Независимо от того, как и во что мы верим и верим ли вообще, иногда стоит вспомнить о том, что слово культура происходит от слова культ, и о том, что большие христианские праздники, в первую очередь, Рождество и Пасха – это неотъемлемая часть культурной традиции. С этой мыслью я и шла на выставку в Петропавловскую крепость, ожидая увидеть десятки драгоценных яиц, сентиментальных открыток с зайцами и цыплятами, фотографии вербных базаров и народных гуляний. Все это есть. Однако, скоро взгляд зацепился за другое – и я прямиком прошла в третий зал, по замыслу, последний, а по значению, мне кажется, первый. Это зал с агитационными плакатами 20-х-30-х годов и прочими затеями, имевшими целью отвлечь и отвратить новую породу советских людей от церкви – главного конкурента новой коммунистической веры. Антипасхальный выпуск стенгазеты, издание Центрального совета Союза безбожников СССР, 1929 год. ''Довольно хранить наследие рабского прошлого, освободите свои жилища от темных ликов икон и копоти лампад''. Рядом рисунки – Пасха представлена чередой пьянок, безобразных семейных сцен; клирики – членами ''Союза креста и нагайки''; вот священник нежно обнимает фашиста, у пограничного столба с надписью ''СССР'' надрывается от лая злющая свора – католики, буддисты, мусульмане. ''Два сапога пара'' - православный поп обнимается с раввином, совершенно курьезная картинка. ''Долой Пасху – да здравствует 1 мая!'' - ну, и так далее… Говорит куратор выставки ''Пасха в Петербурге'' Ирина Карпенко.
Ирина Карпенко: Большевики очень активно боролись с религиозным культом и с праздником Пасхи. Часть традиции была утеряна, это публичное празднование Пасхи - с вербными базарами, с обязательной церемонией христосования при царском дворе, с гуляньями, на которые собирался весь Петербург, с обязательными пасхальными визитами и поздравлениями всех своих знакомых. Сейчас, конечно, этого не существует.
Татьяна Вольтская: А что, вы считаете, самое ценное утеряно?
Ирина Карпенко: Многообразие пасхальных подарков, которые мы сейчас храним в своей коллекции. Это и коллекция пасхальных яиц - они могли быть фарфоровые, деревянные, шоколадные, восковые, каменные, железные, какие угодно, хотя бы вареное яйцо красное. Красное - потому что цвет крови Христовой, цвет спасения. Обязательно поздравляли с помощью пасхальной открытки. Была даже такая ситуация, когда двух почтальонов отдали под суд из-за того, что они не справились - выбросили две сумки с поздравлениями в реку. Правда, их пожурили и отпустили — поняли, что люди до этого работали без сна в течение пяти дней и уже не могли разносить эти приглашения. Каждый, кто приходил в церковь, что-то оставлял в церкви для неимущих.
Татьяна Вольтская: Вот мы стоим у стены, где видно, как эта традиция прекращалась насильственным путем.
Ирина Карпенко: На протяжении 20-х годов традиция празднования и традиции советские вполне сосуществовали. В начале 20-х годов, правда, очень активно стали агитировать именно против праздника Пасхи, потому что праздник этот - главный для христианина, это основа веры. А вот уже к концу 20-х годов пошло такое массированное наступление на этот праздник. Если молодой человек шел в церковь, могли записать номер его студенческого билета, данные какие-то, а затем разбирать на комсомольских собраниях, и так далее. Специально выстраивали календарь таким образом, чтобы людей отучить от этого праздника, как от праздника семейного. Например, в конце 20-х годов ввели такое понятие как ''непрерывная рабочая неделя'' — человек работал шесть дней, а следующий, седьмой, у него был выходным. И в одной семье выходные не совпадали. Мы показываем как произошел некий возврат к этой традиции, который был связан с Блокадой Ленинграда, с Великой Отечественной войной. В блокадном Ленинграде работало всего три церкви - Князь-Владимирский собор, Спасо-Преображенский собор и собор Николы Морского - но, тем не менее, Пасха там праздновалась. Вполне допускалось даже печатание в типографии Архипастырских посланий в блокадном Ленинграде. Конечно, надо понимать, что в 1942-43 году никто куличи не освещал, в церкви просто их не было, люди шли с кусочками блокадного хлеба.
Татьяна Вольтская: Материалы по антирелигиозной пропаганде взяты из Музея истории религии. Сразу видно - их делали талантливые художники.
Ирина Карпенко: Агитация была действительно очень серьезной.
Татьяна Вольтская: Это что, подготовка к постановке ''Комсомольская Пасха'', 1923 год?
Ирина Карпенко: Это как раз агитационный спектакль. Их было очень большое количество, то есть во всех Домах культуры, Домах творчества юных устраивались именно в 20-30-е годы вот такие вот антирелигиозные, антицерковные постановки.
Татьяна Вольтская: Набор карт ''Как жить без религии'' – Без венца - в ЗАГС, в Дом ребенка, это, соответственно, без крещения. Вот вербный базар.
Ирина Карпенко: Это начало 20-х годов. Можно посмотреть, как готовятся к постановке ''Комсомольской Пасхи'', и ровно в это же время в Петербурге, на прилегающих к Невскому проспекту улицах проводятся традиционные вербные базары. Все эти подарки замечательные, которые у нас представлены на выставке, это и шкатулки, и фарфоровые и деревянные яйца, книжки, музыкальные шкатулки, пасхальные открытки - их можно было купить на вербных базарах в центре города. Самый большой был рядом с Гостиным двором. Там же, кстати, можно было купить ткань на новое платье, потому что, по традиции, женщины обязательно шили новое красивое платье, чтобы в праздник в церковь идти в чистом, новом и светлом. В черном на праздник не ходят, и эта традиция, надо сказать, тоже прервалась и ушла - сейчас можно увидеть группы верующих в черном.
Татьяна Вольтская: Открытки: цыпленок, заяц. Почему заяц, кстати?
Ирина Карпенко: Заяц это немецкий символ, появилась такая легенда в 16 веке в Германии, что заяц приносит пасхальные яйца в дом и пасхальные подарки. А появился он на нашей открытке русской потому, что торговцы привозили сюда европейскую открытку и, чтобы превратить ее в русскую, они делали надпечатку на русском языке ''С праздником Святой Пасхи''. Главное для них было просто подобрать символ, чтобы там было яйцо, цыпленок, заяц, ангелочек, веточки вербы, дети. Сюжеты многократно тиражировались. На начало ХХ века было больше тысячи издательств, которые выпускали поздравительные открытки, в Европе и у нас - большая работа была проделана, чтобы установить, в каком издательстве, какая открыточка выпущена. А это позволяет посмотреть, как эти сюжеты кочевали по разным странам, как они менялись, перерабатывались. Например, рисунки Ивана Билибина и Елизаветы Бём, самых известных русских художников, которые работали с поздравительными открытками, издавались, в том числе и за рубежом , в Стокгольме, в Германии до революции. И точно так же европейские художники работали на русский рынок.
Татьяна Вольтская: В центре зала – увеличенная, в рост, фотография: мастеровой в поддевке, картузе и смазных сапогах христосуется с молодой женщиной, возможно, горничной, в праздничном светлом платье. Их лиц не видно, но уже одно клеймо фотографа Карла Буллы возвышает эти фигуры над временем и пространством.
