Александр Генис: После премьеры на Каннском фестивале до летнего Нью-Йорка добрался такой же летний фильм Вуди Аллена, который дал нам с Андреем Загданским возможность поговорить на приятную тему – ведуты (то есть, городские пейзажи) Вуди Аллена.
Андрей Загданский: Новый городской роман Вуди Аллена называется ''Полночь в Париже'' и уже своим названием определяет жанр. Это будет сказка, и сказка красивая, по-парижски прекрасная. Но прежде чем говорить о фильме, любопытно взглянуть на тему города, точнее, большого города в кинематографе Вуди Аллена. Город — принципиальная среда, принципиальная фактура у Вуди Аллена. И в ''Manhattan'' и ‘‘Radio Days“, и в “Annie Hal''‚ и в ‘‘New York Stories: Oedipus Wrecks“, Нью-Йорк — протагонист, среда и место действия. Большой город с его соблазнами, с его амбициозными обитателями, с его умными, красивыми и стильными женщинам, город с его интригами, изменами, кинотеатрами, театрами, музеями - это мир Вуди Аллена. И в этом городе живет маленький человек Вуди Аллена, его рефлексивный, остроумный, влюбленный или в поисках новой любви архетип. Город - такая же постоянная фактура фильмов Вуди Аллена, как мир, находящийся на грани разрушения, мир в точке раскола, замерший между неизбежным, может быть, страшным изменением для Андрея Тарковского. Привожу этот пример именно потому, что мало кто так далек друг от друга как Тарковский и Вуди Аллен. Город, помимо очевидных соблазнов культуры и цивилизации, обладает особой загадочной привлекательностью еще другого характера - в городе бесконечно многообразные варианты судьбы. Поворот, встреча, в том числе и романтическая, может случиться, кажется, всегда. Великий город обладает этой особенной, таинственной привлекательностью.
Александр Генис: Раз мы начали путешествие по Вуди Аллену с Нью-Йорка, то я не могу не сказать, что Нью-Йорк это Альтер Эго Вуди Аллена, он создал Нью-Йорк по себе, это город невротик, в первую очередь, это город, который дарит нам смешное, трогательное и историческое примерно в равных пропорциях. Это и есть Вуди Аллен. Интересно, что Вуди Аллен в начале своей карьеры говорил, что он не может функционировать, если не видит Централ Парка, он говорил, что он не понимает, зачем нужно людям уезжать из Нью-Йорка куда-нибудь на природу, когда вся природа находится внутри этого города. И характерно, что Вуди Аллен в чувствует себя в Нью-Йорке, особенно в Манхэттене, хотя сам он родился в Бруклине, как в своей квартире — это, скорее, интерьер, чем экстерьер. Именно поэтому он показывает его с любовью, как будто бы хвастается своей недвижимостью. Интересно, что про Вуди Аллена говорили, что он создал новый тип кинематографа, а именно - ''порнографию недвижимости''.
Андрей Загданский: Знаете, Саша, наверное, вы, как и я, и многие наши радиослушатели замечали, что когда мы оказываемся в другом городе наше воображение неминуемо ведет нас к странным видениям, фантазиям: а кем бы я был в этом городе, как бы сложилась моя судьба, как бы развивалась моя жизнь, может, здесь, может, сейчас, может, в 19 веке? Я всегда так думаю, когда нахожусь в Барселоне или Венеции, мне хочется заблудиться в городе, здесь я представляю себя немного другим.
Александр Генис: Я сам люблю так путешествовать. Однажды я приехал в Киото, в маленькую гостинчику, где никто не говорил по-английски и прожил несколько дней без языка, и только так я понял, что такое быть японцем.
Андрей Загданский: Вуди Аллен действует похоже - он путешествует, и в своих путешествиях оставляет не заметки, а фильмы. Его последние картины - и Лондон, и Барселона, и Париж - все о других городах. Это такие прививки других, европейских городов к Нью-Йорку, он расширяет свою нью-йоркскую недвижимость за счет других европейских городов.
Александр Генис: Я полагаю, что Вуди Аллен не от хорошей жизни перебрался в Европу делать свои фильмы. Скандал, который был связан с семейной жизнью Вуди Аллена, настолько тяжело отразился на его судьбе и на его характере, и без того тяжелом, невротическом, что Вуди Аллен предпочитает теперь работать в Европе — его, попросту говоря, выдавили из Нью-Йорка в Европу.
Андрей Загданский: Не знаю, насколько выдавили в действительности, но явно его последние картины это некоторая альтернатива Нью-Йорку, это поиск другого развития, другой судьбы, он находит себя или свои Альтер Эго в других городах. Именно это он сделал в своих трех последних картинах. В первом фильме, о котором мы с вами когда-то говорили в рамках этой передачи, вместо протагониста, которого играет всегда или почти всегда Вуди Аллен или его Альтер Эго, появились пара героев - муж и жена, любовник и любовница, художник и муза, сыгранные Хавьером Бардемом и Пенелопой Круз. Вместе они создавали тот самый артистический средиземноморский темперамент, которого так нахватает двум васповским подругам - Вики и Кристине, которые приехали в Барселону, а, читай, не Вики и Кристине, а нью-йоркскому еврею Вуди Аллену. Новый парижский фильм лишен барселонской избыточной сексуальной энергии и развивается совершено традиционно для Вуди Аллена. Главный герой, романтически настроенный писатель, сценарист из Голливуда со своей невестой и ее карикатурно несимпатичными родителями оказывается в Париже. Он мечтает о романтическом прошлом города, о тех временах, когда по улицам Парижа ходили Пикассо и Скотт Фитцджеральд, Хемингуэй и Гертруда Стайн - 20-е годы, годы, определившие искусство 20 века. Она, невеста, ходит по музеям, как всякий американский турист, и неестественно увлечена всезнающим и занудным мужем своей подруги. Словом, с первых минут фильма понятно, что у нашей пары не будет счастливой свадьбы в конце. Париж должен стать той самой реализацией фантазии, которая посещала каждого, кто ходил по этому великому городу, предварительно прочитав ''Праздник, который всегда с тобой'' Эрнеста Хемингуэя. Париж в фильме действительно хорош: снятый в мягко золотистой дымке, туманный и дождливый, беззастенчиво открыточный Париж выглядит главным эротическим соблазном как для героя фильма, так и для зрителей. Правильная, медленная, расслабленная музыка с неизбежным парижским аккордеончиком удерживает эти открыточные кадры вместе, проецируя в зрительный зал образ лучшего города в мире.
Александр Генис: Когда Вуди Аллен показывал этот фильм вне конкурса на Каннском кинофестивале, журналисты (многие из них, конечно, французы и парижане) пришли в восторг от такого Парижа и сказали ему: ''Все это, конечно, неправда. Где вы взяли такой Париж? Такого Парижа не бывает''. Он ответил: ''Еще как бывает! В американских фильмах о Париже''.
Андрей Загданский: Как и положено в сказке, мечта героя, которого играет Оуэн Уилсон, сбывается и, заблудившись в Париже, в полночь, с боем часов, он оказывается в машине, заблудившейся во времени (читай - в машине времени), с красавицами, которые едут на вечеринку, и там он знакомится со Скоттом Фитцджеральдом, с Хэмингуэем и всеми остальными героями 20-х годов. Все это совершенно замечательно на первых порах, особенно хорош Эрнест Хемингуэй, который говорит короткими, безапелляционными фразами из своего романа ''Прощай оружие'', но очень скоро, увы, фильм останавливается.
Александр Генис: Но до того как фильм остановился, я следил за реакцией зала, который каждый раз с восхищением вздыхал, узнавая новую знаменитость. И для того, чтобы смотреть этот фильм, в первую очередь, надо хорошо знать культуру 20 века, особенно культуру модернизма, 20-е годы это акме модернизма. Характерно, что в первый уик-энд фильм посмотрели 2 миллиона человек. Я думаю, что оба эти миллиона жили в Нью-Йорке.
Андрей Загданский: Но фильм останавливается. Появляются все новые и новые персонажи, появляются Гертруда Стайн и Пикассо, а у главного героя нет никого интересного полноценного взаимодействия с ними, и все исторические сцены больше похожи на телевизионную юмористическую передачу ''Saturday Night Live'', знаменитую своими пародийными скетчами на знаменитостей. В реальной же жизни героя все развивается совершенно предсказуемо. Роман заканчивается разрывом, которого мы ожидали, противные родители неверной невесты приветствуют раскол, отпустив под конец несколько замечательных шуток, типа ''привет твоему другу Троцкому'', намекая таким образом на левые симпатии героя, сами карикатурные родители, конечно же, твердолобые республиканцы. У Вуди Аллена есть склонность заканчивать свои фильмы быстро, форсированно, не столько в логике самих характеров, сколько потому, что, как кажется, герои ему просто надоели. В конце, после разрыва, наш герой встречает случайно, или почти случайно, на улице ту самую очаровательную парижанку, которая должна превратить эротический мечту героя в Париже в реальность. Та самая случайность, та самая альтернатива, о которой мы говорили и которая ожидает каждого путешественника в другом городе, происходит. Итог - фильм одной шутки, разыгранной на протяжении почти двух часов, наименее интересная, наиболее наполненная клише картина Вуди Аллена за последнее время. Мило, но не более.
Александр Генис: Я не согласен с вашим категорическим выводом, хотя я принимаю все упреки фильму. Действительно, это фильм -идиллия, в нем нет конфликта, да вообще это не кино, а такие табло, диапозитивы, которые показывают картинки прекрасной жизни из иллюстрированного журнала, причем какого-то прошлого времени. Конечно, это ностальгический пастиш, это картина, которая может нравится, но не может нас ни возбуждать, ни огорчать, ни возвышать. Это приятная во всех отношениях работа и в этом, мне кажется, сказывается некоторая усталость Вуди Аллена. В конце концов, ему уже за 70, он снимет фильмы, которые ему приятно снимать. И я благодарен за такую работу, потому что зрителю принято их смотреть. Интересно, что он всегда показывал город самым красивым образом. Это ведь тоже характерно, что в Нью-Йорке он выбирал не то, что другие режиссеры - здесь убивают, гангстеры, что-то страшное, как в фильмах с участием Де Ниро, где вечно я представляю себе, что вот-вот кого-нибудь убьют. Но у Вуди Аллена никого не убивают, он показывает самые красивые места Нью-Йорка, самые красивые места Барселоны, самые красивые места Парижа и не стесняется нас увлечь этой зрелищем. Мне кажется, что за всем этим стоит умысел, причем это умысел не только Вуди Аллена, а кинематографа как такового. Я помню, когда мы вышли с вами из кино, вы сказали мне, что этот фильм напоминает вам последнюю работу Тарантино, не так ли?
Андрей Загданский: Он мне напоминает работу Тарантино только в том смысле, что я делаю с историей то, что я хочу. Тарантино взял и переписал историю так, как он того хотел. Может быть, мне так хотелось тоже. Вуди Аллен сделал то же самое - он пометил себя, своего героя в то время, которое ему так нравится, где он хотел бы жить на самом деле. И зрители, должен я вам сказать, Саша, согласны с вами, а не со мной, потому что в одном нью-йоркском кинотеатре на Линкольн Плаза, где идет новый фильм Вуди Аллена и новый фильм ''Древо жизни'' Теренса Малика, который получил Пальмовую ветвь в Каннах, сеансов с фильмом Вуди Аллена примерно в два раза больше, чем с новым фильмом Малика.
Александр Генис: Конечно, это не случайно, фильм Вуди Аллена смотреть куда приятнее. Но дело еще и в том, что подобная работа может иметь продолжение. Я представляю себе, что вот такие альтернативные истории, вот такая игра в историю может стать очень популярной. Я могу себе представить такой фильм, скажем, японский про Токио 19 века или китайский фильм про старый Пекин, можно переставить себе эту игру, продолжающуюся на других территориях, в других кинематографах. Я, правда, подумал, что если бы в России такой фильм поставили, то это получилось бы что-то вроде ''Хрусталев, машину!''.
Андрей Загданский: Я сейчас подумал, что подобная экранизация мечты - затея очень американская. Вы помните ''Янки при дворе короля Артура'' Марка Твена? Это была первая книга такого характера, первое путешествие во времени в ностальгически прекрасное время. Таким образом, Вуди Аллен продолжает очень американскую традицию.
