Ведущая Петербургского часа программы "Liberty Live" Татьяна Валович:
Наши гости сегодня: президент немецкой общественной организации "Логос Интернейшенел", построившей в Петербурге детский приют - Виктор Бланк, и директор приюта "Детский ковчег" - Лидия Шульга. Лидия, приходилось ли вам сталкиваться в своей деятельности с тем, как беспризорных детей или детей, которые выходят из приюта, забирают в армию. Как вы вообще относитесь к этой проблеме? Кто-то должен получать отсрочку от армии или нет?
Лидия Шульга:
Пока еще наши дети маленькие, самому старшему 15, нам еще это предстоит все.
Татьяна Валович:
А у вас нет сыновей?
Лидия Шульга:
Нет.
Татьяна Валович:
А как вы вообще считаете, каково должно быть отношение к российской армии?
Лидия Шульга:
В общем-то, я считаю, что это должно быть добровольно, альтернативная служба - тоже было бы неплохо в нашей стране. И, в общем-то. по желанию.
Татьяна Валович:
А ваше мнение, Виктор?
Виктор Бланк:
У меня отношение такое к армии, что действительно добровольно должны туда идти, или даже, может, как в Германии, у нас, в Германии, добровольно тоже не идут, их заставляют или в альтернативную службу или в такую идти. У нас в организации в Германии два альтернативщика, мы чувствуем, какая это большая польза для нас, они от души это действительно делают. Это сложно, но это возможно - какой-то комиссией установить, действительно он заслуживает альтернативную службу, или нет. Он должен гуманную, социальную работу делать, в домах престарелых работать, или в приютах, у нас такой работы много, и здесь, в этой стране, тоже, думаю, было бы много этой работы для таких людей.
Татьяна Валович:
А в Германии это закреплено законодательно? И как отличается по длительности служба в армии от альтернативной службы?
Виктор Бланк:
Сначала сделали немножко сложнее для альтернативщиков. Сделали, что они два года, а те - год и три месяца служили, но теперь они это выровняли. Потихонечку, может, несправедливо считали, но я считаю, что это очень справедливо. Если кто-то не хочет в армию идти, а хочет альтернативную службу делать - она ,вообще-то, для государства так же важна, как и армия, и, думаю, большая польза, очень большая, и если когда-нибудь отменят альтернативную службу, то у нас очень много служб завалится. Просто не знаем, как тогда справиться с этой работой.
Татьяна Валович:
В России существует законопроект, что по альтернативной службе молодые люди должны проходить 4 года, причем должны служить не там, где они проживают, а обязательно отправляться в другие регионы. Опять возникает проблема того, что это бесплатная рабочая сила, как сказали - нет в Приморском крае - туда отправлять...
Виктор Бланк:
Это - использовать этих детей, скажем, они еще дети, где-то, в каких-то... Я считаю - тоже неправильно. Они должны выбрать сами по себе, это должна быть обязательно социальная работа. Это обязательно. Они не могут пойти в бизнес и там работать. Но они могли бы выбрать. И в Петербурге, я думаю, достаточно работы. Гораздо лучше было бы, если бы они могли жить дома, не надо никаких казарм, они могут родителей поддерживать, некоторые из-за этого не могут идти в армию, потому что у них старые родители. Они могли бы и родителей поддерживать, и тут же делать альтернативную службу. Я думаю, альтернативная служба, как она сделана пока у нас в Германии - было бы очень хорошо...
Татьяна Валович:
Существует ли в Германии проблема беспризорных детей, и как там это решается?
Виктор Бланк:
Я думаю, что у нас немножко другая проблема. Потому что наше государство все-таки богатое, на мой взгляд, и для каждого ребенка из неблагополучных семей, которых у нас тоже, конечно, полно, мы получаем деньги. На каждого такого ребенка выделяются деньги - однодневные или на месяц. Эти люди, которые содержат таких детей, прекрасно знают, что деньги будут и не надо ходить их искать.
Татьяна Валович:
А кто выделяет эти деньги?
Виктор Бланк:
Государство, конечно.
Татьяна Валович:
Лидия, российское государство вообще заинтересовано в деятельности таких частных приютов, как ваш?
Лидия Шульга:
Мы проявляем интерес, вернее, мы стучимся в двери всяческих государственных комитетов и организаций и просим о помощи. В основном, инициатива исходит от нас. Если, например, взять "Ленэнерго" - мы просили почти год или даже два, чтобы нам сделали какие-то льготы по оплате света. Почти целую книжку, похожую на диссертацию, написали, рассчитали все, сделали льготу, потом прошло какое-то время, нам сняли всю льготу и заставили платить по полной программе. Почти как коммерческая организация мы оплачиваем. И, в общем-то, коммуникации, оплата всех коммуникаций, горячая вода, свет, тепло в нашем доме, телефон - это все требует очень больших расходов. Мы писали уже писем много, чтобы нам сделали льготы или хотя бы как-то государство взяло на себя оплату этих коммуникаций, но, в общем, часто от "Ленэнерго" я слышала такое: "Взяли сами - вот и платите. Если не могли платить, значит, нечего было и начинать". Часто это бывает больно и неприятно, но, в общем-то, конечно, мы бы хотели, чтобы государство как-то обратило на нас внимание и взяло бы на себя расходы, оплату всех расходов коммуникаций. Тогда мы бы могли принять в наш приют еще детей, у нас четыре комнаты почти не заполнены, вернее, три с половиной комнаты у нас не заполнены. Мы могли бы взять больше детей, эти деньги потратить на детей, и сотрудников тоже могли бы принять, потому что наши сотрудники просто самоотверженно трудятся почти за бесплатно.
Татьяна Валович:
А сколько сейчас у вас детей?
Лидия Шульга:
Почти 40.
Татьяна Валович:
А вот сейчас, после того, как президент России открыто сказал о беспризорности, об этом заговорили все средства массовой информации, какие-то начались телодвижения по поводу того, что надо менять эту ситуацию. Как вы ожидаете, будет ли вам помощь со стороны государства. или все же это пойдет все, в основном, в государственные детские дома, а частные приюты так и останутся бороться сами за то, что они делают?
Лидия Шульга:
Конечно, нам бы очень хотелось, чтобы государство обратило на нас внимание и более горячо приняло участие во всей этой работе. Я не могу сказать за государство. Мы хотим, в общем-то, как говорит Виктор, попасть под рамку света, чтобы на нас обратили внимание и увидели, что мы тоже делаем большую работу. И мы хотим просто заявить о себе, пусть больше о нас узнают, пусть больше к нам приходят, смотрят, расследуют, исследуют, если действительно наша работа серьезна и заслуживает внимания, то я надеюсь, я оптимист по натуре и надеюсь, что наше государство все-таки благосклонно к нам отнесется.
Татьяна Валович:
Вчера Геннадий Селезнев, спикер Госдумы, заявил о том, что хорошо бы ввести налоговые льготы для тех организаций, которые будут вкладывать деньги в развитие спорта - сейчас это у нас тоже модная тема. А как вы считаете, тем организациям, которые в благотворительность бы вкладывали деньги, нужны какие-то льготы, пошло бы к вам больше денег? Или государство просто боится, что тогда не будет наполняться бюджет и все деньги потекут вот в такие благотворительные организации?
Лидия Шульга:
У нас в Петербурге есть друг один, который нам очень много помогает. У него своя фирма. И я думаю, что, конечно, если бы те пожертвования, которые он ежемесячно вносит вот в нашу организацию, если бы это как-то поощрялось, если бы не пришлось налоги платить с этого же вклада, который он делает в нашу организацию - я думаю, конечно, было бы больше организаций, которые бы нам помогали и вносили бы свой вклад.
Татьяна Валович:
А вы как-то используете опыт западных стран? Вот как там обстоит дело с такими благотворительными взносами?
Лидия Шульга:
Насколько я знаю, в Германии те организации, которые делают вклады в социальную работу, имеют поощрения.
Татьяна Валович:
Вот, на ваш взгляд, по какому пути сейчас, прежде всего, нужно идти, чтобы как-то сократить количество беспризорных? Как вы говорили, скорее их куда-то определить, или направить больше финансовых средств на то, чтобы их больше не появлялось - в семью, в какие-то социальные программы?
Лидия Шульга:
Я считаю, что, как спортсмены говорят, когда повысится социальный уровень жизни людей в нашей стране, они будут заниматься спортом. И, в общем-то, когда повысится социальный уровень жизни одиноких даже женщин, которые воспитывают по два-три-четыре ребенка - тогда, конечно, решится проблема. Но сейчас я думаю, наш приют - выход из подобной ситуации, потому что еще три года назад, когда мы приняли детей, они были совершенно разрушены, и я почти не верила. Но сегодня я вижу обратное: наши дети изменились, и это свидетельство для меня - вот такие приюты, как наш, я считаю, это выход из ситуации.
Наши гости сегодня: президент немецкой общественной организации "Логос Интернейшенел", построившей в Петербурге детский приют - Виктор Бланк, и директор приюта "Детский ковчег" - Лидия Шульга. Лидия, приходилось ли вам сталкиваться в своей деятельности с тем, как беспризорных детей или детей, которые выходят из приюта, забирают в армию. Как вы вообще относитесь к этой проблеме? Кто-то должен получать отсрочку от армии или нет?
Лидия Шульга:
Пока еще наши дети маленькие, самому старшему 15, нам еще это предстоит все.
Татьяна Валович:
А у вас нет сыновей?
Лидия Шульга:
Нет.
Татьяна Валович:
А как вы вообще считаете, каково должно быть отношение к российской армии?
Лидия Шульга:
В общем-то, я считаю, что это должно быть добровольно, альтернативная служба - тоже было бы неплохо в нашей стране. И, в общем-то. по желанию.
Татьяна Валович:
А ваше мнение, Виктор?
Виктор Бланк:
У меня отношение такое к армии, что действительно добровольно должны туда идти, или даже, может, как в Германии, у нас, в Германии, добровольно тоже не идут, их заставляют или в альтернативную службу или в такую идти. У нас в организации в Германии два альтернативщика, мы чувствуем, какая это большая польза для нас, они от души это действительно делают. Это сложно, но это возможно - какой-то комиссией установить, действительно он заслуживает альтернативную службу, или нет. Он должен гуманную, социальную работу делать, в домах престарелых работать, или в приютах, у нас такой работы много, и здесь, в этой стране, тоже, думаю, было бы много этой работы для таких людей.
Татьяна Валович:
А в Германии это закреплено законодательно? И как отличается по длительности служба в армии от альтернативной службы?
Виктор Бланк:
Сначала сделали немножко сложнее для альтернативщиков. Сделали, что они два года, а те - год и три месяца служили, но теперь они это выровняли. Потихонечку, может, несправедливо считали, но я считаю, что это очень справедливо. Если кто-то не хочет в армию идти, а хочет альтернативную службу делать - она ,вообще-то, для государства так же важна, как и армия, и, думаю, большая польза, очень большая, и если когда-нибудь отменят альтернативную службу, то у нас очень много служб завалится. Просто не знаем, как тогда справиться с этой работой.
Татьяна Валович:
В России существует законопроект, что по альтернативной службе молодые люди должны проходить 4 года, причем должны служить не там, где они проживают, а обязательно отправляться в другие регионы. Опять возникает проблема того, что это бесплатная рабочая сила, как сказали - нет в Приморском крае - туда отправлять...
Виктор Бланк:
Это - использовать этих детей, скажем, они еще дети, где-то, в каких-то... Я считаю - тоже неправильно. Они должны выбрать сами по себе, это должна быть обязательно социальная работа. Это обязательно. Они не могут пойти в бизнес и там работать. Но они могли бы выбрать. И в Петербурге, я думаю, достаточно работы. Гораздо лучше было бы, если бы они могли жить дома, не надо никаких казарм, они могут родителей поддерживать, некоторые из-за этого не могут идти в армию, потому что у них старые родители. Они могли бы и родителей поддерживать, и тут же делать альтернативную службу. Я думаю, альтернативная служба, как она сделана пока у нас в Германии - было бы очень хорошо...
Татьяна Валович:
Существует ли в Германии проблема беспризорных детей, и как там это решается?
Виктор Бланк:
Я думаю, что у нас немножко другая проблема. Потому что наше государство все-таки богатое, на мой взгляд, и для каждого ребенка из неблагополучных семей, которых у нас тоже, конечно, полно, мы получаем деньги. На каждого такого ребенка выделяются деньги - однодневные или на месяц. Эти люди, которые содержат таких детей, прекрасно знают, что деньги будут и не надо ходить их искать.
Татьяна Валович:
А кто выделяет эти деньги?
Виктор Бланк:
Государство, конечно.
Татьяна Валович:
Лидия, российское государство вообще заинтересовано в деятельности таких частных приютов, как ваш?
Лидия Шульга:
Мы проявляем интерес, вернее, мы стучимся в двери всяческих государственных комитетов и организаций и просим о помощи. В основном, инициатива исходит от нас. Если, например, взять "Ленэнерго" - мы просили почти год или даже два, чтобы нам сделали какие-то льготы по оплате света. Почти целую книжку, похожую на диссертацию, написали, рассчитали все, сделали льготу, потом прошло какое-то время, нам сняли всю льготу и заставили платить по полной программе. Почти как коммерческая организация мы оплачиваем. И, в общем-то, коммуникации, оплата всех коммуникаций, горячая вода, свет, тепло в нашем доме, телефон - это все требует очень больших расходов. Мы писали уже писем много, чтобы нам сделали льготы или хотя бы как-то государство взяло на себя оплату этих коммуникаций, но, в общем, часто от "Ленэнерго" я слышала такое: "Взяли сами - вот и платите. Если не могли платить, значит, нечего было и начинать". Часто это бывает больно и неприятно, но, в общем-то, конечно, мы бы хотели, чтобы государство как-то обратило на нас внимание и взяло бы на себя расходы, оплату всех расходов коммуникаций. Тогда мы бы могли принять в наш приют еще детей, у нас четыре комнаты почти не заполнены, вернее, три с половиной комнаты у нас не заполнены. Мы могли бы взять больше детей, эти деньги потратить на детей, и сотрудников тоже могли бы принять, потому что наши сотрудники просто самоотверженно трудятся почти за бесплатно.
Татьяна Валович:
А сколько сейчас у вас детей?
Лидия Шульга:
Почти 40.
Татьяна Валович:
А вот сейчас, после того, как президент России открыто сказал о беспризорности, об этом заговорили все средства массовой информации, какие-то начались телодвижения по поводу того, что надо менять эту ситуацию. Как вы ожидаете, будет ли вам помощь со стороны государства. или все же это пойдет все, в основном, в государственные детские дома, а частные приюты так и останутся бороться сами за то, что они делают?
Лидия Шульга:
Конечно, нам бы очень хотелось, чтобы государство обратило на нас внимание и более горячо приняло участие во всей этой работе. Я не могу сказать за государство. Мы хотим, в общем-то, как говорит Виктор, попасть под рамку света, чтобы на нас обратили внимание и увидели, что мы тоже делаем большую работу. И мы хотим просто заявить о себе, пусть больше о нас узнают, пусть больше к нам приходят, смотрят, расследуют, исследуют, если действительно наша работа серьезна и заслуживает внимания, то я надеюсь, я оптимист по натуре и надеюсь, что наше государство все-таки благосклонно к нам отнесется.
Татьяна Валович:
Вчера Геннадий Селезнев, спикер Госдумы, заявил о том, что хорошо бы ввести налоговые льготы для тех организаций, которые будут вкладывать деньги в развитие спорта - сейчас это у нас тоже модная тема. А как вы считаете, тем организациям, которые в благотворительность бы вкладывали деньги, нужны какие-то льготы, пошло бы к вам больше денег? Или государство просто боится, что тогда не будет наполняться бюджет и все деньги потекут вот в такие благотворительные организации?
Лидия Шульга:
У нас в Петербурге есть друг один, который нам очень много помогает. У него своя фирма. И я думаю, что, конечно, если бы те пожертвования, которые он ежемесячно вносит вот в нашу организацию, если бы это как-то поощрялось, если бы не пришлось налоги платить с этого же вклада, который он делает в нашу организацию - я думаю, конечно, было бы больше организаций, которые бы нам помогали и вносили бы свой вклад.
Татьяна Валович:
А вы как-то используете опыт западных стран? Вот как там обстоит дело с такими благотворительными взносами?
Лидия Шульга:
Насколько я знаю, в Германии те организации, которые делают вклады в социальную работу, имеют поощрения.
Татьяна Валович:
Вот, на ваш взгляд, по какому пути сейчас, прежде всего, нужно идти, чтобы как-то сократить количество беспризорных? Как вы говорили, скорее их куда-то определить, или направить больше финансовых средств на то, чтобы их больше не появлялось - в семью, в какие-то социальные программы?
Лидия Шульга:
Я считаю, что, как спортсмены говорят, когда повысится социальный уровень жизни людей в нашей стране, они будут заниматься спортом. И, в общем-то, когда повысится социальный уровень жизни одиноких даже женщин, которые воспитывают по два-три-четыре ребенка - тогда, конечно, решится проблема. Но сейчас я думаю, наш приют - выход из подобной ситуации, потому что еще три года назад, когда мы приняли детей, они были совершенно разрушены, и я почти не верила. Но сегодня я вижу обратное: наши дети изменились, и это свидетельство для меня - вот такие приюты, как наш, я считаю, это выход из ситуации.
