Сегодняшний разговор – о восприятии современным человеком классических литературных текстов.
Многие знают, что отдельные слова в XIX столетии имели совсем иное или немного иное значение, чем сейчас. Но руководитель Центра лингвистической текстологии Николай Перцов исследует более сложные вещи, а именно – старинное правописание. Оказывается, для правильного понимания произведений оно тоже очень много значит.
– Я сейчас ориентирован с коллегами на выявление письменной стороны текста, и вот здесь старинный язык нам дает многочисленные примеры того, как старинная графика и орфография привносят в текст очень тонкие смыслы, которые утрачиваются в современном правописании. Но это не значит, что современное правописание плохое, не значит, что я хочу подвергнуть сомнению реформу орфографии 17-го и 18-го годов прошлого века
Но, тем не менее, утрачены четыре буквы: ять, ижица, и десятеричная и фита. В результате те различия, которые были в старинной графике, сейчас отсутствуют. Сейчас мы пишем "я вышел в поле" и "я работал в поле". В обоих случаях последняя словоформа выглядит одинаково, но в старинном языке в первом случае в конце слова "поле" было так, как у нас, – "е", а во втором – "ять". Конечно, благодаря контексту, мы понимаем смысловые различия. И все же, раньше было другое, раньше была другая семиотическая система. Люди, читая такие предложения, видели разницу. Для них по-другому выглядел письменный текст.
А вот другой пример, который приводил в своей лекции замечательный современный филолог Александр Анатольевич Илюшин. Пример из стихотворения Пушкина: "Живет на утлом он челне, Игралище слепой пучины". Это говорится о рыбаке. Представьте себе этот текст, записанный в варианте современной орфографии. Понять, к чему относится слово "игралище" невозможно. Можно предположить, что челнок является игралищем слепой пучины, а можно и что рыбак.
– Но ведь действительно для человека, который читает эти строчки в современном издании, это останется ребусом. А в оригинале-то что было написано?
– В оригинале в конце словоформы "игралище" стоит буква "е" "("есть", а не "ять"). И это означает, что игралищем слепой пучины автор считал рыбака. Здесь последняя буква указывала на то, что "рыбак" в именительном падеже. Если бы в конце стояла буква "ять", тогда "игралище" относилось бы к словоформе "челне". Это был бы предложный падеж.
– Значит ли это, что все старые тексты теперь нуждаются в очень подробных комментариях, что чуть ли не каждую строчку надо пояснять?
– Все зависит от того, на какого читателя ориентировано то или иное издание. Большинство наших изданий, то есть практически все современные издания классиков, за редчайшим исключением, ориентированы на массового читателя, которому такие тонкости не очень интересны. Кроме того, случаи вроде того, о котором я только что рассказал, очень редки. Все-таки в большинстве случаев разрешается эта неоднозначность, мы видим и понимаем по контексту, что имеется в виду, какой здесь падеж, именительный или предложный. Понимаете, язык избыточен и поэтому он нам дает подсказки, какой падеж выбрать.
– А изменилась ли со времен Пушкина пунктуация?
– Да. Старинная пунктуация, скажем, если взять первую половину XIX века, немножко другая. Инвентарь знаков препинания остался прежним, новых знаков препинания за последние два с половиной века в русском письменном языке не появилось. Но их семантика чуть-чуть изменилась. Скажем, в очень большом числе случаев современная запятая и старинная запятая – это одно и то же, но не во всех. Есть такие употребления старинной запятой, которые нас удивляют. Раньше (и это иногда упоминается в старинных грамматиках) была возможна постановка запятой просто для того, чтобы обозначить паузу. Вот автор хотел указать, что в этом месте нужно сделать остановку речи.
– И никакими правилами это не диктовалось?
– Вы знаете, изредка об этом упоминается в старинных грамматиках, где говорится, что если очень длинная группа подлежащего и дальше идет тоже длинная группа сказуемого, то можно поставить запятую, просто чтобы облегчить восприятие речи, восприятие этого отрезка предложения. А в практике письменной речи бывало, что запятая стоит очень странно. Тире ставилось тоже паузальное (я это называю "паузальное тире"), когда этот знак препинания использовался просто для того, чтобы обозначить, что здесь нужно сделать большую паузу. И даже в какой-то работе автор приводит градацию между знаками препинания. Самый тяжелый в этой градации, самый сильный знак препинания – это точка, которая обозначает самую "должайшую" паузу. Потом следующая, более легкая пауза, менее длительная – это двоеточие, затем точка с запятой, потом тире, потом запятая.
Запятая – самая малая пауза по продолжительности. Правда, тот же автор говорит о том, что это часто не соблюдается.
Тогдашняя пунктуация была гораздо более вариантной, чем наша, тогдашняя пунктуация допускала больше свободы, чем современная, хотя и современная допускает иногда выбор между запятой и тире. Такое бывает, но тогда было это в большей степени.
На основе такой вариантности нередко делается вывод, что они писали безграмотно. Нет, так определенно сказать нельзя. Не было полной свободы в выборе знаков препинания, но была большая свобода, чем сейчас. Кроме того, тогда пунктуация использовалась для интонирования речи, чтобы показать ее разбиение на отрезки. Конечно, если мы представляем некий классический текст для школы, если читатель не заинтересован в старинном языке, то мы должны заменять такие пунктограммы, которые выглядят сейчас ошибками, на современные. Но если мы ориентируемся на специалиста, на ученого, просто на человека, которому интересен вид старинного текста, то нужно это оставлять, комментировать и говорить, что это не ошибка. Просто должен быть в конце лингвистический, текстологический комментарий.
У нас в течение долгих десятилетий господствовала нигилистическое отношение к старинной пунктуации, не говорю уже об орфографии, которая называлась поверхностной, внешней одеждой языка, которая не очень существенна для его восприятия. Но надо иметь в виду, какое восприятие. Одному читателю не нужно доходить до таких тонкостей, ему даже, может быть, вообще не интересна звуковая сторона языка, он хочет слышать стих, как он звучит, а мне интересно и то, и другое и многим другим интересно, как это воспринимается, как это выглядит. Кроме того, паузальная нагруженность старинной интонации помогает нам немножко приблизиться к тому, как тогда читали стихи, как тогда их выпевали. Вспомним известное свидетельство одной старинной знакомой Пушкина, которая где-то в 80-х годах позапрошлого века говорила: "Да нет, Пушкин не читал стихи, он их пел". Значит, если мы будем вникать в пунктуацию Пушкина, которую он использовал, при всей его непоследовательности, то, может быть, мы немножко поймем, как он это интонировал.
Многие знают, что отдельные слова в XIX столетии имели совсем иное или немного иное значение, чем сейчас. Но руководитель Центра лингвистической текстологии Николай Перцов исследует более сложные вещи, а именно – старинное правописание. Оказывается, для правильного понимания произведений оно тоже очень много значит.
– Я сейчас ориентирован с коллегами на выявление письменной стороны текста, и вот здесь старинный язык нам дает многочисленные примеры того, как старинная графика и орфография привносят в текст очень тонкие смыслы, которые утрачиваются в современном правописании. Но это не значит, что современное правописание плохое, не значит, что я хочу подвергнуть сомнению реформу орфографии 17-го и 18-го годов прошлого века
Но, тем не менее, утрачены четыре буквы: ять, ижица, и десятеричная и фита. В результате те различия, которые были в старинной графике, сейчас отсутствуют. Сейчас мы пишем "я вышел в поле" и "я работал в поле". В обоих случаях последняя словоформа выглядит одинаково, но в старинном языке в первом случае в конце слова "поле" было так, как у нас, – "е", а во втором – "ять". Конечно, благодаря контексту, мы понимаем смысловые различия. И все же, раньше было другое, раньше была другая семиотическая система. Люди, читая такие предложения, видели разницу. Для них по-другому выглядел письменный текст.
А вот другой пример, который приводил в своей лекции замечательный современный филолог Александр Анатольевич Илюшин. Пример из стихотворения Пушкина: "Живет на утлом он челне, Игралище слепой пучины". Это говорится о рыбаке. Представьте себе этот текст, записанный в варианте современной орфографии. Понять, к чему относится слово "игралище" невозможно. Можно предположить, что челнок является игралищем слепой пучины, а можно и что рыбак.
– Но ведь действительно для человека, который читает эти строчки в современном издании, это останется ребусом. А в оригинале-то что было написано?
– В оригинале в конце словоформы "игралище" стоит буква "е" "("есть", а не "ять"). И это означает, что игралищем слепой пучины автор считал рыбака. Здесь последняя буква указывала на то, что "рыбак" в именительном падеже. Если бы в конце стояла буква "ять", тогда "игралище" относилось бы к словоформе "челне". Это был бы предложный падеж.
– Значит ли это, что все старые тексты теперь нуждаются в очень подробных комментариях, что чуть ли не каждую строчку надо пояснять?
– Все зависит от того, на какого читателя ориентировано то или иное издание. Большинство наших изданий, то есть практически все современные издания классиков, за редчайшим исключением, ориентированы на массового читателя, которому такие тонкости не очень интересны. Кроме того, случаи вроде того, о котором я только что рассказал, очень редки. Все-таки в большинстве случаев разрешается эта неоднозначность, мы видим и понимаем по контексту, что имеется в виду, какой здесь падеж, именительный или предложный. Понимаете, язык избыточен и поэтому он нам дает подсказки, какой падеж выбрать.
– А изменилась ли со времен Пушкина пунктуация?
– Да. Старинная пунктуация, скажем, если взять первую половину XIX века, немножко другая. Инвентарь знаков препинания остался прежним, новых знаков препинания за последние два с половиной века в русском письменном языке не появилось. Но их семантика чуть-чуть изменилась. Скажем, в очень большом числе случаев современная запятая и старинная запятая – это одно и то же, но не во всех. Есть такие употребления старинной запятой, которые нас удивляют. Раньше (и это иногда упоминается в старинных грамматиках) была возможна постановка запятой просто для того, чтобы обозначить паузу. Вот автор хотел указать, что в этом месте нужно сделать остановку речи.
– И никакими правилами это не диктовалось?
– Вы знаете, изредка об этом упоминается в старинных грамматиках, где говорится, что если очень длинная группа подлежащего и дальше идет тоже длинная группа сказуемого, то можно поставить запятую, просто чтобы облегчить восприятие речи, восприятие этого отрезка предложения. А в практике письменной речи бывало, что запятая стоит очень странно. Тире ставилось тоже паузальное (я это называю "паузальное тире"), когда этот знак препинания использовался просто для того, чтобы обозначить, что здесь нужно сделать большую паузу. И даже в какой-то работе автор приводит градацию между знаками препинания. Самый тяжелый в этой градации, самый сильный знак препинания – это точка, которая обозначает самую "должайшую" паузу. Потом следующая, более легкая пауза, менее длительная – это двоеточие, затем точка с запятой, потом тире, потом запятая.
Запятая – самая малая пауза по продолжительности. Правда, тот же автор говорит о том, что это часто не соблюдается.
Тогдашняя пунктуация была гораздо более вариантной, чем наша, тогдашняя пунктуация допускала больше свободы, чем современная, хотя и современная допускает иногда выбор между запятой и тире. Такое бывает, но тогда было это в большей степени.
На основе такой вариантности нередко делается вывод, что они писали безграмотно. Нет, так определенно сказать нельзя. Не было полной свободы в выборе знаков препинания, но была большая свобода, чем сейчас. Кроме того, тогда пунктуация использовалась для интонирования речи, чтобы показать ее разбиение на отрезки. Конечно, если мы представляем некий классический текст для школы, если читатель не заинтересован в старинном языке, то мы должны заменять такие пунктограммы, которые выглядят сейчас ошибками, на современные. Но если мы ориентируемся на специалиста, на ученого, просто на человека, которому интересен вид старинного текста, то нужно это оставлять, комментировать и говорить, что это не ошибка. Просто должен быть в конце лингвистический, текстологический комментарий.
У нас в течение долгих десятилетий господствовала нигилистическое отношение к старинной пунктуации, не говорю уже об орфографии, которая называлась поверхностной, внешней одеждой языка, которая не очень существенна для его восприятия. Но надо иметь в виду, какое восприятие. Одному читателю не нужно доходить до таких тонкостей, ему даже, может быть, вообще не интересна звуковая сторона языка, он хочет слышать стих, как он звучит, а мне интересно и то, и другое и многим другим интересно, как это воспринимается, как это выглядит. Кроме того, паузальная нагруженность старинной интонации помогает нам немножко приблизиться к тому, как тогда читали стихи, как тогда их выпевали. Вспомним известное свидетельство одной старинной знакомой Пушкина, которая где-то в 80-х годах позапрошлого века говорила: "Да нет, Пушкин не читал стихи, он их пел". Значит, если мы будем вникать в пунктуацию Пушкина, которую он использовал, при всей его непоследовательности, то, может быть, мы немножко поймем, как он это интонировал.
