На севере США вдруг в большом количестве появились красивые, оранжевые с черными прожилками, бабочки. Это монарх – как раз сейчас он мигрирует к югу. Монарх - единственная в мире бабочка-мигрант. Жизни одной особи не хватает на долгое путешествие в оба конца – на это уходит несколько поколений, причем ученые не понимают, как новорожденные бабочки находят весной обратную дорогу.
Монарх – насекомое ядовитое. Он никого не жалит, он сама отравлен, потому что его гусеницы питаются листьями ваточника – американского кустарника, млечный сок которого ядовит. Съесть монарха или его гусеницу способна только очень голодная птица по ошибке и себе на погибель.
В 1990 году монарх специальным решением Конгресса был объявлен национальным насекомым США. Голосованию предшествовала нешуточная полемика. Вопрос решался три года. Дело было так.
В июне 1987 года сенатор-республиканец Ларри Пресслер произнес на пленарном заседании верхней палаты страстную речь о необходимости назначить какое-либо насекомое национальным символом и внес проект резолюции о назначении таковым медоносной пчелы. В этом отношении он пошел по стопам сенатора Эверетта Дирксена, который очень хотел сделать ноготки национальным цветком. Однако титул достался – уже после смерти Дирксена – розе.
Пресслер понимал, что станет легкой добычей юмористов, но аргументы его были вполне серьезны. В Сенате он представлял Северную Дакоту – штат, входящий в число главных производителей американского меда. Пресслер был и остается фермером. В Америке, говорил он, все меньше пасек, потому что Мексика завалила страну своим дешевым медом. Между тем пчела незаменима в сельском хозяйстве – она опыляет множество культурных растений, "от яблонь до цуккини". Она необходима и диким растениям, которые служат кормом птицам и млекопитающим. Наконец, трудолюбивая пчела как нельзя лучше выражает принципы пуританской этики, составившие моральную основу американского общества.
Демократы не могли не бросить вызов Пресслеру. Нынешний министр обороны и бывший директор ЦРУ, а тогда конгрессмен от Калифорнии Леон Панетта внес контрпредложение: национальным насекомым США должна стать бабочка монарх. Пчела на эту роль никак не годится, писали фельетонисты. Во-первых, американская пчела-медонос беззащитна перед двойным нашествием – африканизированной пчелы-убийцы из Южной Америки и азиатского клеща из Канады. Поэтому она не может выражать национальную идею сверхдержавы. Во-вторых, пчелы – коммунисты по своему общественному устройству. Наконец, Панетта ссылался на мнение Общества американских энтомологов, заявивших, что не пчела, а монарх нуждается в государственной поддержке и защите.
В довершение всего Пресслера обвинили в том, что он отвлекает внимание публики от важных проблем и жалит оппонентов на манер своей протеже.
В итоге Панетта выиграл дуэль.
Какое насекомое могло бы претендовать на звание национального символа России? Комар, в которого обращался князь Гвидон и который спас от злого паука Муху-Цокотуху? Кузнечик, которому в русской поэзии посвящено немало проникновенных строк, от поэмы Полонского до песенки Окуджавы? Неужели таракан? Подошла бы, пожалуй, божья коровка, но ее уже сделала своим национальным насекомым Латвия.
По здравом размышлении прихожу к выводу, что у нас национальных насекомых двое – стрекоза и муравей. Сюжет басни давно переосмыслен: теперь это трагическая история о безжалостном труженике и нежной, хрупкой, беззащитной артистке. Влас Дорошевич рассказывает, как в 1900 году на концерте в Париже знаменитый французский комик Коклен-младший прочел басню Лафонтена (у которого позаимствовал фабулу дедушка Крылов), а потом обратился к публике со словами: "Mesdames, messieurs! Мы основываем убежище для бедных престарелых артистов. Для тех стрекоз, которые только и делали, что "все пели". Не будьте же так рассудительны, как этот буржуа-муравей!"
Ну или всем известный вариант: "Встретишь Крылова – скажи ему, что он..."
Но, как ни поверни сюжет, оба существа достойны подпирать российский герб. Они как две ипостаси одной души, угрюмо-упорной и ранимо-беззаботной. Ну не готовим мы сани летом, хоть убей. А от работы у нас портится национальный характер.
Монарх – насекомое ядовитое. Он никого не жалит, он сама отравлен, потому что его гусеницы питаются листьями ваточника – американского кустарника, млечный сок которого ядовит. Съесть монарха или его гусеницу способна только очень голодная птица по ошибке и себе на погибель.
В 1990 году монарх специальным решением Конгресса был объявлен национальным насекомым США. Голосованию предшествовала нешуточная полемика. Вопрос решался три года. Дело было так.
В июне 1987 года сенатор-республиканец Ларри Пресслер произнес на пленарном заседании верхней палаты страстную речь о необходимости назначить какое-либо насекомое национальным символом и внес проект резолюции о назначении таковым медоносной пчелы. В этом отношении он пошел по стопам сенатора Эверетта Дирксена, который очень хотел сделать ноготки национальным цветком. Однако титул достался – уже после смерти Дирксена – розе.
Пресслер понимал, что станет легкой добычей юмористов, но аргументы его были вполне серьезны. В Сенате он представлял Северную Дакоту – штат, входящий в число главных производителей американского меда. Пресслер был и остается фермером. В Америке, говорил он, все меньше пасек, потому что Мексика завалила страну своим дешевым медом. Между тем пчела незаменима в сельском хозяйстве – она опыляет множество культурных растений, "от яблонь до цуккини". Она необходима и диким растениям, которые служат кормом птицам и млекопитающим. Наконец, трудолюбивая пчела как нельзя лучше выражает принципы пуританской этики, составившие моральную основу американского общества.
Демократы не могли не бросить вызов Пресслеру. Нынешний министр обороны и бывший директор ЦРУ, а тогда конгрессмен от Калифорнии Леон Панетта внес контрпредложение: национальным насекомым США должна стать бабочка монарх. Пчела на эту роль никак не годится, писали фельетонисты. Во-первых, американская пчела-медонос беззащитна перед двойным нашествием – африканизированной пчелы-убийцы из Южной Америки и азиатского клеща из Канады. Поэтому она не может выражать национальную идею сверхдержавы. Во-вторых, пчелы – коммунисты по своему общественному устройству. Наконец, Панетта ссылался на мнение Общества американских энтомологов, заявивших, что не пчела, а монарх нуждается в государственной поддержке и защите.
В довершение всего Пресслера обвинили в том, что он отвлекает внимание публики от важных проблем и жалит оппонентов на манер своей протеже.
В итоге Панетта выиграл дуэль.
Какое насекомое могло бы претендовать на звание национального символа России? Комар, в которого обращался князь Гвидон и который спас от злого паука Муху-Цокотуху? Кузнечик, которому в русской поэзии посвящено немало проникновенных строк, от поэмы Полонского до песенки Окуджавы? Неужели таракан? Подошла бы, пожалуй, божья коровка, но ее уже сделала своим национальным насекомым Латвия.
По здравом размышлении прихожу к выводу, что у нас национальных насекомых двое – стрекоза и муравей. Сюжет басни давно переосмыслен: теперь это трагическая история о безжалостном труженике и нежной, хрупкой, беззащитной артистке. Влас Дорошевич рассказывает, как в 1900 году на концерте в Париже знаменитый французский комик Коклен-младший прочел басню Лафонтена (у которого позаимствовал фабулу дедушка Крылов), а потом обратился к публике со словами: "Mesdames, messieurs! Мы основываем убежище для бедных престарелых артистов. Для тех стрекоз, которые только и делали, что "все пели". Не будьте же так рассудительны, как этот буржуа-муравей!"
Ну или всем известный вариант: "Встретишь Крылова – скажи ему, что он..."
Но, как ни поверни сюжет, оба существа достойны подпирать российский герб. Они как две ипостаси одной души, угрюмо-упорной и ранимо-беззаботной. Ну не готовим мы сани летом, хоть убей. А от работы у нас портится национальный характер.
