Главное событие 2000-го года.
Часть вторая.
Программу ведет Савик Шустер:
Первую часть программы я вел из России. Вторую веду из Европы.
Подавляющее большинство историков считает, что ХХ век начался не 1 января 1901-го года, а гораздо позже - 28 июля 1914-го, когда Австрия объявила войну Сербии, что положило начало Первой Мировой Войне. Может произойти и так, что к концу ХХI века историки будут утверждать, что он начался на год раньше - 31 декабря 1999-го года - неожиданным уходом в отставку первого президента России Бориса Ельцина:
Борис Ельцин:
Дорогие россияне!.. Сегодня я в последний раз обращаюсь к вам как президент России. Я принял решение. Долго и мучительно над ним размышлял. Сегодня, в последний день уходящего века, я ухожу в отставку...
Я ухожу раньше положенного срока. Я понял, что мне необходимо это сделать. Россия должна войти в новое тысячелетие с новыми политиками, с новыми лицами, с новыми - умными, сильными, энергичными - людьми. Посмотрев, с какой надеждой и верой люди проголосовали на выборах в Думу за новое поколение политиков, я понял: главное дело своей жизни я сделал. Россия уже никогда не вернется в прошлое. Россия всегда теперь будет двигаться только вперед. И я не должен мешать этому естественному ходу истории...
Савик Шустер:
К власти пришел Владимир Путин. И немедленно улетел отмечать Новый Год на Северный Кавказ, к генералам и офицерам, воюющим в Чечне. Шла подготовка к штурму Грозного. Именно эта - вторая чеченская - кампания стала одной из главных причин досрочной отставки Бориса Ельцина. Его ко второму президентству привел Хасавьюртовский мир, а Путина к первому должна была привести чеченская война. Не случайно Ельцин, сначала запретивший Руцкому воевать против Дудаева, потом позволивший делать это Грачеву и, наконец, направивший к Масхадову с миротворческой миссией Лебедя, в своем обращении к народу 31 декабря ни слова не сказал о Чечне. Таким образом он дал карт-бланш своему преемнику.
Январь 2000-го в Грозном был умопомрачительным. В подвалах под бомбами томились тысячи и тысячи детей, женщин, стариков, безоружных мужчин. Обо всем этом рассказывал в своих репортажах Андрей Бабицкий, за что и был примерно наказан Кремлем. Вот его обзор 2000-го года в Чечне:
Андрей Бабицкий:
Конец года едва ли станет сколько-нибудь заметным рубежом в чеченской войне, которая все больше воспринимается как неизменный, почти не изменяющийся фактор российской жизни. С начала второй чеченской кампании принципиально ситуация в Чечне не стала лучше или хуже - она остается катастрофической, меняясь лишь в количественных параметрах. Москва, как и год назад, настаивает на своем праве использовать военную силу так, как она считает необходимым, пренебрегая советами извне, отрицая факты массового нарушения прав человека и отвергая возможность каких бы то ни было переговоров с представителями противостоящей стороны кроме варианта полной капитуляции без всяких условий. Попытки создать функционирующие структуры российской власти в Чечне по разным причинам не увенчались успехом. Гражданская администрация и чеченская милиция имеют минимум власти, основной объем которой продолжают удерживать армия, ФСБ и МВД. Именно поэтому остается неизменным характер военно-полицейского произвола, установившегося в Чечне с момента последнего ввода войск в республику. Рутиной стала и партизанская война. Еженедельные штабные сводки фиксируют привычные цифры потерь - 15-20 российских военнослужащих в неделю. Гибель мирных граждан не учитывается вовсе.
Из внутреннего информационного освещения изъято большинство аспектов чеченской темы. Российские СМИ, в большинстве своем полностью встроившиеся в советскую традицию, поддерживают версию власти, агрессивно игнорируя все, что находится за пределами официальной доктрины. Постепенно затухают бесперспективные разговоры о свободном доступе в Чечню иностранных журналистов и наблюдателей. Запрет на информацию из Чечни с каждым днем приобретает все более законченные и абсолютные формы.
Почти все то же самое говорилось о Чечне и год назад. Но если в описаниях мало что меняется, то это вовсе не означает, что люди способны привыкнуть к жизни в подобных условиях. Российскому обывателю стабильность катастрофы представляется неким подобием порядка. Однако, это вовсе не значит, что с таким положением может бесконечно мириться население республики. Сегодня российское руководство не располагает бесконечными денежными и людскими ресурсами. Они имеют понятный и видимый предел. Поэтому вполне вероятно, что чеченская война, ставшая трамплином для новой российской власти, может в обозримой перспективе превратиться для нее в непосильное бремя.
Савик Шустер:
Лауреат Нобелевской премии мира 1999-го года - французская гуманитарная организация "Врачи без границ" - назвала вторую военную кампанию в Чечне "большой этнической чисткой". Эти слова, несомненно, адресованы западным европейцам, видевшим, что сербские вооруженные силы творили в Косово. Для русского человека сегодня, как и для сербского тогда, это слова без смысла. Информационная блокада в первую очередь лишает слова жертв. В 2000-м году, как никогда раньше, в российских вооруженных силах в Чечне возобладало чувство вседозволенности. Рассказывает корреспондент Радио Свобода на Северном Кавказе Олег Кусов:
Олег Кусов:
"Зачистка" - этот термин прочно вошел в лексику второй чеченской войны. В реальности за ним стоят карательные налеты военных на чеченские населенные пункты. Создается впечатление, что так называемая контртеррористическая операция сегодня включает в себя регулярные "зачистки" в селах, авиационные бомбардировки по горным ущельям и бесчинства военных на блок-постах. Уже более года жители республики ограничены в передвижении. Избежать "зачисток" и бомбардировок тоже затруднительно. Уйдя от бомбежки, чеченец может стать пленником на первом же блок-посту. Еще неизвестно, что на самом деле опаснее.
Пытаясь взять в начале года под контроль Грозный и его окрестности, военные провели "зачистки" в некоторых пригородах чеченской столицы. Тогда командование военной группировки утверждало, что многие из оборонявших Грозный повстанцев не ушли в горы, а осели в пригородных поселках. Данные разведки в целом не подтверждали заявления командования. Вокруг Грозного в своих полуразрушенных домах, в основном, прятались от ракет и пуль мирные жители... Однако, в начале года российские спецподразделения приступили к операции в пригородном поселке Новые Алды. Мирные жители этого поселка в полной мере испытали на себе жестокость военных, которые не делили чеченцев на мирных и сопротивляющихся с оружием в руках. Не найдя в поселке боевиков, они учинили расправу над мирными жителями. Согласно многочисленным свидетельствам, в течение одного дня военные убили около 50 жителей поселка. В их числе были дети и старики. Жительница поселка Новые Алды Малика Лабазанова рассказывает об этой трагедии:
Малика Лабазанова:
5 февраля на "зачистку" пришли федеральные войска. Среди них были солдаты-срочники, и были контрактники. В этот день они заходили во двор и расстреливали людей. Некоторые из этих ребят предупреждали нас, что "там идут убийцы, они убивают людей". Это слова этих ребят. Некоторые спаслись, некоторые расстреляны...
Олег Кусов:
Малика, к вам тоже в дом заходил солдат...
Малика Лабазанова:
Заходил...
Олег Кусов:
Что он сказал, и что он делал?
Малика Лабазанова:
У нас просили деньги, просили золото. А этот солдат уже подошел к другому, который вот стрелял во дворе, который привел под прицелом отца ее... Он подошел к этому солдату и что-то на ухо сказал. Тот сказал: "Заведи ее и потряси". И этот второй солдат с автоматом, сзади, завел меня в наше помещение. Вот там, когда я бросилась к ногам, я попросила его: "У меня такие сыновья, как и ты, не убивай". Он говорит: "Тебя не убью - меня убьют". Потом, когда на улице крики и выстрелы раздались, я схватила его ноги, и он стрелял в воздух. Но я поняла, что раз он в воздух стреляет, то, значит, он меня не убьет. Когда я его благодарила, он мне говорит: "Молчи, ты - мертвая. На улице зверь стоит, он всех расстреливает"...
Олег Кусов:
Бесчинства военных в Новых Алдах остались безнаказанными. Поэтому неудивительно, что подобные операции продолжались в течение всего года и в других населенных пунктах Чечни. Об этом рассказывает сотрудник международного правозащитного центра "Мемориал" Александр Черкасов:
Александр Черкасов:
В Грозном, в поселке Черноречье, в ночь с 30 августа на 1 сентября проходила "зачистка". Были задержаны и собраны десятки человек, которых в течение нескольких дней допрашивали, избивали, держали в цистернах из под бензина, большинство отпустили, но многих увезли в ямы в воинские части. Другой пример: зачистка в селе Гехи в августе, когда большинство задержанных также были отпущены, но несколько человек пропали. После "зачисток" неоднократно обнаруживались в захоронениях неподалеку от сел тела людей, задержанных проводившими "зачистки" подразделениями федеральных сил. Главное: нет надежды на то, что в ближайшее время подобные проверки паспортного режима действительно будут проходить в рамках закона, под наблюдением прокуроров...
Олег Кусов:
С мирным населением военные боролись и с помощью авиации. Например, по селению Катыр-Юрт, расположенному у федеральной трассы "Кавказ", в феврале нынешнего года российская авиация нанесла массированные ракетно-бомбовые удары. Через Катыр-Юрт, якобы, по данным военачальников, в горы уходили боевые формирования. В итоге удары пришлись по мирным жителям...
Во время штурма Грозного российские военачальники не задумывались над тем, что в городе оставалось и большое количество русских людей. В основном, это были пожилые люди, которые не сумели выехать до начала войны. Многие из них погибли в Грозном и, в основном, не под бомбежками. Есть данные о том, что военные во время "зачисток" уничтожали русских в их же домах. Чудом вырвалась из Грозного 73-х летняя Мария Степановна. Я повстречал ее в вагоне для беженцев на станции Минеральные Воды. Она рассказала мне, как в их квартал вошли федералы:
Мария Степановна:
Когда эти разведчики пришли, они бросили первым делом гранату к нам во двор, я думала, что моего мужа убили. Я говорю: " Чего же вы бросаете гранату"? Они говорят: "У вас боевики". "Если бы боевики, то они бы вас искромсали", - говорю, а потом сказала: "А я вас, федералов, ждала, как Бога"... Если при боевиках мы еще за водой ходили, при наших федералах мы уже не ходили за водой, потому что могли бы убить, ну что же, стали бояться... Мой муж пилил дрова. У нас летняя кухня, из кухни выхожу. Гранату бросают... Говорит, наш федерал говорит: "Бабка, ты святая, тебя 4 раза убивали - тебя не убили". "Ну и наглец ты, говорю, - чего же не убил? Я устала"... Удивительно, что федералы говорили: "Уходите! Убирайтесь, все равно вас сметем"... - Да, прямо так и говорили...
Олег Кусов:
Полицейская война, которую новейшим оружием ведет почти 100-тысячная российская группировка с чеченцами, не имеет перспективы для России. Чувствуя свое бессилие, военные ведут себя жестоко. Создается впечатление, что им попросту выдали карт-бланш на такие методы борьбы с горским народом. Чеченцы вывели для себя формулу победы: "Если после всего этого останется Чечня и ее народ, даже в небольшом числе - Россия вновь проиграла войну". В Чечне говорят, что русские задались единственной целью - уничтожить чеченцев. Этим здесь объясняют безнаказанность после повальных "зачисток", грабежей и убийств мирного населения. Большинство жителей Чечни не хотят воевать с российской армией. Но для военных это ровным счетом ничего не значит. Понятно, что они и в перспективе не намерены отказываться от "зачисток" и нанесения ударов по чеченским населенным пунктам.
Савик Шустер:
Александр Солженицын - тоже лауреат Нобелевской премии - правда, не мира, а литературы, заявил в конце 2000-го года, что в Чечне российские солдаты и офицеры учатся бороться с экстремизмом. Писатель убежден и в том, что главная угроза XXI века - это исламский экстремизм, и он ставит вопрос стратегически: раз России придется заслонить собой Европу от этого нашествия, то где-то надо начинать приобретать опыт... Во-первых, российские вооруженные силы этот опыт начали приобретать уже в Афганистане. Во-вторых, насколько мне известно, Чечня, как и Афганистан, буквально покрыта новыми кладбищами и могилами где погребены, в основном, люди весьма умеренные. А экстремистов среди них очень мало... Создается впечатление, что в Чечне отрабатывается идея русского националистического государства под лозунгом: "Россия для русских". Именно такая идеология Слободана Милошевича в Сербии потерпела крах - 5 октября, в Белграде. Тему ведет мой коллега Андрей Шарый:
Андрей Шарый:
Политический год в бывшей Югославии открылся провалом националистов на выборах в Хорватии. Политический год в бывшей Югославии завершился поражением Слободана Милошевича, главного теоретика и практика региональных балканских войн. За последнее десятилетие, пожалуй, это самый обнадеживающий год в бывшей Югославии: забрезжил, как пышно пишут некоторые мои коллеги в Загребе и Белграде, рассвет демократии и свободы. Они правы - рассвет забрезжил. Но рассветет ли? Понятен восторг, с которым и сербы с хорватами, да и окружающий мир проводили Франьо Туджмана - в могилу, Слободана Милошевича - вон из президентского кресла: очень долго все этого ждали, и, когда, наконец, свершилось, когда их столкнули в прошлое всем миром, тех, кто пришел на смену, встретили как народных освободителей. Политическая пыль от этого падения не улеглась до сих пор, и порой в столбе этой пыли трудно разглядеть - как там с рассветом демократии? Итоги года в Югославии и Хорватии я попросил подвести двух моих коллег, обозревателей Службы Югославянских языков Радио Свободная Европа. Как они лично относятся к переменам в своих странах? Начнем по порядку. Хорватия: рассказывает загребский журналист Майя Разович:
Майя Разович:
В 2000 год Хорватия вошла с большими надеждами. После десяти лет она перестала быть маленьким, воинственным, ксенофобным, нудящим европейским уголком. Авторитарного президента Туджмана сменил президент Месич, старую коррумпированную и нечестную власть заменила власть новая - более компетентная и пока некоррумпированная. Кое-что изменилось к лучшему - прежде всего, в области внешней политики. Но ожидания граждан не сбылись - ситуация в Хорватии не стала лучше, она просто стала другой. Новая власть не использовала возможности, которыми располагала. Не нашла храбрости рассчитаться с прошлым, с людьми, которые участвовали в разных свинствах - от криминала до военных преступлений, не навела порядка в экономике. В новый год Хорватия входит с армией безработных, а работы в стране не имеет каждый пятый, с космическими ценами, а, главное - с властью, которая уже израсходовала доверие народа.
Андрей Шарый:
Слово - белградскому журналисту Срджану Кусовцу:
Срджан Кусовац:
"От власти ушел военный преступник, а пришел к власти фашист", - вот так квалифицировала рокировку Милошевич - Коштуница председатель белградской Хельсинской комиссии по правам человека Соня Бисерко. Я с ней согласен, но, к сожалению, в Сербии по пальцам можно пересчитать людей, которые думают именно так. За границей Коштуницу любят - потому что Коштуница победил Милошевича. А он - это сербский генерал Лебедь. Не арестовывает Милошевича, не увольняет его генералов в армии и полиции. Преступники всего лишь поменяли хозяев. Страна бедствует еще сильнее, чем во времена Милошевича. А сербы еще не отдают себе отчета в том, что они вновь заблуждаются.
Андрей Шарый:
Мой коллега Срджан Кусовац, быть может, использует слишком сильные эпитеты, но, уверен, он прав в главном: пока еще непонятно, кто пришел Милошевичу на смену. Коштуница, по опросам общественного мнения - самый популярный политик в Европе, невероятно популярный: его поддерживают больше 90 процентов граждан! И те, кто воевал за величие Сербии в Боснии и Хорватии, и те, кто еще вчера неистово поддерживал Слободана Милошевича. Вот парадокс: нация по-прежнему расколота, но едина по отношению к новому национальному лидеру. Коштуница, конечно, не Милошевич, он - Милошевич без злого запала, легалист, его популизм в том, чтобы быть вместе с народом. Вот это, в частности, и настораживает: национальный лидер не красна девица, чтобы нравиться всем и всех устраивать.
Большая Югославия развалилась десять лет назад по многим причинам. Одна из главных - незавершенный, только лишь замороженный маршалом Тито сербо-хорватский конфликт, который, разгоревшись вновь, стал в начале девяностых мотором войны. Теперь конфликт, по крайней мере, на время, на несколько десятилетий - исчерпал себя. Национализм - и пораженных, и победителей - накормлен кровью и чужими страданиями, хотя процесс распада Югославии продолжается и в Черногории, и в Косово, и в Боснии. Изменилась и Европа, для которой балканские уроки девяностых годов оказались небесполезными: сейчас уже никому не позволено то, что было позволено еще десять лет назад. По пока демократический Белград тонет в темноте, поскольку в стране не хватает электричества, и тонет в холоде, поскольку в стране не хватает тепла. Загреб, куда более холеный и европейский, продолжает мучительно решать проблемы самосознания и отношений с Гаагским трибуналом: "Могут ли оказаться преступниками те, кого мы привыкли считать героями"? Две постюгославские республики решают разные проблемы, но стоят перед одним и тем же европейским вызовом. Мои коллеги - Майя Разович и Срджан Кусовац - пессимисты. Да и я тоже: праздников в бывшей Югославии в начале нового столетия явно не будет...
Савик Шустер:
Одним из главных народных достижений президента Владимира Путина в 2000-м году можно считать возвращение советского гимна Александрова в качестве российского государственного. Олимпийские игры в Сиднее послужили не столько анализу состояния спорта в России, понимания условий, в которых молодое поколение воспитывает тело, сколько вполне риторическому решению проблемы: "Гимн Александрова позволит догнать и перегнать Америку". Несомненно, возвращение гимна СССР - шаг к национал-популизму, отражающий суть нынешней власти, пренебрегая мнением умеренного непослушного меньшинства власть постепенно превращается в режим. Три человека говорят на эту тему: Григорий Явлинский, Глеб Павловский и Алексей Митрофанов.
Григорий Явлинский:
Этот вопрос отнюдь не музыкальный, а крупный политический. Возвращение сталинского гимна - худший вариант решения проблемы государственной символики, поскольку это решение радикально раскалывает общество. Нет в предложенном решении никакого компромисса, никакой консолидации, потому что компромисс - это не механическое соединение символов разных эпох. Нельзя протаскивать государственные символы, вызывающие отторжение у значительной части общества. Предложенная музыка гимна неотделима от прославления Ленина и Сталина, неотделима от репрессий, от преследования инакомыслящих... Никакого серьезного обсуждения символики в обществе не было. Вместо аргументов и общественного обсуждения было только силовое продавливание одной точки зрения...
Что же символизирует новый гимн? Это действительно символ. Это символ краха. Это символ идеологии, потерпевшей крах. Это символ идеологии, приведшей к краху и государство, построенное на ней. Это символ идеологии, физически уничтожившей лучших представителей нашего народа - военных, ученых, рабочих, крестьян, учинившей настоящий геноцид русского народа в целом. Это не символ победы над фашизмом. Другие мелодии и песни были с людьми на фронте: "Вставай страна огромная", "Землянка", "Синий платочек" - с ними и побеждали...
Куда зовет нас этот гимн? Принимая его, мы отбрасываем общество назад, вселяем неуверенность, вызываем огромные сомнения в будущем. Это - знак реванша и мести. Вот в чем суть всей этой затеи. Это - знак приглашения тем, кто желает повернуть историю вспять. Это - знак того, что на миллионы людей, на их чувства, на их представления о жизни опять наплевать. Государственная музыка может быть лучше или хуже, но она не должна никого оскорблять.
Савик Шустер:
Лидер партии "Яблоко" точно выразил позицию умеренного непослушного меньшинства. Продолжим мнением главы Фонда Эффективной Политики, советника Кремля Глеба Павловского:
Глеб Павловский:
По опросам, 77 процентов населения поддерживает гимн, и я не думаю, что эти 77 процентов -поклонники советского строя. Я не могу сказать, кстати, что я большой поклонник определившегося пути. Я сегодня скорее был бы сторонником восстановления государственной преемственности, прерванной в 1917-м году - это значительно более политически травмирующий значительную часть нации момент. Это был бы путь, по которому пошли практически все государства Центральной Европы, и он в правовом и в моральном отношении более правильный, потому что Российская Федерация как правопреемник СССР - это непонятное государственное образование. Путин выбрал другой вариант, выбрав, по сути, одновременное правопреемство, наследничество двум, в общем, взаимоисключающим друг друга, враждующим между собой государственным образованиям - это очень рискованный шаг, и он пока в этом шаге поддержан. Последствия этого шага, честно говоря, могут определиться только на очень большом отрезке времени. Я не уверен, что через какое-то время, видимо, большее, чем срок президентства Путина, Россия не захочет все-таки вернуться к правопреемству от исторической России. Это не означает, что она захочет восстановить монархию, конечно...
Повторяю, выбран тот вариант строительства государства, который реально может рассчитывать на поддержку консенсусного большинства населения. Гимн находится в этом контексте. Личная любовь или нелюбовь к той или иной музыке играет здесь третью роль. Я лично этот гимн слушал только вот ровно в тот период, когда находился в камере, поскольку там побудка осуществляется гимном. Поэтому я не могу сказать, что я испытываю особо нежные чувства к музыке Александрова.
Савик Шустер:
Как вы слышали, один из идеологов новой российской власти считает, что сила Владимира Путина в том, что он является преемником всей российской истории - от князей до Брежнева, что отражено в гербе, флаге и гимне. Интересно следующее: единственный период российской истории, который таким образом полностью отвергается - это 8 лет правления Бориса Ельцина. Что это означает, очень откровенно и прямо разъяснил один из лидеров партии Жириновского Алексей Митрофанов:
Алексей Митрофанов:
На этой теме Путин наконец-то выявит реальную оппозицию себе. Все до этого хлопали в ладоши и говорили: "Какой у нас хороший президент Владимир Владимирович". Тут выяснилось, что Чубайс, оказывается, имеет какое-то свое мнение и пытается навязывать его президенту, что дедушка еще в лесу сидит и за всем следит, и многие другие вещи. Вот сейчас у Путина в результате этих гимновых "разборок" может проявиться блестящая возможность выявить и уничтожить всех людей, кто представляет для него какую-то опасность с точки зрения власти, начиная от администрации президента и заканчивая Чубайсом... Идет жесткая борьба за власть, дискуссия о гимне - это "сказка ложь, да в ней намек", и таких намеков, начиная от Бабицкого и кончая гимном - все эти намеки не нравятся какому-то количеству людей...
Савик Шустер:
А вам нравятся?
Алексей Митрофанов:
Да, это то, за что выступала ЛДПР с 1993-го года. Мы видим материализацию духов... От губернаторов до Псковской дивизии - все вам обещаю, все будет... Это будет страна Жириновского, но без Жириновского во главе... Все стали хитрее. Янаевых и Стародубцевых не будет, все будет тихо, незаметно, аккуратно и в течение времени. Никаких ударов уже не будет. Все будет интригами, по-византийски, с мягким поглаживанием по плечу и по ногам... Тонкость Путина в том, что он не будет делать резких шагов, как Жириновский, и резких заявлений тоже. Вот в чем дело. Он будет действовать незаметно... Пока еще не пришли домой комиссары в пыльных шлемах, никто ничего не заметит.
Савик Шустер:
А придут?
Алексей Митрофанов:
Могут прийти... Не, потому что такие кровавые и плохие люди, а потому что бросили половину населения на улицу. Если коммунисты хоть заставляли людей ходить на собрания и платили им минимальную зарплату, то сейчас их просто бросили и сказали: "Ребята, живите, как хотите, мы себе построили дома, три метра забор и два бассейна, и завели охрану - идите вы к черту! Если вы подойдете, будем стрелять из автоматов..." Эта система Анатолия Борисовича не пройдет...
Савик Шустер:
Подводя итоги сказанного Алексеем Митрофановым: идеологический переворот состоялся и поставлена точка.
Алексей Митрофанов:
Он идет тихо, пока, не все понимают еще, слава Богу!..
Савик Шустер:
Да, и придут к власти люди в погонах и с револьверами...
Алексей Митрофанов:
Да... Люди в черных куртках и с короткой стрижкой, и еще люди в погонах. Тихие и незаметные люди. Они не будут делать громких заявлений... Они люди тихие и незаметные. Мы знаем президента, несть числа людям, которые с ним работают, приезжают из Питера...
Савик Шустер:
Алексей Митрофанов говорил в эфире Радио Свобода, прекрасно понимая, что наша аудитория за то, чтобы Владимир Путин был, в самом деле, преемником Ельцина, а не Сталина. Считайте, что он нас всех предупредил...
2000-й год стал годом несбывшихся надежд на Ближнем Востоке. Эссе корреспондента Радио Свобода в Тель-Авиве Виктории Мунблит:
Виктория Мунблит:
Эта сцена транслировалась всеми телекомпаниями мира: Кемп-Дэвид, первые дни саммита, неформальная, теплая обстановка. Барак и Арафат дружески беседуя приближаются к зданию, в котором проходят переговоры. И здесь у самого входа вдруг происходит заминка. Два невысоких коренастых человека смешно топчутся, пропуская вперед один другого, не хотят уступить друг другу в воспитанности и поэтому никак не могут войти в ту дверь, за которой, возможно, будет подписан мирный договор. Эта сцена - два ближневосточных лидера, подталкивающие друг друга к входу и в результате остающиеся на месте, могла бы стать символом 2000-го года в ближневосточном регионе.
Ах, какими надеждами был пропитан этот год! Уход из Ливана - решительный и смелый шаг Барака, взявшего на себя ответственность, которой избегали ее предшественники. В течение нескольких дней армия была выведена из 18-ти летней трясины, в которой бесконечно гибли израильские солдаты, и из которой, казалось, не было выхода. Как радовалась страна, как надеялась на тишину и покой на северных границах!.. Лживый год обманул и на этот раз. Уже через несколько месяцев на границе возобновились рейды "Хезболлы", и опять израильские самолеты бомбили Южный Ливан, а идея перемирия на севере вновь обрела ипостась невозможного. Затем Кемп-Дэвид - вспышка ожиданий, и затем с каждым днем все больший пессимизм, и вконец ошалевшие обозреватели, каждый комментарий которых опровергал предыдущее сообщение. Наконец, окончательный провал, смешанная с недоумением разочарованность и масса повисших в воздухе наивных вопросов, которые показывали полную неподготовленность общества к тому аду, который начался здесь несколько месяцев спустя, когда запылали Газа и Западный берег реки Иордан, а израильтяне оказались в одном из самых мощных кризисов за время существования государства.
Это ведь отцы верили лишь в силу, это они устами Бен-Гуриона говорили: "Не важно, что говорит весь мир, важно, что делают евреи". Это они руками Голды Меир дирижировали самой популярной в те времена песней: "Весь мир против нас". Это они не без успеха создавали еврейскую Спарту. Поколение сыновей, как обычно, восстало против морали отцов. Оно считало, что может и должно быть иначе. Оно пело песни о мире и зажигало свечи на площади Рабина. Оно декламировало стихотворение: "Я дитя эпохи мира". Оно терзалось комплексом вины и верило в радужное будущее без выстрелов и бомб.
2000-й год - убийца надежд, разрушил идеологию этого поколения израильтян. Они попросту растерялись и многие из них, обманутые в лучших намерениях, кинулись в самый яростный экстремизм. В других же несостоятельность идеологии породила чувство государственной неполноценности. Чем был для нас 2000-й год? Неловким топтанием возле двери, в которую стоит лишь войти, и возможно будет мир. Но шаг не был сделан. Порог не был перейден. Барак и Арафат подталкивали друг друга к входу, и никто не мог войти первым, и год 2000-й так и остался сиротливо стоять на крыльце здания в Кемп-Дэвиде.
Савик Шустер:
В США 2000-й год ознаменовался самыми беспрецедентными за историю ХХ века президентскими выборами, которые продолжались 5 недель. 13 декабря 43-м президентом США стал республиканец Джордж Буш-младший - сын 41-го президента. Тему ведет Ирина Лагунина:
Ирина Лагунина:
О том, как развивалась эта необычная президентская гонка, и как ее теперь комментируют в самих США, из Вашингтона рассказывает Владимир Дубинский:
Владимир Дубинский:
Это был удивительный политический год. В его первые месяцы по рейтингу популярности среди избирателей кандидат республиканцев Джордж Буш настолько опережал своего соперника, что мало кто сомневался в том, что он одержит легкую победу на выборах в ноябре. Однако, после того, как во всех штатах прошли первичные выборы, кандидату демократов Альберту Гору удалось настичь своего противника, а после прошедших в июле и августе съездов обеих партий и вплоть до самих президентских выборов Буш и Гор шли почти абсолютно вровень. Выборы завершились самым уникальным образом: они не выявили победителя. Понадобился пересчет голосов, а за ним последовала серия судебных разбирательств, дошедших до самой высшей юридической инстанции - Верховного Суда США. В результате победителем был объявлен кандидат, на самом деле, набравший меньшее число голосов американских граждан, но получивший минимальное преимущество в Коллегии Выборщиков.
Фактически выборы дали ничейный результат. Быть может, винить следует Республиканскую и Демократическую партии: ни та, ни другая не выдвинула ярких предложений, которые привлекли бы большую часть избирателей... А, может, виноваты были сами кандидаты, не расширившие круг вопросов, поднимавшихся во время предвыборной кампании и не оказавшиеся в силу своего характера и личных качеств способными завоевать симпатии большего числа избирателей... Но, может быть, иначе в сложившихся ныне в Америке условиях произойти и не могло. Ведь дело в том, что общественное мнение и настроения избирателей поляризованы настолько, что одна половина за демократов, а другая - за республиканцев. Одна за Гора, другая - за Буша. Может быть, в условиях, когда страна переживает беспрецедентный период экономического благополучия, когда нет внутренних разногласий, а на международной арене нет кризисов, угрожающих национальным интересам США, никакой поляризации нет и американские граждане не желают бросаться в крайности и голосовать либо за одну, либо за другую партию, тем более, что в последние годы и Республиканская, и Демократическая партии заметно сдвинулись к политическому центру...
Ирина Лагунина:
Как назвать, как определить то, что произошло в США после голосования 7 ноября и до 13 декабря, когда новым президентом стал Джордж Буш. С этим вопросом мы обратились к директору отдела социальных и политических исследований института "American Enterprise", автору книги "Дух демократического капитализма" Майклу Новаку:
Майкл Новак:
До сих пор у нас существовало неписаное правило, что в очень близкой президентской гонке проигравший произносит речь, в которой отказывается от дальнейшей борьбы. Он делает это, чтобы сохранить мир в стране, во благо страны. Как сделал Ричард Никсон в 1960-м году, когда выяснилось, что победил Джон Кеннеди, но побелил благодаря подтасовке голосов в Чикаго. Эл Гор предпочел борьбу, а в таком случае начинают действовать законодательные процедуры. Они сложны, они раскалывают общество, но пока, на сей момент, они работают стабильно и довольно хорошо.
Ирина Лагунина:
Будет ли нынешняя ситуация иметь какие-то последствия для американской демократии? Окажется ли 43-й президент более слабым из-за того, как он пришел на этот пост?
Майкл Новак:
Знаете, когда в футболе в финале чемпионат мира переходит в дополнительное время, а потом его исход решается серией пенальти, и в итоге один одиннадцатиметровый решает судьбу матча, то все равно над чемпионатом мира остается тень - вот то же самое произойдет и с выборами в США... Мне кажется, что настроения в стране сейчас таковы, что нового президента люди будут поддерживать. Они захотят, чтобы президент работал успешно. и если он будет придерживаться своей предвыборной программы и работать с противоположной партией, то он может стать очень успешным президентом. Именно из-за этого противоречия, именно из-за того, что люди от него ничего не ожидают.
Ирина Лагунина:
На выборы вышло чуть более половины имеющих право голоса, и их голоса разделились почти поровну, как и голоса Коллегии Выборщиков, которая в результате и решает, кто станет президентом. В США стали задумываться о том, а нужна ли вообще эта Коллегия, созданная во времена рабства и отсутствия права голоса у женщин? Отражает ли эта Коллегия уровень развития демократии в стране? Сложился ли на самом деле в США конституционный кризис? Назрела ли необходимость каких-либо перемен или обновлений в системе американской демократии? На эту тему корреспондент Радио Свобода в Вашингтоне Сергей Данилочкин беседовал с сотрудником Брукинговского института, специалистом по вопросам государственного устройства Стивеном Хессом:
Стивен Хесс:
Нет, не думаю. Вы, наверное, имеете в виду институт выборщиков - он не изменялся с момента основания страны, и я убежден, что он не будет изменен в связи с исходом нынешних выборов. Не сомневаюсь, что этот вопрос будет обсуждаться, и, возможно, даже на слушаниях в Конгрессе. Но, в принципе, изменить Конституцию очень непросто. Это можно сделать двумя способами - через Конституционную Конвенцию, которую никто не хочет собирать из-за слишком большого возможного объема работы, или через поправку к Конституции, принимаемую Конгрессом и ратифицируемую всеми штатами. Это также вряд ли произойдет, поскольку так называемые малые штаты, имеющие некоторые преимущества при нынешней системе выборщиков, воспротивятся этому. Так что все останется на своих местах. Проблема также в том, что большинство выборов в США выигрываются значительным большинством голосов. Из 25 президентских выборов, прошедших в ХХ веке, только в четырех случаях разрыв между кандидатами был невелик. Так что, можете судить сами, насколько необычными были выборы в 2000-м году. Может быть, люди обеспокоились бы действенностью системы и эффективностью ее механизмов, если бы мы имели подобные результаты выборов несколько раз подряд. Думаю, что исход голосования, подобный нынешнему, в нашей стране - такая редкость, что большинство американцев просто не придадут этому большого значения и вернутся к повседневным делам.
Ирина Лагунина:
Многие в Америке полагают, что отказавшись от дальнейшей борьбы Альберт Гор показал, что стремление к единству и национальному примирению в США преобладают над всеми политическими распрями. Еще один вопрос директору отдела социальных и политических исследований института "American Enterprise" Майклу Новаку: вы согласны с этим тезисом?
Майкл Новак:
Демократия в этой стране показала, что она может выдержать очень сильные испытания и не сломаться. Сейчас же я предвижу довольно долгий период национального примирения. В Сенате силы равны - 50 на 50. А в нижней палате Конгресса - Палате представителей - преимущество республиканцев всего 9 голосов, и мне кажется, что при таком распределении сил обе стороны будут больше стремиться к совместной работе, чем к партийной борьбе. Именно стресс, через который мы прошли, способен объединить людей и заставить их понять, что нельзя раскалывать страну.
Ирина Лагунина:
Одно из неожиданных последствий затянувшихся президентских выборов в США: сезон праздничных рождественских покупок значительно сократился. Обычно он начинается сразу после Дня Благодарения, то есть с самого конца ноября, а в этом году сместился на конец декабря. Хотя, к 13 декабря по опросам большинство жителей Америки уже не готовы были ждать точного и всеобъемлющего подсчета голосов, как в первые недели после выборов, а требовали немедленно избрать лидера, не важно, кого и как. Но те же опросы, проведенные перед заключительной речью Эла Гора 13 декабря, показали, что 80 процентов признают Джорджа Буша легитимным президентом и это при том, что 45 процентов американцев раздражены таким исходом выборов.
Савик Шустер:
Человек века Радио Свобода - Зигмунд Фрейд, проведший революцию в понимании человеком самого себя. Зигмунд Фрейд родился в 1856-м году в Австро-Венгерской империи. Он прожил в Вене около 80 лет. Главная работа Зигмунда Фрейда - "Толкование сновидений" - вышла ровно в 1900-м году и стала основополагающей для современной психологии. На рубеже веков Зигмунд Фрейд создал учение о двух "движущих силах человеческой души", - как любят говорить в России - Эросе и Танатре. Опыт Первой Мировой Войны, после которой он психологически восстанавливал ветеранов, подтвердил справедливость его теории. Фрейд предсказал возникновение диктатур и большевистский террор. Его книги жгли фашисты в Германии и запрещали в советской России. Его сестры погибли в нацистских концлагерях. Зигмунд Фрейд умер в вынужденной эмиграции в Лондоне в 1939-м году, через несколько недель после начала Второй Мировой Войны. Толкователь ошибок и заблуждений ХХ века - столетия крайностей, глобальных войн и катастроф - Зигмунд Фрейд - Человек ХХ века Радио Свобода. Его представляет мой коллега Борис Парамонов:
Борис Парамонов:
Фрейд этот век как будто напророчил, или, говоря ближе к терминам самого отца-основателя психоанализа, разгадал его суть. Открытие бессознательной душевной жизни и было главным в психоанализе. Он научил лечить отдельно взятую личность, открыл способы, которыми просвещается, переводится в план сознания бессознательный конфликт, бывший причиной невроза. Чуть меньше бессознательного, чуть больше сознания - вот чего достигает психоанализ. Однако, победа разума над темными стихиями в человеке не была и не могла быть окончательной.
Можно вылечить отдельного человека, но нельзя потушить мировой пожар. Разразившийся в 1914-м году мировая война стала горьким триумфом Фрейда, доказала верность его учения и подчеркнула коренной пессимизм этого учения. Лучше сказать в духе Ницше - трагизм. Этот трагический дух учения и стал причиной растущей его непопулярности в ситуации, когда культура провозгласила своей конечной целью поиск и достижение счастья - наибольшего счастья для наибольшего числа людей, Фрейд ни в коем случае не отвергал эту цель. Наоборот, он больше, чем кто-либо, содействовал движению по этому пути. Но он не верил в окончательное торжество идеала, в достижение цели. Поэтому сегодня он считается чем-то вроде еретика в странах, наиболее приверженных телеологии счастья.
Нынешний мир то ли поднимется еще выше, то ли сорвется еще глубже. Возможно, и то, и другое, и не в порядке альтернативы, а одновременно. Человечество, похоже, не делается счастливее, но оно делается просвещеннее. Чем глубже упадет, тем большему научится. Эта ситуация и есть то, что открыл Фрейд. Но он открыл что-то еще, а именно, что ситуация эта неизбывна: Эмпидокл должен броситься в Этну - из этого падения он не возродится Фениксом, но станет, по крайней мере, саламандрой.
Часть вторая.
Программу ведет Савик Шустер:
Первую часть программы я вел из России. Вторую веду из Европы.
Подавляющее большинство историков считает, что ХХ век начался не 1 января 1901-го года, а гораздо позже - 28 июля 1914-го, когда Австрия объявила войну Сербии, что положило начало Первой Мировой Войне. Может произойти и так, что к концу ХХI века историки будут утверждать, что он начался на год раньше - 31 декабря 1999-го года - неожиданным уходом в отставку первого президента России Бориса Ельцина:
Борис Ельцин:
Дорогие россияне!.. Сегодня я в последний раз обращаюсь к вам как президент России. Я принял решение. Долго и мучительно над ним размышлял. Сегодня, в последний день уходящего века, я ухожу в отставку...
Я ухожу раньше положенного срока. Я понял, что мне необходимо это сделать. Россия должна войти в новое тысячелетие с новыми политиками, с новыми лицами, с новыми - умными, сильными, энергичными - людьми. Посмотрев, с какой надеждой и верой люди проголосовали на выборах в Думу за новое поколение политиков, я понял: главное дело своей жизни я сделал. Россия уже никогда не вернется в прошлое. Россия всегда теперь будет двигаться только вперед. И я не должен мешать этому естественному ходу истории...
Савик Шустер:
К власти пришел Владимир Путин. И немедленно улетел отмечать Новый Год на Северный Кавказ, к генералам и офицерам, воюющим в Чечне. Шла подготовка к штурму Грозного. Именно эта - вторая чеченская - кампания стала одной из главных причин досрочной отставки Бориса Ельцина. Его ко второму президентству привел Хасавьюртовский мир, а Путина к первому должна была привести чеченская война. Не случайно Ельцин, сначала запретивший Руцкому воевать против Дудаева, потом позволивший делать это Грачеву и, наконец, направивший к Масхадову с миротворческой миссией Лебедя, в своем обращении к народу 31 декабря ни слова не сказал о Чечне. Таким образом он дал карт-бланш своему преемнику.
Январь 2000-го в Грозном был умопомрачительным. В подвалах под бомбами томились тысячи и тысячи детей, женщин, стариков, безоружных мужчин. Обо всем этом рассказывал в своих репортажах Андрей Бабицкий, за что и был примерно наказан Кремлем. Вот его обзор 2000-го года в Чечне:
Андрей Бабицкий:
Конец года едва ли станет сколько-нибудь заметным рубежом в чеченской войне, которая все больше воспринимается как неизменный, почти не изменяющийся фактор российской жизни. С начала второй чеченской кампании принципиально ситуация в Чечне не стала лучше или хуже - она остается катастрофической, меняясь лишь в количественных параметрах. Москва, как и год назад, настаивает на своем праве использовать военную силу так, как она считает необходимым, пренебрегая советами извне, отрицая факты массового нарушения прав человека и отвергая возможность каких бы то ни было переговоров с представителями противостоящей стороны кроме варианта полной капитуляции без всяких условий. Попытки создать функционирующие структуры российской власти в Чечне по разным причинам не увенчались успехом. Гражданская администрация и чеченская милиция имеют минимум власти, основной объем которой продолжают удерживать армия, ФСБ и МВД. Именно поэтому остается неизменным характер военно-полицейского произвола, установившегося в Чечне с момента последнего ввода войск в республику. Рутиной стала и партизанская война. Еженедельные штабные сводки фиксируют привычные цифры потерь - 15-20 российских военнослужащих в неделю. Гибель мирных граждан не учитывается вовсе.
Из внутреннего информационного освещения изъято большинство аспектов чеченской темы. Российские СМИ, в большинстве своем полностью встроившиеся в советскую традицию, поддерживают версию власти, агрессивно игнорируя все, что находится за пределами официальной доктрины. Постепенно затухают бесперспективные разговоры о свободном доступе в Чечню иностранных журналистов и наблюдателей. Запрет на информацию из Чечни с каждым днем приобретает все более законченные и абсолютные формы.
Почти все то же самое говорилось о Чечне и год назад. Но если в описаниях мало что меняется, то это вовсе не означает, что люди способны привыкнуть к жизни в подобных условиях. Российскому обывателю стабильность катастрофы представляется неким подобием порядка. Однако, это вовсе не значит, что с таким положением может бесконечно мириться население республики. Сегодня российское руководство не располагает бесконечными денежными и людскими ресурсами. Они имеют понятный и видимый предел. Поэтому вполне вероятно, что чеченская война, ставшая трамплином для новой российской власти, может в обозримой перспективе превратиться для нее в непосильное бремя.
Савик Шустер:
Лауреат Нобелевской премии мира 1999-го года - французская гуманитарная организация "Врачи без границ" - назвала вторую военную кампанию в Чечне "большой этнической чисткой". Эти слова, несомненно, адресованы западным европейцам, видевшим, что сербские вооруженные силы творили в Косово. Для русского человека сегодня, как и для сербского тогда, это слова без смысла. Информационная блокада в первую очередь лишает слова жертв. В 2000-м году, как никогда раньше, в российских вооруженных силах в Чечне возобладало чувство вседозволенности. Рассказывает корреспондент Радио Свобода на Северном Кавказе Олег Кусов:
Олег Кусов:
"Зачистка" - этот термин прочно вошел в лексику второй чеченской войны. В реальности за ним стоят карательные налеты военных на чеченские населенные пункты. Создается впечатление, что так называемая контртеррористическая операция сегодня включает в себя регулярные "зачистки" в селах, авиационные бомбардировки по горным ущельям и бесчинства военных на блок-постах. Уже более года жители республики ограничены в передвижении. Избежать "зачисток" и бомбардировок тоже затруднительно. Уйдя от бомбежки, чеченец может стать пленником на первом же блок-посту. Еще неизвестно, что на самом деле опаснее.
Пытаясь взять в начале года под контроль Грозный и его окрестности, военные провели "зачистки" в некоторых пригородах чеченской столицы. Тогда командование военной группировки утверждало, что многие из оборонявших Грозный повстанцев не ушли в горы, а осели в пригородных поселках. Данные разведки в целом не подтверждали заявления командования. Вокруг Грозного в своих полуразрушенных домах, в основном, прятались от ракет и пуль мирные жители... Однако, в начале года российские спецподразделения приступили к операции в пригородном поселке Новые Алды. Мирные жители этого поселка в полной мере испытали на себе жестокость военных, которые не делили чеченцев на мирных и сопротивляющихся с оружием в руках. Не найдя в поселке боевиков, они учинили расправу над мирными жителями. Согласно многочисленным свидетельствам, в течение одного дня военные убили около 50 жителей поселка. В их числе были дети и старики. Жительница поселка Новые Алды Малика Лабазанова рассказывает об этой трагедии:
Малика Лабазанова:
5 февраля на "зачистку" пришли федеральные войска. Среди них были солдаты-срочники, и были контрактники. В этот день они заходили во двор и расстреливали людей. Некоторые из этих ребят предупреждали нас, что "там идут убийцы, они убивают людей". Это слова этих ребят. Некоторые спаслись, некоторые расстреляны...
Олег Кусов:
Малика, к вам тоже в дом заходил солдат...
Малика Лабазанова:
Заходил...
Олег Кусов:
Что он сказал, и что он делал?
Малика Лабазанова:
У нас просили деньги, просили золото. А этот солдат уже подошел к другому, который вот стрелял во дворе, который привел под прицелом отца ее... Он подошел к этому солдату и что-то на ухо сказал. Тот сказал: "Заведи ее и потряси". И этот второй солдат с автоматом, сзади, завел меня в наше помещение. Вот там, когда я бросилась к ногам, я попросила его: "У меня такие сыновья, как и ты, не убивай". Он говорит: "Тебя не убью - меня убьют". Потом, когда на улице крики и выстрелы раздались, я схватила его ноги, и он стрелял в воздух. Но я поняла, что раз он в воздух стреляет, то, значит, он меня не убьет. Когда я его благодарила, он мне говорит: "Молчи, ты - мертвая. На улице зверь стоит, он всех расстреливает"...
Олег Кусов:
Бесчинства военных в Новых Алдах остались безнаказанными. Поэтому неудивительно, что подобные операции продолжались в течение всего года и в других населенных пунктах Чечни. Об этом рассказывает сотрудник международного правозащитного центра "Мемориал" Александр Черкасов:
Александр Черкасов:
В Грозном, в поселке Черноречье, в ночь с 30 августа на 1 сентября проходила "зачистка". Были задержаны и собраны десятки человек, которых в течение нескольких дней допрашивали, избивали, держали в цистернах из под бензина, большинство отпустили, но многих увезли в ямы в воинские части. Другой пример: зачистка в селе Гехи в августе, когда большинство задержанных также были отпущены, но несколько человек пропали. После "зачисток" неоднократно обнаруживались в захоронениях неподалеку от сел тела людей, задержанных проводившими "зачистки" подразделениями федеральных сил. Главное: нет надежды на то, что в ближайшее время подобные проверки паспортного режима действительно будут проходить в рамках закона, под наблюдением прокуроров...
Олег Кусов:
С мирным населением военные боролись и с помощью авиации. Например, по селению Катыр-Юрт, расположенному у федеральной трассы "Кавказ", в феврале нынешнего года российская авиация нанесла массированные ракетно-бомбовые удары. Через Катыр-Юрт, якобы, по данным военачальников, в горы уходили боевые формирования. В итоге удары пришлись по мирным жителям...
Во время штурма Грозного российские военачальники не задумывались над тем, что в городе оставалось и большое количество русских людей. В основном, это были пожилые люди, которые не сумели выехать до начала войны. Многие из них погибли в Грозном и, в основном, не под бомбежками. Есть данные о том, что военные во время "зачисток" уничтожали русских в их же домах. Чудом вырвалась из Грозного 73-х летняя Мария Степановна. Я повстречал ее в вагоне для беженцев на станции Минеральные Воды. Она рассказала мне, как в их квартал вошли федералы:
Мария Степановна:
Когда эти разведчики пришли, они бросили первым делом гранату к нам во двор, я думала, что моего мужа убили. Я говорю: " Чего же вы бросаете гранату"? Они говорят: "У вас боевики". "Если бы боевики, то они бы вас искромсали", - говорю, а потом сказала: "А я вас, федералов, ждала, как Бога"... Если при боевиках мы еще за водой ходили, при наших федералах мы уже не ходили за водой, потому что могли бы убить, ну что же, стали бояться... Мой муж пилил дрова. У нас летняя кухня, из кухни выхожу. Гранату бросают... Говорит, наш федерал говорит: "Бабка, ты святая, тебя 4 раза убивали - тебя не убили". "Ну и наглец ты, говорю, - чего же не убил? Я устала"... Удивительно, что федералы говорили: "Уходите! Убирайтесь, все равно вас сметем"... - Да, прямо так и говорили...
Олег Кусов:
Полицейская война, которую новейшим оружием ведет почти 100-тысячная российская группировка с чеченцами, не имеет перспективы для России. Чувствуя свое бессилие, военные ведут себя жестоко. Создается впечатление, что им попросту выдали карт-бланш на такие методы борьбы с горским народом. Чеченцы вывели для себя формулу победы: "Если после всего этого останется Чечня и ее народ, даже в небольшом числе - Россия вновь проиграла войну". В Чечне говорят, что русские задались единственной целью - уничтожить чеченцев. Этим здесь объясняют безнаказанность после повальных "зачисток", грабежей и убийств мирного населения. Большинство жителей Чечни не хотят воевать с российской армией. Но для военных это ровным счетом ничего не значит. Понятно, что они и в перспективе не намерены отказываться от "зачисток" и нанесения ударов по чеченским населенным пунктам.
Савик Шустер:
Александр Солженицын - тоже лауреат Нобелевской премии - правда, не мира, а литературы, заявил в конце 2000-го года, что в Чечне российские солдаты и офицеры учатся бороться с экстремизмом. Писатель убежден и в том, что главная угроза XXI века - это исламский экстремизм, и он ставит вопрос стратегически: раз России придется заслонить собой Европу от этого нашествия, то где-то надо начинать приобретать опыт... Во-первых, российские вооруженные силы этот опыт начали приобретать уже в Афганистане. Во-вторых, насколько мне известно, Чечня, как и Афганистан, буквально покрыта новыми кладбищами и могилами где погребены, в основном, люди весьма умеренные. А экстремистов среди них очень мало... Создается впечатление, что в Чечне отрабатывается идея русского националистического государства под лозунгом: "Россия для русских". Именно такая идеология Слободана Милошевича в Сербии потерпела крах - 5 октября, в Белграде. Тему ведет мой коллега Андрей Шарый:
Андрей Шарый:
Политический год в бывшей Югославии открылся провалом националистов на выборах в Хорватии. Политический год в бывшей Югославии завершился поражением Слободана Милошевича, главного теоретика и практика региональных балканских войн. За последнее десятилетие, пожалуй, это самый обнадеживающий год в бывшей Югославии: забрезжил, как пышно пишут некоторые мои коллеги в Загребе и Белграде, рассвет демократии и свободы. Они правы - рассвет забрезжил. Но рассветет ли? Понятен восторг, с которым и сербы с хорватами, да и окружающий мир проводили Франьо Туджмана - в могилу, Слободана Милошевича - вон из президентского кресла: очень долго все этого ждали, и, когда, наконец, свершилось, когда их столкнули в прошлое всем миром, тех, кто пришел на смену, встретили как народных освободителей. Политическая пыль от этого падения не улеглась до сих пор, и порой в столбе этой пыли трудно разглядеть - как там с рассветом демократии? Итоги года в Югославии и Хорватии я попросил подвести двух моих коллег, обозревателей Службы Югославянских языков Радио Свободная Европа. Как они лично относятся к переменам в своих странах? Начнем по порядку. Хорватия: рассказывает загребский журналист Майя Разович:
Майя Разович:
В 2000 год Хорватия вошла с большими надеждами. После десяти лет она перестала быть маленьким, воинственным, ксенофобным, нудящим европейским уголком. Авторитарного президента Туджмана сменил президент Месич, старую коррумпированную и нечестную власть заменила власть новая - более компетентная и пока некоррумпированная. Кое-что изменилось к лучшему - прежде всего, в области внешней политики. Но ожидания граждан не сбылись - ситуация в Хорватии не стала лучше, она просто стала другой. Новая власть не использовала возможности, которыми располагала. Не нашла храбрости рассчитаться с прошлым, с людьми, которые участвовали в разных свинствах - от криминала до военных преступлений, не навела порядка в экономике. В новый год Хорватия входит с армией безработных, а работы в стране не имеет каждый пятый, с космическими ценами, а, главное - с властью, которая уже израсходовала доверие народа.
Андрей Шарый:
Слово - белградскому журналисту Срджану Кусовцу:
Срджан Кусовац:
"От власти ушел военный преступник, а пришел к власти фашист", - вот так квалифицировала рокировку Милошевич - Коштуница председатель белградской Хельсинской комиссии по правам человека Соня Бисерко. Я с ней согласен, но, к сожалению, в Сербии по пальцам можно пересчитать людей, которые думают именно так. За границей Коштуницу любят - потому что Коштуница победил Милошевича. А он - это сербский генерал Лебедь. Не арестовывает Милошевича, не увольняет его генералов в армии и полиции. Преступники всего лишь поменяли хозяев. Страна бедствует еще сильнее, чем во времена Милошевича. А сербы еще не отдают себе отчета в том, что они вновь заблуждаются.
Андрей Шарый:
Мой коллега Срджан Кусовац, быть может, использует слишком сильные эпитеты, но, уверен, он прав в главном: пока еще непонятно, кто пришел Милошевичу на смену. Коштуница, по опросам общественного мнения - самый популярный политик в Европе, невероятно популярный: его поддерживают больше 90 процентов граждан! И те, кто воевал за величие Сербии в Боснии и Хорватии, и те, кто еще вчера неистово поддерживал Слободана Милошевича. Вот парадокс: нация по-прежнему расколота, но едина по отношению к новому национальному лидеру. Коштуница, конечно, не Милошевич, он - Милошевич без злого запала, легалист, его популизм в том, чтобы быть вместе с народом. Вот это, в частности, и настораживает: национальный лидер не красна девица, чтобы нравиться всем и всех устраивать.
Большая Югославия развалилась десять лет назад по многим причинам. Одна из главных - незавершенный, только лишь замороженный маршалом Тито сербо-хорватский конфликт, который, разгоревшись вновь, стал в начале девяностых мотором войны. Теперь конфликт, по крайней мере, на время, на несколько десятилетий - исчерпал себя. Национализм - и пораженных, и победителей - накормлен кровью и чужими страданиями, хотя процесс распада Югославии продолжается и в Черногории, и в Косово, и в Боснии. Изменилась и Европа, для которой балканские уроки девяностых годов оказались небесполезными: сейчас уже никому не позволено то, что было позволено еще десять лет назад. По пока демократический Белград тонет в темноте, поскольку в стране не хватает электричества, и тонет в холоде, поскольку в стране не хватает тепла. Загреб, куда более холеный и европейский, продолжает мучительно решать проблемы самосознания и отношений с Гаагским трибуналом: "Могут ли оказаться преступниками те, кого мы привыкли считать героями"? Две постюгославские республики решают разные проблемы, но стоят перед одним и тем же европейским вызовом. Мои коллеги - Майя Разович и Срджан Кусовац - пессимисты. Да и я тоже: праздников в бывшей Югославии в начале нового столетия явно не будет...
Савик Шустер:
Одним из главных народных достижений президента Владимира Путина в 2000-м году можно считать возвращение советского гимна Александрова в качестве российского государственного. Олимпийские игры в Сиднее послужили не столько анализу состояния спорта в России, понимания условий, в которых молодое поколение воспитывает тело, сколько вполне риторическому решению проблемы: "Гимн Александрова позволит догнать и перегнать Америку". Несомненно, возвращение гимна СССР - шаг к национал-популизму, отражающий суть нынешней власти, пренебрегая мнением умеренного непослушного меньшинства власть постепенно превращается в режим. Три человека говорят на эту тему: Григорий Явлинский, Глеб Павловский и Алексей Митрофанов.
Григорий Явлинский:
Этот вопрос отнюдь не музыкальный, а крупный политический. Возвращение сталинского гимна - худший вариант решения проблемы государственной символики, поскольку это решение радикально раскалывает общество. Нет в предложенном решении никакого компромисса, никакой консолидации, потому что компромисс - это не механическое соединение символов разных эпох. Нельзя протаскивать государственные символы, вызывающие отторжение у значительной части общества. Предложенная музыка гимна неотделима от прославления Ленина и Сталина, неотделима от репрессий, от преследования инакомыслящих... Никакого серьезного обсуждения символики в обществе не было. Вместо аргументов и общественного обсуждения было только силовое продавливание одной точки зрения...
Что же символизирует новый гимн? Это действительно символ. Это символ краха. Это символ идеологии, потерпевшей крах. Это символ идеологии, приведшей к краху и государство, построенное на ней. Это символ идеологии, физически уничтожившей лучших представителей нашего народа - военных, ученых, рабочих, крестьян, учинившей настоящий геноцид русского народа в целом. Это не символ победы над фашизмом. Другие мелодии и песни были с людьми на фронте: "Вставай страна огромная", "Землянка", "Синий платочек" - с ними и побеждали...
Куда зовет нас этот гимн? Принимая его, мы отбрасываем общество назад, вселяем неуверенность, вызываем огромные сомнения в будущем. Это - знак реванша и мести. Вот в чем суть всей этой затеи. Это - знак приглашения тем, кто желает повернуть историю вспять. Это - знак того, что на миллионы людей, на их чувства, на их представления о жизни опять наплевать. Государственная музыка может быть лучше или хуже, но она не должна никого оскорблять.
Савик Шустер:
Лидер партии "Яблоко" точно выразил позицию умеренного непослушного меньшинства. Продолжим мнением главы Фонда Эффективной Политики, советника Кремля Глеба Павловского:
Глеб Павловский:
По опросам, 77 процентов населения поддерживает гимн, и я не думаю, что эти 77 процентов -поклонники советского строя. Я не могу сказать, кстати, что я большой поклонник определившегося пути. Я сегодня скорее был бы сторонником восстановления государственной преемственности, прерванной в 1917-м году - это значительно более политически травмирующий значительную часть нации момент. Это был бы путь, по которому пошли практически все государства Центральной Европы, и он в правовом и в моральном отношении более правильный, потому что Российская Федерация как правопреемник СССР - это непонятное государственное образование. Путин выбрал другой вариант, выбрав, по сути, одновременное правопреемство, наследничество двум, в общем, взаимоисключающим друг друга, враждующим между собой государственным образованиям - это очень рискованный шаг, и он пока в этом шаге поддержан. Последствия этого шага, честно говоря, могут определиться только на очень большом отрезке времени. Я не уверен, что через какое-то время, видимо, большее, чем срок президентства Путина, Россия не захочет все-таки вернуться к правопреемству от исторической России. Это не означает, что она захочет восстановить монархию, конечно...
Повторяю, выбран тот вариант строительства государства, который реально может рассчитывать на поддержку консенсусного большинства населения. Гимн находится в этом контексте. Личная любовь или нелюбовь к той или иной музыке играет здесь третью роль. Я лично этот гимн слушал только вот ровно в тот период, когда находился в камере, поскольку там побудка осуществляется гимном. Поэтому я не могу сказать, что я испытываю особо нежные чувства к музыке Александрова.
Савик Шустер:
Как вы слышали, один из идеологов новой российской власти считает, что сила Владимира Путина в том, что он является преемником всей российской истории - от князей до Брежнева, что отражено в гербе, флаге и гимне. Интересно следующее: единственный период российской истории, который таким образом полностью отвергается - это 8 лет правления Бориса Ельцина. Что это означает, очень откровенно и прямо разъяснил один из лидеров партии Жириновского Алексей Митрофанов:
Алексей Митрофанов:
На этой теме Путин наконец-то выявит реальную оппозицию себе. Все до этого хлопали в ладоши и говорили: "Какой у нас хороший президент Владимир Владимирович". Тут выяснилось, что Чубайс, оказывается, имеет какое-то свое мнение и пытается навязывать его президенту, что дедушка еще в лесу сидит и за всем следит, и многие другие вещи. Вот сейчас у Путина в результате этих гимновых "разборок" может проявиться блестящая возможность выявить и уничтожить всех людей, кто представляет для него какую-то опасность с точки зрения власти, начиная от администрации президента и заканчивая Чубайсом... Идет жесткая борьба за власть, дискуссия о гимне - это "сказка ложь, да в ней намек", и таких намеков, начиная от Бабицкого и кончая гимном - все эти намеки не нравятся какому-то количеству людей...
Савик Шустер:
А вам нравятся?
Алексей Митрофанов:
Да, это то, за что выступала ЛДПР с 1993-го года. Мы видим материализацию духов... От губернаторов до Псковской дивизии - все вам обещаю, все будет... Это будет страна Жириновского, но без Жириновского во главе... Все стали хитрее. Янаевых и Стародубцевых не будет, все будет тихо, незаметно, аккуратно и в течение времени. Никаких ударов уже не будет. Все будет интригами, по-византийски, с мягким поглаживанием по плечу и по ногам... Тонкость Путина в том, что он не будет делать резких шагов, как Жириновский, и резких заявлений тоже. Вот в чем дело. Он будет действовать незаметно... Пока еще не пришли домой комиссары в пыльных шлемах, никто ничего не заметит.
Савик Шустер:
А придут?
Алексей Митрофанов:
Могут прийти... Не, потому что такие кровавые и плохие люди, а потому что бросили половину населения на улицу. Если коммунисты хоть заставляли людей ходить на собрания и платили им минимальную зарплату, то сейчас их просто бросили и сказали: "Ребята, живите, как хотите, мы себе построили дома, три метра забор и два бассейна, и завели охрану - идите вы к черту! Если вы подойдете, будем стрелять из автоматов..." Эта система Анатолия Борисовича не пройдет...
Савик Шустер:
Подводя итоги сказанного Алексеем Митрофановым: идеологический переворот состоялся и поставлена точка.
Алексей Митрофанов:
Он идет тихо, пока, не все понимают еще, слава Богу!..
Савик Шустер:
Да, и придут к власти люди в погонах и с револьверами...
Алексей Митрофанов:
Да... Люди в черных куртках и с короткой стрижкой, и еще люди в погонах. Тихие и незаметные люди. Они не будут делать громких заявлений... Они люди тихие и незаметные. Мы знаем президента, несть числа людям, которые с ним работают, приезжают из Питера...
Савик Шустер:
Алексей Митрофанов говорил в эфире Радио Свобода, прекрасно понимая, что наша аудитория за то, чтобы Владимир Путин был, в самом деле, преемником Ельцина, а не Сталина. Считайте, что он нас всех предупредил...
2000-й год стал годом несбывшихся надежд на Ближнем Востоке. Эссе корреспондента Радио Свобода в Тель-Авиве Виктории Мунблит:
Виктория Мунблит:
Эта сцена транслировалась всеми телекомпаниями мира: Кемп-Дэвид, первые дни саммита, неформальная, теплая обстановка. Барак и Арафат дружески беседуя приближаются к зданию, в котором проходят переговоры. И здесь у самого входа вдруг происходит заминка. Два невысоких коренастых человека смешно топчутся, пропуская вперед один другого, не хотят уступить друг другу в воспитанности и поэтому никак не могут войти в ту дверь, за которой, возможно, будет подписан мирный договор. Эта сцена - два ближневосточных лидера, подталкивающие друг друга к входу и в результате остающиеся на месте, могла бы стать символом 2000-го года в ближневосточном регионе.
Ах, какими надеждами был пропитан этот год! Уход из Ливана - решительный и смелый шаг Барака, взявшего на себя ответственность, которой избегали ее предшественники. В течение нескольких дней армия была выведена из 18-ти летней трясины, в которой бесконечно гибли израильские солдаты, и из которой, казалось, не было выхода. Как радовалась страна, как надеялась на тишину и покой на северных границах!.. Лживый год обманул и на этот раз. Уже через несколько месяцев на границе возобновились рейды "Хезболлы", и опять израильские самолеты бомбили Южный Ливан, а идея перемирия на севере вновь обрела ипостась невозможного. Затем Кемп-Дэвид - вспышка ожиданий, и затем с каждым днем все больший пессимизм, и вконец ошалевшие обозреватели, каждый комментарий которых опровергал предыдущее сообщение. Наконец, окончательный провал, смешанная с недоумением разочарованность и масса повисших в воздухе наивных вопросов, которые показывали полную неподготовленность общества к тому аду, который начался здесь несколько месяцев спустя, когда запылали Газа и Западный берег реки Иордан, а израильтяне оказались в одном из самых мощных кризисов за время существования государства.
Это ведь отцы верили лишь в силу, это они устами Бен-Гуриона говорили: "Не важно, что говорит весь мир, важно, что делают евреи". Это они руками Голды Меир дирижировали самой популярной в те времена песней: "Весь мир против нас". Это они не без успеха создавали еврейскую Спарту. Поколение сыновей, как обычно, восстало против морали отцов. Оно считало, что может и должно быть иначе. Оно пело песни о мире и зажигало свечи на площади Рабина. Оно декламировало стихотворение: "Я дитя эпохи мира". Оно терзалось комплексом вины и верило в радужное будущее без выстрелов и бомб.
2000-й год - убийца надежд, разрушил идеологию этого поколения израильтян. Они попросту растерялись и многие из них, обманутые в лучших намерениях, кинулись в самый яростный экстремизм. В других же несостоятельность идеологии породила чувство государственной неполноценности. Чем был для нас 2000-й год? Неловким топтанием возле двери, в которую стоит лишь войти, и возможно будет мир. Но шаг не был сделан. Порог не был перейден. Барак и Арафат подталкивали друг друга к входу, и никто не мог войти первым, и год 2000-й так и остался сиротливо стоять на крыльце здания в Кемп-Дэвиде.
Савик Шустер:
В США 2000-й год ознаменовался самыми беспрецедентными за историю ХХ века президентскими выборами, которые продолжались 5 недель. 13 декабря 43-м президентом США стал республиканец Джордж Буш-младший - сын 41-го президента. Тему ведет Ирина Лагунина:
Ирина Лагунина:
О том, как развивалась эта необычная президентская гонка, и как ее теперь комментируют в самих США, из Вашингтона рассказывает Владимир Дубинский:
Владимир Дубинский:
Это был удивительный политический год. В его первые месяцы по рейтингу популярности среди избирателей кандидат республиканцев Джордж Буш настолько опережал своего соперника, что мало кто сомневался в том, что он одержит легкую победу на выборах в ноябре. Однако, после того, как во всех штатах прошли первичные выборы, кандидату демократов Альберту Гору удалось настичь своего противника, а после прошедших в июле и августе съездов обеих партий и вплоть до самих президентских выборов Буш и Гор шли почти абсолютно вровень. Выборы завершились самым уникальным образом: они не выявили победителя. Понадобился пересчет голосов, а за ним последовала серия судебных разбирательств, дошедших до самой высшей юридической инстанции - Верховного Суда США. В результате победителем был объявлен кандидат, на самом деле, набравший меньшее число голосов американских граждан, но получивший минимальное преимущество в Коллегии Выборщиков.
Фактически выборы дали ничейный результат. Быть может, винить следует Республиканскую и Демократическую партии: ни та, ни другая не выдвинула ярких предложений, которые привлекли бы большую часть избирателей... А, может, виноваты были сами кандидаты, не расширившие круг вопросов, поднимавшихся во время предвыборной кампании и не оказавшиеся в силу своего характера и личных качеств способными завоевать симпатии большего числа избирателей... Но, может быть, иначе в сложившихся ныне в Америке условиях произойти и не могло. Ведь дело в том, что общественное мнение и настроения избирателей поляризованы настолько, что одна половина за демократов, а другая - за республиканцев. Одна за Гора, другая - за Буша. Может быть, в условиях, когда страна переживает беспрецедентный период экономического благополучия, когда нет внутренних разногласий, а на международной арене нет кризисов, угрожающих национальным интересам США, никакой поляризации нет и американские граждане не желают бросаться в крайности и голосовать либо за одну, либо за другую партию, тем более, что в последние годы и Республиканская, и Демократическая партии заметно сдвинулись к политическому центру...
Ирина Лагунина:
Как назвать, как определить то, что произошло в США после голосования 7 ноября и до 13 декабря, когда новым президентом стал Джордж Буш. С этим вопросом мы обратились к директору отдела социальных и политических исследований института "American Enterprise", автору книги "Дух демократического капитализма" Майклу Новаку:
Майкл Новак:
До сих пор у нас существовало неписаное правило, что в очень близкой президентской гонке проигравший произносит речь, в которой отказывается от дальнейшей борьбы. Он делает это, чтобы сохранить мир в стране, во благо страны. Как сделал Ричард Никсон в 1960-м году, когда выяснилось, что победил Джон Кеннеди, но побелил благодаря подтасовке голосов в Чикаго. Эл Гор предпочел борьбу, а в таком случае начинают действовать законодательные процедуры. Они сложны, они раскалывают общество, но пока, на сей момент, они работают стабильно и довольно хорошо.
Ирина Лагунина:
Будет ли нынешняя ситуация иметь какие-то последствия для американской демократии? Окажется ли 43-й президент более слабым из-за того, как он пришел на этот пост?
Майкл Новак:
Знаете, когда в футболе в финале чемпионат мира переходит в дополнительное время, а потом его исход решается серией пенальти, и в итоге один одиннадцатиметровый решает судьбу матча, то все равно над чемпионатом мира остается тень - вот то же самое произойдет и с выборами в США... Мне кажется, что настроения в стране сейчас таковы, что нового президента люди будут поддерживать. Они захотят, чтобы президент работал успешно. и если он будет придерживаться своей предвыборной программы и работать с противоположной партией, то он может стать очень успешным президентом. Именно из-за этого противоречия, именно из-за того, что люди от него ничего не ожидают.
Ирина Лагунина:
На выборы вышло чуть более половины имеющих право голоса, и их голоса разделились почти поровну, как и голоса Коллегии Выборщиков, которая в результате и решает, кто станет президентом. В США стали задумываться о том, а нужна ли вообще эта Коллегия, созданная во времена рабства и отсутствия права голоса у женщин? Отражает ли эта Коллегия уровень развития демократии в стране? Сложился ли на самом деле в США конституционный кризис? Назрела ли необходимость каких-либо перемен или обновлений в системе американской демократии? На эту тему корреспондент Радио Свобода в Вашингтоне Сергей Данилочкин беседовал с сотрудником Брукинговского института, специалистом по вопросам государственного устройства Стивеном Хессом:
Стивен Хесс:
Нет, не думаю. Вы, наверное, имеете в виду институт выборщиков - он не изменялся с момента основания страны, и я убежден, что он не будет изменен в связи с исходом нынешних выборов. Не сомневаюсь, что этот вопрос будет обсуждаться, и, возможно, даже на слушаниях в Конгрессе. Но, в принципе, изменить Конституцию очень непросто. Это можно сделать двумя способами - через Конституционную Конвенцию, которую никто не хочет собирать из-за слишком большого возможного объема работы, или через поправку к Конституции, принимаемую Конгрессом и ратифицируемую всеми штатами. Это также вряд ли произойдет, поскольку так называемые малые штаты, имеющие некоторые преимущества при нынешней системе выборщиков, воспротивятся этому. Так что все останется на своих местах. Проблема также в том, что большинство выборов в США выигрываются значительным большинством голосов. Из 25 президентских выборов, прошедших в ХХ веке, только в четырех случаях разрыв между кандидатами был невелик. Так что, можете судить сами, насколько необычными были выборы в 2000-м году. Может быть, люди обеспокоились бы действенностью системы и эффективностью ее механизмов, если бы мы имели подобные результаты выборов несколько раз подряд. Думаю, что исход голосования, подобный нынешнему, в нашей стране - такая редкость, что большинство американцев просто не придадут этому большого значения и вернутся к повседневным делам.
Ирина Лагунина:
Многие в Америке полагают, что отказавшись от дальнейшей борьбы Альберт Гор показал, что стремление к единству и национальному примирению в США преобладают над всеми политическими распрями. Еще один вопрос директору отдела социальных и политических исследований института "American Enterprise" Майклу Новаку: вы согласны с этим тезисом?
Майкл Новак:
Демократия в этой стране показала, что она может выдержать очень сильные испытания и не сломаться. Сейчас же я предвижу довольно долгий период национального примирения. В Сенате силы равны - 50 на 50. А в нижней палате Конгресса - Палате представителей - преимущество республиканцев всего 9 голосов, и мне кажется, что при таком распределении сил обе стороны будут больше стремиться к совместной работе, чем к партийной борьбе. Именно стресс, через который мы прошли, способен объединить людей и заставить их понять, что нельзя раскалывать страну.
Ирина Лагунина:
Одно из неожиданных последствий затянувшихся президентских выборов в США: сезон праздничных рождественских покупок значительно сократился. Обычно он начинается сразу после Дня Благодарения, то есть с самого конца ноября, а в этом году сместился на конец декабря. Хотя, к 13 декабря по опросам большинство жителей Америки уже не готовы были ждать точного и всеобъемлющего подсчета голосов, как в первые недели после выборов, а требовали немедленно избрать лидера, не важно, кого и как. Но те же опросы, проведенные перед заключительной речью Эла Гора 13 декабря, показали, что 80 процентов признают Джорджа Буша легитимным президентом и это при том, что 45 процентов американцев раздражены таким исходом выборов.
Савик Шустер:
Человек века Радио Свобода - Зигмунд Фрейд, проведший революцию в понимании человеком самого себя. Зигмунд Фрейд родился в 1856-м году в Австро-Венгерской империи. Он прожил в Вене около 80 лет. Главная работа Зигмунда Фрейда - "Толкование сновидений" - вышла ровно в 1900-м году и стала основополагающей для современной психологии. На рубеже веков Зигмунд Фрейд создал учение о двух "движущих силах человеческой души", - как любят говорить в России - Эросе и Танатре. Опыт Первой Мировой Войны, после которой он психологически восстанавливал ветеранов, подтвердил справедливость его теории. Фрейд предсказал возникновение диктатур и большевистский террор. Его книги жгли фашисты в Германии и запрещали в советской России. Его сестры погибли в нацистских концлагерях. Зигмунд Фрейд умер в вынужденной эмиграции в Лондоне в 1939-м году, через несколько недель после начала Второй Мировой Войны. Толкователь ошибок и заблуждений ХХ века - столетия крайностей, глобальных войн и катастроф - Зигмунд Фрейд - Человек ХХ века Радио Свобода. Его представляет мой коллега Борис Парамонов:
Борис Парамонов:
Фрейд этот век как будто напророчил, или, говоря ближе к терминам самого отца-основателя психоанализа, разгадал его суть. Открытие бессознательной душевной жизни и было главным в психоанализе. Он научил лечить отдельно взятую личность, открыл способы, которыми просвещается, переводится в план сознания бессознательный конфликт, бывший причиной невроза. Чуть меньше бессознательного, чуть больше сознания - вот чего достигает психоанализ. Однако, победа разума над темными стихиями в человеке не была и не могла быть окончательной.
Можно вылечить отдельного человека, но нельзя потушить мировой пожар. Разразившийся в 1914-м году мировая война стала горьким триумфом Фрейда, доказала верность его учения и подчеркнула коренной пессимизм этого учения. Лучше сказать в духе Ницше - трагизм. Этот трагический дух учения и стал причиной растущей его непопулярности в ситуации, когда культура провозгласила своей конечной целью поиск и достижение счастья - наибольшего счастья для наибольшего числа людей, Фрейд ни в коем случае не отвергал эту цель. Наоборот, он больше, чем кто-либо, содействовал движению по этому пути. Но он не верил в окончательное торжество идеала, в достижение цели. Поэтому сегодня он считается чем-то вроде еретика в странах, наиболее приверженных телеологии счастья.
Нынешний мир то ли поднимется еще выше, то ли сорвется еще глубже. Возможно, и то, и другое, и не в порядке альтернативы, а одновременно. Человечество, похоже, не делается счастливее, но оно делается просвещеннее. Чем глубже упадет, тем большему научится. Эта ситуация и есть то, что открыл Фрейд. Но он открыл что-то еще, а именно, что ситуация эта неизбывна: Эмпидокл должен броситься в Этну - из этого падения он не возродится Фениксом, но станет, по крайней мере, саламандрой.