Ссылки для упрощенного доступа

О защите детей


Ольга Бурмакова
Ольга Бурмакова
Нынешние наши законотворцы и церковники (множества, пересекающиеся все больше) очень любят говорить о детях и их защищать от опасностей ведомых и особенно неведомых. Вот, скажем, пресловутый закон «о пропаганде». Сколько громких слов сказано в нем и по его поводу про защиту детей! Но если задуматься (что делают редко, потому что дети же! святое же!), возникает вопрос: защита каких детей и от чего имеется в виду?
В законе две части: про пропаганду мужеложества, лесбиянства, бисексуализма, трансгендерности среди несовершеннолетних, и про пропаганду педофилии среди них же. Вторая часть, про пропаганду педофилии, вызывает вопросы в основном тем, что педофилия как таковая является психическим заболеванием, которым вряд ли можно заразиться через пропаганду, а действия сексуального характера в отношении несовершеннолетних наказываются в соответствии с уголовным, а не административным законодательством – сроками, а не штрафами. Поэтому никакого толка от этой части нет, напротив, она может быть опасна, так как позволяет подменять уголовное наказание административным, о чем высказывался уже не один юрист.
Впрочем, нетрудно догадаться, что часть эта была довеском, чтобы гарантировать прохождение через все чтения первой части, направленной на защиту детей о ужасного знания о разнообразии гендерных идентичностей и сексуальных ориентаций, а попросту – о том, что люди устроены по-разному, и что любовь не зависит от пола и гендера. По поводу того, как этот закон влияет на взрослых ЛГБТ, сказано уже немало. Но по детям он бьет едва ли не сильнее. С одной стороны, есть дети в однополых семьях и в семьях трансгендеров, дети родные и усыновленные, как бы не удивлялись этому противники «пропаганды», не удосужившиеся ознакомиться с реальностью жизни ЛГБТ. А с другой стороны – есть дети-ЛГБТ.
Эту идею очень трудно уложить в голове защитникам детей сферических в вакууме. Они явно напрочь забыли собственное детство и представление о жизни детей имеют крайне странное. В частности, они считают, что дети остаются невинными младенцами вплоть до достижения восемнадцати лет, знать ничего не зная о грязной изнанке мира, включающей почему-то секс, а по достижении восемнадцать резко становятся ответственными гражданами, способными к практической борьбе с демографическим кризисом, предполагающей секс. Существование у несовершеннолетних каких-либо представлений о себе, отличных от родительских, и уж тем более – сердечных и сексуальных желаний кажется совершенно невероятным. Удивительное умение закрывать глаза на реальность.
Трансгендеры нередко осознают свою идентичность одновременно с пониманием разницы между мальчиками и девочками, и растут с ощущением несоответствия, вынужденные прогибаться под жесткие правила «мальчики делают только так, а девочки - так», в которых даже цисгендерным детям то и дело оказывается тесно. Гомосексуальные и бисексуальные подростки знают, куда направлены их романтические и эротические порывы. Вопрос только в том, насколько легко им будет встроить такое знание о себе в свою картину мира и как они будут себя оценивать – как нормальных людей, которыми они и являются, или как уродов, неправильных, ненавидимых и презираемых.
Закон о пропаганде делает все, чтобы заставить их считать себя уродами, потому что запрещает кому бы то ни было говорить им, что они нормальные. Закон защищает неких абстрактных детей от некоего абстрактного вреда, искусственно объявленного таковым, одновременно отбрасывая на обочину реальных детей и реальный вред – от психологических травм, остающихся на всю жизнь, до физического насилия со стороны окружающих и самоубийства.
По поводу самоубийств вспоминается мне интересный момент. На передаче «Слово за слово», посвященной закону о пропаганде, я выступала в качестве эксперта и говорила как раз о подростках-ЛГБТ и о риске самоубийств. Я говорила о том, что в России чудовищно высокий уровень подростковых самоубийств, и при этом мало статистики и исследований об их причинах. Что если опираться на опыт других стран, то выясняется, что подростки-ЛГБТ даже в максимально открытых и толерантных странах составляют значительную часть несовершеннолетних самоубийц, и что они склонны к суициду в три-четыре раза больше своих гетеросексуальных сверстников.
Представитель общественного движения «Народный собор» Владимир Хомяков в ответ спросил, сколько это в абсолютных цифрах. Мне, к сожалению, не удалось узнать у него, почему его это так заинтересовало, но чуть раньше господин Хомяков говорил, что демократия – это власть большинства, и интересы большинства преобладают перед интересами меньшинства. Так что могу предположить, исходя из его своеобразной трактовки демократических ценностей, что если подростков-ЛГБТ, которые кончают с собой, мало в абсолютных цифрах, или меньше, чем гетеросексуальных подростков-самоубийц, то проблема эта не стоит внимания.
Вообще удивительно, как ловко защитники детей уворачиваются от темы ЛГБТ-подростков и их судьбы. У меня складывается впечатление, что в половине случаев они просто не верят в их существование, по описанным выше причинам: до восемнадцати лет нет ни собственной идентичности, ни секса, а если они появились раньше времени – это тлетворное влияние. По той же логике, кстати, пресекаются все попытки сексуального просвещения в школах, в результате чего количество подростковых беременностей и венерических заболеваний зашкаливает.
Есть и другая причина, о которой редко говорят вслух официальные лица, если не проговариваются нечаянно, но которая явно или неявно звучит во многих неофициальных комментариях. Кратко ее можно сформулировать так: «скатертью дорога». Судьба ЛГБТ-подростков мало волнует борцов с вредным и опасным знанием про нормальность ЛГБТ, потому что с их точки зрения эти подростки ненормальные, «некачественные», а значит, и беречь их незачем. Не вписываются они в представление о детях сферических в вакууме, которых стоит защищать.

Партнеры: the True Story

XS
SM
MD
LG