В среду, 26 октября, в девятую годовщину теракта на Дубровке - около театрального центра прошел траурный митинг, отслужена панихида по 130 погибшим в результате захвата здания террористами и последующей операции по освобождению заложников. В небо были выпущены 130 воздушных шаров. Родственники погибших в результате трагедии в московском в театральном центре на Дубровке будут добиваться особого статуса жертв терактов. Как заявил представитель общественной организации "Норд-Ост" Сергей Карпов, после произошедшего почти 70 детей остались сиротами, многие из выживших получили хронические заболевания, у них не хватает средств на лечение.
Владимир Кара-Мурза: В девятую годовщину теракта на Дубровке в Москве около двухсот человек почтили память жертв трагедии. Утром на площади у Театрального центра собрались родственники и друзья тех, кто не вернулся со спектакля "Норд-Ост". Они возложили цветы и запустили в небо 130 белых шаров - по числу погибших. После традиционной минуты молчания был оглашен полный список жертв. Затем - прошел концерт-реквием.
Перед участниками митинга выступили родственники погибших, а также певец и депутат Иосиф Кобзон, который 9 лет назад принимал участие в освобождении женщин и детей. Затем выступали участники детского хора радио и телевидения, а также известные российские музыканты. После митинга настоятель строящегося вблизи Театрального центра храма провел панихиду по жертвам теракта.
Организаторы акции объявили, что создали книгу, посвященную жертвам "Норд-Оста". В издание вошли короткие рассказы о каждом из ста тридцати человек, погибших во время захвата Театрального центра.
Тайны трагедии «Норд-Оста» 9 лет спустя. На эту тему мы сегодня беседуем со Светланой Губаревой, бывшей заложницей, Александром Черкасовым, членом правления правозащитного общества "Мемориал" и Еленой Милашиной, обозревателем "Новой газеты". Расскажите, пожалуйста, о той книге, которую вы держите в своих руках и которую сегодня показали участникам митинга.
Светлана Губарева: Здесь собраны рассказы друзей и родственников погибших на Дубровке. Они разные, как и люди, эти рассказы. Потому что самому младшему погибшему было 11 лет, жизнь только начиналась, они еще не оставили большого следа в этой жизни. Самые старшие – это уже пенсионеры, со сложившейся судьбой. Очень приятно для меня, по крайней мере, что мы смогли собрать все 130 историй, не осталось белых пятен. Принято считать, что это московский теракт, на самом деле это не так, потому что в заложниках были люди из 22 государств – Австрии, Австралии, Армении, Азербайджана, Белоруссии, Болгарии, Грузии, Германии, Израиля, Латвии, Нидерландов, Казахстана, Киргизии, России, США, Туркмении, Украины, Франции, Швейцарии, Югославии. И состав погибших заложников тоже интернациональный – это представители 7 разных стран. Поэтому мы решили, что книга должна быть на двух языках.
Владимир Кара-Мурза: Какие обстоятельства теракта, по-вашему, до сих пор спустя 9 лет, нуждаются в уточнении или расследовании?
Александр Черкасов: Вообще говоря, в нормальном расследовании нуждаются все обстоятельства теракта. Прежде всего потому, что с самого начала, начиная со сбора доказательств, этим занималась та же самая структура, которая до этого готовила и планировала с самого начала штурм театрального центра. Что называется, конфликт интересов. Федеральная служба безопасности готовила контртеррористическую операцию, Федеральная служба безопасности ее расследовала. В итоге то, что мы имеем, начиная со сбора доказательств – это материалы, оправдывающие принятое с самого начала решение штурмовать. Это материалы, оправдывающие отказ от переговоров для того, чтобы освободить хотя бы часть заложников. Это материалы, оправдывающие результаты штурма, что то, что мы получили – это меньший вред по сравнению с гибелью всех заложников. Это оправдание того, что не было целью главной операции – спасение жизни 900 людей, находившихся в театральном центре, а главной целью было уничтожение террористов, находившихся там, любой ценой. Эту страшную любую цену заплатили. Но теперь, спустя 9 лет, невозможно повторить те следственные действия, которые нужно было делать в первые дни. Но какие-то выводы, безусловно, мы должны делать и теперь.
Владимир Кара-Мурза: Какие вопросы, по-вашему, остались без ответа хотя бы о механизме произведенного штурма?
Елена Милашина: У меня остались вопросы не только по штурму, хотя один из главных вопросов – это все-таки состав газа, состав оперативного штаба, кто руководил, кто принимал решение о газе, зачем это было, почему именно такое решение было. Потому что, как мы сейчас понимаем, газ оказался совершенно неэффективным и причинно-следственная связь между гибелью заложников и этим газом очевидна любому. Я думаю, что по меньшей мере должны быть вынесены уроки, что делать, если решаются на штурм, как минимизировать потери заложников. К сожалению, эти уроки не были извлечены из "Норд-Оста" и Беслан стал кошмарным продолжением. Единственный урок, который власть извлекла из "Норд-Оста" по большому счету - это то, что нужно всячески снять с себя ответственность за штурм и возложить на террористов. Поэтому большая ложь, что террористы взорвали школу, штурм начался в ответ, что неправда. Но у меня больше вопросы о том, как в принципе возможен был захват заложников. Каким образом террористы попали в Москву, каким образом они провезли оружие, бомбы, кто за это несет ответственность. Мы не знаем ничего. Это принципиальный вопрос до сих пор и будет всегда, пока власть на это не ответит или те, кто будет после этой власти. Я считаю, что дело нужно доводить до конца, не сейчас, так через 10 лет, но в любом случае мы должны попытаться все-таки. Заложники и родственники погибших пытаются это делать. Их усилий просто недостаточно. Но вернуться к этому вопросу и расследовать это мы должны не сейчас, так через несколько лет. Я думаю, это произойдет.
Владимир Кара-Мурза: Геннадий Гудков, замглавы думского комитета по безопасности, член фракции "Справедливая Россия", до сих пор не имеет ответов на важнейшие вопросы.
Геннадий Гудков: Главная тайна – это почему не было попытки взять кого-то живьем. Такая возможность, на мой взгляд, была. Причем команды брать живьем не было. Я понимаю, почему те террористки, которые находились в зале, там была стрельба на поражение, нельзя было сомневаться: секунда промедления, все могло бы рухнуть от взрыва и все бы погибли. Тут никаких претензий. Но 40 минут шел бой на втором этаже, даже больше. Простите, там уже не было возможности подрыва всего зала. Значит можно было кого-то взять живьем, выяснить, как это было на самом деле, как они проходили, как проносили, как участвовали, как легализовывали документы, кто помогал и почему все произошло, какие команды поступали. Я глубоко убежден, что заказ был извне. Поэтому, конечно, есть вопросы, которые остались. Но, наверное, мы никогда не получим ответ на этот вопрос или может быть когда-нибудь, когда большие будут подвижки и изменения в стране. Пока даже для меня, для многих моих коллег по комитету безопасности далеко не на все вопросы есть ответы.
Полный текст программы "Грани времени" появится на сайте в ближайшее время.
Владимир Кара-Мурза: В девятую годовщину теракта на Дубровке в Москве около двухсот человек почтили память жертв трагедии. Утром на площади у Театрального центра собрались родственники и друзья тех, кто не вернулся со спектакля "Норд-Ост". Они возложили цветы и запустили в небо 130 белых шаров - по числу погибших. После традиционной минуты молчания был оглашен полный список жертв. Затем - прошел концерт-реквием.
Перед участниками митинга выступили родственники погибших, а также певец и депутат Иосиф Кобзон, который 9 лет назад принимал участие в освобождении женщин и детей. Затем выступали участники детского хора радио и телевидения, а также известные российские музыканты. После митинга настоятель строящегося вблизи Театрального центра храма провел панихиду по жертвам теракта.
Организаторы акции объявили, что создали книгу, посвященную жертвам "Норд-Оста". В издание вошли короткие рассказы о каждом из ста тридцати человек, погибших во время захвата Театрального центра.
Тайны трагедии «Норд-Оста» 9 лет спустя. На эту тему мы сегодня беседуем со Светланой Губаревой, бывшей заложницей, Александром Черкасовым, членом правления правозащитного общества "Мемориал" и Еленой Милашиной, обозревателем "Новой газеты". Расскажите, пожалуйста, о той книге, которую вы держите в своих руках и которую сегодня показали участникам митинга.
Светлана Губарева: Здесь собраны рассказы друзей и родственников погибших на Дубровке. Они разные, как и люди, эти рассказы. Потому что самому младшему погибшему было 11 лет, жизнь только начиналась, они еще не оставили большого следа в этой жизни. Самые старшие – это уже пенсионеры, со сложившейся судьбой. Очень приятно для меня, по крайней мере, что мы смогли собрать все 130 историй, не осталось белых пятен. Принято считать, что это московский теракт, на самом деле это не так, потому что в заложниках были люди из 22 государств – Австрии, Австралии, Армении, Азербайджана, Белоруссии, Болгарии, Грузии, Германии, Израиля, Латвии, Нидерландов, Казахстана, Киргизии, России, США, Туркмении, Украины, Франции, Швейцарии, Югославии. И состав погибших заложников тоже интернациональный – это представители 7 разных стран. Поэтому мы решили, что книга должна быть на двух языках.
Владимир Кара-Мурза: Какие обстоятельства теракта, по-вашему, до сих пор спустя 9 лет, нуждаются в уточнении или расследовании?
Александр Черкасов: Вообще говоря, в нормальном расследовании нуждаются все обстоятельства теракта. Прежде всего потому, что с самого начала, начиная со сбора доказательств, этим занималась та же самая структура, которая до этого готовила и планировала с самого начала штурм театрального центра. Что называется, конфликт интересов. Федеральная служба безопасности готовила контртеррористическую операцию, Федеральная служба безопасности ее расследовала. В итоге то, что мы имеем, начиная со сбора доказательств – это материалы, оправдывающие принятое с самого начала решение штурмовать. Это материалы, оправдывающие отказ от переговоров для того, чтобы освободить хотя бы часть заложников. Это материалы, оправдывающие результаты штурма, что то, что мы получили – это меньший вред по сравнению с гибелью всех заложников. Это оправдание того, что не было целью главной операции – спасение жизни 900 людей, находившихся в театральном центре, а главной целью было уничтожение террористов, находившихся там, любой ценой. Эту страшную любую цену заплатили. Но теперь, спустя 9 лет, невозможно повторить те следственные действия, которые нужно было делать в первые дни. Но какие-то выводы, безусловно, мы должны делать и теперь.
Владимир Кара-Мурза: Какие вопросы, по-вашему, остались без ответа хотя бы о механизме произведенного штурма?
Елена Милашина: У меня остались вопросы не только по штурму, хотя один из главных вопросов – это все-таки состав газа, состав оперативного штаба, кто руководил, кто принимал решение о газе, зачем это было, почему именно такое решение было. Потому что, как мы сейчас понимаем, газ оказался совершенно неэффективным и причинно-следственная связь между гибелью заложников и этим газом очевидна любому. Я думаю, что по меньшей мере должны быть вынесены уроки, что делать, если решаются на штурм, как минимизировать потери заложников. К сожалению, эти уроки не были извлечены из "Норд-Оста" и Беслан стал кошмарным продолжением. Единственный урок, который власть извлекла из "Норд-Оста" по большому счету - это то, что нужно всячески снять с себя ответственность за штурм и возложить на террористов. Поэтому большая ложь, что террористы взорвали школу, штурм начался в ответ, что неправда. Но у меня больше вопросы о том, как в принципе возможен был захват заложников. Каким образом террористы попали в Москву, каким образом они провезли оружие, бомбы, кто за это несет ответственность. Мы не знаем ничего. Это принципиальный вопрос до сих пор и будет всегда, пока власть на это не ответит или те, кто будет после этой власти. Я считаю, что дело нужно доводить до конца, не сейчас, так через 10 лет, но в любом случае мы должны попытаться все-таки. Заложники и родственники погибших пытаются это делать. Их усилий просто недостаточно. Но вернуться к этому вопросу и расследовать это мы должны не сейчас, так через несколько лет. Я думаю, это произойдет.
Владимир Кара-Мурза: Геннадий Гудков, замглавы думского комитета по безопасности, член фракции "Справедливая Россия", до сих пор не имеет ответов на важнейшие вопросы.
Геннадий Гудков: Главная тайна – это почему не было попытки взять кого-то живьем. Такая возможность, на мой взгляд, была. Причем команды брать живьем не было. Я понимаю, почему те террористки, которые находились в зале, там была стрельба на поражение, нельзя было сомневаться: секунда промедления, все могло бы рухнуть от взрыва и все бы погибли. Тут никаких претензий. Но 40 минут шел бой на втором этаже, даже больше. Простите, там уже не было возможности подрыва всего зала. Значит можно было кого-то взять живьем, выяснить, как это было на самом деле, как они проходили, как проносили, как участвовали, как легализовывали документы, кто помогал и почему все произошло, какие команды поступали. Я глубоко убежден, что заказ был извне. Поэтому, конечно, есть вопросы, которые остались. Но, наверное, мы никогда не получим ответ на этот вопрос или может быть когда-нибудь, когда большие будут подвижки и изменения в стране. Пока даже для меня, для многих моих коллег по комитету безопасности далеко не на все вопросы есть ответы.
Полный текст программы "Грани времени" появится на сайте в ближайшее время.
