26 марта в 11 часов вечера в программе Александра Гениса – Ривера в МОМА; Мексиканский дивертисмент; Левая музыка; Американский Ницше; Раввин Боаз Мармон.
Впервые я столкнулся с мексиканскими муралистами лет тридцать назад, приехав в гости к Льву Лосеву, замечательному поэту и профессору не менее выдающегося Дартмутского колледжа. Осмотр достопримечательностей университетского городка Лосев начал с библиотеки. Внутри нее скрывался жутковатый сюрприз: фрески Ороско. В начале 30-х годов попечители университета пригласили расписать библиотеку одного из трех китов мексиканского мурализма. Ороско, которого земляки звали Неистовым Хозе, изобразил "Американскую цивилизацию" в 24 панелях. На стене чинной библиотеки клубились боги, герои и трудовые массы. Живопись Ороско явно сворачивала влево от центра, особенно там, где он добрался до актуальной для университета темы образования. Фрагмент "Боги современного мира" показывает профессоров, принимающих роды у скелета: мертворожденное знание, запертое в стенах кампуса. Мексиканский мурализм привел меня в восторг и негодование сразу. Живопись нравилась, манеры – отвращали, идеология – тем более.
О том, насколько неразрешимым оказалось это противоречие, говорит судьба муралистов в США. С одной стороны считалось очевидным, что только они способны создать воистину оригинальное искусство Нового Света и ввести его живопись в семью мирового авангарда. С другой стороны, американцы вынуждены были принимать гениальных южных соседей такими, какие они есть. Хуже, что в отношения двух Америк – Северной и Латинской - вмешался третий, причем, Интернационал.
Как раз об этом нелюбовном треугольнике и рассказывает выставка "Ривера в Нью-Йорке", которую с размахом и уникальными подробностями устроил Музей современного искусства.
А также в программе
"Поверх барьеров. Американский час":
Ницще в США
Борис Парамонов. Активистский индивидуализм – это главная черта американская психологии, и это важнее всякой философии. Ницше, кстати, и был тем мыслителем, который открыл первейшую важность психологических установок даже в познании, не говоря уже о действии. Автор книги "Американский Ницше" много потратила сил, чтобы увязать Ницше с демократией, не увидев того, что это не главное в теме. Демократия в конце концов – это политический институт, действующий на поверхности социальной жизни. Но существуют глубинные установки сознания, общие, кстати, не только Америке, но всему Западу, западной активистской культуре. А их разгадал и продемонстрировал Ницше. Его ни в коем случае нельзя сводить к немецкому опыту, он дал картину всего двадцатого века, сам находясь еще в мирном девятнадцатом. Тут многое еще можно сказать, но всего всё равно не скажешь. Для быстроты понимания темы можно рекомендовать не читать самого Ницше, а прочесть, скажем, "Сердце тьмы" Джозефа Конрада. Или, еще занятнее, посмотреть только фильм Копполы по этой книге: "Апокалипсис сегодня".
"Необыкновенные американцы" Владимира Морозова
Раввин Боас Мармон. Служба на иврите, наверное, может кого-то и оттолкнуть. С другой стороны, молитва на иврите имеет особое значение, ведь в ней наша связь с нашими предками. Это, так сказать, духовный аспект. А теперь эстетический. Вы знаете, что не так уж много опер исполняются в Америке на английском языке. Обычно поют на итальянском, бывают на французском, на русском. Но для англоязычного слушателя это добавляет некоторую таинственность и дополнительное очарование.
Впервые я столкнулся с мексиканскими муралистами лет тридцать назад, приехав в гости к Льву Лосеву, замечательному поэту и профессору не менее выдающегося Дартмутского колледжа. Осмотр достопримечательностей университетского городка Лосев начал с библиотеки. Внутри нее скрывался жутковатый сюрприз: фрески Ороско. В начале 30-х годов попечители университета пригласили расписать библиотеку одного из трех китов мексиканского мурализма. Ороско, которого земляки звали Неистовым Хозе, изобразил "Американскую цивилизацию" в 24 панелях. На стене чинной библиотеки клубились боги, герои и трудовые массы. Живопись Ороско явно сворачивала влево от центра, особенно там, где он добрался до актуальной для университета темы образования. Фрагмент "Боги современного мира" показывает профессоров, принимающих роды у скелета: мертворожденное знание, запертое в стенах кампуса. Мексиканский мурализм привел меня в восторг и негодование сразу. Живопись нравилась, манеры – отвращали, идеология – тем более.
О том, насколько неразрешимым оказалось это противоречие, говорит судьба муралистов в США. С одной стороны считалось очевидным, что только они способны создать воистину оригинальное искусство Нового Света и ввести его живопись в семью мирового авангарда. С другой стороны, американцы вынуждены были принимать гениальных южных соседей такими, какие они есть. Хуже, что в отношения двух Америк – Северной и Латинской - вмешался третий, причем, Интернационал.
Как раз об этом нелюбовном треугольнике и рассказывает выставка "Ривера в Нью-Йорке", которую с размахом и уникальными подробностями устроил Музей современного искусства.
А также в программе
"Поверх барьеров. Американский час":
Ницще в США
Борис Парамонов. Активистский индивидуализм – это главная черта американская психологии, и это важнее всякой философии. Ницше, кстати, и был тем мыслителем, который открыл первейшую важность психологических установок даже в познании, не говоря уже о действии. Автор книги "Американский Ницше" много потратила сил, чтобы увязать Ницше с демократией, не увидев того, что это не главное в теме. Демократия в конце концов – это политический институт, действующий на поверхности социальной жизни. Но существуют глубинные установки сознания, общие, кстати, не только Америке, но всему Западу, западной активистской культуре. А их разгадал и продемонстрировал Ницше. Его ни в коем случае нельзя сводить к немецкому опыту, он дал картину всего двадцатого века, сам находясь еще в мирном девятнадцатом. Тут многое еще можно сказать, но всего всё равно не скажешь. Для быстроты понимания темы можно рекомендовать не читать самого Ницше, а прочесть, скажем, "Сердце тьмы" Джозефа Конрада. Или, еще занятнее, посмотреть только фильм Копполы по этой книге: "Апокалипсис сегодня".
"Необыкновенные американцы" Владимира Морозова
Раввин Боас Мармон. Служба на иврите, наверное, может кого-то и оттолкнуть. С другой стороны, молитва на иврите имеет особое значение, ведь в ней наша связь с нашими предками. Это, так сказать, духовный аспект. А теперь эстетический. Вы знаете, что не так уж много опер исполняются в Америке на английском языке. Обычно поют на итальянском, бывают на французском, на русском. Но для англоязычного слушателя это добавляет некоторую таинственность и дополнительное очарование.
