Ссылки для упрощенного доступа

Грозит ли Самаре глобализация?


Дискуссионный клуб в блоге на сайте Радио Свобода с интересом восприняли читатели, о чем говорит многочисленная почта. Для требующих от дискуссионного клуба академичности уточню: наши комментаторы - не обязательно магистры в тех областях, о которых они говорят. Комментаторы участвуют в дискуссии на правах простых людей.

Тема сегодняшнего разговора: грозит ли Самаре глобализация? Комментаторы: правозащитница Людмила Кузьмина, председатель Самарского экологического общества, кандидат биологических наук Анатолий Виноградов и блогер Андрей Асташкин.

-Сейчас много говорится о глобализации, это модный термин. Пожалуйста, дайте свое определение глобализации в культурологическом аспекте.

Анатолий Виноградов: Город Самара, Самарский регион, вся Россия являются частью глобального мира, частью планеты. Глобальный – это означает, всемирный, всепланетный, от слова «глобус». Нет «глобальных» проблем Самарской области, но глобальные проблемы, естественно, распространяются и на Самарский регион. В большинстве случаев, когда говорят о глобализации, понимают экономическую глобализацию, то есть унификацию социально-экономических правил, экономическую экспансию (введение единой валюты, смешивание народов, культур, флор, фаун и т.п.). Но можно говорить и об экологической глобализации, альтернативной, более полной, вмещающей. Экология должна противостоять экономике. Это важнейшая задача для сохранения всей биосферы, всего человечества в целом и, как следствие, - для любого региона на планете. Когда говорят о глобализации культуры, нужно понимать, что речь обычно идёт не о сохранении региональных культур (многоцветья культур), а об их смешивании, унификации, увеличения серости: ну, если, все в джинсах, то все; если все слушают рок-музыку, то пусть он будет одним жанром; единая идеология, религия и т.п.

Экологическое мышление, наоборот, предполагает максимальное сохранение многообразия, разнообразия флор, фаун, этносов, культур.
С начала 1970-х годов стали появляться глобальные модели, связывающие природные, экономические и социальные факторы. В апреле 1968 г. по инициативе итальянского специалиста в области управления промышленностью доктора Аурелио Печчеив Рима собралось совещание, в котором участвовало 30 разных специалистов, представителей из 10 стран, чтобы обсудить перспективы и проблемы развития человеческой цивилизации. Так родился «Римский клуб» – международная общественная научная экологическая организация. Под его руководством была подготовлена серия докладов под общим названием «Затруднения человечества». Первый из них – «Пределы роста» был подготовлен в 1972 г. учёными из Массачусетского технологического института под руководством Денниса и Донеллы Медоузов. Они построили глобальные модели, из которых стало ясно, что при сохранении современных экономических и политических тенденций и методов, промышленное производство и производство продуктов питания на душу населения будут возрастать до начала 21-го века, а затем они будут быстро падать до уровня значительно меньшего, чем в начале 20-го века. Запасы минеральных ресурсов в начале 21-го века резко сокращаются и в середине века оказываются практически израсходованными. Загрязнение окружающей среды быстро возрастает в первой половине 21-го века, затем оно уменьшается из-за спада промышленного производства. Численность населения растёт до середины 21-го века, затем она уменьшается и к концу 21-го века сокращается вдвое. Главная причина этого - исчерпание минеральных ресурсов, что приводит к резкому уменьшению производства продуктов питания и ухудшения медицинского обслуживания, что ведёт к росту заболеваемости и смертности. В качестве альтернативы Медоузы и Форрестер выдвинули концепцию «глобального равновесия», то есть необходимо прекратить рост численности населения Земного шара, ограничить экстенсивный рост производства, уменьшить потребление исчерпаемых ресурсов Земли примерно в 8 раз. Этот доклад произвёл огромное впечатление, но вызвал и много критики. Второй доклад Римского клуба, подготовленный Михайло Месаровичем и Эдуардом Пестелем, называется «Человечество на перепутье». Особое внимание они обратили на два обостряющихся противоречия: между человеком и природой, и между богатыми и бедными. Эти проблемы тесно взаимосвязаны. Другие доклады были опубликованы с 1977 по 1980 годы и др., создано более двух десятков глобальных моделей. Проблема «последней черты» приковала внимание самой широкой общественности в мире. Все более интегрирующую роль играет этика как наука о жизнеобеспечении и других жизненно важных нерыночных ценностях. Термины «экоцид» и «экологическая война» (А.Гальстон) появились для обозначения последствий американских бомбардировок во Вьетнаме, то есть в 1960 - 1970-е гг., но затем стали применяться в расширенном толковании, как антропогенный пресс на окружающую среду, техническое давление на природу и даже на естественные права человека.

Вопрос о глобальном экологическом кризисе не снят с повестки дня: это проблемы разрушения озонового слоя, опустынивания регионов, прогрессирующего разогрева планеты в результате «парникового эффекта», загрязнения Мирового океана, атмосферы и литосферы, уничтожения тропических лесов и тайги, снижения биологического разнообразия и др. Без согласованных действий мировой общественности, без осознания массами людей грозящих им и их потомкам опасностей решение этих проблем невозможно.В 1992 г. на международном конгрессе в Рио-де-Жанейро была принята программа развития человечества «Повестка дня на 21-й век», рассмотревшая вопросы гармонизации отношений между природой и человечеством; были приняты концепции об устойчивом развитии, о биоразнообразии и др. Через 10 лет, в 2002 г., в Йоханнесбурге был проведён второй аналогичный международный форум, на котором были подтверждены принятые ранее направления. На рубеже второго и третьего тысячелетий экологисты (они же – алармисты) провели немало дискуссий о будущем планеты и человечества.

На первое место вышла проблема экологической культуры, перехода от антропоцентристского к экоцентристскому (экофильному) сознанию, как важнейшего цивилизационного рубежа.

Вопросы глобализации обсуждаются многими специалистами. Глобализация экономики с сопутствующими проблемами унификации и разрушения своеобразной региональной природы, культур, этносов вызывает естественное отторжение у экологистов, что привело к развитию современного антиглобалистского движения. Движение это неоднородно, оно включает не только зелёных, но и анархистов, и левых (красных). Если эти антиглобалисты и согласятся на глобализацию, то только на глобализацию более разумных экологических принципов, они выступают, прежде всего, за гармоничное сочетание экологии и экономики. Во многих (в том числе и российских) средствах массовой информации антиглобалистов изображают в вульгарном стиле, в частности, сообщая о традиционной (увы!) акции – повреждении закусочных «Макдональдс», ставших символом глобализации экономики. Между тем, антиглобалистские взгляды – более глубокое явление.

Российское общественное экологическое движение с момента своего возникновения, ещё с царских времён, является неотъемлемой частью международного экологического движения.

Андрей Асташкин: Мой взгляд - это взгляд обывателя. А с этой колокольни "глобализация" - это прописка всех нас в одной мировой деревне с ее незатейливыми, но очень навязчивыми традициями. Главный плюс этой штуки - наличие хороших торговых лавок, типа IKEA. Минус - мы быстро выкидываем старое и зачастую самое доброе, что у нас есть.

Людмила Кузьмина: Для меня глобализация- это взаимопроникновение, взаимодействие и как следствие: взаимозависимость территорий и народов друг от друга не только в экономике, но и культуре, образовании, политических процессах. Рука об руку с этими процессами идут неизбежная унификация, похожесть не только товаров, услуг, но одежды, привычек, ежедневных практик...

-Что такое "глобализация" применительно к самарской провинции?

Анатолий Виноградов: Я всегда против, когда говорят о какой-то "самарской провинции". Самара давно уже никакая не провинция, пожалуй, с царских времён, когда её сравнивали с Чикаго и отнюдь не в смысле преступности. Не надо самоуничижения! Какая же Самара (бывший Куйбышев) – провинция, когда она – космическая столица и запасная столица Советского Союза (в истории), а это, согласитесь, даже больше, чем статус Петербурга (второй столицы России, северной столицы)? Её во вторую мировую войну даже сравнивали по размерам и значимости с Тегераном, Хельсинки и другими мировыми столицами. А в глобальном мире Самара должна иметь собственное выразительное лицо. Тогда она будет особенно интересна миру, и особенно это касается природы и культуры, максимально необходимо сохранить собственное своеобразие и противостоять навязыванию единообразия извне.

Людмила Кузьмина: Для меня это интеграция Самарской области и Самары в процессы не только страны под названием Россия, но и в мировую экономику, мировые культурные процессы. Для меня влияние изменений в мире на Самару.

Андрей Асташкин: Наша провинция медленнее подвергалась процессам унификации. Всегда было много самобытного, местечкового. Были и самарские купцы и "горчишники". Но эра телевидения, а теперь и интернета заставила принять религию новейшего времени - культ потребления. А этому культу местные "божки" ни к чему. И начали сыпаться, захватываться, сносится старые исторические здания, местный бизнес быстро проиграл российским и международным ритейлерам. Конечно, есть плюс в том, что в город пришел международный бизнес, принес денег в бюджеты и, главное, культуру обслуживания. Но любые процессы не должны происходить бесконтрольно, глобализацию надо смягчать посредством разумной протекционистской политики во всех областях: в области торговли, движения капиталов, иммиграции.
Самые острые вопросы - на тему сближения и слияния культур разных стран. В Самару приезжают десятки тысяч выходцев из разных стран ближнего зарубежья. В нашем городе сейчас порядка 100 тысяч незаконных мигрантов. Мигранты нужны экономике города - потребность в рабочей силе у нас не иссякает. Их надо легализовывать, проводить в Самаре курсы по обучению мигрантов рабочим специальностям и русскому языку. Так Самара становится "глобалистским" инструментом по отношению к азербайджанцам, узбекам и многим другим…

Что хочется подчеркнуть. Глобализацию нельзя отменить, также как нельзя отменить изменение климата. Но наряду с процессом глобализации должен происходить процесс регионализации, обратного влияния на страну и цивилизацию. Так вот, "властная вертикаль", которую выстроила администрация Путина, привела к "отсосу" финансовых ресурсов в центр. Что обескровливает потенциал для "местного" роста. Хотите, чтобы ваш город меньше подвергался глобализации - отчисляйте больше денег на самобытную культуру. А не шлите в федеральный бюджет. Правда "пермский проект" показал, что умеючи можно "отсосать" финансирование из центра обратно. Но это скорее исключение...

-Русская культура сохраняет свое единство в географическом плане, и в историческом измерении, то есть помнит свои истоки и традиции?

Анатолий Виноградов: "Русская культура" - понятие сложное. И не то же самое, что «российская культура». Российская – понятие более широкое, наднациональное, общероссийское. Русская – национальное, более узкое, но и при этом нужно понимать, что это явление не является чем-то неизменным, она имеет варианты (сельская, городская, южная, северная, региональная, по историческим временам). Казачество, например, - окраинная, южнорусская и т.п. культура. Поморы недавно выделены из русского этноса в самостоятельный и т.п. .
Самарская культура является частью российской культуры, а русская самарская – частью общей русской культуры. Нужно понимать разницу. А российская культура является частью мировой, глобальной культуры человечества. У Самары, безусловно, имеется собственное культурное своеобразие (в широком смысле), обусловленное, стыком народов, культур, обычаев, языков, архитектуры, быта, историческими и природными особенностями и т.п. . Оно требует изучения и сохранения, как самобытная часть российского и мирового наследия.

Людмила Кузьмина: Что-то сохраняет, что-то теряет неизбежно, как и все в мире впитываетв себя и делает своим привычным. Сохранение истоков и традиций не
зависит только от влияния других культур. Это зависит от усилий и желания
самого народа, развития практик. Институтов для сохранения "истоков".
Сравним культурные практики времен Ивана Грозного, времен реформ
Столыпина и практики скажем середины 20 века. Без глобализации мы
увидим, что многое утрачивается. Или сравним культурные практики
староверов Канады и практики культурные сегодня, в 60-е в СССР. И
что? Это разные практики... Кто в таком случае и почему больше утратил
или сохранил? Мне кажется, что это процесс объективный. Изменения
любые что-то отбрасывают, что-то остается...

Андрей Асташкин: Русская культура, русский язык, кириллица долгое время способствовали вхождению множества местных культур в общемировое культурное пространство. Тоже такая, своеобразная "глобализация" в рамках империи. Перестройка дала новый толчок национальному самосознанию. Да и регионализм возродился, вернув в том числе историческое название нашему городу, вызвав интерес к краеведческим темам, ранее закрытым. Появились национальные и даже националистические русские организации. И в 90-е всё это было на пользу. Пока к власти не пришли люди, которые традиции русского государства заменили на чиновничьи цацки советской империи. И, что любопытно, глобалистский императив совсем не противоречит диктатуре. Так в одном из африканских государств оппозиция за защитой от зарвавшегося монарха обращается в офис "Кока-Колы". Ибо фирма серьезно пополняет бюджет страны. Но, все-же, не лезет в политику. Я это говорю, чтобы напомнить - корыстному чиновнику истинным патриотом быть накладно. Намного приятнее ощущать себя гражданином планеты и спокойно "пилить" национальный бюджет, иметь счёт в швейцарском банке и ездить отдыхать на Канары. Самые яростные глобалисты в стране - Владимир Путин и его команда. Так что, если возрождать национальную культуру - как общероссийскую, так и русскую, татарскую, башкирскую, любую, надо избавляться от засилья чиновничества. Впрочем, когда Путин чувствует, что дело - "табак", он пытается разыгрывать и патриотическую карту. Так в его команде появился господин Рогозин. И даже было обещано, что практика с закупками оружия западных образцов будет существенно пересмотрена. Но это водевиль. Не купитесь... А если говорить преимущественно о культурном пласте - да, традиции Толстого, Достоевского, Станиславского и многих других живы и ценятся во всём мире. И так будет всегда.

-В Самаре ощущается столичный авангардизм XXI века?

Анатолий Виноградов: "Столичный авангардизм 21-го века": не понимаю, о чём речь. Культурный авангардизм проявлялся и в Самаре в различных отраслях: в живописи, архитектуре и т.д. Повторяю, Самара – далеко не провинция, как была, так и есть, зачастую она – законодатель мод, в том числе и для столиц.

Андрей Асташкин: По моему слабо как-то. Я человек далекий от культурных новаций и меня как обывателя авангардизм затрагивает даже слишком редко. Последний авангардистский проект нашей мэрии "Антон Буслов и самарский транспорт" - да, восхищает смелостью подходов и решений. Шучу!
Вот несколько лет назад проекты супругов Коржовых выплеснулись на улицы города и их невозможно было не заметить. Но это никак не столичное искусство. Просто современный подход на европейском уровне.

Людмила Кузьмина: Это какая-то очень высокая материя для Самары сегодняшней с нашим политическим климатом в стране. Сейчас есть, на мой взгляд, столичный авангардизм только в единственной глобальной столице нашей родине - Москве. Остальное глубокая провинция. Для столичного авангардизма нужны люди со столичным авангардом, носители этого. А такие сейчас уезжают в столицу. В Самаре им делать нечего. Здесь "купчишки с барахлишком" то водоканалы делят, то елки у ЦУМа Самара. Они: ее носители авангардизма, и, увы, не способны поддержать культурный столичный авангардизм, его среду своими капиталами с "барахлишка"- им бы как газовикам до мэрии добраться и барахлишко прибирать к рукам... Конечно, не является. Если и является, то для глухой деревушки, где лет 20 как доживают пенсионеров дворов 10...

-Самарцам отказано в возможности творчества, и они просто потребители продуктов культурного производства "культурных столиц" мира?

Людмила Кузьмина: Потребители скорее, и не первые в очереди. В творчестве не отказано, но нужна среда, потребляющая это творчество. Нужны условия, институты общественные и государственные, программы... Нам вон золоченый бронзовой краской оперный в несколько миллиардов - творчество, выставка 160 самарцев во главе с несамарским губернатором - творчество...

Андрей Асташкин: Если принципиально - творчеству невозможно отказать в реализации. А интернет дал невероятные возможности для этого. Другое дело - создание условий для творческого общения. Хороший опыт у КЦ «Арт-Пропаганда». Начав в рамках благотворительного проекта "Добрый город" его руководитель Роман Степаненко быстро пришёл к выводу, что культурный центр может себя окупить. Мне посчастливилось участвовать в работе фонда, я рад был увидеть увлеченных людей. Каждый из них - столица! Буквально на пустом месте была создана "могучая кучка", которая уверен, еще заставит говорить о творческих личностях из нашего города во всем глобальном пространстве. Резюмирую: нет условий - создавайте их сами!

-В чем культурное своеобразие Самары и сохраняется ли оно сегодня?

Людмила Кузьмина: Я вижу его своеобразие только в исторической застройке, многообразии народов... На мой взгляд: не сохраняется. Для этого нужны усилия опять же институтов, людей, власти. Напротив Самара все более теряет уникальность. Утрачивает. И, кажется: утратит. Если не будет развиваться самоуправление и потенциал каждого жителя не будет сбережен, включен в развитие...

Андрей Асташкин: Прежде всего: у нас сохранилась "старая часть города – настоящий «музей под открытым небом», в котором лепные маски и карнизы старинных особняков соседствуют с украшенными ажурной резьбой небольшими деревянными домиками". Так пишут в туристических проспектах и я с ними согласен! Я когда-то присутствовал на брифинге с внучкой Алексея Толстого. Она, впрочем, как и многие приезжие знаменитости, отмечали именно это. И, конечно, мы теряем уникальную деревянную резьбу чуть ли не каждый день. Кроме мемориального комплекса "улица Ульянова" ничего же не сделано для сохранения этого наследия!

А в общегуманитарном смысле Самара - перекресток цивилизаций. Вот вроде налажен постоянный культурный диалог между культурами. Но многое проводится формально, для галочки, как-то ветхозаветно, что ли... А это проблематика острая, нашим детям пожинать плоды сегодняшних межнациональных споров.

-Станет ли Самара в XXI веке европейским городом, или останется провинцией?

Людмила Кузьмина: Скорее станет и уже является глубокой культурной провинцией, европейскость ей придает только глобализация, приносящая унификацию многих социальных и культурных практик.

Андрей Асташкин: А это совсем не противоречит друг другу. Можно быть провинцией и вполне европейским городом. Главное в "европеизации" по моему скромному мнению - сохранить самобытность. Я верю в неизбежность становления России цивилизованной европейской страной. И предлагаю всем нам уже вести себя соответствующе. Быть гражданами, а не "овощами", не бросать мимо урны и выходить на субботники, требовать себя уважать. Будем жить!

Анатолий Виноградов: Думаю, что Самаре нужно быть российским, прежде всего, городом, а не европейским. Сейчас эти понятия часто путают. "Европейство" - не синоним слова "современный", хотя обычно понимают именно в смысле "современный". Я постоянно повторяю, что спор о том, Россия – это Европа или Азия, и куда ей двигаться, по большому счёту не имеет смысла.

Россия – самостоятельный цивилизационный полюс на стыке Европы и Азии. Это синтез многого, и культур в том числе. И Самара стоит на стыке Европы и Азии, всегда была пограничным городом. Ей нужно сохранять своё своеобразие, весьма древнее, более древнее, чем так называемое европейское. В общих чертах примерно так.

Если точнее, то Самаре грозит социально-экономическая глобализация.

Партнеры: the True Story

XS
SM
MD
LG