Вечером 9 февраля французский картиной "Прощай, моя королева!" открывается один из крупнейших в мире кинофестивалей – "Берлинале". РС уже рассказывало о программе этого кинофорума, и сейчас о нем рассказывает вернувшийся с Роттердамского фестиваля и отправляющийся на "Берлинале" обозреватель РС Дмитрий Волчек.
– В чем отличия между главными международными киносмотрами?
– Есть фестивали, которые адресованы, в первую очередь, профессионалам, скажем Каннский фестиваль. Это фестиваль для прокатчиков, для звезд, для кинокритиков, журналистов. Есть фестивали, адресованные публике. Карловарский фестиваль, например, адресован не просто публике, но даже вообще не синефилам: туда приглашают студентов, которые живут в палаточном лагере и проводят в Карловых Варах летние каникулы. Они и не особенно интересуются кино, идут на любые сеансы. Роттердамский фестиваль тоже адресован публике, там все хорошо организовано, можно заранее заказать по интернету любой билет, в этом году очередей в кассы не было вообще. А вот на Берлинском фестивале небольшое количество билетов в 10 утра поступает в онлайн-продажу, и уже в 10.15 на большую часть сеансов ни одного билета нет, а в кассах огромные очереди. Совсем другое отношение к зрителям.
– Часто говорят, что конкурсная программа – далеко не самое интересное, что происходит даже на крупных кинофестивалях. Так ли это по вашим ощущениям? Если да, то что же тогда самое интересное, ради чего стоит ездить на фестивали?
– Естественно, режиссер и продюсер хотят, чтобы фильм попал в каннский, берлинский, венецианский конкурс. Вряд ли можно ожидать больших имен и сенсаций в конкурсе Карловарского или Московского фестиваля. Зато можно поехать в Карловы Вары для того, чтобы посмотреть ретроспективы. На только что завершившемся фестивале в Роттердаме была прекрасная ретроспектива неизвестного кино из Сан-Пауло. А в Берлине сейчас будут документальные фильмы из Камбоджи, снятые до прихода к власти красных кхмеров. Где еще это увидишь?
– Что меняется в фестивальной жизни? Каков главный тренд этих перемен?
– Фестивалей стало очень много. Сколько сейчас фестивалей в Москве? Сосчитать невозможно. В прошлом и позапрошлом годах был петербургский Кинофорум, пышный, с фейерверками, со звездами – а в этом году его не будет. Был фестиваль – и исчез... Любой кинотеатр может устроить свой фестиваль. То есть представление о кнофестивале, как о чем-то редкостном, эксклюзивном исчезло. Это замечательно, можно с одного фестиваля переезжать на другой в течение всего года.
– Как и делают некоторые кинокритики.
– Да, и им можно только позавидовать.
– Один тренд вы, собственно говоря, уже назвали – эпоха красной дорожки Каннского фестиваля не характеризует сейчас фестивальное движение.
– Здесь есть еще одна печальная для фестивалей вещь. Синефилы, которые еще несколько лет назад ездили в другую страну, чтобы посмотреть сербскую картину с португальскими субтитрами, потому что больше такой возможности не будет, теперь пользуются бесчисленными пиратскими сайтами. Это было заметно сейчас в Роттердаме: показы архивных фильмов, которые есть на торрентах, не привлекают публику, залы полупустые. Еще несколько лет назад они были бы полными.
– Второй тренд: фестивали теряют свою эксклюзивность. С этим ничего сделать нельзя, технология победит эту фестивальную эксклюзивность?
– Технология победит, безусловно. Вот еще одна интересная вещь: стремительный переход на дигитальную проекцию. Это была одна из тем дискуссий на Роттердамском фестивале. Компании, которые производят беспленочные проекторы, поощряют кинотеатры, чтобы старые проекторы были уничтожены. Они просят киномехаников, чтобы те в качестве доказательства присылали им фотографии этих разрушенных проекторов...
– Луддитское движение?
– Да. И существует сопротивление. Выступал профессиональный киномеханик, который с одного фестиваля переезжает на другой: "Я показывал фильм Каурисмяки "Гавр" на 35-миллиметровой пленке. А сейчас мне дали неряшливо сделанную в лаборатории дигитальную копию, – и это вообще другой фильм". Известный теоретик кино, основатель австрийского киномузея Петер Кубелка призывал зрителей бороться с этой тенденцией. Но тут есть и другая сторона: фильм благодаря дигитализации идет к зрителю очень быстро. Вот есть файл, кто-то его скопировал, через два дня он в интернете, и весь мир его смотрит.
– Несколько лет назад стало особенно популярным то, что называется "народным кино", "хоум мейд синема", – когда за 300 долларов покупается камера и люди снимают свое кино. Были случаи, когда такие фильмы на престижных кинофестивалях пробивались довольно высоко.
– Голландский авангардист Сайрус Фриш еще в 2007 году снял полнометражный фильм на обычный мобильный телефон. Дэвид Линч интересуется всеми новинками, расхваливал простенькую камеру, которую можно в супермаркете купить. Это избавляет от расходов, потому что первое, что тормозит независимое кино, – необходимость за все платить. А тут у тебя твой оператор и продюсер в кармане.
– Наверное, вы уже посетили несколько десятков фестивалей. Есть какой-то, который остался у вас в памяти, какое-то самое яркое событие?
– В прошлом году умер мой любимый режиссер Рауль Руис. Я помню один из лучших фестивалей в Роттердаме, когда показывали его ретроспективу. Руис снял много фильмов, было время, в 80-х, когда он работал в культурном центре в Гавре и снимал два-три фильма в год. В широкий прокат они не выходили. И вот Роттердамский фестиваль в 2004 году эти пленки нашел и показал. И сейчас на Роттердамском фестивале, который только что завершился, были поминки по Руису, приезжали его друзья и вспоминали тот замечательный фестиваль, когда была эта грандиозная ретроспектива, и сам Руис ее представлял.
Этот и другие важные материалы итогового выпуска программы "Время Свободы" читайте на странице "Подводим итоги с Андреем Шарым"
– В чем отличия между главными международными киносмотрами?
– Есть фестивали, которые адресованы, в первую очередь, профессионалам, скажем Каннский фестиваль. Это фестиваль для прокатчиков, для звезд, для кинокритиков, журналистов. Есть фестивали, адресованные публике. Карловарский фестиваль, например, адресован не просто публике, но даже вообще не синефилам: туда приглашают студентов, которые живут в палаточном лагере и проводят в Карловых Варах летние каникулы. Они и не особенно интересуются кино, идут на любые сеансы. Роттердамский фестиваль тоже адресован публике, там все хорошо организовано, можно заранее заказать по интернету любой билет, в этом году очередей в кассы не было вообще. А вот на Берлинском фестивале небольшое количество билетов в 10 утра поступает в онлайн-продажу, и уже в 10.15 на большую часть сеансов ни одного билета нет, а в кассах огромные очереди. Совсем другое отношение к зрителям.
– Часто говорят, что конкурсная программа – далеко не самое интересное, что происходит даже на крупных кинофестивалях. Так ли это по вашим ощущениям? Если да, то что же тогда самое интересное, ради чего стоит ездить на фестивали?
– Естественно, режиссер и продюсер хотят, чтобы фильм попал в каннский, берлинский, венецианский конкурс. Вряд ли можно ожидать больших имен и сенсаций в конкурсе Карловарского или Московского фестиваля. Зато можно поехать в Карловы Вары для того, чтобы посмотреть ретроспективы. На только что завершившемся фестивале в Роттердаме была прекрасная ретроспектива неизвестного кино из Сан-Пауло. А в Берлине сейчас будут документальные фильмы из Камбоджи, снятые до прихода к власти красных кхмеров. Где еще это увидишь?
– Что меняется в фестивальной жизни? Каков главный тренд этих перемен?
– Фестивалей стало очень много. Сколько сейчас фестивалей в Москве? Сосчитать невозможно. В прошлом и позапрошлом годах был петербургский Кинофорум, пышный, с фейерверками, со звездами – а в этом году его не будет. Был фестиваль – и исчез... Любой кинотеатр может устроить свой фестиваль. То есть представление о кнофестивале, как о чем-то редкостном, эксклюзивном исчезло. Это замечательно, можно с одного фестиваля переезжать на другой в течение всего года.
– Как и делают некоторые кинокритики.
– Да, и им можно только позавидовать.
– Один тренд вы, собственно говоря, уже назвали – эпоха красной дорожки Каннского фестиваля не характеризует сейчас фестивальное движение.
– Здесь есть еще одна печальная для фестивалей вещь. Синефилы, которые еще несколько лет назад ездили в другую страну, чтобы посмотреть сербскую картину с португальскими субтитрами, потому что больше такой возможности не будет, теперь пользуются бесчисленными пиратскими сайтами. Это было заметно сейчас в Роттердаме: показы архивных фильмов, которые есть на торрентах, не привлекают публику, залы полупустые. Еще несколько лет назад они были бы полными.
– Второй тренд: фестивали теряют свою эксклюзивность. С этим ничего сделать нельзя, технология победит эту фестивальную эксклюзивность?
– Технология победит, безусловно. Вот еще одна интересная вещь: стремительный переход на дигитальную проекцию. Это была одна из тем дискуссий на Роттердамском фестивале. Компании, которые производят беспленочные проекторы, поощряют кинотеатры, чтобы старые проекторы были уничтожены. Они просят киномехаников, чтобы те в качестве доказательства присылали им фотографии этих разрушенных проекторов...
– Луддитское движение?
– Да. И существует сопротивление. Выступал профессиональный киномеханик, который с одного фестиваля переезжает на другой: "Я показывал фильм Каурисмяки "Гавр" на 35-миллиметровой пленке. А сейчас мне дали неряшливо сделанную в лаборатории дигитальную копию, – и это вообще другой фильм". Известный теоретик кино, основатель австрийского киномузея Петер Кубелка призывал зрителей бороться с этой тенденцией. Но тут есть и другая сторона: фильм благодаря дигитализации идет к зрителю очень быстро. Вот есть файл, кто-то его скопировал, через два дня он в интернете, и весь мир его смотрит.
– Несколько лет назад стало особенно популярным то, что называется "народным кино", "хоум мейд синема", – когда за 300 долларов покупается камера и люди снимают свое кино. Были случаи, когда такие фильмы на престижных кинофестивалях пробивались довольно высоко.
– Голландский авангардист Сайрус Фриш еще в 2007 году снял полнометражный фильм на обычный мобильный телефон. Дэвид Линч интересуется всеми новинками, расхваливал простенькую камеру, которую можно в супермаркете купить. Это избавляет от расходов, потому что первое, что тормозит независимое кино, – необходимость за все платить. А тут у тебя твой оператор и продюсер в кармане.
– Наверное, вы уже посетили несколько десятков фестивалей. Есть какой-то, который остался у вас в памяти, какое-то самое яркое событие?
– В прошлом году умер мой любимый режиссер Рауль Руис. Я помню один из лучших фестивалей в Роттердаме, когда показывали его ретроспективу. Руис снял много фильмов, было время, в 80-х, когда он работал в культурном центре в Гавре и снимал два-три фильма в год. В широкий прокат они не выходили. И вот Роттердамский фестиваль в 2004 году эти пленки нашел и показал. И сейчас на Роттердамском фестивале, который только что завершился, были поминки по Руису, приезжали его друзья и вспоминали тот замечательный фестиваль, когда была эта грандиозная ретроспектива, и сам Руис ее представлял.
Этот и другие важные материалы итогового выпуска программы "Время Свободы" читайте на странице "Подводим итоги с Андреем Шарым"
