Пианист Евгений Кисин - один из самых известных музыкантов мира - после прошедших в России президентских выборов опубликовал в "Новой газете" письмо, в котором заявил, что не считает их честными.

Вот фрагмент этого письма: "Я, конечно же, не надеялся, что эти выборы будут честными. Но, по крайней мере надеюсь, что народ этого так не оставит. Настоящий народ не терпит, когда с ним обращаются, как с быдлом".

В интервью Радио Свобода Евгений Кисин говорил о своей гражданской позиции и о взаимоотношениях между искусством и политикой.

– Вы написали письмо, в котором подчеркнули, что не считаете выборы, прошедшие в России, честными. Вы впервые выступаете с публичными заявлениями, касающимися политики?

– Не впервые, хотя делал это считанные разы. Впервые, насколько помню, летом 1989 года в своем интервью для передачи "До и после полуночи". За месяц до этого в Москве прошел первый Съезд народных депутатов, и ведущий передачи Кирилл Молчанов спросил меня о том, какие ощущения у меня вызвал тот съезд, чье выступление мне запомнилось больше всего. И я счел нужным высказаться о генерале Игоре Родионове, который за несколько месяцев до того руководил резней участников мирных демонстраций за независимость Грузии на проспекте Руставели, а на съезде, будучи его делегатом, полностью оправдывал свои действия. И его выступление было встречено, увы, бурными аплодисментами.

– Нам казалось, что музыканты, которые занимаются классическим искусством, должны существовать в некоем особенном, возвышенном мире. У вас есть какой-то внутренний баланс между этим возвышенным и повседневным миром? Не мешает ли политика музыке? В частности, после того, как вы выступили с заявлением по поводу российских выборов, не помешало ли это вам выступать?

– Ни в коем случае. Когда люди моей профессии слишком часто выступают с политическими заявлениями, то это вызывает реакцию: мол, стал хуже играть или дирижировать поэтому и в политику лезет. Помню, когда во время революции в бывшей ГДР осенью 1989 года знаменитый немецкий дирижер Курт Мазур выступил с публичным заявлением, в котором призвал народ к тому, чтобы все прошло мирно, без кровопролития, пошли слухи о том, что он хочет стать президентом. Когда Мазура об этом спросили, он ответил: "Вы что, считаете, что я такой плохой дирижер?"

Можно вспомнить еще об одном прославленном музыканте, который серьезно пошел в политику после Первой мировой войны. Имею в виду знаменитого польского пианиста Игнация Яна Падеревского. Кстати, политиком он оказался весьма плохим. Как-то, будучи в Лиге Наций в качестве премьер-министра Польши, он встретился с Клемансо, который узнал его и обратился к нему: "Вы великий пианист Падеревский?" Падеревский был очень рад и почтительно склонил голову, и тогда Клемансо сказал: "Ай-ай-ай, какое падение!" Так что я вовсе не собираюсь повторять чужих ошибок и не выступаю с политическими заявлениями часто.

Что касается вопроса, не мешает ли мне это играть, отвечу: совсем нет. Даже в чем-то помогает. Потому что любое переживание обогащает нашу музыку. Повторяю, я высказываюсь лишь тогда, когда чувствую, что не могу молчать. А ведь это был конкретный случай – меня лично оскорбили. Не успел я проголосовать, как Путин собрал многотысячный митинг и уверенно объявил о своей победе! Я просто посчитал, что должен публично сказать об этом, потому что иначе это было бы похожим на то, как утереться после плевка в лицо.

– В прошлом году вы участвовали в концерте в Страсбурге в поддержку Михаила Ходорковского и Платона Лебедева. Вы видите в будущем возможности для подобного совмещения искусства и общественной деятельности?

– Принимать участие в концертах такого рода я буду всю жизнь, пока в мире происходит несправедливость. Конечно же, я буду это делать и стараться привлекать к таким действиям моих коллег.

– Некоторые ваши известные коллеги-музыканты поддержали в этой предвыборной кампании Владимира Путина. Невозможно представить, чтобы они действовали под давлением или из-за подкупа. Может быть, патерналистское государство лучше заботится об искусстве, чем государство либеральное? Советское государство, например, отторгало Тарковского, но оно при этом давало деньги на его фильмы. И нынешняя российская власть дает средства деятелям искусства, пусть тем, которых считает социально близкими, но ведь могла бы и вовсе ничего не давать. То есть нынешнее положение вещей в каком-то смысле, может быть, поддерживает культуру?

– В тот самый вечер, когда я вернулся с выборов, позвонил своим друзьям, живущим в Москве, и они стали меня убеждать в том, что когда в поддержку Путина выступает, например, Алиса Фрейндлих, это ее личное дело. А когда это делают дирижеры, то они это делают потому, что у них оркестры, которые зависят от финансовой поддержки государства. И мне рассказали, не называя имени, что одному известному дирижеру позвонили, предложили стать доверенным лицом Путина, он отказался. И тут же была снижена зарплата членам его оркестра. Тогда он позвонил и сказал, что подумал и решил принять это предложение. Зарплату его музыкантам тут же снова повысили. Так что, по-моему, объяснение очень простое.

– То есть вы считаете, что речь идет именно о давлении. Так вы не допускаете, что патерналистское государство полезнее для культуры, чем либеральное?

– Ничего в мире не бывает бесплатно. Когда государство "заботится" о культуре, как это было, например, в Советском Союзе, оно и оказывает на деятелей культуры большое давление, практикует цензуру. Так что я бы лично, безусловно, предпочел либеральное государство.

– Насколько, по вашему мнению, слово артиста, человека искусства может повлиять на ситуацию в стране?

– Одна моя заметка – в очень маленькой степени. Но, может быть, она побудит и других людей высказаться. Я сделал все, что мог: и проголосовал, и потом публично поймал за руку тех, кто просто проигнорировал мой голос и голоса моих родных и близких. А дальше уже все, конечно, будут решать те, к кому я, собственно, и обращался – народ России.

Этот и другие материалы читайте на странице информационной программы "Время Свободы".