Беседа с Сергеем Пашиным - судьей Московского Городского Суда, лишенным судейских полномочий Квалификационной Коллегией судей города Москвы, одним из создателей суда присяжных в России.
С судьей Сергеем Пашиным беседуют корреспонденты российской "Новой Газеты" - Анна Политковская, и французской газеты "Либерасьон" - Анн Нива. Ведет программу юридический обозреватель Радио Свобода Леонид Никитинский.
Леонид Никитинский:
Сергей Анатольевич Пашин родился в 1962-м году в Москве, закончил юридический факультет МГУ, защитил кандидатскую диссертацию, работал в Комитете по законодательству Верховного Совета РСФСР, как раз в то время, когда там развивались мысли о судебной реформе, перешел в главное, а тогда - просто государственно-правовое управление, где стал как раз начальником отдела по судебной реформе. С 1996-го года, уйдя с этих должностей, он стал судьей Московского Городского Суда. Но имел место такой инцидент: в мае 1998-го года судья Пашин был лишен своих полномочий по решению Московской Квалификационной Коллегии судей, с этим не согласилась Высшая Квалификационная Коллегия судей, и в сентябре 1998-го года по решению судьи Конституционного Суда Федина судья Пашин был восстановлен в правах. Судья Пашин - лауреат премии Уполномоченного по правам человека за прошлый год, и вот в очередной раз буквально на прошлой неделе он был лишен судейских полномочий. У меня первый вопрос: Сергей Анатольевич - за что, и как это происходит? Вы сидите, вас назначил президент, вы вершите правосудие, и вот вам звонят и говорят, что вас лишили полномочий? Или кто-то должен выступить с инициативой? Какова процедура?
Сергей Пашин:
Обычно находится человек, который пишет представление, скорее всего - председатель суда, или представитель Минюста, или высокопоставленный прокурор, и это представление разбирается на заседании Квалификационной Коллегии судей Москвы. Туда вызывается судья, о котором написано представление. Он дает, если конечно, хочет, объяснение, и далее происходит решение.
Анна Политковская:
Сергей Анатольевич, а в данном случае кто написал представление, кто ваш "гонитель"?
Сергей Пашин:
В данном случае документ, который я называю доносом, написал председатель Калужского областного суда. Это, формально, не представление, но повод для работы Квалификационной Коллегии. Одно из 17 тысяч писем, которые в год поступают на судей. По большей части на них отвечают, что "факты не подтвердились", или, что "мы не считаем, что эти факты должны рассматриваться", - но в данном случае гражданину Краснову повезло, и его письмо было рассмотрено.
Леонид Никитинский:
Анна Политковская, я тоже поведу себя как судья и сделаю вам замечание: не надо употреблять в эфире Радио Свобода таких оценочных слов как "гонитель" и так далее. Давайте рассматривать ситуацию бесстрастно. Сергей Анатольевич, насколько нам стало известно, для лишения вас полномочий были какие-то поводы, и пресса отчасти чувствует себя виновной том, что с вами случилось. Могли бы вы подробнее объяснить, какие к вам были предъявлены претензии?
Сергей Пашин:
Грехи прессе я охотно отпускаю, потому что я все решения принимаю собственным умом и никого ни в чем не обвиняю, а обвинений два. Во-первых, я дал заключение по делу Неверовского. Это - человек, незаконно осужденный тем же Калужским областным судом. Он отказался от призыва в армию по убеждениям. Он отказался получить повестку, где ему предписывали явиться на призывной пункт. Его обвинили в уклонении от военной службы, привлекли к суду и приговорили к двум годам лишения свободы, после чего взяли в зале суда под стражу и поместили в СИЗО. Там он пробыл около 5 месяцев и при этом неоднократно помещался в карцер. С моей точки зрения, его процесс происходил с грубым нарушением прав, игнорируя определение Конституционного Суда, касающееся вот этих проблем призыва, без учета конституционных норм, и более того - явно тенденциозно. Достаточно сказать, что не оправдательным доказательством, а уликой сочли то, что Неверовский принадлежал к Антимилитаристской Радикальной Ассоциации. В приговоре это почему-то было указано как пункт обвинения.
Леонид Никитинский:
Вы сделали это заключение до приговора или после?
Сергей Пашин:
Я дал это заключение после того, как приговор был вынесен. Я считал необходимым дать его, так как Неверовский был репрессирован и находится в неволе, и дал я его в личном качестве, как кандидат юридических наук и член президиума Экспертного совета при Уполномоченном по правам человека.
Леонид Никитинский:
А второе ваше прегрешение выразилось в чем?
Сергей Пашин:
В том, что, выступая на Радио "Эхо Москвы", я дал слушателям номер своего служебного телефона.
Анна Политковская:
Я не совсем поняла: дали телефон, и что дальше, в чем здесь грех? Как шло обсуждение на Квалификационной Коллегии?
Сергей Пашин:
Обстановка была довольно нервная. Обсуждались не столько мои прегрешения, сколько моя личность. Например, почему-то многих возмущало, что я кандидат юридических наук, что я давал советы гражданам бесплатно. Одна из членов Квалификационной Коллегии кричала, что "не такой Пашин человек, чтобы консультировать кого-то бесплатно", - хотя эту особу я видел первый раз в жизни. Кроме того, выяснялось, ставлю ли я себя выше судебного сообщества. То есть, видимо, люди, которые решали мою судьбу, были чем-то обижены - может, жизнью, не знаю, в чем они видели прегрешения - видимо, в том, что, как они говорили консультации, должен давать адвокат и "если вы такой хороший, то откройте консультацию и давайте советы бесплатно людям, а судьям не пристало". Одна дама спрашивала, почему обращаются не к ней, а ко мне: "Почему они обратились к вам, а не ко мне?!" Понятно, почему, я думаю.
Леонид Никитинский:
И это процедура завершается каким-то голосованием? Открытым, или тайным?
Сергей Пашин:
Голосование происходит открыто для членов Коллегии и тайно для всех остальных.
Леонид Никитинский:
То есть, вы не знаете, сколько голосов за и сколько против?
Сергей Пашин:
Я знаю результаты: В Коллегии в тот момент было 13 человек, и 10 проголосовали за прекращение моих полномочий, трое сочли, что этого делать не следует, и что это незаконно.
Анн Нива:
Я бы хотела знать, могло бы то, что произошло с вами, произойти, например, 10 лет назад, при СССР?
Сергей Пашин:
Я думаю, что 10 лет назад это вопрос решался бы не 3 часа как в моем случае, а хватило бы, наверное, 3 минут на заседании райкома или обкома.
Анн Нива:
То есть какое-то улучшение есть?
Сергей Пашин:
Я полагаю, да, и процедура стала дольше и мучительнее.
Анна Политковская:
Сергей Анатольевич, однако, вы сами имели отношение к тому, чтобы эта процедура стала дольше и мучительнее - вы один из разработчиков законов о судейском сообществе, вы автор Закона о статусе судей... На ваш взгляд, то, как вы представляли себе работу Квалификационных Коллегий в начале нашего движения к демократии, соответствует тому, что получилось?
Сергей Пашин:
То, как представлялась их работа в начале, соответствовало тому, как они в начале работали. То есть, в самом начале на должности председателей Квалификационных Коллегий были действительно во многих местах честно избраны порядочные люди. Но потом, по мере того, как укрепилась власть председателей судов, и они переняли ее от советских и, главным образом - партийных органов, после того, как председатели стали пожизненными и стали распоряжаться ресурсами и обеспечивать работу Квалификационных Коллегий, все изменилось. В Москве кстати, один из авторов Закона о статусе судьи, Гарольд Николаевич Карцев - как раз автор статей об организации судейского сообщества - он был избран председателем Квалификационной Коллегии, потом против него было сфабриковано дело, Высшая Квалификационная Коллегия послушно проголосовала за лишение его полномочий, он уже в Верховном суде добился восстановления нарушенных прав, я кстати, был свидетелем по его делу и выступал в его защиту, но потом сердце у него не выдержало, и он не стал восстанавливаться в должности судьи и должности председателя. И должности эти стали занимать карьеристы, которые в Москве учинили практически расправу над судейским корпусом, и они своего добились.
Леонид Никитинский:
Уточняющий вопрос: в 1992-м году, когда вы писали законопроекты о статусе судей - это был период такой романтики?: Нельзя было предвидеть, что свойства человеческой натуры приведут, скажем, к тому, что пожизненное назначение - можно назначать честного человека, можно и не очень...
Сергей Пашин:
Это был период романтики. Пожизненного назначения председатель Верховного Суда для себя и своих коллег добился не в 1992-м году, а только в 1996-м, когда принимался федеральный конституционный Закон о судебной системе. Я был руководителем подготовки этого законопроекта и хорошо помню, с каким неистовством сам председатель Верховного Суда и его сотрудники проталкивали это - чтобы председатель суда работал пожизненно, и чтобы это касалось председателей как Верховного, так и народного суда, чтобы это было пожизненное назначение. Вы должны, наверное, понимать, что всякий раз, когда проводится некоторое законодательное мероприятие, то оно планируется на некоторую перспективу. В ситуации, когда период был переходным, решения о новом статусе судей были оправданы, пока они поддерживались некоторыми организационными, административными, президентскими методами. Впоследствии ситуация вышла из под контроля.
Леонид Никитинский:
Вы имеете в виду, что в то время параллельно с решениями об укреплении статуса судей принимались какие-то меры, такие, как нормальное финансирование судов?
Сергей Пашин:
Не только финансирование. Главными были, конечно, кадровые вопросы. Ведь в те времена у массы судей истекали полномочия. Это означало, что можно было назначить пожизненно - не всех подряд переназначать в том числе и начальников, а назначать с разбором. На некотором этапе Верховный Суд вмешался в эту процедуру и начал назначать с разбором, но не таким, который, как я бы сказал, полезен России.
Леонид Никитинский:
Анн Нива задаст вопрос по своим впечатлениям от хождения по московским районным судам:
Анн Нива:
Я бы хотела, чтобы вы нам сказали, какова средняя зарплата судьи? Потом мне кажется, что за последние 10 лет количество дел увеличилось, а количество судей - нет?
Сергей Пашин:
На бумаге количество судей увеличилось на тысячу. Таким образом, вместо 15 тысяч их у нас сейчас 16 тысяч, во всяком случае, на бумаге. Фактически их около 15 тысяч, и примерно 8 процентов судейских должностей вакантны. Зарплата судьи моего уровня составляет 2 тысячи 300 рублей, еще мне платят за особые условия работы, 150 рублей я получаю за то, что я кандидат юридических наук, и примерно столько же за то, что я заслуженный юрист. Если еще добавить премии, то выйдет около 5 тысяч рублей в месяц. Зарплата районного судьи несколько меньше. Итак, от 100 до 200 долларов.
Анна Политковская:
Вы - один из зачинателей судебной реформы в России - насколько реально независимость судей продекларирована в Конституции и соответствующих законах?
Сергей Пашин:
Я думаю, что как вы правильно выразились, речь идет только о декларации. Судьи весьма зависимы, и, как большинство из нас, зависимы от своего куска хлеба с маслом. От этого большая часть безобразных решений, как в отношении своих коллег, так и в отношении других граждан связана с этим - с боязнью поссориться с начальством, с нежеланием подвергнуться каким-то репрессиям. Поскольку судьи перегружены работой - они вынуждены рассматривать в год 400-700 дел, то всегда найдется повод придраться к работе. Особенно типично, что судей, которые поссорились с начальством, увольняют "за волокиту", хотя при такой нагрузке нельзя не допустить волокиты. Дальше, поскольку все виноваты, остается указать на неугодных - их и выметают, и, как правило, это - наиболее приличные люди.
Леонид Никитинский:
Анн Нива, как вы смотрите на ситуацию, как походивший по российским судам посторонний наблюдатель?
Анн Нива:
Сергей Пашин, несмотря на картину, которую вы только что описали, думаете ли вы, что население сегодня доверяет судебной системе больше, чем раньше?
Сергей Пашин:
Я думаю, что да, в частности, потому что целый ряд судей действует независимо, невзирая на скверну, атмосферу, которая их окружает. Люди получили возможность обращаться в суд по гораздо большему количеству вопросов. Конечно, есть проблемы, но по сравнению с советским периодом, я считаю, есть прогресс.
Леонид Никитинский:
Судебная реформа - о ней много говорили в начале 90-х годов - она свершилась, или захлебнулась, каково ее состояние?
Сергей Пашин:
Судебная реформа захлебнулась. Произошло это, потому что в основном судебная реформа была частным, а не государственным делом. Под прикрытием, или, если угодно, под дымовой завесой судебной реформы ведомства, в том числе и судебное, решали свои проблемы. Как только эти проблемы были решены, надобности в дальнейшем продвижении действительно демократических институтов не возникло. Например, в 1995-м году хотели ввести в своих регионах суд присяжных еще 12 субъектов Федерации. Но в этом уже не было надобности - так он и остался в 9 регионах, как он был введен изначально. Судебный контроль над арестами остался на прежнем уровне, на уровне 1992-го года. То есть, санкцию на заключение под стражу продолжают давать прокуроры. Когда человек жалуется судье, тот не вникает в правильность обвинения, не исследует доказательства, то есть, по сути проверяет, есть ли у человека семья, есть ли место работы, то есть, в сущности, занимается формальными вещами. Так что ведомства, решив свои проблемы, отказались от дальнейшей реформы.
Анна Политковская:
Я хотела бы все-таки узнать некие конкретные вещи: на сегодняшний день судью судят, извините за тавтологию, по количественным показателям, или по качественным? Интеллект и умение вынести качественный приговор важны, или количественные показатели и, соответственно, ночные приговоры, физическое здоровье и так далее?..
Сергей Пашин:
Если вы говорите о Квалификационных Коллегиях, то судью судят по тем критериями, какие кажутся судьям уместны в данный момент. То есть, судью могут наказать за что угодно. А хорошим работником считается человек, который "отписал", как у нас выражаются, максимальное количество дел за единицу времени. Качественно у нас тексты никто не оценивает. В качестве критерия качества, пожалуй, выступает солидарность с решением нижестоящего судьи вышестоящего суда. Достигается качество такого рода просто: звонок своему куратору, человеку, который будет проверять твой приговор, и он скажет, какой приговор пройдет. Поэтому сплошь и рядом судьи вступают в разного рода компромиссы с прокуратурой, чтобы не было протеста. Пытаются договориться, словом пытаются вынести приговор не справедливый, а такой, который, как им кажется, пройдет. Поэтому оправдательных приговоров у нас в 200 раз меньше, чем обвинительных, причем оправдательные приговоры отменяются в 850 раз чаще, чем обвинительные.
Леонид Никитинский:
А ведь, если мне не изменяет память, был какой-то всплеск оправдательных приговоров?
Сергей Пашин:
Всплеск был только в суде присяжных. А "волна" была в сталинское время, когда выносилось 10 процентов оправдательных приговоров, а сейчас их 0,5 процента; прекратили выносить оправдательные приговоры примерно в 50-е годы.
Леонид Никитинский:
И в период реформы здесь реальных подвижек не происходило?
Сергей Пашин:
Реальных подвижек не происходило.
Анн Нива:
Вам не кажется, что для продолжения судебной реформы, главное найти деньги, и что это - вопрос к государству, иначе как судебная система может быть независимой?
Сергей Пашин:
Насчет денег я бы сказал, что деньги, тем не менее, определяют далеко не все. При судебной реформе прошлого века государь ассигновал на реформу 800 тысяч золотых рублей - это были колоссальные деньги - корова стоила три рубля. Все эти деньги ухнули как в черную дыру, и никакой реформы не произошло - взятки, волокита, безобразия - все это продолжалось. Второе: где взять деньги - это вопрос, конечно, приоритетов. Если наши приоритеты - фейерверки, реставрации дворцов, создание новых резиденций для начальников, то, конечно, денег на судебную реформу не найти. Я полагаю, что военные действия, скажем, в Чечне стоят несколько десятков судебных реформ...
С судьей Сергеем Пашиным беседуют корреспонденты российской "Новой Газеты" - Анна Политковская, и французской газеты "Либерасьон" - Анн Нива. Ведет программу юридический обозреватель Радио Свобода Леонид Никитинский.
Леонид Никитинский:
Сергей Анатольевич Пашин родился в 1962-м году в Москве, закончил юридический факультет МГУ, защитил кандидатскую диссертацию, работал в Комитете по законодательству Верховного Совета РСФСР, как раз в то время, когда там развивались мысли о судебной реформе, перешел в главное, а тогда - просто государственно-правовое управление, где стал как раз начальником отдела по судебной реформе. С 1996-го года, уйдя с этих должностей, он стал судьей Московского Городского Суда. Но имел место такой инцидент: в мае 1998-го года судья Пашин был лишен своих полномочий по решению Московской Квалификационной Коллегии судей, с этим не согласилась Высшая Квалификационная Коллегия судей, и в сентябре 1998-го года по решению судьи Конституционного Суда Федина судья Пашин был восстановлен в правах. Судья Пашин - лауреат премии Уполномоченного по правам человека за прошлый год, и вот в очередной раз буквально на прошлой неделе он был лишен судейских полномочий. У меня первый вопрос: Сергей Анатольевич - за что, и как это происходит? Вы сидите, вас назначил президент, вы вершите правосудие, и вот вам звонят и говорят, что вас лишили полномочий? Или кто-то должен выступить с инициативой? Какова процедура?
Сергей Пашин:
Обычно находится человек, который пишет представление, скорее всего - председатель суда, или представитель Минюста, или высокопоставленный прокурор, и это представление разбирается на заседании Квалификационной Коллегии судей Москвы. Туда вызывается судья, о котором написано представление. Он дает, если конечно, хочет, объяснение, и далее происходит решение.
Анна Политковская:
Сергей Анатольевич, а в данном случае кто написал представление, кто ваш "гонитель"?
Сергей Пашин:
В данном случае документ, который я называю доносом, написал председатель Калужского областного суда. Это, формально, не представление, но повод для работы Квалификационной Коллегии. Одно из 17 тысяч писем, которые в год поступают на судей. По большей части на них отвечают, что "факты не подтвердились", или, что "мы не считаем, что эти факты должны рассматриваться", - но в данном случае гражданину Краснову повезло, и его письмо было рассмотрено.
Леонид Никитинский:
Анна Политковская, я тоже поведу себя как судья и сделаю вам замечание: не надо употреблять в эфире Радио Свобода таких оценочных слов как "гонитель" и так далее. Давайте рассматривать ситуацию бесстрастно. Сергей Анатольевич, насколько нам стало известно, для лишения вас полномочий были какие-то поводы, и пресса отчасти чувствует себя виновной том, что с вами случилось. Могли бы вы подробнее объяснить, какие к вам были предъявлены претензии?
Сергей Пашин:
Грехи прессе я охотно отпускаю, потому что я все решения принимаю собственным умом и никого ни в чем не обвиняю, а обвинений два. Во-первых, я дал заключение по делу Неверовского. Это - человек, незаконно осужденный тем же Калужским областным судом. Он отказался от призыва в армию по убеждениям. Он отказался получить повестку, где ему предписывали явиться на призывной пункт. Его обвинили в уклонении от военной службы, привлекли к суду и приговорили к двум годам лишения свободы, после чего взяли в зале суда под стражу и поместили в СИЗО. Там он пробыл около 5 месяцев и при этом неоднократно помещался в карцер. С моей точки зрения, его процесс происходил с грубым нарушением прав, игнорируя определение Конституционного Суда, касающееся вот этих проблем призыва, без учета конституционных норм, и более того - явно тенденциозно. Достаточно сказать, что не оправдательным доказательством, а уликой сочли то, что Неверовский принадлежал к Антимилитаристской Радикальной Ассоциации. В приговоре это почему-то было указано как пункт обвинения.
Леонид Никитинский:
Вы сделали это заключение до приговора или после?
Сергей Пашин:
Я дал это заключение после того, как приговор был вынесен. Я считал необходимым дать его, так как Неверовский был репрессирован и находится в неволе, и дал я его в личном качестве, как кандидат юридических наук и член президиума Экспертного совета при Уполномоченном по правам человека.
Леонид Никитинский:
А второе ваше прегрешение выразилось в чем?
Сергей Пашин:
В том, что, выступая на Радио "Эхо Москвы", я дал слушателям номер своего служебного телефона.
Анна Политковская:
Я не совсем поняла: дали телефон, и что дальше, в чем здесь грех? Как шло обсуждение на Квалификационной Коллегии?
Сергей Пашин:
Обстановка была довольно нервная. Обсуждались не столько мои прегрешения, сколько моя личность. Например, почему-то многих возмущало, что я кандидат юридических наук, что я давал советы гражданам бесплатно. Одна из членов Квалификационной Коллегии кричала, что "не такой Пашин человек, чтобы консультировать кого-то бесплатно", - хотя эту особу я видел первый раз в жизни. Кроме того, выяснялось, ставлю ли я себя выше судебного сообщества. То есть, видимо, люди, которые решали мою судьбу, были чем-то обижены - может, жизнью, не знаю, в чем они видели прегрешения - видимо, в том, что, как они говорили консультации, должен давать адвокат и "если вы такой хороший, то откройте консультацию и давайте советы бесплатно людям, а судьям не пристало". Одна дама спрашивала, почему обращаются не к ней, а ко мне: "Почему они обратились к вам, а не ко мне?!" Понятно, почему, я думаю.
Леонид Никитинский:
И это процедура завершается каким-то голосованием? Открытым, или тайным?
Сергей Пашин:
Голосование происходит открыто для членов Коллегии и тайно для всех остальных.
Леонид Никитинский:
То есть, вы не знаете, сколько голосов за и сколько против?
Сергей Пашин:
Я знаю результаты: В Коллегии в тот момент было 13 человек, и 10 проголосовали за прекращение моих полномочий, трое сочли, что этого делать не следует, и что это незаконно.
Анн Нива:
Я бы хотела знать, могло бы то, что произошло с вами, произойти, например, 10 лет назад, при СССР?
Сергей Пашин:
Я думаю, что 10 лет назад это вопрос решался бы не 3 часа как в моем случае, а хватило бы, наверное, 3 минут на заседании райкома или обкома.
Анн Нива:
То есть какое-то улучшение есть?
Сергей Пашин:
Я полагаю, да, и процедура стала дольше и мучительнее.
Анна Политковская:
Сергей Анатольевич, однако, вы сами имели отношение к тому, чтобы эта процедура стала дольше и мучительнее - вы один из разработчиков законов о судейском сообществе, вы автор Закона о статусе судей... На ваш взгляд, то, как вы представляли себе работу Квалификационных Коллегий в начале нашего движения к демократии, соответствует тому, что получилось?
Сергей Пашин:
То, как представлялась их работа в начале, соответствовало тому, как они в начале работали. То есть, в самом начале на должности председателей Квалификационных Коллегий были действительно во многих местах честно избраны порядочные люди. Но потом, по мере того, как укрепилась власть председателей судов, и они переняли ее от советских и, главным образом - партийных органов, после того, как председатели стали пожизненными и стали распоряжаться ресурсами и обеспечивать работу Квалификационных Коллегий, все изменилось. В Москве кстати, один из авторов Закона о статусе судьи, Гарольд Николаевич Карцев - как раз автор статей об организации судейского сообщества - он был избран председателем Квалификационной Коллегии, потом против него было сфабриковано дело, Высшая Квалификационная Коллегия послушно проголосовала за лишение его полномочий, он уже в Верховном суде добился восстановления нарушенных прав, я кстати, был свидетелем по его делу и выступал в его защиту, но потом сердце у него не выдержало, и он не стал восстанавливаться в должности судьи и должности председателя. И должности эти стали занимать карьеристы, которые в Москве учинили практически расправу над судейским корпусом, и они своего добились.
Леонид Никитинский:
Уточняющий вопрос: в 1992-м году, когда вы писали законопроекты о статусе судей - это был период такой романтики?: Нельзя было предвидеть, что свойства человеческой натуры приведут, скажем, к тому, что пожизненное назначение - можно назначать честного человека, можно и не очень...
Сергей Пашин:
Это был период романтики. Пожизненного назначения председатель Верховного Суда для себя и своих коллег добился не в 1992-м году, а только в 1996-м, когда принимался федеральный конституционный Закон о судебной системе. Я был руководителем подготовки этого законопроекта и хорошо помню, с каким неистовством сам председатель Верховного Суда и его сотрудники проталкивали это - чтобы председатель суда работал пожизненно, и чтобы это касалось председателей как Верховного, так и народного суда, чтобы это было пожизненное назначение. Вы должны, наверное, понимать, что всякий раз, когда проводится некоторое законодательное мероприятие, то оно планируется на некоторую перспективу. В ситуации, когда период был переходным, решения о новом статусе судей были оправданы, пока они поддерживались некоторыми организационными, административными, президентскими методами. Впоследствии ситуация вышла из под контроля.
Леонид Никитинский:
Вы имеете в виду, что в то время параллельно с решениями об укреплении статуса судей принимались какие-то меры, такие, как нормальное финансирование судов?
Сергей Пашин:
Не только финансирование. Главными были, конечно, кадровые вопросы. Ведь в те времена у массы судей истекали полномочия. Это означало, что можно было назначить пожизненно - не всех подряд переназначать в том числе и начальников, а назначать с разбором. На некотором этапе Верховный Суд вмешался в эту процедуру и начал назначать с разбором, но не таким, который, как я бы сказал, полезен России.
Леонид Никитинский:
Анн Нива задаст вопрос по своим впечатлениям от хождения по московским районным судам:
Анн Нива:
Я бы хотела, чтобы вы нам сказали, какова средняя зарплата судьи? Потом мне кажется, что за последние 10 лет количество дел увеличилось, а количество судей - нет?
Сергей Пашин:
На бумаге количество судей увеличилось на тысячу. Таким образом, вместо 15 тысяч их у нас сейчас 16 тысяч, во всяком случае, на бумаге. Фактически их около 15 тысяч, и примерно 8 процентов судейских должностей вакантны. Зарплата судьи моего уровня составляет 2 тысячи 300 рублей, еще мне платят за особые условия работы, 150 рублей я получаю за то, что я кандидат юридических наук, и примерно столько же за то, что я заслуженный юрист. Если еще добавить премии, то выйдет около 5 тысяч рублей в месяц. Зарплата районного судьи несколько меньше. Итак, от 100 до 200 долларов.
Анна Политковская:
Вы - один из зачинателей судебной реформы в России - насколько реально независимость судей продекларирована в Конституции и соответствующих законах?
Сергей Пашин:
Я думаю, что как вы правильно выразились, речь идет только о декларации. Судьи весьма зависимы, и, как большинство из нас, зависимы от своего куска хлеба с маслом. От этого большая часть безобразных решений, как в отношении своих коллег, так и в отношении других граждан связана с этим - с боязнью поссориться с начальством, с нежеланием подвергнуться каким-то репрессиям. Поскольку судьи перегружены работой - они вынуждены рассматривать в год 400-700 дел, то всегда найдется повод придраться к работе. Особенно типично, что судей, которые поссорились с начальством, увольняют "за волокиту", хотя при такой нагрузке нельзя не допустить волокиты. Дальше, поскольку все виноваты, остается указать на неугодных - их и выметают, и, как правило, это - наиболее приличные люди.
Леонид Никитинский:
Анн Нива, как вы смотрите на ситуацию, как походивший по российским судам посторонний наблюдатель?
Анн Нива:
Сергей Пашин, несмотря на картину, которую вы только что описали, думаете ли вы, что население сегодня доверяет судебной системе больше, чем раньше?
Сергей Пашин:
Я думаю, что да, в частности, потому что целый ряд судей действует независимо, невзирая на скверну, атмосферу, которая их окружает. Люди получили возможность обращаться в суд по гораздо большему количеству вопросов. Конечно, есть проблемы, но по сравнению с советским периодом, я считаю, есть прогресс.
Леонид Никитинский:
Судебная реформа - о ней много говорили в начале 90-х годов - она свершилась, или захлебнулась, каково ее состояние?
Сергей Пашин:
Судебная реформа захлебнулась. Произошло это, потому что в основном судебная реформа была частным, а не государственным делом. Под прикрытием, или, если угодно, под дымовой завесой судебной реформы ведомства, в том числе и судебное, решали свои проблемы. Как только эти проблемы были решены, надобности в дальнейшем продвижении действительно демократических институтов не возникло. Например, в 1995-м году хотели ввести в своих регионах суд присяжных еще 12 субъектов Федерации. Но в этом уже не было надобности - так он и остался в 9 регионах, как он был введен изначально. Судебный контроль над арестами остался на прежнем уровне, на уровне 1992-го года. То есть, санкцию на заключение под стражу продолжают давать прокуроры. Когда человек жалуется судье, тот не вникает в правильность обвинения, не исследует доказательства, то есть, по сути проверяет, есть ли у человека семья, есть ли место работы, то есть, в сущности, занимается формальными вещами. Так что ведомства, решив свои проблемы, отказались от дальнейшей реформы.
Анна Политковская:
Я хотела бы все-таки узнать некие конкретные вещи: на сегодняшний день судью судят, извините за тавтологию, по количественным показателям, или по качественным? Интеллект и умение вынести качественный приговор важны, или количественные показатели и, соответственно, ночные приговоры, физическое здоровье и так далее?..
Сергей Пашин:
Если вы говорите о Квалификационных Коллегиях, то судью судят по тем критериями, какие кажутся судьям уместны в данный момент. То есть, судью могут наказать за что угодно. А хорошим работником считается человек, который "отписал", как у нас выражаются, максимальное количество дел за единицу времени. Качественно у нас тексты никто не оценивает. В качестве критерия качества, пожалуй, выступает солидарность с решением нижестоящего судьи вышестоящего суда. Достигается качество такого рода просто: звонок своему куратору, человеку, который будет проверять твой приговор, и он скажет, какой приговор пройдет. Поэтому сплошь и рядом судьи вступают в разного рода компромиссы с прокуратурой, чтобы не было протеста. Пытаются договориться, словом пытаются вынести приговор не справедливый, а такой, который, как им кажется, пройдет. Поэтому оправдательных приговоров у нас в 200 раз меньше, чем обвинительных, причем оправдательные приговоры отменяются в 850 раз чаще, чем обвинительные.
Леонид Никитинский:
А ведь, если мне не изменяет память, был какой-то всплеск оправдательных приговоров?
Сергей Пашин:
Всплеск был только в суде присяжных. А "волна" была в сталинское время, когда выносилось 10 процентов оправдательных приговоров, а сейчас их 0,5 процента; прекратили выносить оправдательные приговоры примерно в 50-е годы.
Леонид Никитинский:
И в период реформы здесь реальных подвижек не происходило?
Сергей Пашин:
Реальных подвижек не происходило.
Анн Нива:
Вам не кажется, что для продолжения судебной реформы, главное найти деньги, и что это - вопрос к государству, иначе как судебная система может быть независимой?
Сергей Пашин:
Насчет денег я бы сказал, что деньги, тем не менее, определяют далеко не все. При судебной реформе прошлого века государь ассигновал на реформу 800 тысяч золотых рублей - это были колоссальные деньги - корова стоила три рубля. Все эти деньги ухнули как в черную дыру, и никакой реформы не произошло - взятки, волокита, безобразия - все это продолжалось. Второе: где взять деньги - это вопрос, конечно, приоритетов. Если наши приоритеты - фейерверки, реставрации дворцов, создание новых резиденций для начальников, то, конечно, денег на судебную реформу не найти. Я полагаю, что военные действия, скажем, в Чечне стоят несколько десятков судебных реформ...