В Московский музей современного искусства из Испании привезли выставку "Шедевры ХХ века". Экспозиция выстроена таким образом, чтобы представить все актуальные течения и направления за последние сто лет, причем, в лучших образцах. Правда, для многих посетителей окажутся знакомыми лишь имена Пикассо и Матисса: то, что во всем мире давно признано классикой, в российских собраниях почти не представлено.
Выставку подготовил Институт современного искусства Валенсии, музей столь же молодой, как его московский собрат. Год основания – 1989-й, однако коллекция уже насчитывает свыше 10 тысяч произведений. Особый акцент – на национальном искусстве, потому закономерно, что выставка открывается динамичными скульптурами из железа Хулио Гонсалеса.
Куратор выставки Франциско Хараута – не искусствовед, а философ, и работы он отбирал, так, чтобы представить историю идей в культуре, а они, в свою очередь, тесно связаны с историей страны:
– 80-е годы прошлого столетия были для Испании очень важными. Это было первое десятилетие нормализации в политической сфере. В результате перемен наше государство стало таким же демократическим, как и другие европейские страны. Всего лишь за 10 лет открылись несколько центров современного искусства. Первым был Институт современного искусства в Валенсии, потом Музей королевы Софии, в котором я в течение 8 лет был исполнительным директором, после Музей Гуггенхайма в Бильбао и, наконец, Музей современного искусства в Барселоне. Тогда все думали, что модернизация страны невозможна без наличия крупных сильных культурных институций. Начиная с 80-х годов такие сферы, как экономика и культура, развивались на равных.
Но недостаточно просто открывать музеи. И деньги – это не все. Нужно знать, чем наполнить музей, что следует приобретать. Музей из Валенсии, который мы сегодня представляем, проявил особый интерес к 20-м – 30-м годам ХХ века, и это было непросто. Мало того, что это очень дорогие работы, их еще сложно было найти. И все же удалось руководствоваться двумя критериями. Первый: работы должны отражать историю ХХ века. Второй: выстроить диалог между испанскими художниками и авторами из других стран. Мы совсем не хотели представить наше искусство как изолированное, – рассказывает Франциско Хараута.
Диалог, о котором он говорит, наглядно представлен на московской выставке. Темы и творческие приемы разных художников перекликаются друг с другом. Выставка большая, на много залов. Знатоки считают, что по сути и качеству это как целый отдельный музей – такого уровня проекты, если иметь в виду именно современное искусство, в российскую столицу давно не привозили. Еще одно отличительное качество – страстность. Холодных произведений, где главное – голая рациональная идея, здесь, в отличие от коллекций других европейских стран, не встретишь.
Есть такая музейная традиция – выносить на баннер самое важное, самое запоминающееся произведение. В музее на Петровке этого не сделали, а можно было бы репродуцировать картину Андре Массона "Бродяга на берегу моря", где яростный человек так грозит яростному небу, что возникает почти полная иллюзия: кисти его рук с растопыренными пальцами движутся. Впрочем, и сам человек, больше похожий на ветхозветного пророка, чем на бомжа, тоже – как туго закрученная пружина.
Выставку подготовил Институт современного искусства Валенсии, музей столь же молодой, как его московский собрат. Год основания – 1989-й, однако коллекция уже насчитывает свыше 10 тысяч произведений. Особый акцент – на национальном искусстве, потому закономерно, что выставка открывается динамичными скульптурами из железа Хулио Гонсалеса.
Куратор выставки Франциско Хараута – не искусствовед, а философ, и работы он отбирал, так, чтобы представить историю идей в культуре, а они, в свою очередь, тесно связаны с историей страны:
– 80-е годы прошлого столетия были для Испании очень важными. Это было первое десятилетие нормализации в политической сфере. В результате перемен наше государство стало таким же демократическим, как и другие европейские страны. Всего лишь за 10 лет открылись несколько центров современного искусства. Первым был Институт современного искусства в Валенсии, потом Музей королевы Софии, в котором я в течение 8 лет был исполнительным директором, после Музей Гуггенхайма в Бильбао и, наконец, Музей современного искусства в Барселоне. Тогда все думали, что модернизация страны невозможна без наличия крупных сильных культурных институций. Начиная с 80-х годов такие сферы, как экономика и культура, развивались на равных.
Но недостаточно просто открывать музеи. И деньги – это не все. Нужно знать, чем наполнить музей, что следует приобретать. Музей из Валенсии, который мы сегодня представляем, проявил особый интерес к 20-м – 30-м годам ХХ века, и это было непросто. Мало того, что это очень дорогие работы, их еще сложно было найти. И все же удалось руководствоваться двумя критериями. Первый: работы должны отражать историю ХХ века. Второй: выстроить диалог между испанскими художниками и авторами из других стран. Мы совсем не хотели представить наше искусство как изолированное, – рассказывает Франциско Хараута.
Диалог, о котором он говорит, наглядно представлен на московской выставке. Темы и творческие приемы разных художников перекликаются друг с другом. Выставка большая, на много залов. Знатоки считают, что по сути и качеству это как целый отдельный музей – такого уровня проекты, если иметь в виду именно современное искусство, в российскую столицу давно не привозили. Еще одно отличительное качество – страстность. Холодных произведений, где главное – голая рациональная идея, здесь, в отличие от коллекций других европейских стран, не встретишь.
Есть такая музейная традиция – выносить на баннер самое важное, самое запоминающееся произведение. В музее на Петровке этого не сделали, а можно было бы репродуцировать картину Андре Массона "Бродяга на берегу моря", где яростный человек так грозит яростному небу, что возникает почти полная иллюзия: кисти его рук с растопыренными пальцами движутся. Впрочем, и сам человек, больше похожий на ветхозветного пророка, чем на бомжа, тоже – как туго закрученная пружина.
