Ирина Лагунина: Во вторник мы рассказывали о решении Европейского суда по правам человека в пользу братьев Вельхиевых. Суд в ходе рассмотрения дела 34085/06 признал, что, поскольку братья Бекхан и Башир Вельхиевы в июле 2004 подверглись пыткам со стороны российских государственных служащих, это было нарушением статьи 3 Европейской конвенции по правам человека. Башир Вельхиев в результате этих пыток скончался, что является нарушением статьи 2 конвенции, гарантирующей право на жизнь. Суд потребовал от России выплатить истцам (Бекхану Вельхиеву и вдове Башира и пятерым его детям) 130 тысяч евро, а также провести расследование и привлечь к ответственности виновных. Таких дел на рассмотрении европейского суда немало. 21 июня суд вынес вердикт по делу Зелимхана Исаева, которого сотрудники местного РОВД Чечни забрали из дома 9 мая 2004 года и который скончался после побоев и пыток в отделении ФСБ Урус-Мартана 16 мая того же года. 24 мая суд рассмотрел сразу два дела – Мааевы против России и Малика Алихаджиева против России. Иса Мааев был похищен представителями силовых структур из своего дома в марте 2003 года. Русланбек Алихаджиев, брат спикера парламента Чеченской республики Ичкерия с 1997 по 1999 годы, был похищен из собственной машины в апреле 2005 года. С тех пор следы этих людей затерялись. Суд постановил выплатить семьям по 60 тысяч долларов и признал, что в данных случаях предположительно речь идет о смерти этих похищенных сотрудниками федеральных служб. Аналогичные дела рассматривались 19 апреля, 3, 15, 29 марта. А 2 декабря, например, суд принял повторное решение по делу Абуева и другие против России и обязал российскую сторону выплатить 1 720 000 евро, поскольку российские власти не исполнили предыдущее решение суда о расследовании обстоятельств бомбардировок селения Катыр-Юрт в феврале 2000 года.
Помогает представлять эти дела в суде Европейский центр защиты прав человека, открытый в 2003 году при поддержке Европейской комиссии. В настоящее время центр работает над 285 делами из России, Азербайджана и Грузии. Я спросила директора этого центра, профессора Филипа Лича, с чем связан именно такой выбор стран?
Филип Лич: Мы открыли центр в 2003 году для того, чтобы помогать неправительственным организациям и юристам этих стран. Мы начали с России, но потом мы расширили нашу деятельность на Грузию, Азербайджан и в какой-то степени на Армению. Почему именно этот регион? Потому что казалось, что именно в этих странах неправительственные организации и адвокаты нуждаются в подобной помощи. Россия присоединилась к европейской правовой системе в 1998, остальные страны в 2000-х. Так что для них это относительно новая система. И нашей целью всегда было помочь этим организациям представлять дела в суде с тем, чтобы пострадавшие и их семьи получили компенсацию. И мы также беремся за дела, которые ведут к важным изменениям в законодательстве и политике этих стран.
Ирина Лагунина: Могу предположить, что российские дела, с которыми вам приходится иметь дело, сильно отличаются от всех остальных дел в других странах региона. Это так?
Филип Лич: Однозначно – дела истцов с Северного Кавказа стоят особняком. Ничего подобного в истории Европейской конвенции по защите прав человека не было. Сейчас вынесено уже почти 200 судебных решений по нарушениям прав человека Россией на Северном Кавказе. И эти дела с исключительно серьезными обвинениями – убийства, пытки, исчезновения людей и так далее. Единственно, что отдаленно напоминает эти северокавказские дела, это иски с юго-востока Турции, из курдских районов, в 90-х годах. И как вы правильно заметили, дела из Грузии или из Азербайджана, конечно, тоже затрагивают очень серьезные проблемы, как свобода слова, свобода собраний, но они не настолько масштабны и не носят столь массовый характер, как иски из Чечни или с Северного Кавказа.
Ирина Лагунина: Если я попрошу вас посмотреть на эти иски в целом, и я предполагаю, что началось все с Чечни, но потом пошли иски и из Ингушетии, и все больше приходит сейчас из Дагестана, то что можно сказать о методах правления в этом регионе на основании жалоб людей?
Филип Лич: Прежде всего, это очень серьезные нарушения прав – это нарушения права на жизнь, убийства, насильственные исчезновения. И во многих случаях суд выявил, что Россия несет прямую ответственность за совершенные преступления. Иными словами, в эти преступления были напрямую вовлечены представители государственных органов. Более того, суд все чаще выявляет, что никакого эффективного расследования этих преступлений проведено не было – при каких обстоятельствах они были совершены, кто именно их совершил. И эта практика продолжается по сей день. И это тоже очень серьезная проблема, поскольку закон гласит: как только государство было поставлено в известность о совершении подобного преступления, оно должно провести тщательное расследование дела. Во многих случаях, связанных с Северным Кавказом, суд выяснил, что даже несмотря на его решение никаких расследований проведено так и не было. Так что давление на российские власти растет. Но власти по-прежнему не реагируют на предупреждения и не снимают остроту проблемы. Так что складывается впечатление, что в России просто нет политической воли выполнить эти обязательные для страны решения суда и провести необходимые расследования.
Ирина Лагунина: Напомню, мы беседуем с директором Европейского центра защиты прав человека Филипом Личем. Вот вы сказали, что давление на Россию растет. Но вот в российскую Думу был внесен законопроект, согласно которому Конституционный суд России должен обладать правом блокировать решения суда в Страсбурге. Если бы этот законопроект был одобрен, то Россия фактически вышла бы из Европейского суда. Но это своего рода ловушка, потому что сейчас жертвы преступлений на Северном Кавказе хотя бы денежную компенсацию от российских властей получают, поскольку деньги правительство платит – расследования не проводит, но денежную компенсацию все-таки предоставляет. А без европейского суда у пострадавших и их родственников вообще никаких инструментов воздействия на власть не останется.
Филип Лич: Я очень надеюсь на то, что разговора о том, чтобы Россия вышла из Совета Европы, а следовательно, из европейского суда, на самом деле нет. Россия добровольно подписала в 1998 году Европейскую конвенцию по правам человека, она стала членом Совета Европы, то есть она добровольно взяла на себя эти очень важные для страны обязательства. Я должен сказать, что выполнение решений европейских органов по правам человека, это проблема не только в России. У нас в Великобритании сейчас возникла проблема с исполнением решения относительно права заключенных голосовать. Идут довольно оживленные дебаты по этому вопросу, и власти, похоже, не хотят менять законодательство, чтобы исполнить это решение суда. Так что это касается не только России. Но если говорить о России, то участие представителей силовых структур Чечни и Северного Кавказа в целом в преступлениях – это особенно серьезная проблема, и из-за того, какого рода преступления совершены, и из-за их количества. Но, как я уже сказал, давление растет. И суд, и комитет министров Совета Европы уделяют этой проблеме сейчас намного больше внимания. Ведь решения суда по чеченским делам начали выноситься в 2005 году, а до сих пор никаких реальных изменений не произошло. Суд в последнее время немного изменил тактику и относится к подобным делам как к системной проблеме. Так что юридическое давление со стороны суда будет расти, как и политическое и дипломатическое – со стороны Комитета министров Совета Европы. И остается надеяться, что в результате этих юридических и политических действий определенные изменения все же произойдут.
Ирина Лагунина: Вы сказали, что суд начал относиться к этому как к «системной проблеме». В чем это выражается и как это отражается на практике?
Филип Лич: Это выражается в том, какие вопросы суд теперь напрямую поднимает с российскими властями. Обычно суд рассматривает каждое дело на индивидуальной основе, то есть дела друг с другом не взаимосвязаны. Это право каждого из нас в отдельности привлечь наше правительство к ответственности через европейский механизм, если мы считаем, что наши права нарушены. В случае с Чечней и Северным Кавказом в целом суд все чаще рассматривает дела не на индивидуальной основе, а как системную проблему, как проблему, которая затрагивает иногда сотни, иногда тысячи, а иногда и сотни тысяч людей. Приведу вам еще один пример такой системной проблемы – неспособность властей проводить в жизнь решения национальных судебных инстанций. Эта проблема существует не только в России, но и во многих других странах. И это – системная проблема. Вот к такому же роду системных проблем относится сейчас участие сотрудников силовых структур в Чечне в совершении преступлений. Это системная проблема, она имеет корни в самих силовых структурах. И те, со своей стороны, тоже представляют собой системную проблему, потому что власти не хотят проводить расследование их деятельности, чтобы люди могли знать, что же все-таки произошло и, главное, кто несет за это ответственность.
Ирина Лагунина: Мы беседовали с директором Европейского центра защиты прав человека Филипом Личем.
Я открыла наугад одно из дел, которое сейчас ведет европейский центр. Дело из категории «пытки». Истец утверждает, что в 2003 году в дом его родителей ворвались люди в камуфляжной форме и бронежилетах, вывели всю семью во двор, потом кинули его в уазик и увезли. В течение 10 дней из него пытались выбить показания, что он был в составе чеченского сопротивления при Масхадове. Освободили его только после того, как его родственники заплатили выкуп в полторы тысячи долларов.
Помогает представлять эти дела в суде Европейский центр защиты прав человека, открытый в 2003 году при поддержке Европейской комиссии. В настоящее время центр работает над 285 делами из России, Азербайджана и Грузии. Я спросила директора этого центра, профессора Филипа Лича, с чем связан именно такой выбор стран?
Филип Лич: Мы открыли центр в 2003 году для того, чтобы помогать неправительственным организациям и юристам этих стран. Мы начали с России, но потом мы расширили нашу деятельность на Грузию, Азербайджан и в какой-то степени на Армению. Почему именно этот регион? Потому что казалось, что именно в этих странах неправительственные организации и адвокаты нуждаются в подобной помощи. Россия присоединилась к европейской правовой системе в 1998, остальные страны в 2000-х. Так что для них это относительно новая система. И нашей целью всегда было помочь этим организациям представлять дела в суде с тем, чтобы пострадавшие и их семьи получили компенсацию. И мы также беремся за дела, которые ведут к важным изменениям в законодательстве и политике этих стран.
Ирина Лагунина: Могу предположить, что российские дела, с которыми вам приходится иметь дело, сильно отличаются от всех остальных дел в других странах региона. Это так?
Филип Лич: Однозначно – дела истцов с Северного Кавказа стоят особняком. Ничего подобного в истории Европейской конвенции по защите прав человека не было. Сейчас вынесено уже почти 200 судебных решений по нарушениям прав человека Россией на Северном Кавказе. И эти дела с исключительно серьезными обвинениями – убийства, пытки, исчезновения людей и так далее. Единственно, что отдаленно напоминает эти северокавказские дела, это иски с юго-востока Турции, из курдских районов, в 90-х годах. И как вы правильно заметили, дела из Грузии или из Азербайджана, конечно, тоже затрагивают очень серьезные проблемы, как свобода слова, свобода собраний, но они не настолько масштабны и не носят столь массовый характер, как иски из Чечни или с Северного Кавказа.
Ирина Лагунина: Если я попрошу вас посмотреть на эти иски в целом, и я предполагаю, что началось все с Чечни, но потом пошли иски и из Ингушетии, и все больше приходит сейчас из Дагестана, то что можно сказать о методах правления в этом регионе на основании жалоб людей?
Филип Лич: Прежде всего, это очень серьезные нарушения прав – это нарушения права на жизнь, убийства, насильственные исчезновения. И во многих случаях суд выявил, что Россия несет прямую ответственность за совершенные преступления. Иными словами, в эти преступления были напрямую вовлечены представители государственных органов. Более того, суд все чаще выявляет, что никакого эффективного расследования этих преступлений проведено не было – при каких обстоятельствах они были совершены, кто именно их совершил. И эта практика продолжается по сей день. И это тоже очень серьезная проблема, поскольку закон гласит: как только государство было поставлено в известность о совершении подобного преступления, оно должно провести тщательное расследование дела. Во многих случаях, связанных с Северным Кавказом, суд выяснил, что даже несмотря на его решение никаких расследований проведено так и не было. Так что давление на российские власти растет. Но власти по-прежнему не реагируют на предупреждения и не снимают остроту проблемы. Так что складывается впечатление, что в России просто нет политической воли выполнить эти обязательные для страны решения суда и провести необходимые расследования.
Ирина Лагунина: Напомню, мы беседуем с директором Европейского центра защиты прав человека Филипом Личем. Вот вы сказали, что давление на Россию растет. Но вот в российскую Думу был внесен законопроект, согласно которому Конституционный суд России должен обладать правом блокировать решения суда в Страсбурге. Если бы этот законопроект был одобрен, то Россия фактически вышла бы из Европейского суда. Но это своего рода ловушка, потому что сейчас жертвы преступлений на Северном Кавказе хотя бы денежную компенсацию от российских властей получают, поскольку деньги правительство платит – расследования не проводит, но денежную компенсацию все-таки предоставляет. А без европейского суда у пострадавших и их родственников вообще никаких инструментов воздействия на власть не останется.
Филип Лич: Я очень надеюсь на то, что разговора о том, чтобы Россия вышла из Совета Европы, а следовательно, из европейского суда, на самом деле нет. Россия добровольно подписала в 1998 году Европейскую конвенцию по правам человека, она стала членом Совета Европы, то есть она добровольно взяла на себя эти очень важные для страны обязательства. Я должен сказать, что выполнение решений европейских органов по правам человека, это проблема не только в России. У нас в Великобритании сейчас возникла проблема с исполнением решения относительно права заключенных голосовать. Идут довольно оживленные дебаты по этому вопросу, и власти, похоже, не хотят менять законодательство, чтобы исполнить это решение суда. Так что это касается не только России. Но если говорить о России, то участие представителей силовых структур Чечни и Северного Кавказа в целом в преступлениях – это особенно серьезная проблема, и из-за того, какого рода преступления совершены, и из-за их количества. Но, как я уже сказал, давление растет. И суд, и комитет министров Совета Европы уделяют этой проблеме сейчас намного больше внимания. Ведь решения суда по чеченским делам начали выноситься в 2005 году, а до сих пор никаких реальных изменений не произошло. Суд в последнее время немного изменил тактику и относится к подобным делам как к системной проблеме. Так что юридическое давление со стороны суда будет расти, как и политическое и дипломатическое – со стороны Комитета министров Совета Европы. И остается надеяться, что в результате этих юридических и политических действий определенные изменения все же произойдут.
Ирина Лагунина: Вы сказали, что суд начал относиться к этому как к «системной проблеме». В чем это выражается и как это отражается на практике?
Филип Лич: Это выражается в том, какие вопросы суд теперь напрямую поднимает с российскими властями. Обычно суд рассматривает каждое дело на индивидуальной основе, то есть дела друг с другом не взаимосвязаны. Это право каждого из нас в отдельности привлечь наше правительство к ответственности через европейский механизм, если мы считаем, что наши права нарушены. В случае с Чечней и Северным Кавказом в целом суд все чаще рассматривает дела не на индивидуальной основе, а как системную проблему, как проблему, которая затрагивает иногда сотни, иногда тысячи, а иногда и сотни тысяч людей. Приведу вам еще один пример такой системной проблемы – неспособность властей проводить в жизнь решения национальных судебных инстанций. Эта проблема существует не только в России, но и во многих других странах. И это – системная проблема. Вот к такому же роду системных проблем относится сейчас участие сотрудников силовых структур в Чечне в совершении преступлений. Это системная проблема, она имеет корни в самих силовых структурах. И те, со своей стороны, тоже представляют собой системную проблему, потому что власти не хотят проводить расследование их деятельности, чтобы люди могли знать, что же все-таки произошло и, главное, кто несет за это ответственность.
Ирина Лагунина: Мы беседовали с директором Европейского центра защиты прав человека Филипом Личем.
Я открыла наугад одно из дел, которое сейчас ведет европейский центр. Дело из категории «пытки». Истец утверждает, что в 2003 году в дом его родителей ворвались люди в камуфляжной форме и бронежилетах, вывели всю семью во двор, потом кинули его в уазик и увезли. В течение 10 дней из него пытались выбить показания, что он был в составе чеченского сопротивления при Масхадове. Освободили его только после того, как его родственники заплатили выкуп в полторы тысячи долларов.
