В российский прокат вышел фильм "Атомный Иван". Это первая работа в кино оперного режиссера Василия Бархатова, известного по постановкам в Мариинском театре. Съемки этой романтической комедии, в центре которой - любовная история двух молодых ученых, проходили на подлинных атомных электростанциях.

Когда только-только завершились съемки "Атомного Ивана", на одной научной конференции физиков-ядерщиков продюсер фильма Елена Гликман сообщила, что целью авторского коллектива было показать, как безопасна самая чистая в мире атомная энергетика. С Василием Бархатовым мы побеседовали позже, перед премьерой, и, похоже, упоминание о том, что фильм снят по заказу Росатома (а об этом сообщают многочисленные пресс-релизы) режиссеру не понравилось:

– Никто мне ничего не заказывал! Я не тапер и под заказ не исполняю. Естественно, что Росатом имеет отношение к этому фильму. Мы снимали на атомных станциях, и без помощи Росатома, без его финансирования это бы все не произошло. Это было просто обоюдное желание, когда несколько людей, заинтересованных в совершенно разных вещах, встретились и договорились сделать фильм. Я хотел снимать кино и написать сценарий вместе с Максимом Курочкиным, Росатом хотел снять фильм, который бы касался их производства. Между нами были продюсеры, которые пытались свести воедино такие разные желания. Я делал то, что считал нужным. Не существовало никаких жестких рамок, от меня не требовали, что должен быть какой-нибудь пиар или что-то в этом роде. Существует очень большое количество замечательных картин, которые заказаны либо Министерством образования, либо Министерством здравоохранения. Вы их знаете просто как очень интересные и знаменитые картины, но совершенно не в курсе, кем они были заказаны. "Атомный Иван" – это мое личное высказывание, где-то шутливое, где-то очень резкое, где-то – романтическое, где-то слишком откровенное. Порой смешно, порой трогательно, порой страшно, порой разбираются какие-то серьезные проблемы, не связанные с атомной промышленностью, а скорее, связанные с современным мироощущением и современным искусством.

– Вам удалось собрать замечательный состав актеров.

– С самого начала большинство из этих людей представлялись мне уже на стадии написания сценария. Гриша Добрынин, Юля Снигирь, Екатерина Васильева. Самая большая сложность была с ролью режиссера…

– Который приезжает в городок атомщиков и ставит самодеятельный спектакль, который, скорее, можно назвать перформансом.

– Ну, да. Денис Суханов – это был единственный человек, которого я знал только как замечательного театрального актера, но как-то совершенно не рассматривал в этой плоскости, и вдруг так получилось, что именно он блестяще сыграл эту роль. Остальных я представлял себе изначально.


– В фильме есть смешной эпизод, когда разыгрывается некое театральное действо в декорациях реальной атомной станции. Это сказался ваш театральный опыт?

– Строго говоря, там не один эпизод связан с театром. Это целая сюжетная линия. Дело в том, что серьезные люди, которые работают на станции, обслуживают атомный реактор, вечером переодеваются в простые тренировочные костюмы и ходят в театральную студию. И к ним приезжает этот режиссер. Все заканчивается таким, как режиссеру кажется, грандиозным перформансом на фоне атомной станции. Сначала это какие-то разговоры, потом – читки пьесы, потом – этюды, костюмированные репетиции. Все происходит в разных местах, так как их выгоняют из ДК, и они вынуждены репетировать, где придется. Это значит – на каких-то объектах атомной станции. При этом для съемок ни одной декорации специально не достраивалось. Место действия – две совершенно разных атомных станции, разной структуры, разного строения, но я из них сделал умышленно одну, для того чтобы показать какие-то интересные детали и объекты на одной и на другой.

– Для этого вы и взяли станцию в Удомле и Ленинградскую, в Сосновом бору? Нужен был какой-то обобщенный образ АЭС?

– Нет, не нужен был, просто мне хотелось взять все самое интересное, что есть там и там. Они совершенно разные. И дело не только во внешних различиях. Они по совершенно разному принципу работают, соответственно, люди по разному принципу там живут и делают кардинально разные вещи. И какие-то вещи я хотел взять отсюда, а какие-то наблюдения отсюда.

– Значит, вы все-таки в какие-то производственные тонкости погрузились?

– Я прочел очень большое количество книг про атомную энергетику, атомную промышленность, и даже про ракетоносители, просто для того, чтобы знать эту историю. Это никак не отразилось на фильме, но меня так учили и воспитывали, что если ты касаешься какой-то темы, то должен в ней хорошенько разобраться, а не снимать или репетировать что-то по верхам. Я наврал с три короба и соединил совершенно технологически не соединяемые вещи, но я пошел на это умышленно. Всегда, когда снимаешь про какую-то отрасль, ты должен сделать выбор, что ты делаешь – это твое личное высказывание или Союзнаучфильм.
Есть такое понятие – поэтическая вольность, вот это оно самое. Допустим, человек выходит из комнаты на одной атомной станции и переходит в комнату совершенно на другой. Люди, которые знают, что на этой атомной станции в жизни никогда не может быть такого объекта, конечно, это поймут. Однако, надеюсь, что ученые-атомщики мне это простят.

– Атомщики-то простят, но нет ли у вас опасения, что будут упреки со стороны экологов?

– В фильме говорится и о чернобыльских событиях, и о других связанных с проблемой безопасности проблемах. Знаете, все зависит от того, как это использовать. Атомная энергия, естественно, безопасна, но говорить об этом в стране, где на гидроэлектростанции турбина летала по воздуху и убивала людей… После этого утверждать, что вообще ничего не может случиться, что это теоретически невозможно, говорить о безопасности – не приходится. Атомная энергетика безопасна, но все зависит от эксплуатации.