Ссылки для упрощенного доступа

Правозащитник Валентин Гефтер – о нежелании России принимать беженцев


Директор института прав человека Валентин Гефтер
Директор института прав человека Валентин Гефтер
20 июня отмечается Всемирный день беженца. По данным правозащитников, Россия крайне неохотно дает этот статус людям, желающим остаться в стране. Директор института прав человека Валентин Гефтер в интервью РС рассказал, что получить статус беженца в России чаще всего хотят преследуемые по политическим и религиозным мотивам граждане Узбекистана, Туркменистана и Таджикистана, но их просьбы чаще всего остаются без ответа.

– Тут есть две проблемы. Первая – формальный статус беженца, к сожалению, Россия дает очень редко и очень избирательно. Потому что так называемый мандатный статус беженца по правилам ООН запрашивается многими людьми и из бывших республик Советского Союза, и из дальнего зарубежья, но, к сожалению, Россия, видимо, не обладает ни моральными, ни материальными возможностями для того, чтобы таких людей, скажем так, приютить. Причем основания у них могут быть самые разные. Подчеркиваю, что это не трудовые мигранты, а именно беженцы, люди, которых преследуют по политическим основаниям или какие-то катастрофы вдруг происходят, или еще что-то. К сожалению, эта процедура у нас плохо отработана и в этом смысле мы, в отличие от многих прошлых десятилетий, не являемся для людей уже больше притягательной стороной.

Мы, в отличие от многих прошлых десятилетий, не являемся для людей уже больше притягательной стороной
Это очень жалко. Может быть, прок от этого не всегда большой, эти люди не обязательно высококвалифицированные специалисты или какие-то великие актеры, художники. Но ведь есть же еще и моральный маяк что ли, надо, чтобы люди знали, что в тяжелую минуту не в массовом количестве, не так, как в Европу, предположим, сейчас из Северной Африки, но все же можно пристать и к нашему берегу. Вот этого, к сожалению, нет и люди очень многие подают заявления, но не получают статуса беженца. Можно приводить конкретные примеры, я не голословен, когда люди, в первую очередь из Узбекистана, Туркменистана, неправомерно преследуемые за свои взгляды и религиозные убеждения, получают у нас отказ. Это серьезная проблема. Она может быть штучная, не многотысячная, но все равно серьезная.

– Удалось ли российским властям как-то разобраться с вынужденными переселенцами из бывших советских республик?

– Теперь у нас часто говорят "соотечественники", хотя этот термин совершенно неправовой. Есть целая программа приема соотечественников, она, по-моему, тоже сильно пробуксовывает, причем обоюдно. Во-первых, уже время ушло, многие люди уже не так тянутся, как в первые 10-15 лет после конца Советского Союза. Во-вторых, по-прежнему, многие хотели бы, особенно специалисты, попасть в крупные города, в хорошие условия, а наше государство, конечно, заинтересовано всегда, грубо говоря, заткнуть дыру именно там, где требуется трудовая сила – или просто определить беженцев на пустые места. В целом этот процесс идет очень медленно. И поскольку все-таки экономические и социальные условия в нашей стране, особенно в провинции, где-то в глубинке, не сильно привлекательны для людей, особенно из Балтии, предположим, или из Закавказья, то, по-моему, массово этот процесс практически закончился. Другое дело, что, например, еще есть Средняя Азия, есть тонкий ручеек, который идет из Центральной Азии. Но в целом это не носит массового характера. Массовый характер носит третья волна, из за пределов России, – конечно, это трудовая миграция. Это проблема отдельная. Это, в общем, не касается беженцев в прямом смысле, так же как и соотечественников, но это требует, конечно, очень серьезного и тщательного продумывания, и вокруг этого возникает масса проблем.
XS
SM
MD
LG