Марьяна Торочешникова: Защита прав инвалидов. Мегаполис как источник проблем для людей с ограниченными возможностями здоровья – такова тема сегодняшней передачи.
В студии со мной сегодня – руководители региональной общественной организации инвалидов «Перспектива» и фонда «Лучшие друзья» Дениз Роза Роза и гражданская активистка, мама ребенка с инвалидностью Валентина Дроздкова.
Сегодня мы ожидали, что с нами будет вице-мэр Москвы по социальной политике Людмила Швецова, но у нее нашлись, видимо, какие-то более важные дела.
Сейчас власти вроде бы собираются реализовывать программу, рассчитанную на четыре года, в которой большое внимание уделено людям с инвалидностью, родителям детей с инвалидностью. Насколько известно из открытых источников, сейчас в Москве более 1 миллиона 200 тысяч людей с инвалидностью. И это число неуклонно растет. Ежегодно количество инвалидов в стране увеличивается на 1 миллион человек. Пенсию по инвалидности получает почти каждый десятый россиянин, а к 2015 году, как прогнозирует Минздравсоцразвития, превысит 15 миллионов человек. Ведомство считает такую ситуацию недопустимой. При этом довольно странные предлагается применять меры – не улучшать условия жизни граждан, а административно ограничить количество людей, признаваемых инвалидами.
Валентина, с какими наиболее частыми и типичными проблемами вы сталкиваетесь?
Валентина Дроздкова: Первая проблема – выйти из дома. У меня ребенок – инвалид-колясочник. После долгих битв власти в подъезде установили подъемник, который регулярно выходит из строя. Не далее как вчера, идя из школы, мы опять увидели, что кнопки не работают.
Марьяна Торочешникова: Получается, что чиновники свое дело сделали, галочка стоит.
Валентина Дроздкова: Да, подъемник установили, но как он работает – никого не волнует.
Марьяна Торочешникова: А в школе есть проблемы?
Валентина Дроздкова: Об этом я могу говорить долго. Наши школы сделаны по типовому проекту. Лифтов нет. Установили подъемник, лестничный такой ступенькоход, на нем мы перемещаемся физически. В школе проблемы туалетов есть и другие. Чиновники сели бы сами на коляски и посмотрели, как все у нас не приспособлено.
Марьяна Торочешникова: Насколько мне известно, чиновники устраивают акции, когда садятся на коляски и пытаются таким образом установить, какие условия для инвалидов созданы.
Дениз Роза: Это, по-моему, в Финляндии, а не в России. По-моему, российские чиновники еще не садились в коляски.
Валентина Дроздкова: Их призывают попробовать. На тех колясках, которые бесплатно выдает городской фонд защиты, попробуйте проехать. Они тяжелые, неудобные. У нас у подъезда три съезда для колясок, а в других местах, где нужно, их нет.
Марьяна Торочешникова: Но, в принципе, формально все есть – съезды, подъемники… Правильно ли я понимаю, что у инвалидов-колясочников больше всего проблемы.
Дениз Роза: Есть разные инвалидности, и я думаю, что у всех есть проблемы, ограничения, с которыми они сталкиваются каждый день. 10 лет назад вообще не было ничего. Сейчас съезды строят, но все-таки они есть еще не везде. И вы не можете спокойно пойти погулять на коляске, потому что где-то у вас будет барьер. К нам недавно приезжал человек из другой страны, гость, и она на коляске. Мы от гостиницы прошли метров 10 – и все, мы не смогли дальше. И нам мешали как раз плитки, они были неправильно расположены. Если смотреть на дворы, я видела, как строили съезды, и я им сказала: «Что вы делаете? Нужно делать там и там». Но они сказали: «Нет, у нас есть план, нам сказали, где делать». Я считаю, что одна из проблем в том, что чиновники не очень эффективно работают с общественным организациями людей с инвалидностью.
Валентина Дроздкова: С теми людьми, которым это предназначено.
Марьяна Торочешникова: Мне вообще сложно представить российского чиновника, который, прежде чем принять решение, пойдет и поговорить с людьми, ради которых эти решения принимаются.
Дениз Роза: Я была на станции метро «Марьина роща» недавно, и так обрадовалась – увидела такой красивый пандус.
Марьяна Торочешникова: И лифт там есть, насколько мне известно.
Дениз Роза: Я подошла и стала искать лифт, потому что дальше пандуса там эскалаторы, колясочник не спустится. И мне представитель станции сказала: «Извините, у нас только эскалаторы, нет лифта». Но она застеснялась и покраснела. Я поняла, что меняется отношение. 10 лет назад было жесткое отношение часто, мы проводили акции, и нам сказали: «Вы не должны быть в метро. Зачем вам в метро ездить?» Сейчас отношение людей меняется. Очень много проблем у незрячих людей. Незрячим людям, чтобы передвигаться по городу, чаще всего нужно сопровождение. Если они хорошо ориентируются, нужно, чтобы эта ориентация не менялась – он должен выйти из дома и ждать маршрут. Светофоры специальные появились, со звуком, но не везде. Есть еще люди с нарушениями интеллектуального развития, допустим, дети с синдромом Дауна. Для них тоже много проблем с ориентацией по городу, вопросы образования, трудоустройства их возникают. И есть люди, которые имеют невидимые инвалидности, и у них тоже много проблем.
Марьяна Торочешникова: Проблемы образования для детей-инвалидов очень острые. Таких детей, насколько я понимаю, пытаются загнать в специальные школы для детей с инвалидностью, чтобы их никто не видел, не слышал. Вы сталкивались с проблемами, когда отправляли ребенка в школу?
Валентина Дроздкова: Когда мы пошли в первый класс, я считаю, нам просто повезло. Потому что на свой страх и риск замечательнейшая женщина-директор говорит: «Давайте попробуем». По-моему, она даже не подозревала, во что это выльется. Ну, походит мама год, два, устанет и перестанет ходить. Проблемы в нашем случае возникли, когда мы в среднюю школу перешли, когда предметы на разных этажах.
Дениз Роза: И директор, представьте себе, перенесли все кабинеты на первый этаж! Она сама согласилась на такие условия.
Марьяна Торочешникова: То есть это было личное решение директора школы.
Валентина Дроздкова: Да. Все округляли глаза: «А что вам дома-то не сидится?» Тем более, сегодня дистанционное компьютерное обучение, казалось бы. Мой сын, кроха семилетний, говорит: «Мама, а почему я все время один? Почему у меня нет друзей?»
Марьяна Торочешникова: То есть получается, что сейчас все заточено под десоциализацию людей с инвалидностью. Если ребенок или взрослый человек, к несчастью своему, оказался в этой ситуации, он изолирован от мира полностью. У него остались родственники и друзья и непонимание со стороны окружающего мира.
Геннадий из Ленинградской области, пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте! У чиновников, мне кажется, гипертрофированное ощущение свой значимости, и из-за этого они не видят проблемы инвалидов. Я являюсь инвалидом по зрению, и хочется научиться овладеть компьютером. И мне нужна ИПР – индивидуальная программа реабилитации. Я живу в Кингиссепе, а глазной ВТЭК у нас находится в Санкт-Петербурге. И чтобы получить ИПР, если хочешь поучиться в центре реабилитации, необходимо слепому ехать самому. Бездушие чиновников меня просто возмущает! Нужно ли мне ехать действительно в Санкт-Петербург, чтобы получить ИПР?
Марьяна Торочешникова: В нынешней ситуации, раз так чиновники все устроили, нужно ехать. Дениз, как вы помогаете таким людям?
Дениз Роза: У нас есть юристы, которые как раз советуют каждому человеку и знают, как это делать правильно. Мне кажется, это очень важно. Когда человек вооружен знаниями, навыками, ему легче жить. Я знаю, что в Москве тоже есть система, когда нужно проходить медицинские осмотры. Мне кажется, можно обратиться к нашим юристам, в «Перспективу», и они помогут. Наш телефон – 8(495)725-39-82, можете написать нам письмо или найти наш сайт - perspektiva-inva.ru. Услуги наших юристов бесплатны.
Марьяна Торочешникова: Насколько я понимаю, на вашем сайте есть и некие алгоритмы действий в случае возникновения проблем.
Дениз Роза: Да, часто возникают проблемы по трудоустройству, и мы тоже советуем, как быть в этом случае. Иногда работодатель просто не возьмет тебя на работу, и мы людям помогаем.
Марьяна Торочешникова: А в крупных городах, в частности в Москве, каким-то образом власти помогают гражданам при решении проблем с образованием, с трудоустройством, с реабилитацией?
Валентина Дроздкова: Я даже затрудняюсь сразу ответить… Самую большую помощь нам оказала «Перспектива».
Марьяна Торочешникова: Известно инвалидность еще и жутко дорогая штука. Стоимость жизни увеличивается в разы по сравнению с тем, сколько тратят обычные люди. Насколько эффективна помощь государства, в частности регионов?
Валентина Дроздкова: Мамы, с кем мы общаемся, благодарны хотя бы за так называемую лужковскую доплату. Конечно, она недостаточно. Мама ребенка-инвалида обычно вынуждена не работать, и доход семьи просто состоит из пенсии и доплаты на лицо, осуществляющее уход, - 1200 в месяц. И сейчас будут добавлять, по-моему, 37 рублей на лекарства. Ребенку с инвалидностью положены лекарства.
Марьяна Торочешникова: 37 рублей?!
Валентина Дроздкова: Да, с нового года, по-моему. И об этом говорится просто как о замечательной надбавке.
Марьяна Торочешникова: Мне пришли бумаги из мэрии, когда я готовилась к передаче, и в них указано, что если у вас ребенок – инвалид, то денежные выплаты, ежемесячно – 1808 рублей с копейками, с учетом стоимости набора социальных услуг, ежемесячная компенсационная выплата неработающему трудоспособному лицу, осуществляющему уход за ребенком-инвалидом в возрасте до 18 лет, - 1200 рублей, ежемесячная компенсационная выплата на возмещение роста стоимости продуктов питания на детей до 3 лет – 675 рублей, и компенсационная выплата лицу, занятому уходом за ребенком-инвалидом в возрасте до 18 лет, назначается с месяца освидетельствования ребенка в Бюро МСЭ и выплачивается по месяц истечения срока инвалидности, - 5 тысяч рублей на каждого ребенка до 18 лет. Правильно ли я понимаю, что эти 5 тысяч вы не получаете?
Валентина Дроздкова: Я тоже получила эту брошюрку, и у меня возник вопрос: по-моему, это или новая, или та самая лужковская надбавка, но она там далеко не каждому родителю полагается.
Марьяна Торочешникова: Тем не менее, этих денег все равно недостаточно.
Дениз Роза: Конечно, это смехотворные суммы. На самом деле, нужно, чтобы был больше упор на поддержку семьи, допустим, чтобы родители могли работать. Люди с инвалидностью, к сожалению, часто не работают. Многие хотят работать. И вот в этой брошюре написано, что до 2015-16 года все люди с инвалидностью, которые хотят работать, они будут трудоустроены. Но здесь вопрос даже не о том, кто хочет или не хочет. Они получают некачественное образование. Они получают образование дома. Представьте себе, что вы дома будете сидеть всю жизнь, - какое у вас будет ощущение себя, ответственности, самооценка? Когда человек исключен из жизни, в 18-20 лет он реально не готов идти работать. Но все равно должны быть программы профессиональной подготовки. Я не могу сказать, что этого нет, но должно быть ориентировано на желание человека. Вот решили, что все будут айтишниками или вэб-дизайнерами, всех обучим, но должно быть желание человека.
Марьяна Торочешникова: Да, может быть, он хочет стать ветеринаром. «О положении инвалидов в нашей стране говорит и то, мы не видим инвалидов на наших улицах, в парках. Наши мэры застилают плиткой тротуары, а о больных они не думают», - пишет нам слушательница Роза.
Надежда Дмитриевна из Балашихи, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте! Я участковый врач в Москве. Я слышала на вашем радио экономиста Евгения Ясина, и наше правительство обсуждается проблема «20 – 80», то есть 20 процентов населения впереди, а 80 процентов – середнячки, типа наших инвалидов, и с ними правительство не знает, что делать, в смысле денежной помощи, благоустройства, вообще поддержки. Слышали ли вы про это?
Марьяна Торочешникова: Дениз, вы согласны с такой оценкой?
Дениз Роза: Если говорить о том, что 80 процентов населения нуждается в какой-то поддержки, все равно, если люди работают, они приносят доход, налоги, и они будут чувствовать себя востребованными в жизни. Это очень важно. Инвалиды в России очень оторваны от жизни. И если ребенок оторван, его родители тоже имеют всякие проблемы.
Марьяна Торочешникова: Рашид из Казани дозвонился к нам, пожалуйста.
Слушатель: Спасибо за эту тему. Я хотел сказать, что у меня знакомые – инвалиды первой группы, и их матери очень мало живут, умирают от надрыва просто. У моего знакомого миопатия, у него даже руки плохо поднимаются, и он обязан найти работу и где-то работать. Как вы себе это представляете это? Ему платят социальную пенсию, а это мизер.
Марьяна Торочешникова: Валентина, а вы сейчас готовите будущее для вашего ребенка сейчас уже?
Валентина Дроздкова: Как сказал сам ребенок: «Так как я в силу обстоятельств мало что могу делать, ну, что-то с компьютером». Если и выходят из дома, то что-то очень ограниченное.
Марьяна Торочешникова: Тем не менее, он не хочет оставаться в изоляции, он хочет быть в обществе.
Валентина Дроздкова: Естественно, конечно.
Дениз Роза: Но он каждый день ходит в школу, у него куча друзей там, это очень важная часть жизни Кирилла.
Марьяна Торочешникова: Людмила из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: Принцип «20 – 80» - это принцип Паретта, который означает, что 20 процентов ресурсов можно использовать эффективно, а остальные 80 – нет. Это не относится ни к людям, ни к инвалидам, ни к чему. Это экономический принцип совершенно другого рода. Когда мы говорим об инвалидах, не нужно сюда притягивать проблемы, которые не имеют к ним отношения. Да, транспорт, движение по улицам, входы и выходы в школе, магазины, переходы улиц. Но, извините, это совершенно другое. Не нужно добавлять, скажем прямо, расизма, где его абсолютно нет.
Марьяна Торочешникова: Людмила, спасибо за пояснение.
Николай из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте! А почему взрослые инвалиды и родители детей-инвалидов выпячивают эту инвалидность как особую заслугу перед страной? Они очень многого хотят. Пусть будут довольным тем, что им дают.
Марьяна Торочешникова: Николай, ваше мнение понятно, и его очень многие разделяют, во всяком случае в России, и чиновники. Валентина, вы, наверное, часто слышите именно такое мнение.
Валентина Дроздкова: Да, и радуйтесь тому, что платят, и будьте довольны. Я, на самом деле, не хожу и не прошу. Я просто то, что полагается гражданину Российской Федерации, прошу обеспечить, права его конституционные – право на образование, право на лечение, и не более того.
Марьяна Торочешникова: Право на свободу передвижения.
Валентина Дроздкова: Платят нам и спасибо, что называется. К сожалению, общество у нас такое, и мама эта, бедная, несчастная, загнанная, и действительно, стыдно ребенка вывезти. Заплатили 5 тысяч – и хорошо.
Марьяна Торочешникова: А что это за стереотип такой?
Дениз Роза: Это просто ужасное отношение! Во-первых, у каждого человека в этой стране и вообще на планете должны быть права, они должны иметь такие же права и жить достойную жизнь. И человек с инвалидностью ничем не отличается от других людей.
Валентина Дроздкова: Слушатель говорит: чем вы недовольны? Вам платят пенсию, и не выпячивайте, и не гордитесь, не подчеркивайте это.
Дениз Роза: А кто подчеркивает?! Это смешно!
Валентина Дроздкова: Мы, наоборот, хотим быть как все.
Дениз Роза: Я знаю очень много людей с инвалидностью, кто не хочет это подчеркивать. Люди хотят жить как все. Они хотят работать, учиться, никто не хочет сидеть дома всю жизнь. Они хотят иметь такую же жизнь, как их сверстники, как другие люди. У меня много знакомых, коллег с инвалидностью, и они просто хотят выезжать из дома, чтобы их не замечали, не напрягать других людей.
Валентина Дроздкова: Жить обычной жизнью, да.
Дениз Роза: Иметь семью, иметь детей, быть счастливыми, помогать другим.
Марьяна Торочешникова: И им нужно немного. Им нужна просто небольшая помощь общества, государства, в котором они находятся, которая выражается, может быть, не в конкретных суммах выплат, сколько в создании условий.
Дениз Роза: Да, в системе какой-то поддержки, например, на работе. Человек с синдромом Дауна, например, может быть, ему нужно, чтобы на работе у него был бы какой-нибудь наставник, который бы ему помогал. А потом он сам будет работать, будет всех радовать, он будет делать свою работу хорошо и будет получать зарплату. Он пойдет и потратит эти деньги, которые возвращаются обратно в экономику. Люди хотят быть полноценными и самостоятельными членами общества.
Валентина Дроздкова: И ничего мы не требуем.
Марьяна Торочешникова: Лариса Дмитриевна из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: У моих соседей ребенок – инвалид, он перенес уже 10 операций. Это очень тяжело. И семья вся практически не живет. А государство почти не помогает. И вот есть Институт педиатрии, в районе Ленинского проспекта, и там просто старшая сестра издевается над матерями, заставляет их мыть полы!
Валентина Дроздкова: Я знаю, о какой больнице идет речь. Мы были там. Страшные вещи, как там к родителям относятся! Мы убирались, мы не имели права находиться с детьми… А нам вообще сказали: «Вы знаете, вы, конечно, можете лечиться, но зачем вам?»
Марьяна Торочешникова: Верх цинизма, получается.
Валентина Дроздкова: «Медицина бессильна в вашей ситуации, поэтому вам лучше жить обычной жизнью, гулять…»
Марьяна Торочешникова: Такие слова совершенно чудовищны! Это может случиться с каждым, с человеком может случиться что угодно, каждый может стать инвалидом. И, наверное, должна существовать какая-то программа социальной адаптации инвалидов. Программа лояльности. Дениз, в России есть такие программы, когда здоровым людям конкретно рассказывают, что они могут сделать, как помочь людям с инвалидностью вписаться, интегрироваться?
Дениз Роза: Я не могу сказать обо всей России, я могу сказать о нашей программе «Лучшие друзья». Наша задача, чтобы молодежь без инвалидности, старшеклассники и студенты дружили с людьми, имеющими нарушения интеллектуального развития. И я была вчера в МГППУ как раз на встрече, и там девочки уже несколько мероприятий организовали, и я увидела, что у них уже другое совсем отношение с тех пор, как они начали с нами общаться. И они пропагандируют эти идеи уже. Есть фильм, который мы сняли, «Клеймо», скоро будет презентация, где тоже говорится о другом отношении. Общественные организации сейчас многое меняют, какие-то волонтерские организации много делают, это есть. И мы должны сами много делать, чтобы это изменить, и нам нужна поддержка других людей, общества.
Марьяна Торочешникова: Марина Николаевна из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте! Меня возмущает отношение общества и к власти к больным людям. Они как будто что-то просят, от жалости им что-то отстегивают. Отношение менять нужно. Государство и общество обязаны помогать!
Марьяна Торочешникова: От Полины пришло сообщение: «Пока инвалиды не научатся выходить на улицу и бороться, до тех пор ничего не будет». Может быть, они и хотели выйти на улицу и бороться уже, но просто иногда преградой для того, чтобы выйти на улицу, может оказаться лестница из собственного подъезда.
Дениз Роза: И транспорт. Им же надо добраться куда-то. Транспорт – это большая проблема, особенно в большом городе.
Марьяна Торочешникова: Что могут сделать люди с активной жизненной позицией, чтобы изменить, в том числе, отношение чиновников и других людей к этой проблеме?
Валентина Дроздкова: Мне кажется, нужно активнее всем подавать свой голос, объединяться – я сейчас говорю о мамах детей с инвалидностью. Не считать, что такая проблема только у тебя. Она у многих, такая проблема. И открыто об этом заявлять. И просто ставить проблему. И тогда они обязаны будут нас услышать, как-то реагировать, и вместе мы изменим эту жизнь к лучшему. Я просто оптимист по натуре.
Дениз Роза: Единственное, что мы можем делать как общественная организация, мы можем все поддерживать, выносить, может быть, на какой-то другой уровень, объединяться с другими организациями людьми.
Валентина Дроздкова: Что такое гражданское общество? Вот если каждый человек неравнодушен. Равнодушие – страшная вещь современности. Если вы видите, что надо помочь, помогите, не молчите, не отходите в сторону.
Марьяна Торочешникова: Просто иногда, чтобы решить какую-то проблему, достаточно громко о ней рассказать, обратить на нее внимание и получить поддержку.
Дениз Роза: И не падать духом. Мне кажется, это важно в любой ситуации!
В студии со мной сегодня – руководители региональной общественной организации инвалидов «Перспектива» и фонда «Лучшие друзья» Дениз Роза Роза и гражданская активистка, мама ребенка с инвалидностью Валентина Дроздкова.
Сегодня мы ожидали, что с нами будет вице-мэр Москвы по социальной политике Людмила Швецова, но у нее нашлись, видимо, какие-то более важные дела.
Сейчас власти вроде бы собираются реализовывать программу, рассчитанную на четыре года, в которой большое внимание уделено людям с инвалидностью, родителям детей с инвалидностью. Насколько известно из открытых источников, сейчас в Москве более 1 миллиона 200 тысяч людей с инвалидностью. И это число неуклонно растет. Ежегодно количество инвалидов в стране увеличивается на 1 миллион человек. Пенсию по инвалидности получает почти каждый десятый россиянин, а к 2015 году, как прогнозирует Минздравсоцразвития, превысит 15 миллионов человек. Ведомство считает такую ситуацию недопустимой. При этом довольно странные предлагается применять меры – не улучшать условия жизни граждан, а административно ограничить количество людей, признаваемых инвалидами.
Валентина, с какими наиболее частыми и типичными проблемами вы сталкиваетесь?
Валентина Дроздкова: Первая проблема – выйти из дома. У меня ребенок – инвалид-колясочник. После долгих битв власти в подъезде установили подъемник, который регулярно выходит из строя. Не далее как вчера, идя из школы, мы опять увидели, что кнопки не работают.
Марьяна Торочешникова: Получается, что чиновники свое дело сделали, галочка стоит.
Валентина Дроздкова: Да, подъемник установили, но как он работает – никого не волнует.
Марьяна Торочешникова: А в школе есть проблемы?
Валентина Дроздкова: Об этом я могу говорить долго. Наши школы сделаны по типовому проекту. Лифтов нет. Установили подъемник, лестничный такой ступенькоход, на нем мы перемещаемся физически. В школе проблемы туалетов есть и другие. Чиновники сели бы сами на коляски и посмотрели, как все у нас не приспособлено.
Марьяна Торочешникова: Насколько мне известно, чиновники устраивают акции, когда садятся на коляски и пытаются таким образом установить, какие условия для инвалидов созданы.
Дениз Роза: Это, по-моему, в Финляндии, а не в России. По-моему, российские чиновники еще не садились в коляски.
Валентина Дроздкова: Их призывают попробовать. На тех колясках, которые бесплатно выдает городской фонд защиты, попробуйте проехать. Они тяжелые, неудобные. У нас у подъезда три съезда для колясок, а в других местах, где нужно, их нет.
Марьяна Торочешникова: Но, в принципе, формально все есть – съезды, подъемники… Правильно ли я понимаю, что у инвалидов-колясочников больше всего проблемы.
Дениз Роза: Есть разные инвалидности, и я думаю, что у всех есть проблемы, ограничения, с которыми они сталкиваются каждый день. 10 лет назад вообще не было ничего. Сейчас съезды строят, но все-таки они есть еще не везде. И вы не можете спокойно пойти погулять на коляске, потому что где-то у вас будет барьер. К нам недавно приезжал человек из другой страны, гость, и она на коляске. Мы от гостиницы прошли метров 10 – и все, мы не смогли дальше. И нам мешали как раз плитки, они были неправильно расположены. Если смотреть на дворы, я видела, как строили съезды, и я им сказала: «Что вы делаете? Нужно делать там и там». Но они сказали: «Нет, у нас есть план, нам сказали, где делать». Я считаю, что одна из проблем в том, что чиновники не очень эффективно работают с общественным организациями людей с инвалидностью.
Валентина Дроздкова: С теми людьми, которым это предназначено.
Марьяна Торочешникова: Мне вообще сложно представить российского чиновника, который, прежде чем принять решение, пойдет и поговорить с людьми, ради которых эти решения принимаются.
Дениз Роза: Я была на станции метро «Марьина роща» недавно, и так обрадовалась – увидела такой красивый пандус.
Марьяна Торочешникова: И лифт там есть, насколько мне известно.
Дениз Роза: Я подошла и стала искать лифт, потому что дальше пандуса там эскалаторы, колясочник не спустится. И мне представитель станции сказала: «Извините, у нас только эскалаторы, нет лифта». Но она застеснялась и покраснела. Я поняла, что меняется отношение. 10 лет назад было жесткое отношение часто, мы проводили акции, и нам сказали: «Вы не должны быть в метро. Зачем вам в метро ездить?» Сейчас отношение людей меняется. Очень много проблем у незрячих людей. Незрячим людям, чтобы передвигаться по городу, чаще всего нужно сопровождение. Если они хорошо ориентируются, нужно, чтобы эта ориентация не менялась – он должен выйти из дома и ждать маршрут. Светофоры специальные появились, со звуком, но не везде. Есть еще люди с нарушениями интеллектуального развития, допустим, дети с синдромом Дауна. Для них тоже много проблем с ориентацией по городу, вопросы образования, трудоустройства их возникают. И есть люди, которые имеют невидимые инвалидности, и у них тоже много проблем.
Марьяна Торочешникова: Проблемы образования для детей-инвалидов очень острые. Таких детей, насколько я понимаю, пытаются загнать в специальные школы для детей с инвалидностью, чтобы их никто не видел, не слышал. Вы сталкивались с проблемами, когда отправляли ребенка в школу?
Валентина Дроздкова: Когда мы пошли в первый класс, я считаю, нам просто повезло. Потому что на свой страх и риск замечательнейшая женщина-директор говорит: «Давайте попробуем». По-моему, она даже не подозревала, во что это выльется. Ну, походит мама год, два, устанет и перестанет ходить. Проблемы в нашем случае возникли, когда мы в среднюю школу перешли, когда предметы на разных этажах.
Дениз Роза: И директор, представьте себе, перенесли все кабинеты на первый этаж! Она сама согласилась на такие условия.
Марьяна Торочешникова: То есть это было личное решение директора школы.
Валентина Дроздкова: Да. Все округляли глаза: «А что вам дома-то не сидится?» Тем более, сегодня дистанционное компьютерное обучение, казалось бы. Мой сын, кроха семилетний, говорит: «Мама, а почему я все время один? Почему у меня нет друзей?»
Марьяна Торочешникова: То есть получается, что сейчас все заточено под десоциализацию людей с инвалидностью. Если ребенок или взрослый человек, к несчастью своему, оказался в этой ситуации, он изолирован от мира полностью. У него остались родственники и друзья и непонимание со стороны окружающего мира.
Геннадий из Ленинградской области, пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте! У чиновников, мне кажется, гипертрофированное ощущение свой значимости, и из-за этого они не видят проблемы инвалидов. Я являюсь инвалидом по зрению, и хочется научиться овладеть компьютером. И мне нужна ИПР – индивидуальная программа реабилитации. Я живу в Кингиссепе, а глазной ВТЭК у нас находится в Санкт-Петербурге. И чтобы получить ИПР, если хочешь поучиться в центре реабилитации, необходимо слепому ехать самому. Бездушие чиновников меня просто возмущает! Нужно ли мне ехать действительно в Санкт-Петербург, чтобы получить ИПР?
Марьяна Торочешникова: В нынешней ситуации, раз так чиновники все устроили, нужно ехать. Дениз, как вы помогаете таким людям?
Дениз Роза: У нас есть юристы, которые как раз советуют каждому человеку и знают, как это делать правильно. Мне кажется, это очень важно. Когда человек вооружен знаниями, навыками, ему легче жить. Я знаю, что в Москве тоже есть система, когда нужно проходить медицинские осмотры. Мне кажется, можно обратиться к нашим юристам, в «Перспективу», и они помогут. Наш телефон – 8(495)725-39-82, можете написать нам письмо или найти наш сайт - perspektiva-inva.ru. Услуги наших юристов бесплатны.
Марьяна Торочешникова: Насколько я понимаю, на вашем сайте есть и некие алгоритмы действий в случае возникновения проблем.
Дениз Роза: Да, часто возникают проблемы по трудоустройству, и мы тоже советуем, как быть в этом случае. Иногда работодатель просто не возьмет тебя на работу, и мы людям помогаем.
Марьяна Торочешникова: А в крупных городах, в частности в Москве, каким-то образом власти помогают гражданам при решении проблем с образованием, с трудоустройством, с реабилитацией?
Валентина Дроздкова: Я даже затрудняюсь сразу ответить… Самую большую помощь нам оказала «Перспектива».
Марьяна Торочешникова: Известно инвалидность еще и жутко дорогая штука. Стоимость жизни увеличивается в разы по сравнению с тем, сколько тратят обычные люди. Насколько эффективна помощь государства, в частности регионов?
Валентина Дроздкова: Мамы, с кем мы общаемся, благодарны хотя бы за так называемую лужковскую доплату. Конечно, она недостаточно. Мама ребенка-инвалида обычно вынуждена не работать, и доход семьи просто состоит из пенсии и доплаты на лицо, осуществляющее уход, - 1200 в месяц. И сейчас будут добавлять, по-моему, 37 рублей на лекарства. Ребенку с инвалидностью положены лекарства.
Марьяна Торочешникова: 37 рублей?!
Валентина Дроздкова: Да, с нового года, по-моему. И об этом говорится просто как о замечательной надбавке.
Марьяна Торочешникова: Мне пришли бумаги из мэрии, когда я готовилась к передаче, и в них указано, что если у вас ребенок – инвалид, то денежные выплаты, ежемесячно – 1808 рублей с копейками, с учетом стоимости набора социальных услуг, ежемесячная компенсационная выплата неработающему трудоспособному лицу, осуществляющему уход за ребенком-инвалидом в возрасте до 18 лет, - 1200 рублей, ежемесячная компенсационная выплата на возмещение роста стоимости продуктов питания на детей до 3 лет – 675 рублей, и компенсационная выплата лицу, занятому уходом за ребенком-инвалидом в возрасте до 18 лет, назначается с месяца освидетельствования ребенка в Бюро МСЭ и выплачивается по месяц истечения срока инвалидности, - 5 тысяч рублей на каждого ребенка до 18 лет. Правильно ли я понимаю, что эти 5 тысяч вы не получаете?
Валентина Дроздкова: Я тоже получила эту брошюрку, и у меня возник вопрос: по-моему, это или новая, или та самая лужковская надбавка, но она там далеко не каждому родителю полагается.
Марьяна Торочешникова: Тем не менее, этих денег все равно недостаточно.
Дениз Роза: Конечно, это смехотворные суммы. На самом деле, нужно, чтобы был больше упор на поддержку семьи, допустим, чтобы родители могли работать. Люди с инвалидностью, к сожалению, часто не работают. Многие хотят работать. И вот в этой брошюре написано, что до 2015-16 года все люди с инвалидностью, которые хотят работать, они будут трудоустроены. Но здесь вопрос даже не о том, кто хочет или не хочет. Они получают некачественное образование. Они получают образование дома. Представьте себе, что вы дома будете сидеть всю жизнь, - какое у вас будет ощущение себя, ответственности, самооценка? Когда человек исключен из жизни, в 18-20 лет он реально не готов идти работать. Но все равно должны быть программы профессиональной подготовки. Я не могу сказать, что этого нет, но должно быть ориентировано на желание человека. Вот решили, что все будут айтишниками или вэб-дизайнерами, всех обучим, но должно быть желание человека.
Марьяна Торочешникова: Да, может быть, он хочет стать ветеринаром. «О положении инвалидов в нашей стране говорит и то, мы не видим инвалидов на наших улицах, в парках. Наши мэры застилают плиткой тротуары, а о больных они не думают», - пишет нам слушательница Роза.
Надежда Дмитриевна из Балашихи, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте! Я участковый врач в Москве. Я слышала на вашем радио экономиста Евгения Ясина, и наше правительство обсуждается проблема «20 – 80», то есть 20 процентов населения впереди, а 80 процентов – середнячки, типа наших инвалидов, и с ними правительство не знает, что делать, в смысле денежной помощи, благоустройства, вообще поддержки. Слышали ли вы про это?
Марьяна Торочешникова: Дениз, вы согласны с такой оценкой?
Дениз Роза: Если говорить о том, что 80 процентов населения нуждается в какой-то поддержки, все равно, если люди работают, они приносят доход, налоги, и они будут чувствовать себя востребованными в жизни. Это очень важно. Инвалиды в России очень оторваны от жизни. И если ребенок оторван, его родители тоже имеют всякие проблемы.
Марьяна Торочешникова: Рашид из Казани дозвонился к нам, пожалуйста.
Слушатель: Спасибо за эту тему. Я хотел сказать, что у меня знакомые – инвалиды первой группы, и их матери очень мало живут, умирают от надрыва просто. У моего знакомого миопатия, у него даже руки плохо поднимаются, и он обязан найти работу и где-то работать. Как вы себе это представляете это? Ему платят социальную пенсию, а это мизер.
Марьяна Торочешникова: Валентина, а вы сейчас готовите будущее для вашего ребенка сейчас уже?
Валентина Дроздкова: Как сказал сам ребенок: «Так как я в силу обстоятельств мало что могу делать, ну, что-то с компьютером». Если и выходят из дома, то что-то очень ограниченное.
Марьяна Торочешникова: Тем не менее, он не хочет оставаться в изоляции, он хочет быть в обществе.
Валентина Дроздкова: Естественно, конечно.
Дениз Роза: Но он каждый день ходит в школу, у него куча друзей там, это очень важная часть жизни Кирилла.
Марьяна Торочешникова: Людмила из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: Принцип «20 – 80» - это принцип Паретта, который означает, что 20 процентов ресурсов можно использовать эффективно, а остальные 80 – нет. Это не относится ни к людям, ни к инвалидам, ни к чему. Это экономический принцип совершенно другого рода. Когда мы говорим об инвалидах, не нужно сюда притягивать проблемы, которые не имеют к ним отношения. Да, транспорт, движение по улицам, входы и выходы в школе, магазины, переходы улиц. Но, извините, это совершенно другое. Не нужно добавлять, скажем прямо, расизма, где его абсолютно нет.
Марьяна Торочешникова: Людмила, спасибо за пояснение.
Николай из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте! А почему взрослые инвалиды и родители детей-инвалидов выпячивают эту инвалидность как особую заслугу перед страной? Они очень многого хотят. Пусть будут довольным тем, что им дают.
Марьяна Торочешникова: Николай, ваше мнение понятно, и его очень многие разделяют, во всяком случае в России, и чиновники. Валентина, вы, наверное, часто слышите именно такое мнение.
Валентина Дроздкова: Да, и радуйтесь тому, что платят, и будьте довольны. Я, на самом деле, не хожу и не прошу. Я просто то, что полагается гражданину Российской Федерации, прошу обеспечить, права его конституционные – право на образование, право на лечение, и не более того.
Марьяна Торочешникова: Право на свободу передвижения.
Валентина Дроздкова: Платят нам и спасибо, что называется. К сожалению, общество у нас такое, и мама эта, бедная, несчастная, загнанная, и действительно, стыдно ребенка вывезти. Заплатили 5 тысяч – и хорошо.
Марьяна Торочешникова: А что это за стереотип такой?
Дениз Роза: Это просто ужасное отношение! Во-первых, у каждого человека в этой стране и вообще на планете должны быть права, они должны иметь такие же права и жить достойную жизнь. И человек с инвалидностью ничем не отличается от других людей.
Валентина Дроздкова: Слушатель говорит: чем вы недовольны? Вам платят пенсию, и не выпячивайте, и не гордитесь, не подчеркивайте это.
Дениз Роза: А кто подчеркивает?! Это смешно!
Валентина Дроздкова: Мы, наоборот, хотим быть как все.
Дениз Роза: Я знаю очень много людей с инвалидностью, кто не хочет это подчеркивать. Люди хотят жить как все. Они хотят работать, учиться, никто не хочет сидеть дома всю жизнь. Они хотят иметь такую же жизнь, как их сверстники, как другие люди. У меня много знакомых, коллег с инвалидностью, и они просто хотят выезжать из дома, чтобы их не замечали, не напрягать других людей.
Валентина Дроздкова: Жить обычной жизнью, да.
Дениз Роза: Иметь семью, иметь детей, быть счастливыми, помогать другим.
Марьяна Торочешникова: И им нужно немного. Им нужна просто небольшая помощь общества, государства, в котором они находятся, которая выражается, может быть, не в конкретных суммах выплат, сколько в создании условий.
Дениз Роза: Да, в системе какой-то поддержки, например, на работе. Человек с синдромом Дауна, например, может быть, ему нужно, чтобы на работе у него был бы какой-нибудь наставник, который бы ему помогал. А потом он сам будет работать, будет всех радовать, он будет делать свою работу хорошо и будет получать зарплату. Он пойдет и потратит эти деньги, которые возвращаются обратно в экономику. Люди хотят быть полноценными и самостоятельными членами общества.
Валентина Дроздкова: И ничего мы не требуем.
Марьяна Торочешникова: Лариса Дмитриевна из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: У моих соседей ребенок – инвалид, он перенес уже 10 операций. Это очень тяжело. И семья вся практически не живет. А государство почти не помогает. И вот есть Институт педиатрии, в районе Ленинского проспекта, и там просто старшая сестра издевается над матерями, заставляет их мыть полы!
Валентина Дроздкова: Я знаю, о какой больнице идет речь. Мы были там. Страшные вещи, как там к родителям относятся! Мы убирались, мы не имели права находиться с детьми… А нам вообще сказали: «Вы знаете, вы, конечно, можете лечиться, но зачем вам?»
Марьяна Торочешникова: Верх цинизма, получается.
Валентина Дроздкова: «Медицина бессильна в вашей ситуации, поэтому вам лучше жить обычной жизнью, гулять…»
Марьяна Торочешникова: Такие слова совершенно чудовищны! Это может случиться с каждым, с человеком может случиться что угодно, каждый может стать инвалидом. И, наверное, должна существовать какая-то программа социальной адаптации инвалидов. Программа лояльности. Дениз, в России есть такие программы, когда здоровым людям конкретно рассказывают, что они могут сделать, как помочь людям с инвалидностью вписаться, интегрироваться?
Дениз Роза: Я не могу сказать обо всей России, я могу сказать о нашей программе «Лучшие друзья». Наша задача, чтобы молодежь без инвалидности, старшеклассники и студенты дружили с людьми, имеющими нарушения интеллектуального развития. И я была вчера в МГППУ как раз на встрече, и там девочки уже несколько мероприятий организовали, и я увидела, что у них уже другое совсем отношение с тех пор, как они начали с нами общаться. И они пропагандируют эти идеи уже. Есть фильм, который мы сняли, «Клеймо», скоро будет презентация, где тоже говорится о другом отношении. Общественные организации сейчас многое меняют, какие-то волонтерские организации много делают, это есть. И мы должны сами много делать, чтобы это изменить, и нам нужна поддержка других людей, общества.
Марьяна Торочешникова: Марина Николаевна из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте! Меня возмущает отношение общества и к власти к больным людям. Они как будто что-то просят, от жалости им что-то отстегивают. Отношение менять нужно. Государство и общество обязаны помогать!
Марьяна Торочешникова: От Полины пришло сообщение: «Пока инвалиды не научатся выходить на улицу и бороться, до тех пор ничего не будет». Может быть, они и хотели выйти на улицу и бороться уже, но просто иногда преградой для того, чтобы выйти на улицу, может оказаться лестница из собственного подъезда.
Дениз Роза: И транспорт. Им же надо добраться куда-то. Транспорт – это большая проблема, особенно в большом городе.
Марьяна Торочешникова: Что могут сделать люди с активной жизненной позицией, чтобы изменить, в том числе, отношение чиновников и других людей к этой проблеме?
Валентина Дроздкова: Мне кажется, нужно активнее всем подавать свой голос, объединяться – я сейчас говорю о мамах детей с инвалидностью. Не считать, что такая проблема только у тебя. Она у многих, такая проблема. И открыто об этом заявлять. И просто ставить проблему. И тогда они обязаны будут нас услышать, как-то реагировать, и вместе мы изменим эту жизнь к лучшему. Я просто оптимист по натуре.
Дениз Роза: Единственное, что мы можем делать как общественная организация, мы можем все поддерживать, выносить, может быть, на какой-то другой уровень, объединяться с другими организациями людьми.
Валентина Дроздкова: Что такое гражданское общество? Вот если каждый человек неравнодушен. Равнодушие – страшная вещь современности. Если вы видите, что надо помочь, помогите, не молчите, не отходите в сторону.
Марьяна Торочешникова: Просто иногда, чтобы решить какую-то проблему, достаточно громко о ней рассказать, обратить на нее внимание и получить поддержку.
Дениз Роза: И не падать духом. Мне кажется, это важно в любой ситуации!
