Сергей Лавров: К оппозиции адресован призыв не прибегать к вооруженным провокациям, такие факты имеются, и не отвергать приглашение к диалогу.
Ирина Лагунина: Заявил в Москве после встречи со своим французским коллегой российский министр иностранных дел Сергей Лавров. Ален Жюппе же на той же пресс-конференции приравнял действия сирийских властей против оппозиции к преступлениям против человечности. По сообщениям информационных агентств, в ночь со вторника на среду в городе Хомс в центре страны военные провели рейд, подкрепленный танками. Семь человек погибли. Протест был вызван тем, что сирийский режим отложил въезд в страну представителя Лиги арабских государств на субботу. О ситуации в Сирии мы беседуем с сирийским политологом Хайсамом Бадерханом. Есть какие-то подробности, что произошло в Хомсе?
Хайсам Бадерхан: На самом деле это так. Хомс единственный город, который продолжает демонстрации по ночам, каждый день. Если в других городах успокоились, остались в деревнях вокруг Дамска, вокруг Дара, а Хомс, сам город, продолжает. Вчера действительно был один из опасных дней. В районах Хомса были столкновения между повстанцами и силами безопасности, наемной армией, которая состоит в основном из наркоманов, власть их поддерживает. Была арестовано около ста человек.
Ирина Лагунина: Сегодня говорят о семи убитых за эту именно демонстрацию. А общее число сейчас, по оценкам ООН, 2200 человек. Почему именно Хомс стал центром оппозиционного движения в Сирии?
Хайсам Бадерхан: Хомс – это центр Сирии. Всегда он имел много интеллигенции. Если возьмем первого президента Сирии после Османской империи, он был из Хомса. Много руководителей коммунистической партии были из Хомса. Это город интеллигенции. Он географически находится в середине Сирии. Просто там люди знают цену свободы, они более активно участвуют для изменения режима.
Ирина Лагунина: Напомню, мы беседуем с сирийским политологом Хайсамом Бадерханом. Я знаю, что недавно в Москву приезжали сирийские актеры из Дамаска. Что они говорят о настроениях в стране?
Хайсам Бадерхан: Настроение у людей, можно сказать, что никто не понимает, это неожиданно. Такой солидарности между собой, такое активное участие, вместе договариваются, между городами даже, между деревнями, оказывают помощь друг другу. Это неорганизованно - это стихийно. Настолько режим достал этих людей, 40 лет не могли говорить и уже не мечтают. Вот это ситуация, которая, можно сказать, собирает людей вместе.
Ирина Лагунина: Против чего люди выступают – против лично Башара аль-Асада, против его системы подавления в стране, против партии? В чем основной посыл демонстрантов?
Хайсам Бадерхан: Понимаете, против лично президента, я думаю, что народ Сирии очень грамотный и интеллигентный, чтобы доходить до уровня личностей, я думаю, что это смысла не имеет. Эта личность является продолжением режима, который 40 лет был, свои диктаторские выходки, свою партию, как было в Советском Союзе 6 статья, которая там до сих пор 8 статья, как Партия возрождения руководит это страной, за то, что 40 лет никаких свобод, никаких мыслей. Люди уже понимают, что никакого смысла нет. Они выступают одновременно против такой конституции, против партии, которая возглавляет, против режима, за демократию, за свободу. Не против лично президента. Но так как он представитель, совокупно эти явления естественно и против него. Я понимаю прекрасно, без его указа ни одного выстрела не выходит. Люди в начале, даже было такое мнение, может быть сам, как молодой президент, возглавит эти изменения, потому что он обещал это в 2005 году, что он будет проводить изменения, даже многопартийная система, давать свобода слову. Но год не прошел, все эти люди, которые сотрудничали с ним, что давайте, да, действительно мы оказываем помощь, они оказались арестованы. И он сам остановился, потому что он почувствовал, что кресло его трясется. Вокруг него всегда были сторонники отца, генералы, они его фактически, можно сказать, воспитывали, когда ему было 4-5 лет - это генералы вокруг нет. До сих пор они в действующей власти в стране. Это вопрос не против него лично, сколько против этого режима как системы. Сирия очень богатая страна, однако уровень населения очень низкий в сравнении с другими странами. Даже вопрос нефти, нефти у нас не мало, однако никто не знает ее количество. Куда денется столько нефти – непонятно. Действительно, создал полицейскую опасную систему в рамках армии, в рамках безопасности. По некоторым данным говорят о том, что около 17 структур, которые занимаются безопасностью в стране. Я не думаю, что даже в Китае или во время Союза, чтобы столько структур безопасности, как здесь, было.
Ирина Лагунина: Сейчас происходит любопытный момент. Не только Лига арабских государств уже отвернулась от Сирии и пытается повлиять на ситуацию, в конце концов, наконец был допущен представитель арабской лиги, но и такой союзник как и Иран в последнее время вдруг начал с осторожностью относиться к президенту аль-Асаду. И на мой взгляд, поведение сил безопасности, поведение сирийского президента сейчас привели к тому, что соседи не по политическим, естественно, причинам перестали его поддерживать, а из страха, что в их странах произойдет нечто подобное, поскольку ситуация вопиющая. Как вы в связи с этим оцениваете позицию Европейского союза и России? В конце концов, у России довольно близкие связи с Сирией.
Хайсам Бадерхан: Россия, к сожалению, могу сказать, после Советского Союза до сих пор не обработала такой институт внешней политики. Все ждут мнения президента или мнение премьер-министра, на это опираются. Так же, когда были события в Грузии 2008 года, именно люди вначале не знали, как будет выражаться, пока Путин не объявил свою позицию. То есть нет институтов внешней политики, а есть какие-то поручения МИДу: идите, сделайте так. На этом заканчивается. Правители и руководители уходят, народ остается. Народ будет решать, какие отношения будут иметь. Да, сирийско-российские отношения самые лучшие, народы поддерживают друг друга, но к сожалению, всегда позиция, которую занимает Россия в Ливии, даже свои экономические интересы не может соблюдать, в рамках интересов, если не будем о моральном говорить, даже в экономическом соблюдать. Как можно потом требовать какие-то контракты или поставку оружия, когда занимает такую позицию.
Ирина Лагунина: Заявил в Москве после встречи со своим французским коллегой российский министр иностранных дел Сергей Лавров. Ален Жюппе же на той же пресс-конференции приравнял действия сирийских властей против оппозиции к преступлениям против человечности. По сообщениям информационных агентств, в ночь со вторника на среду в городе Хомс в центре страны военные провели рейд, подкрепленный танками. Семь человек погибли. Протест был вызван тем, что сирийский режим отложил въезд в страну представителя Лиги арабских государств на субботу. О ситуации в Сирии мы беседуем с сирийским политологом Хайсамом Бадерханом. Есть какие-то подробности, что произошло в Хомсе?
Хайсам Бадерхан: На самом деле это так. Хомс единственный город, который продолжает демонстрации по ночам, каждый день. Если в других городах успокоились, остались в деревнях вокруг Дамска, вокруг Дара, а Хомс, сам город, продолжает. Вчера действительно был один из опасных дней. В районах Хомса были столкновения между повстанцами и силами безопасности, наемной армией, которая состоит в основном из наркоманов, власть их поддерживает. Была арестовано около ста человек.
Ирина Лагунина: Сегодня говорят о семи убитых за эту именно демонстрацию. А общее число сейчас, по оценкам ООН, 2200 человек. Почему именно Хомс стал центром оппозиционного движения в Сирии?
Хайсам Бадерхан: Хомс – это центр Сирии. Всегда он имел много интеллигенции. Если возьмем первого президента Сирии после Османской империи, он был из Хомса. Много руководителей коммунистической партии были из Хомса. Это город интеллигенции. Он географически находится в середине Сирии. Просто там люди знают цену свободы, они более активно участвуют для изменения режима.
Ирина Лагунина: Напомню, мы беседуем с сирийским политологом Хайсамом Бадерханом. Я знаю, что недавно в Москву приезжали сирийские актеры из Дамаска. Что они говорят о настроениях в стране?
Хайсам Бадерхан: Настроение у людей, можно сказать, что никто не понимает, это неожиданно. Такой солидарности между собой, такое активное участие, вместе договариваются, между городами даже, между деревнями, оказывают помощь друг другу. Это неорганизованно - это стихийно. Настолько режим достал этих людей, 40 лет не могли говорить и уже не мечтают. Вот это ситуация, которая, можно сказать, собирает людей вместе.
Ирина Лагунина: Против чего люди выступают – против лично Башара аль-Асада, против его системы подавления в стране, против партии? В чем основной посыл демонстрантов?
Хайсам Бадерхан: Понимаете, против лично президента, я думаю, что народ Сирии очень грамотный и интеллигентный, чтобы доходить до уровня личностей, я думаю, что это смысла не имеет. Эта личность является продолжением режима, который 40 лет был, свои диктаторские выходки, свою партию, как было в Советском Союзе 6 статья, которая там до сих пор 8 статья, как Партия возрождения руководит это страной, за то, что 40 лет никаких свобод, никаких мыслей. Люди уже понимают, что никакого смысла нет. Они выступают одновременно против такой конституции, против партии, которая возглавляет, против режима, за демократию, за свободу. Не против лично президента. Но так как он представитель, совокупно эти явления естественно и против него. Я понимаю прекрасно, без его указа ни одного выстрела не выходит. Люди в начале, даже было такое мнение, может быть сам, как молодой президент, возглавит эти изменения, потому что он обещал это в 2005 году, что он будет проводить изменения, даже многопартийная система, давать свобода слову. Но год не прошел, все эти люди, которые сотрудничали с ним, что давайте, да, действительно мы оказываем помощь, они оказались арестованы. И он сам остановился, потому что он почувствовал, что кресло его трясется. Вокруг него всегда были сторонники отца, генералы, они его фактически, можно сказать, воспитывали, когда ему было 4-5 лет - это генералы вокруг нет. До сих пор они в действующей власти в стране. Это вопрос не против него лично, сколько против этого режима как системы. Сирия очень богатая страна, однако уровень населения очень низкий в сравнении с другими странами. Даже вопрос нефти, нефти у нас не мало, однако никто не знает ее количество. Куда денется столько нефти – непонятно. Действительно, создал полицейскую опасную систему в рамках армии, в рамках безопасности. По некоторым данным говорят о том, что около 17 структур, которые занимаются безопасностью в стране. Я не думаю, что даже в Китае или во время Союза, чтобы столько структур безопасности, как здесь, было.
Ирина Лагунина: Сейчас происходит любопытный момент. Не только Лига арабских государств уже отвернулась от Сирии и пытается повлиять на ситуацию, в конце концов, наконец был допущен представитель арабской лиги, но и такой союзник как и Иран в последнее время вдруг начал с осторожностью относиться к президенту аль-Асаду. И на мой взгляд, поведение сил безопасности, поведение сирийского президента сейчас привели к тому, что соседи не по политическим, естественно, причинам перестали его поддерживать, а из страха, что в их странах произойдет нечто подобное, поскольку ситуация вопиющая. Как вы в связи с этим оцениваете позицию Европейского союза и России? В конце концов, у России довольно близкие связи с Сирией.
Хайсам Бадерхан: Россия, к сожалению, могу сказать, после Советского Союза до сих пор не обработала такой институт внешней политики. Все ждут мнения президента или мнение премьер-министра, на это опираются. Так же, когда были события в Грузии 2008 года, именно люди вначале не знали, как будет выражаться, пока Путин не объявил свою позицию. То есть нет институтов внешней политики, а есть какие-то поручения МИДу: идите, сделайте так. На этом заканчивается. Правители и руководители уходят, народ остается. Народ будет решать, какие отношения будут иметь. Да, сирийско-российские отношения самые лучшие, народы поддерживают друг друга, но к сожалению, всегда позиция, которую занимает Россия в Ливии, даже свои экономические интересы не может соблюдать, в рамках интересов, если не будем о моральном говорить, даже в экономическом соблюдать. Как можно потом требовать какие-то контракты или поставку оружия, когда занимает такую позицию.
