Ирина Лагунина: Поиск новостей по Камчатскому краю навел на такую информацию пресс-службы губернатора и правительства края: Правительство Камчатского края установило прожиточный минимум на душу населения за второй квартал 2011 года. Он составляет 12 491 рубль, повышение на 26 рублей по сравнению с первым кварталом. Это высоко, потому что, например, прожиточный минимум в Новгородской области едва превышает 6 тысяч рублей, то есть меньше половины камчатского. Как обстоят дела в экономике и политике этого края? В дискуссии принимают участие профессор, доктор географических наук Наталья Зубаревич и доктор политических наук, профессор Илдус Ярулин. Цикл «Российские регионы» ведет Игорь Яковенко.
Игорь Яковенко: Наталья Васильевна, вот Камчатка – совершенно фантастический регион: Тихий океан, вулканы, гейзеры, медведи рыбы, гигантские крабы, вот такое изобильное богатство. Что из себя представляет этот регион с точки зрения освоения всех этих богатств, с точки зрения экономики?
Наталья Зубаревич: Прежде всего это регион массового гигантского миграционного оттока в последние 20 лет. Он потерял почти половину населения. И это, конечно, приговор. Он означает, что людям трудно там и жить там сложно. И причина вполне понятная: этот регион отдаленный, имеющий только воздушное и морское сообщение, то есть очень сильно удорожается подвоз необходимых товаров, продуктов и прочее. А заработные платы в переходный период, к сожалению, перестали компенсировать. Удорожание жизни – это понятно. Потому что платят за то, что требуется, или платят по тем возможностям бюджета, какие есть, и они были достаточно нищие. То есть Камчатка – это территория, которая за 20 лет очень много потеряла. Но с ней остался и будет еще долго могучий ресурс – рыбные богатства. И туда по-прежнему приезжают на путину люди, и за путину там по-прежнему можно заработать так, чтобы потом жить достаточно долго на эти деньги. То Камчатка сжалась в советский период, но Камчатка не умрет она переструктурирует свою экономику. Но переструктурирует очень однобоко. Рыбная отрасль в значительной мере остается в тени, но доходы там делаются очень серьезные, портовые услуги полумирают, потому что монополизм портовиков, задранные тарифы, очень низкое качество обслуживания приводят к тому, что суда уходят. Областной центр живет в основном на бюджетные деньги достаточно слабые и теневые нелегальные доходы от рыбного промысла.
Если можно, несколько цифр. Камчатка, будучи полутеневой, работающей на рыбе, не связанной с большой экономикой, фактически этого кризиса нового не заметила. Насколько сильно ее ударило в 90, и насколько никак прошел этот кризис. Сохранился экономический рост, хотя мы иллюзий не питаем, цифры по Камчатке не очень хорошо отражают реальность при такой доле теневой экономики. Выросла экономика, подросла немного промышленность, до сих пор почти все инвестиции, 55% - это инвестиции бюджета, то есть бизнес туда особо, как и раньше, не приходит. И по легальной статистике Камчатка бедный регион, среднедушевые доходы населения всего 2,2 раза выше прожиточного минимума. А прожиточный минимум там о-го-го, он в два раза выше среднего по стране. Говоря о Камчатке, надо всегда держать в голове эту цифру: жизнь там в два раза дороже среднероссийской, а среднероссийской и Москву считают. И соответственно, там выживают только суперэффективные отрасли, а бюджет там вынужден тратить очень много денег.
Игорь Яковенко: Илдус, Камчатка действительно издавна край переселенцев, и та миграционная проблема, которую Наталья Васильевна рассказала, это еще раз подчеркивает. Это такой самый край русского фронтира – переселенцы, пионеры, люди, которые осваивают новое. Каким образом это сказывается на состоянии общества и на политической жизни в регионе?
Илдус Ярулин: Как-то сразу ответит однозначно трудно. Проблема действительно, мне приходилось там социологией заниматься по проблемам социального самочувствия. Родители остаются, дети уезжают - есть эта проблема. С другой стороны, последние три-четыре года при правлении прежнего губернатора Кузьминского там возникли такие предпосылки, что народ просто хотел сбежать. Сейчас новый губернатор Илюхин как-то пытается что-то сделать. Потому что там произошло с одной стороны объединение области и Корякского автономного округа, но это объединение принесло в то время больше вреда, поскольку и Корякия пострадала очень сильно и сам край не выиграл, хотя можно было какие-то вещи решить. И то, что было очень сильное противостояние местных элит и губернатора, во многом привело к тому, что даже те, кто оставался, они консолидировались практически все против губернатора, хотя и внутри этих элит идет очень серьезная борьба. Это было связано в свое время и с борьбой в свое время за пост мэра Петропавловска, который сейчас уже новый.
Сейчас складывается ситуация, которая сложилась в Еврейской автономной области после прихода нового губернатора. Пришел новый губернатор, который всех успокоил, вокруг него идет определенная консолидация, он активно занимается проблемами Корякского округа, он там постоянно бывает, и как-то противоречия сглаживаются. Но то, что действительно экономическая ситуация с одной стороны, если посмотреть, то там действительно живут очень бедные люди, хотя приезжаешь туда, там я не видел особо бедных людей. То есть есть неформальная экономика, может быть она теневая. Хотя позволяют людям выживать, они находят вопреки "государственной заботе". Просто Камчатка выживает и живет достаточно неплохо. Начинается путина и там все живут, и люди, и медведи, и что с этим связано, все вокруг рыбы. Переработка, с другой стороны созданы все условия. Выгоднее даже ремонтную базу иметь в Корее, в Китае, чтобы не ремонтировать у себя. Суда приписываются тоже к иностранным портам. Головные офисы компании держат в той же Корее, в Китае. Это, с одной стороны, очень неумная политика Росрыболовства, когда создали такие условия, центр просто создал условия для того, чтобы рыбная отрасль уходила. Она вся не уйдет, моряки живут за счет этого, торговля опять-таки с сопредельными государствами. Рыбу выловили, тут же где-то в море перезагрузили и получили наличку и возвращаются. Деньги есть, но зачастую вопреки государству. Потому что государство создало такие условия, что невыгодно работать. Я просто надеюсь, что Илюхин, новый губернатор, бывший федеральный инспектор по Камчатке, который знает достаточно хорошо, все-таки, наверное, сможет какие-то вопросы решать. Здесь мы видим хорошие контакты со Степашиным, недавно он был на Камчатке. Как-то складывается хорошее лобби, действительно люди, которые пытаются по-государственному думать, Камчатку будут поддерживать.
Игорь Яковенко: Я думаю, что надежду можно связывать и с тем, что Владимир Илюхин, его государственное прошлое – ладно, а то, что он выходец из комсомольского бизнеса, из НТТМ, а это очень о многом говорит. Это люди, которые умели в условиях Советского Союза делать свой бизнес - это в нынешних условиях очень может пригодиться. Наталья Васильевна, две недели назад мы говорили еще об одном объединившемся крае – о Забайкалье. Если сравнить эти два объединения, где, вы считаете, более успешно оно произошло и где оно принесло больше пользы, больше вреда? В категориях "польза – вред" как можно сравнить эти два объединившихся края?
Наталья Зубаревич: Если про Агинск я говорила, что там мягко нашли некие компромиссы с представительством и некоей автономией бюджета, то Корякия – это катастрофа. Это фактически полное лишение рабочих мест сколь-нибудь образованного населения в центре, это невероятная стоимость авиабилетов, запрещающая фактически перемещение в Петропавловск-Камчатский, это нищета и деградация по полной программе. Это фактически отброшено в никуда население пусть очень маленького, но как-то выживавшего округа. Вот эту периферию фактически похоронили объединением. И сейчас приходится как-то решать. Что я еще могу добавить? Камчатка после всех этих перипетий, а может быть и даже благодаря связям прежнего губернатора стала чемпионом по росту федеральных дотаций. Сформулирую так: у Камчатки есть два пути. Первый путь – это максимизировать, легализовать, отстроить институты и жить на вечном ресурсе рыбы, эффективно ее расходуя - это возобновляемый ресурс, и здесь есть возможности. Но для этого нужны другие институты. Пока только нефть и газ в России перешибают безумные барьеры российских институтов, и то не для всей страны, а для отдельных товарищей.
А вот бюджетный вариант, второй: безусловно, Камчатка должна софинансироваться из бюджета, потому что очень высокое удорожание проживания. Но извините меня, если за два года, я напомню, вначале я сказала, что Камчатка кризиса нового практически не почувствовала, федеральные трансферты за два года выросли на две трети. Представляете, какие это деньги, если регион сейчас на 64% дотационный? Это чемпион Дальнего Востока по дотационности. У меня вопрос: что такое произошло на Камчатке, выбитые деньги на что пошли? И ответ очень простой: бюджет, расходы выросли в 9 году на 20%, а расходы на общегосударственные вопросы, читай – на бюрократию, на 52%. Вот вам и последние прелести господина Кузьминского. За это надо было не просто снимать, а сносить.
Игорь Яковенко: Наталья Васильевна, вот Камчатка – совершенно фантастический регион: Тихий океан, вулканы, гейзеры, медведи рыбы, гигантские крабы, вот такое изобильное богатство. Что из себя представляет этот регион с точки зрения освоения всех этих богатств, с точки зрения экономики?
Наталья Зубаревич: Прежде всего это регион массового гигантского миграционного оттока в последние 20 лет. Он потерял почти половину населения. И это, конечно, приговор. Он означает, что людям трудно там и жить там сложно. И причина вполне понятная: этот регион отдаленный, имеющий только воздушное и морское сообщение, то есть очень сильно удорожается подвоз необходимых товаров, продуктов и прочее. А заработные платы в переходный период, к сожалению, перестали компенсировать. Удорожание жизни – это понятно. Потому что платят за то, что требуется, или платят по тем возможностям бюджета, какие есть, и они были достаточно нищие. То есть Камчатка – это территория, которая за 20 лет очень много потеряла. Но с ней остался и будет еще долго могучий ресурс – рыбные богатства. И туда по-прежнему приезжают на путину люди, и за путину там по-прежнему можно заработать так, чтобы потом жить достаточно долго на эти деньги. То Камчатка сжалась в советский период, но Камчатка не умрет она переструктурирует свою экономику. Но переструктурирует очень однобоко. Рыбная отрасль в значительной мере остается в тени, но доходы там делаются очень серьезные, портовые услуги полумирают, потому что монополизм портовиков, задранные тарифы, очень низкое качество обслуживания приводят к тому, что суда уходят. Областной центр живет в основном на бюджетные деньги достаточно слабые и теневые нелегальные доходы от рыбного промысла.
Если можно, несколько цифр. Камчатка, будучи полутеневой, работающей на рыбе, не связанной с большой экономикой, фактически этого кризиса нового не заметила. Насколько сильно ее ударило в 90, и насколько никак прошел этот кризис. Сохранился экономический рост, хотя мы иллюзий не питаем, цифры по Камчатке не очень хорошо отражают реальность при такой доле теневой экономики. Выросла экономика, подросла немного промышленность, до сих пор почти все инвестиции, 55% - это инвестиции бюджета, то есть бизнес туда особо, как и раньше, не приходит. И по легальной статистике Камчатка бедный регион, среднедушевые доходы населения всего 2,2 раза выше прожиточного минимума. А прожиточный минимум там о-го-го, он в два раза выше среднего по стране. Говоря о Камчатке, надо всегда держать в голове эту цифру: жизнь там в два раза дороже среднероссийской, а среднероссийской и Москву считают. И соответственно, там выживают только суперэффективные отрасли, а бюджет там вынужден тратить очень много денег.
Игорь Яковенко: Илдус, Камчатка действительно издавна край переселенцев, и та миграционная проблема, которую Наталья Васильевна рассказала, это еще раз подчеркивает. Это такой самый край русского фронтира – переселенцы, пионеры, люди, которые осваивают новое. Каким образом это сказывается на состоянии общества и на политической жизни в регионе?
Илдус Ярулин: Как-то сразу ответит однозначно трудно. Проблема действительно, мне приходилось там социологией заниматься по проблемам социального самочувствия. Родители остаются, дети уезжают - есть эта проблема. С другой стороны, последние три-четыре года при правлении прежнего губернатора Кузьминского там возникли такие предпосылки, что народ просто хотел сбежать. Сейчас новый губернатор Илюхин как-то пытается что-то сделать. Потому что там произошло с одной стороны объединение области и Корякского автономного округа, но это объединение принесло в то время больше вреда, поскольку и Корякия пострадала очень сильно и сам край не выиграл, хотя можно было какие-то вещи решить. И то, что было очень сильное противостояние местных элит и губернатора, во многом привело к тому, что даже те, кто оставался, они консолидировались практически все против губернатора, хотя и внутри этих элит идет очень серьезная борьба. Это было связано в свое время и с борьбой в свое время за пост мэра Петропавловска, который сейчас уже новый.
Сейчас складывается ситуация, которая сложилась в Еврейской автономной области после прихода нового губернатора. Пришел новый губернатор, который всех успокоил, вокруг него идет определенная консолидация, он активно занимается проблемами Корякского округа, он там постоянно бывает, и как-то противоречия сглаживаются. Но то, что действительно экономическая ситуация с одной стороны, если посмотреть, то там действительно живут очень бедные люди, хотя приезжаешь туда, там я не видел особо бедных людей. То есть есть неформальная экономика, может быть она теневая. Хотя позволяют людям выживать, они находят вопреки "государственной заботе". Просто Камчатка выживает и живет достаточно неплохо. Начинается путина и там все живут, и люди, и медведи, и что с этим связано, все вокруг рыбы. Переработка, с другой стороны созданы все условия. Выгоднее даже ремонтную базу иметь в Корее, в Китае, чтобы не ремонтировать у себя. Суда приписываются тоже к иностранным портам. Головные офисы компании держат в той же Корее, в Китае. Это, с одной стороны, очень неумная политика Росрыболовства, когда создали такие условия, центр просто создал условия для того, чтобы рыбная отрасль уходила. Она вся не уйдет, моряки живут за счет этого, торговля опять-таки с сопредельными государствами. Рыбу выловили, тут же где-то в море перезагрузили и получили наличку и возвращаются. Деньги есть, но зачастую вопреки государству. Потому что государство создало такие условия, что невыгодно работать. Я просто надеюсь, что Илюхин, новый губернатор, бывший федеральный инспектор по Камчатке, который знает достаточно хорошо, все-таки, наверное, сможет какие-то вопросы решать. Здесь мы видим хорошие контакты со Степашиным, недавно он был на Камчатке. Как-то складывается хорошее лобби, действительно люди, которые пытаются по-государственному думать, Камчатку будут поддерживать.
Игорь Яковенко: Я думаю, что надежду можно связывать и с тем, что Владимир Илюхин, его государственное прошлое – ладно, а то, что он выходец из комсомольского бизнеса, из НТТМ, а это очень о многом говорит. Это люди, которые умели в условиях Советского Союза делать свой бизнес - это в нынешних условиях очень может пригодиться. Наталья Васильевна, две недели назад мы говорили еще об одном объединившемся крае – о Забайкалье. Если сравнить эти два объединения, где, вы считаете, более успешно оно произошло и где оно принесло больше пользы, больше вреда? В категориях "польза – вред" как можно сравнить эти два объединившихся края?
Наталья Зубаревич: Если про Агинск я говорила, что там мягко нашли некие компромиссы с представительством и некоей автономией бюджета, то Корякия – это катастрофа. Это фактически полное лишение рабочих мест сколь-нибудь образованного населения в центре, это невероятная стоимость авиабилетов, запрещающая фактически перемещение в Петропавловск-Камчатский, это нищета и деградация по полной программе. Это фактически отброшено в никуда население пусть очень маленького, но как-то выживавшего округа. Вот эту периферию фактически похоронили объединением. И сейчас приходится как-то решать. Что я еще могу добавить? Камчатка после всех этих перипетий, а может быть и даже благодаря связям прежнего губернатора стала чемпионом по росту федеральных дотаций. Сформулирую так: у Камчатки есть два пути. Первый путь – это максимизировать, легализовать, отстроить институты и жить на вечном ресурсе рыбы, эффективно ее расходуя - это возобновляемый ресурс, и здесь есть возможности. Но для этого нужны другие институты. Пока только нефть и газ в России перешибают безумные барьеры российских институтов, и то не для всей страны, а для отдельных товарищей.
А вот бюджетный вариант, второй: безусловно, Камчатка должна софинансироваться из бюджета, потому что очень высокое удорожание проживания. Но извините меня, если за два года, я напомню, вначале я сказала, что Камчатка кризиса нового практически не почувствовала, федеральные трансферты за два года выросли на две трети. Представляете, какие это деньги, если регион сейчас на 64% дотационный? Это чемпион Дальнего Востока по дотационности. У меня вопрос: что такое произошло на Камчатке, выбитые деньги на что пошли? И ответ очень простой: бюджет, расходы выросли в 9 году на 20%, а расходы на общегосударственные вопросы, читай – на бюрократию, на 52%. Вот вам и последние прелести господина Кузьминского. За это надо было не просто снимать, а сносить.
