Тамара Ляленкова: Последнее время в школьной среде все чаще звучат такие слова, как «исследовательская работа», «проектная деятельность», «коммуникационные навыки». Хорошим тоном считается все это упаковать в портфолио ребенка и предъявить директору школы или какой-нибудь другой инстанции для того, чтобы получить стимулирующую надбавку или повысить квалификацию.
Впрочем, опыт приобретения подобных навыков, действительно есть - это на протяжении почти двух десятилетий наглядно демонстрируют старшеклассники, присылающие работы на конкурс Вернадского.
Правда, в последние годы, после того, как конкурс лишился олимпиадного, облегчающего поступление в вуз, статуса, столичные школьники почти утратили к нему интерес. А вот провинциальные - наоборот: в этом году на заочный тур было подано почти 2000 заявок. Из них к очному допущено 868 работ, в Москву приехали авторы 550 работ из 75 регионов России, а также Казахстана, Украины, Белоруссии, Чехии и Словакии. С некоторыми из них я сегодня вас и познакомлю.
Аеглана Григорьева, Якутия, амгинская гимназия имени Керенского. Ее работа называлась «Водные беспозвоночные как биоиндикаторы озер Амгинского лосса».
Аеглана Григорьева: Мы исследуем водных беспозвоночных. Ездили в экспедицию в разные населенные пункты, в село Сатавай, например. Мы использовали беспозвоночных как индикаторы качества воды. Для этого подходят нимфы, пиявки, моллюски, водяной ослик.
Тамара Ляленкова: Вы их отлавливали?
Аеглана Григорьева: Мы отлавливали у берега с помощью сачка, сортировали и обрабатывали формалином, проводили разбор фиксированной пробы.
Александра Давыдова: В Северо-Восточном федеральном университете на кафедре озероведения проводили дальнейшее определение. Некоторые виды определили, а некоторые так и остались на уровне семейств.
Тамара Ляленкова: В разговор вступила научный руководитель Аегланы, учительница биологии Александра Давыдова.
Александра Давыдова: По беспозвоночным мы определяли, какие из них являются действительно индикаторами. Потому что некоторые наши водоемы, озера имеют хозяйственное значение, мы зимой оттуда берем лед, как питьевой, а летом рыболовством занимаются. Поэтому мы решили исследовать и проверить, насколько они у нас чистые или грязные.
В принципе, можно сказать, что чистые, пригодные для питья. Самое грязное озеро было, где соленая вода, а остальные не такие уж грязные, в общем, умеренно загрязненные.
Тамара Ляленкова: Вы с пользой провели школьное исследование.
Александра Давыдова: Мы каждое лето проводим. У нас комплексная работа: изучаем озера, растительность, животный мир и все то, что окружает нас.
Тамара Ляленкова: Действительно, секция «Наука о водоемах» - одна из самых популярных в естестенно-научном направлении. Правда, она перекликается с некоторыми другими - «загрязнение сред обитания», «радиоэкология и инженерная экология», например.
Рассказывает Владислав Алешин, Оренбургская область, село Трудовое.
Владислав Алешин: У меня вообще проекта, первый - это омагничивание воды. Я хочу ее использовать для сельскохозяйственных угодий, для улучшения урожая. С помощью обычного магнита я омагничиваю воду и поливаю ей растения. Если брать дачный участок, то перец, огурец, редис. И всходили намного раньше, то есть в два раза быстрее, чем обычно. Если брать в промышленных масштабах, те же теплицы поливать, то прибыль больше.
А второе проект - исследование качества питьевой воды в 10 административных центрах Оренбургской области. На эту работу я потратил практически все лето. Я живу в одном селе, а пробы нужно было собирать по всей области. Пол-лета ездил, собирал пробы, и пол-лета еще делал анализы...
Тамара Ляленкова: Владислав, а сколько вы проехали примерно? Скажем, самая дальняя точка от дома?
Владислав Алешин: 800 километров, 900 даже.
Тамара Ляленкова: А пробы вы брали из водоемов?
Владислав Алешин: Нет, водопроводная вода, питьевая, для людей.
Тамара Ляленкова: И выводы какие?
Владислав Алешин: Ну, в Оренбургской области вода не очень благоприятная. Я исследовал 10 районов, 6 из них не соответствуют нормам. Например, в Бузулуке это химическое загрязнение, в городе Сорочинске - микробиологическое, то есть микробов очень много, и химическое загрязнение различными веществами. Илек - микробиологическое тоже загрязнение. Медногорск - там вообще переработка и добыча цветных металлов, и там радиационное загрязнение воды, то есть в воде превышена радиация. А люди пьют эту воду.
Тамара Ляленкова: Местные жители знают что-нибудь про это?
Владислав Алешин: Я думаю, что нет, вряд ли.
Тамара Ляленкова: То есть мы сейчас им об этом рассказываем.
Владислав Алешин: Недалеко от моего села есть лаборатория, там проводились анализы, и часть - в городе Оренбурге.
Тамара Ляленкова: Вместе с Владиславом приехала его мама, Татьяна Алешина, научный руководитель и учитель сельской школы.
Татьяна Алешина: Подготовку мы начали буквально, как приехали с конкурса Вернадского в прошлом году. Все лето делали работу по качеству питьевой воды, изучили курс аналитической химии, вузовский, чтобы проделать фильтрование самостоятельно, нашли руководителя научного, доцента, который нам помог правильно скорректировать методику. То есть готовились очень долго. Две работы сделали, летом делали одну, осенью другую. И вот приехали.
Тамара Ляленкова: Ваш интерес здесь в чем состоит? Помимо того, что это полезно и интересно, как теперь говорят, надо накапливать портфолио, начиная едва ли не с первого класса. Но вы в селе, все-таки там сложнее.
Татьяна Алешина: Портфолио у нас, конечно, большое, потому что в этом году Владислав в региональном конкурсе "Ученик года" участвовал, вышел в призеры, то есть у нас очень много достижений, он активный мальчик.
Тамара Ляленкова: Или мама активная?
Татьяна Алешина: А мы вместе активные! Жаль только, что раньше результаты конкурса Вернадского приравнивались к Всероссийской олимпиаде, а сейчас этого нет, это облегчило бы существенно поступление в вуз. Но будем надеяться, что, может быть, что-то изменится. А если не изменится, все равно это очень большая школа - выступать на аудиторию. Дети раскрепощаются, учатся говорить, учатся отстаивать свое мнение, это все важно. Потом столица сама, уровень - мы же понимаем, куда приехали, не просто в кружке выступили. Конечно, мы стараемся, и на нас дома равняются, не всем удается получить приглашение.
Тамара Ляленкова: У вас большая школа?
Татьяна Алешина: Нет, у нас школа - 100 человек, маленькая сельская школа. И возможности, конечно, ограниченные. Но мы используем интернет, много читаем, библиотека у нас хорошая. Папа Владислава - врач, я - учитель, и мы больше стараемся в душу ребенка вложить, нежели там купить диван лишний или что-то еще. В том году результат у нас был - лучшая работа сельской школы. Мы, конечно, домой как звезды приехали, все нами гордились.
Тамара Ляленкова: Здесь надо заметить, что для большинства россиян единственный шанс выбраться из провинции - это по-прежнему поступление в вуз. Платное образование для них, как правило, недоступно, а бюджетное место может гарантировать только победа в олимпиаде или стобалльный аттестат.
Мой следующий собеседник, десятиклассник Феликс Суздорф, помимо нынешних чтений Вернадского, принял участие в двух олимпиадах - Ломоносовской и «Шаг в будущее». Одна его школьная история стала открытием для меня самой.
Некоторое время назад я расспрашивала подростков о том, играют ли они в «фашистов» и «советских солдат». Историческая память столичных ребят оказалась чиста - «фрицев» и «красных» вытеснили герои компьютерных игр и боевиков. Совсем по-другому события семидесятилетней давности помнят в провинции, в Краснодарском крае.
Феликс Суздорф: Я из немецкой семьи. В Казахстане после развала СССР очень сильно развился национализм, и если ты не казах, ты человек второго сорта. Поэтому в 1999 году мы переехали в Россию. Отец - немец, а с материнской линии у меня евреи. В итоге, когда я приехал в Россию, опять встретился с национализмом. Вообще, меня на протяжении большей части моей жизни меня преследовал национализм.
Тамара Ляленкова: А куда вы приехали?
Феликс Суздорф: В Красноярский край, город Ейск.
Тамара Ляленкова: Какая страна вашей идентичности не устраивала одноклассников в Ейске?
Феликс Суздорф: У меня фамилия - Суздорф, немецкая фамилия, и сначала мне везло, мои одноклассники были не осведомлены в таких вещах, им было все равно. Феликс - им казалось странным имя, но считали, что русский. Но у нас как-то урок по литературе заменяла женщина, она по национальности была немка, прочитала в журнале фамилию - Суздорф и сказала: "Ты немец?" А у нас в то время все время шли мероприятия по патриотизму, Великая Отечественная война. В итоге это была для меня самая тяжелая тема, хотя ни один из моих родственников по прямой линии не воевал во Второй мировой войне. И в итоге меня называли "фашистом" на протяжении большого промежутка времени.
Тамара Ляленкова: Это тяжелая ситуация. Дети в этом возрасте, если им что-то в голову вступило, вытащить это оттуда невозможно, и главное, что они не до конца понимали, о чем они говорят, а вы как раз это понимали.
Феликс Суздорф: С одной стороны, я смотрел и думал, что они все-таки не знают, что творят, и я думал, что я все-таки не фашист. Мне еще отец объяснил, что фашист - это ближе к политическим взглядам. Но у меня взгляды больше интернационалистические, с элементами космополитизма. Для меня, в принципе, это просто слово, колебания воздуха, звук. Потом им сумели объяснить или они поумнели, а может, надоело. Кроме того, я со своими одноклассниками сдружился.
Так получилось, что у меня предки были и евреи, и немцы, получается, но, учитывая Холокост… Что, я должен сам себя считать фашистом и..? У меня должна была развиваться какая-то такая форма шизофрении, раздвоение личности, я уж не знаю. Потому что, если с 1 по 4 класс меня называли фашистом, 5 и 6 класс я прожил свободно, то в 7 и 8 классе меня дразнили жидом, правда, недолго.
Тамара Ляленкова: А какая учительница объяснила эту сторону вопроса, рассказала, что у вас есть еврейские корни?
Феликс Суздорф: Это, скорее всего, я уже сам. Научился немного манипулировать своими одноклассниками, я начал их располагать к себе, чтобы они с симпатией относились. А люди со стороны мне постоянно объясняли, что евреям завидуют. Вообще, это сумасшедшая история с национальностями: мне кажется неправильным отзываться о человеке по национальности, поскольку, скорее всего, нет плохой нации, а есть плохие люди. Сейчас уже довольно-таки много времени прошло, все люди перемешались, все мы произошли от одного и того же, в принципе, просто в разных местах люди развивались, параллельно друг с другом, какие-то изменения происходили во внешнем облике, и все.
Тамара Ляленкова: А вы с родителями на эту тему говорили? Они же вам не могли помочь. Я им сочувствую, потому что это ощущение бессилия, когда не можешь помочь ребенку... Если поговорить с одноклассниками или с педагогами, может быть еще хуже.
Феликс Суздорф: Ну, да. Я, на самом деле, всегда убеждал своих родителей, что не надо. Я сам со всем этим разберусь. Они мне давали свободу действий. Они мне помогали, конечно.
Тамара Ляленкова: Вы учитесь в обычной школе, где очень хороший учитель математики. Но надо думать о будущем. Понятно, что надо уезжать, уезжать в Москву. Можно хорошо сдать ЕГЭ, но 100-балльников не так много, и еще существуют олимпиады. Как вы выбрали олимпиаду, которая могла вам подойти?
Феликс Суздорф: Сейчас довольно много олимпиад, которые дают 100-балльный проход. Я участвовал в той, что называлась «Шаг в будущее», проводил ее Московский государственный технический университет, и я на ней стал победителем и могу без экзаменов поступить в Российский государственный университет. Потому что множество университетов в этой олимпиаде участвует, а моя работа исследовательская была связана с очисткой нефти с водной поверхности, и они предложили мне у них обучаться. Но меня не удовлетворило то, что после учебы я стану только инженером, а я уже решил связать себя с теоретической физикой.
Для меня материальное не имеет значение, для меня имеет значение мой интерес, к чему у меня предрасположенность. Роль биолога хотел на себя примерить, там большая связь с физикой есть. Даже если взять генетику, там применяются центрифуги, нужны знания физики, есть интеграция. Химия у меня всегда ассоциировалась с молекулярной физикой. Но физика – это большая наука, которая изучает всю Вселенную, от элементарных частиц до космологии. Придется заниматься довольно высокой частью науки.
Еще была олимпиада к 300-летию Ломоносова, и я тоже участвовал в ней. Там были задания по физике, по оптике, по механике. Ломоносов , конечно, великий ум, который прославил Россию, но в этой олимпиаде надо было просто хвалить Ломоносова, чтобы получить 100 баллов.
Тамара Ляленкова: Таким образом были построены вопросы?
Феликс Суздорф: Да. Что сделал Ломоносов для этой науки, и так далее. Можно было попросту зайти в Википедию и изучить его биографию. Специальных знаний по физике не требовалось. Они сейчас эту олимпиаду проверяют и выдают диплом только в 11-м классе.
Тамара Ляленкова: Чтобы участвовать во всех этих олимпиадах, надо иметь финансовые возможности. Ваши родители были спонсорами? Или что-то оплачивала региональная власть?
Феликс Суздорф: В России не развито спонсорское дело. Какой-нибудь исследовательский институт еще будут спонсировать, а я в городе Ейске, это довольно провинциальный город... Да, платили родители. Конечно, если ребенок из семьи, где нет денег, приходится искать деньги где-нибудь еще.
Тамара Ляленкова: Московским школьникам в этом смысле проще, однако город - не лучшее место для тех, кто выбрал секцию «наука о Земле». Мои собеседники - Константин Митин и Вадим Каконин, гимназия № 1516.
- Наша работа называется «Исследования горных пород и минералов Южного кряжа хребта Большой Таганый».
Тамара Ляленкова: Как вас из Москвы-то туда забросило?
- У нас в школе каждый год проходят экспедиции.
- Каждый ученик занимается своей исследовательской работой, и мы занимаемся геологией.
- Мы изучали минералы и горные породы Таганая. Шесть дней длилась наша экспедиция в Уральские горы. Мы приехали в город Златоуст, а уезжали из Челябинска. Проделали многодневный кольцевой маршрут общей протяженностью 61 километр.
- Рюкзак весил порядка 15 килограммов, очень тяжелый.
- Плюс минералы и горные породы, которые тоже весят немало.
- Мы брали маленький кусочек, от большого камня откалывались, у нас были с собой молотки, зубила.
- Либо находили на стоянке разные горные породы и выбирали лучшие из них для нашей работы.
- Карту составили и прикрепили каждый минерал, который нашли, к карте.
- И благодаря нашей карте следующая экспедиция на Таганай, пойдя по нашему маршруту, не будет искать горные породы и минералы, а по нашей карте сможет уже на стоянке смотреть, что искать.
Тамара Ляленкова: Интерес к геологии – это не праздный интерес? У вас какие-то серьезные намерения, связанные с профессиональной деятельностью?
- Хобби такое у нас. Нам нравится это делать.
Тамара Ляленкова: Но вряд ли вы станете этим зарабатывать на жизнь?
- Вряд ли. Профессии будут другие. У меня – техническая, инженерная.
- У меня – естественнонаучная.
Тамара Ляленкова: Мой следующий вопрос – научному руководителю Вадима и Кости, Татьяне Буздаловой.
- Говорят, что дети сейчас очень загружены и ориентированы в основном на профессиональную деятельность.
Татьяна Буздалова: Но дело это очень зажигательное, так скажем. Сама идея настолько увлекает, что хобби на всю жизнь остается, я уверена. И намного лучше иметь такое хобби на всю жизнь, чем просто праздно проводить время. Молодежь сейчас такая, что найдет, чем заняться. И пусть он лучше занимается геологией, метеорологией, гидрологией... У нас в школе очень много всяких интересных направлений. Мы уже 10 лет участвуем в Конкурсе имени Вернадского.
И эта наша традиция - именно комплексная экспедиция, которая занимает всех по всем интересующим направлениям... Например, Вадим учится в естественнонаучном классе, а Костя – в физико-математическом, и это совершенно не мешает ему, будучи направленным на физику и математику, заниматься естественными науками тоже. А, как известно, исследовательская и проектная деятельность очень сильно развивает. То есть, когда они придут в институт, они уже много чего умеют и знают.
Тамара Ляленкова: Итак, мы продолжаем обсуждать экологические риски Москвы и регионов, основываясь на исследовательских работах, присланных на Чтения имени Вернадского.
«Сорбенты из отходов» - так называется работа Марии Соколовой из Курска, 9 класс.
Мария Соколова: Сорбент – это вещество, на поверхности которого может скапливаться жидкость. В данном случае это нефть. Отходы – наиболее доступные и дешевые материалы. Некоторые предприятия согласны предоставить даже бесплатно отходы своего производства.
Тамара Ляленкова: Но отходы бывают разного качества. Это имеет значение?
Мария Соколова: Мы брали определенные отходы овса. Было известно, что это хороший сорбент, и мы решили проверить его на другие параметры – влагоемкость, плавучесть. Это важно, какое время сорбент будет держаться на воде, чтобы можно было его собрать. На поверхности реки тонким слоем рассыпают сорбент, проходит определенное количество времени, он сорбирует нефть, и его собирают. Мы провели эксперименты с различными сорбентами, все их можно использовать. Их можно использовать и после того, как они сорбировали нефть, в качестве топлива.
Тамара Ляленкова: Надо заметить, что, несмотря на то, что конкурсная работа носит исследовательский характер, ребята часто предлагают практическое решение проблем. Каких именно – я попросила рассказать одного из экспертов, ученого секретаря Российского геологического общества Иосифа Вольфсона.
Иосиф Вольфсон: Скажем, медицинская геология – направление, которое охватывает интересы всех слоев населения, тех, кто заинтересован в реализации своего права на безопасную среду обитания. И здесь перекликается мой личный интерес с тем, что я могу почерпнуть и от моих юных коллег. Примером здесь может послужить одна работа из поселка Елга, который оказался в зоне воздействия чернобыльского выброса. Ученик 10-го класса вместе, видимо, с замечательным педагогом математики, переработали целый блок информации по здоровью разных групп населения разного возраста и показали на примерах, на графиках, как выстраивалась кривая заболеваемости в связи с радиационным воздействием.
Тамара Ляленкова: Меняется со временем что-то в интересах детей? Я знаю, что большой интерес вызывает, как избавить водную поверхность от разлившегося пятна нефти, это очень популярная тема у детей.
Иосиф Вольфсон: Да, как раз несколько работ я экспертировал. Видимо, это очень наглядный пример для выстраивания методики преподавания предметов экологического цикла. Дети видят не только проблему, но видят и ее решение, и могут предлагать свои решения. В частности, один молодой человек показал, как с помощью центрифуги можно отогнать в границах какого-то сосуда пятно нефти, разогнать его по стенкам, и избыток будет выплескиваться через определенные резервуары.
Тамара Ляленкова: Иосиф Вольфсон упомянул работу Феликса Суздорфа, чью школьную историю вы слышали в первой части программы.
Феликс Суздорф: На Чтения Вернадского я приехал со своей исследовательской работой на тему «Микроволновый метод удаления нефтепродуктов с водной поверхности».
Мы используем центрифугу для удаления нефтепродуктов с водной поверхности. Метод экологически чистый, энерго и финансово выгодный. Скажем, произошел разлив нефти на водной поверхности, мы его ограждаем, ставим над зараженной поверхностью центрифугу, и она работает.
Тамара Ляленкова: А как центрифуга будет находиться над поверхностью? На вертолете?
Феликс Суздорф: Это не совсем важно, ее может держать любой летательный аппарат. Главное, чтобы она могла зависнуть над нефтяным пятном. В результате нефть полностью концентрируется на стенах барабана, то есть от центра к стенкам. В стенках есть определенные отверстия, через эти отверстия нефть попадает в другой сектор, и если там пустота, то она оседает на дне, и мы ее выкачиваем с помощью насосов, помещаем в контейнеры. Эту нефть мы можем потом отделить и перепродать. А если, к примеру, вода во втором секторе, мы можем сделать стенки повыше, нефть будет выше, чем вода, нарастет еще больший слой, и за счет этого все равно ее потом можно выкачать.
Тамара Ляленкова: Важно, чтобы это было еще и с экономической точки зрения выгодно? Или это не обязательно?
Феликс Суздорф: Установка эта, центрифуга, она довольно-таки дешевая, дешевле, чем остальные установки для очистки нефти с водной поверхности. Мы сделали уже действующие модели таких центрифуг. В городе Ейске есть станкостроительный завод, мы сотрудничали с Российским географическом обществом. Средняя цена установки – от 4 до 5 тысяч рублей. Это сравнительно мало. Чтобы установка работала, достаточно напряжения от 30 до 50 вольт.
Тамара Ляленкова: Любопытно, что ребята, как правило, используют не только лаборатории дружественных институтов, но и возможности близлежащих предприятий. Впрочем, на Чтениях представлены также исследования, не требующие вообще никаких затрат. Рассказывает Ирина Николина, Москва.
Ирина Николина: Тема моей работы – это проблема загрязнения гидросферы моющими средствами. Когда я начала исследование, я не думала, что получится такой результат. Я провела эксперимент в моей семье и посчитала, столько мы тратим моющих средств за неделю, за месяц, за год и за 10 лет. В итоге получилось, что моя семья из четырех человек тратит примерно 350 килограммов и 50 литров за 10 лет. А учитывая, что в Москве проживает где-то 10,5 миллионов человек, получаются ошеломляющие числа. Многие очистные сооружения в Москве находятся на реконструкции, поэтому остальные сооружения не справляются с очисткой.
В Европе многие порошки делают уже без фосфоритов, из циалита, это безопасное вещество, но стоит в несколько раз дороже, поэтому в России его не используют.
Я сама не смогу, конечно, решить эту проблему, но если расскажу о ней в своем классе, то люди задумаются и будут меньше использовать моющие средства.
Тамара Ляленкова: Любопытно, но именно научная работа подталкивает ребят к активности общественной. Я спросила Эмилию Дроздову, руководителя секции «Радиоэкология и инженерная экология», почему так происходит.
Эмилия Дроздова: Наш конкурс направлен на выявление талантов ученых. То есть это конкурс исследовательских работ, где нет цели – создать какой-то конкретный продукт, машину, агрегат, а нужно провести исследования. Это способ познания мира. На нашей секции я вынуждена много работ отметать, потому что это небольшая исследовательская часть, а в основном проект. Дети то ли придумывают, то ли разрабатывают готовые идеи, очень интересные. Например, получение электроэнергии путем использования сточных вод в многоэтажных домах. Установлены турбины на этажах, в трубах прямо, и таким образом получается дополнительная энергия, которой хватает, чтобы освещать подъезды, бесплатная энергия падающей воды. Очень много разработок связано с альтернативными способами получения энергии. Конечно, в любом хорошем проекте есть исследовательская часть, и любое хорошее исследование, оно потом требует продолжения, воплощения в проекте. И уже появляется такой термин – исследовательский проект.
Тамара Ляленкова: Вы общаетесь с научными руководителями ребят, как правило, это учителя. Есть какая-то закономерность, кто и чем движим в этом деле?
Эмилия Дроздова: Энтузиазм. Такой тонкий слой людей, у которых горят глаза, которым не так важно, оплатят это или нет. Хотя теперь в оплате учителя два балла добавляются за получение грамоты на каком-то конкурсе. Но, что забавно, два балла дается и просто за сопровождение ребенка на этот конкурс. То есть сопроводить ребенка – тратишь четыре часа, а сделать исследовательскую работу – тратишь несколько месяцев своей жизни, но оценивается это однозначно – два балла. А всего, по-моему, 500 надо набрать, чтобы высшую категорию получить. Люди, конечно, делают это не за два балла, а потому что они в душе тоже исследователи.
Тамара Ляленкова: Есть какие-то модные темы, тенденции?
Эмилия Дроздова: У нас был год, когда пришло пять работ по утилизации медицинских отходов из разных регионов. Мне пришлось вникнуть в эту тему – классы отходов, способы их утилизации. Они же опасные бывают. Каждый год мобильные телефоны теперь возникают.
Алина Концова: Меня зовут Концова Алина, я представляют гимназию № 494 города Курска, руководитель – Минакова Алла Петровна. Моя работа на тему «Мобильный телефон – средство общения или уничтожения?» У каждого из нас есть мобильный телефон, и мы не раз слышали о том, что он наносит вред нашему здоровью.
Мы изучали влияние электромагнитного излучения мобильного телефона на живые организмы на примере инфузории туфельки, злаковых растений, крыс и человека.
Тамара Ляленкова: То есть лежал телефон, а рядом лежала инфузория туфелька? Как это происходило?
Алина Концова: Что касается инфузории, ход работы был такой: мы из культуры инфузории выделили две пробы – опытную и контрольную в равных объемах, по 2 миллилитра. Опытную пробу мы подвергали воздействию электромагнитного излучения 2 минуты, затем обе пробы микроскопировали и сравнивали на наличие нежизнеспособных особей и на их движение. Мы сделали вывод по результатам, что в контрольной пробе 100 процентов живых особей, а затем это количество уменьшилось до 65 процентов в опытной.
Тамара Ляленкова: За такой короткий срок?
Алина Концова: Да, за 2 минуты облучения. Что касается животных, мы проводили опыты с крысами, это довольно долгий опыт, полтора месяца. Только спустя месяц мы заметили результаты. После длительного облучения опытные животные стали агрессивны, затем периоды агрессии сменились сонливостью.
Тамара Ляленкова: А контрольные животные у вас были?
Алина Концова: Да. У нас было две группы по 6 особей в каждой. Контрольные животные активно бегали за едой, лазили по лабиринту, контактировали друг с другом. Опытные особи в основном спали или вяло ходили по клетке.
Также я проводила опыты с растительными организмами на примере злаковых растений – ячменя, овса и пшеницы. Мы брали 9 чашек Петри, по три каждого вида, затем три чашки мы облучали по 10 минут в день, три чашки на протяжении всего периода эксперимента и три чашки были контрольными. И оказалось, что при кратковременном излучении это оказывает стимулирующее действие на процессы прорастания, а длительное облучение подавляет эти процессы. То есть все-таки кратковременное излучение полезно для них.
Что касается человека, то сначала собрали статистику, какое количество учащихся нашей школы пользуются мобильными телефонами. Оказалось, что 99 процентов старшеклассников пользуются мобильными телефонами.
Тамара Ляленкова: То есть сравнивать было не с кем.
Алина Концова: Это да. Но что касается первоклассников, более 50 процентов первоклассников имеют мобильные телефоны, что тоже настораживает, так как в этом возрасте не стоит облучать детей, они должны пользоваться мобильными телефонами только в случае крайней необходимости, а не постоянно играть на переменах.
Тамара Ляленкова: Вы стали меньше пользоваться мобильным телефоном?
Алина Концова: Да, я стала меньше пользоваться мобильным телефоном, я купила себе будильник... И не стоит класть около кровати телефон, иначе всю ночь облучаешься. Также стоит меньше играть. Мы пользуемся им как фотоаппаратом, часами, еще чем-то. Я думаю, можно заменить повседневными вещами мобильный телефон. И можно покупать марки мобильных телефонов, в которых меньше функций, и которыми нужно пользоваться, чтобы только позвонить. И 3G, 4G сети тоже очень вредны для нас.
Тамара Ляленкова: Это была Концова Алина, гимназия № 494, город Курск.
Мы продолжаем разговор с Эмилией Дроздовой, руководителем секции «Радиоэкология и инженерная экология».
Эмилия Дроздова: Наша задача - не просто отобрать лучших участников или выявить победителей, хотя четверть детей получит диплом лауреата. Это очень трудно - выделить эту четверть, потому что в этом году у нас на секции очень сильные работы. Главное, чтобы ребенок во время подготовки, в процессе выступления здесь, общения с другими детьми чему-то научился сам. Поэтому мы считаем, что это большое учебное мероприятие.
Но, кроме того, многие дети, проведя исследования и получив результаты, идут к местной администрации и что-то пытаются сделать. Я считаю, это очень важно. Вот сейчас девочки из Мытищ докладывают по поводу подтопления домов, у них сегодня назначена встреча, они идут в администрацию города. Работы все связаны, в общем, с безопасностью жизни, с качеством жизни, это очень сегодня актуально. Мы надеемся, что они подрастают и будут уже на месте решать эти проблемы.
Тамара Ляленкова: Действительно, проблем с экологической безопасностью у современных детей больше, чем достаточно. Еще одно подтверждение - работа Анастасии Башкотовой.
Анастасия Башкотова: У нас, наверное, проектная работа получилась, отчасти связанная с социологией, потому что мы исследовали экологическую безопасность детских игрушек, которые реализуются в торговых сетях нашего города. Мы закупили массу игрушек в одном торговом центре нашего города, куда чаще всего приходят родители детей дошкольного возраста. Мы пришли к выводу, что игрушки из Китая, Мексики, Италии не соответствуют требованиям безопасности. Мы получили, что в одной игрушке содержание свинца превышало в три раза норму, в другой - фенол. Большинство из них имели отчетливый запах, какой-то привкус.
Проверяли очень простыми методиками по ГОСТу. И практически 50 процентов игрушек из закупленных никаким требованиям не соответствовали, и часть из них могла представлять опасность для ребенка.
Тамара Ляленкова: А как вы проверяли?
Анастасия Башкотова: Опытным путем. Запах, привкус - это все определяется экспертами по методике ГОСТа. Запах - на нюх, привкус - делается водная вытяжка из игрушки и сравнивается с дистиллированной водой. Допустим, у вас есть какой-то резиновый поросенок, вы берете обычный ножик, отрезает от него тонкий слой и вместе с водой на магнитной мешалке с обычной водой смешиваете, выдерживаете несколько часов - это и есть водная вытяжка. И потом сравнивается с дистиллированной водой.
Было пять независимых экспертов, и они сравнивают: вначале набирают в рот немного дистиллированной воды, потом набирают вытяжку и сравнивают, определяют по шкале от 0 до 5 баллов. Если есть какой-то заметный привкус, то это уже свидетельствует о том, что при изготовлении игрушки были использованы какие-то вредные вещества. Поскольку мы говорим о детях дошкольного возраста, то это достаточно опасно.
Другие эксперименты были посложнее, например, определяли ионы тяжелых металлов - свинец, медь и кадмий. Со свинцом вообще много историй связано, и в Москве, потому что одно время в метро с рук продавали игрушки с высочайшей концентрацией свинца в краске. А свинец ведет к тяжелейшим отравлениям, которые очень легко перепутать с пищевыми, потому что постепенно поступает в организм тяжелый металл, постепенно там накапливается. Вначале возникает слабость у ребенка, потом постоянные головные боли, тошнота, рвота, обезвоживание организма, практически полное. Если перепутать с пищевым отравлением и неправильно лечить, то это летальный исход.
У нас, слава богу, игрушек с превышающим норму свинцом не было. Зато зашкаливал кадмий. От кадмия тоже отравления, но менее серьезные. Несколько другая симптоматика, поэтому определяется легче.
Нам помогали на кафедре нашего Политехнического университета. Оборудование достаточно простое, то же самое, делается водная вытяжка, опускается специальный электрон, для каждого тяжелого металла он свой, и мультитест, он сам выводит результат. И тот же самый эксперимент повторяли на кафедре Курского государственного университета, просто для сравнения. И у нас никаких расхождений в результатах не было.
Тамара Ляленкова: Вы делали два анализа, чтобы сравнить. Это от недоверия или такая методика работы?
Анастасия Башкотова: Это методика работы, чтобы была чистота эксперимента. Тот же самый мультитест может ошибиться. В КГУ делали более точным методом – плазменная атомная абструкционная спектрометрия. Это очень дорогое оборудование, нам самим не дали сделать, но дали поприсутствовать, посмотреть. А касательно фенола - определяли методом роматометрического цифрования, это достаточно простой эксперимент, который можно проводить в условиях лаборатории в школе, просто занимает некоторое время, может быть, 2-3 урока.
Тамара Ляленкова: Вы кому-то предъявили перечень претензий, который возник в результате исследования?
Анастасия Башкотова: Да, мы предъявили их продавцу, мы попросили показать нам сертификат качества на эти игрушки. Нам сказали, что нам ничего не должны показывать, поспешно ушли в свою подсобку. Но это ситуация классическая, с ней уже бороться не нам. Мы поставили перед собой цель – осведомить общественность и научить родителей правильно подходить к выбору игрушек. Составили специальную памятку по пунктам и раздали ее тем родителями, кто принимал участие в анкетировании. Мы также спрашивали у них, интересуются ли они вообще сертификатом качества, страной-производителем, какими-то предупреждающими знаками на этикетках. К сожалению, нет, очень редко.
Тамара Ляленкова: Несмотря на то, что девочки из Курска учатся в девятом и десятом классах, я спросила у них, определились ли они с профессией.
Ирина Николина: Я, например, мыслю себя врачом. У меня и родители этой профессии. Я хорошо представляю, насколько это сложная и ответственная работа. Ну, и я считаю, что это благородная профессия. Несмотря на то, что в современном мире это не очень ценится, как не ценится и исследовательская работа, это все равно очень интересно и важно.
Анастасия Башкотова: Аналогично. Наверное, класса с 4-го хотела быть врачом, ничего с тех пор не изменилось. И именно педиатром. Я поэтому, может быть, и занялась проектом, который напрямую связан со здоровьем и безопасностью детей, потому что с этим будущую работу свяжу.
Алина Концова: Я не выбрала себе даже профиль пока что... Врачом у меня было желание стать, но я не переношу крови, поэтому эти мечты отпали. В данный момент я пытаюсь найти свой путь в жизни, свое призвание, но у меня пока не очень получается. Я думаю связать жизнь с химией или с языками, пока выбираю.
Тамара Ляленкова: Здесь надо заметить, что большинство детей, несмотря на участие в конкурсе исследовательских работ, в дальнейшем в науку не пойдут. С чем это связано, я попыталась выяснить у эксперта Чтений Вернадского, кандидата геолого-минералогических наук Ивана Молодых.
Иван Молодых: Этим конкурсом мы хотя бы привносим свои усилия в то, чтобы опять восстановилась цепочка от школы до аспирантуры, докторантуры, магистратуры и всего прочего. Дети, которые умеют думать, хотят думать, и которым учителя дают на ранних этапах систему мышления, - это очень важно. Мы не первый, не второй и не третий год этим занимаемся, и очень приятно видеть, что общее качество растет, что многие вопросы они рассматривают на профессиональном уровне.
Чтения Вернадского – это, может быть, начальный этап, но как раз этап восстановления системы науки в России. За счет того, что охват проблемы очень большой, постановка проблемы иногда бывает очень смелая и актуальная. И, наверное, самое главное – это то, что к вузу приходит вполне зрелый исследователь. Они обладают методикой постановки экспериментов, знают, как сформулировать то, что они хотят. И, наконец, они учатся общаться и вести дискуссию, а это очень важно и очень сложно – постараться, чтобы услышали тебя и постараться услышать своего оппонента.
Тамара Ляленкова: Прекрасные дети! Скорее всего, они мотивированы и дальше успешно поступают на бюджетные места в вузы. А куда они потом деваются?
Иван Молодых: О, это очень сложный вопрос. Потому что, когда я говорил о нарушенной цепочки, в частности, это касалось того, что вполне готовые умные специалисты не могут найти место в жизни, работать по профессии. Финансовый вопрос, конечно, во главу угла ставится многими, и очень много наука теряет, что мы не можем платить человеку те суммы, которые он заслуживает, даже как молодой специалист.
Тамара Ляленкова: К вам много молодых ученых приходит? Или свободных мест нет?
Иван Молодых: Очень непростой вопрос. Место молодого ученого в этом мире, к сожалению, как-то замалчивается в огромных планах реорганизации российской науки. Сейчас, мне кажется, надо вернуть статус Чтениям Вернадского, статус всероссийской олимпиады, и тогда можно быть уже спокойным, что какая-то часть из талантливой молодежи придет в вузы, а потом и в научно-исследовательские институты.
Тамара Ляленкова: И правда, кажется, что именно это поколение ученых, которые уже соединяют науку с практикой, используют все ресурсы, что находятся под рукой, а результатов добиваются социально значимых, могло бы изменить российскую действительность. С другой стороны, в будущем году Юношеские чтения имени Вернадского отметят юбилей - 20 лет.
О том, какие проблемы волнуют школьников в Москве и регионах сегодня рассказывали эксперты конкурса - кандидат геолого-минералогических наук Иван Молодых, ученый секретарь Российского геологического общества Иосиф Вольфсон, руководитель секции «Радиоэкология и инженерная экология» Эмилия Дроздова, а также сами ребята и их учителя.
Впрочем, опыт приобретения подобных навыков, действительно есть - это на протяжении почти двух десятилетий наглядно демонстрируют старшеклассники, присылающие работы на конкурс Вернадского.
Правда, в последние годы, после того, как конкурс лишился олимпиадного, облегчающего поступление в вуз, статуса, столичные школьники почти утратили к нему интерес. А вот провинциальные - наоборот: в этом году на заочный тур было подано почти 2000 заявок. Из них к очному допущено 868 работ, в Москву приехали авторы 550 работ из 75 регионов России, а также Казахстана, Украины, Белоруссии, Чехии и Словакии. С некоторыми из них я сегодня вас и познакомлю.
Аеглана Григорьева, Якутия, амгинская гимназия имени Керенского. Ее работа называлась «Водные беспозвоночные как биоиндикаторы озер Амгинского лосса».
Аеглана Григорьева: Мы исследуем водных беспозвоночных. Ездили в экспедицию в разные населенные пункты, в село Сатавай, например. Мы использовали беспозвоночных как индикаторы качества воды. Для этого подходят нимфы, пиявки, моллюски, водяной ослик.
Тамара Ляленкова: Вы их отлавливали?
Аеглана Григорьева: Мы отлавливали у берега с помощью сачка, сортировали и обрабатывали формалином, проводили разбор фиксированной пробы.
Александра Давыдова: В Северо-Восточном федеральном университете на кафедре озероведения проводили дальнейшее определение. Некоторые виды определили, а некоторые так и остались на уровне семейств.
Тамара Ляленкова: В разговор вступила научный руководитель Аегланы, учительница биологии Александра Давыдова.
Александра Давыдова: По беспозвоночным мы определяли, какие из них являются действительно индикаторами. Потому что некоторые наши водоемы, озера имеют хозяйственное значение, мы зимой оттуда берем лед, как питьевой, а летом рыболовством занимаются. Поэтому мы решили исследовать и проверить, насколько они у нас чистые или грязные.
В принципе, можно сказать, что чистые, пригодные для питья. Самое грязное озеро было, где соленая вода, а остальные не такие уж грязные, в общем, умеренно загрязненные.
Тамара Ляленкова: Вы с пользой провели школьное исследование.
Александра Давыдова: Мы каждое лето проводим. У нас комплексная работа: изучаем озера, растительность, животный мир и все то, что окружает нас.
Тамара Ляленкова: Действительно, секция «Наука о водоемах» - одна из самых популярных в естестенно-научном направлении. Правда, она перекликается с некоторыми другими - «загрязнение сред обитания», «радиоэкология и инженерная экология», например.
Рассказывает Владислав Алешин, Оренбургская область, село Трудовое.
Владислав Алешин: У меня вообще проекта, первый - это омагничивание воды. Я хочу ее использовать для сельскохозяйственных угодий, для улучшения урожая. С помощью обычного магнита я омагничиваю воду и поливаю ей растения. Если брать дачный участок, то перец, огурец, редис. И всходили намного раньше, то есть в два раза быстрее, чем обычно. Если брать в промышленных масштабах, те же теплицы поливать, то прибыль больше.
А второе проект - исследование качества питьевой воды в 10 административных центрах Оренбургской области. На эту работу я потратил практически все лето. Я живу в одном селе, а пробы нужно было собирать по всей области. Пол-лета ездил, собирал пробы, и пол-лета еще делал анализы...
Тамара Ляленкова: Владислав, а сколько вы проехали примерно? Скажем, самая дальняя точка от дома?
Владислав Алешин: 800 километров, 900 даже.
Тамара Ляленкова: А пробы вы брали из водоемов?
Владислав Алешин: Нет, водопроводная вода, питьевая, для людей.
Тамара Ляленкова: И выводы какие?
Владислав Алешин: Ну, в Оренбургской области вода не очень благоприятная. Я исследовал 10 районов, 6 из них не соответствуют нормам. Например, в Бузулуке это химическое загрязнение, в городе Сорочинске - микробиологическое, то есть микробов очень много, и химическое загрязнение различными веществами. Илек - микробиологическое тоже загрязнение. Медногорск - там вообще переработка и добыча цветных металлов, и там радиационное загрязнение воды, то есть в воде превышена радиация. А люди пьют эту воду.
Тамара Ляленкова: Местные жители знают что-нибудь про это?
Владислав Алешин: Я думаю, что нет, вряд ли.
Тамара Ляленкова: То есть мы сейчас им об этом рассказываем.
Владислав Алешин: Недалеко от моего села есть лаборатория, там проводились анализы, и часть - в городе Оренбурге.
Тамара Ляленкова: Вместе с Владиславом приехала его мама, Татьяна Алешина, научный руководитель и учитель сельской школы.
Татьяна Алешина: Подготовку мы начали буквально, как приехали с конкурса Вернадского в прошлом году. Все лето делали работу по качеству питьевой воды, изучили курс аналитической химии, вузовский, чтобы проделать фильтрование самостоятельно, нашли руководителя научного, доцента, который нам помог правильно скорректировать методику. То есть готовились очень долго. Две работы сделали, летом делали одну, осенью другую. И вот приехали.
Тамара Ляленкова: Ваш интерес здесь в чем состоит? Помимо того, что это полезно и интересно, как теперь говорят, надо накапливать портфолио, начиная едва ли не с первого класса. Но вы в селе, все-таки там сложнее.
Татьяна Алешина: Портфолио у нас, конечно, большое, потому что в этом году Владислав в региональном конкурсе "Ученик года" участвовал, вышел в призеры, то есть у нас очень много достижений, он активный мальчик.
Тамара Ляленкова: Или мама активная?
Татьяна Алешина: А мы вместе активные! Жаль только, что раньше результаты конкурса Вернадского приравнивались к Всероссийской олимпиаде, а сейчас этого нет, это облегчило бы существенно поступление в вуз. Но будем надеяться, что, может быть, что-то изменится. А если не изменится, все равно это очень большая школа - выступать на аудиторию. Дети раскрепощаются, учатся говорить, учатся отстаивать свое мнение, это все важно. Потом столица сама, уровень - мы же понимаем, куда приехали, не просто в кружке выступили. Конечно, мы стараемся, и на нас дома равняются, не всем удается получить приглашение.
Тамара Ляленкова: У вас большая школа?
Татьяна Алешина: Нет, у нас школа - 100 человек, маленькая сельская школа. И возможности, конечно, ограниченные. Но мы используем интернет, много читаем, библиотека у нас хорошая. Папа Владислава - врач, я - учитель, и мы больше стараемся в душу ребенка вложить, нежели там купить диван лишний или что-то еще. В том году результат у нас был - лучшая работа сельской школы. Мы, конечно, домой как звезды приехали, все нами гордились.
Тамара Ляленкова: Здесь надо заметить, что для большинства россиян единственный шанс выбраться из провинции - это по-прежнему поступление в вуз. Платное образование для них, как правило, недоступно, а бюджетное место может гарантировать только победа в олимпиаде или стобалльный аттестат.
Мой следующий собеседник, десятиклассник Феликс Суздорф, помимо нынешних чтений Вернадского, принял участие в двух олимпиадах - Ломоносовской и «Шаг в будущее». Одна его школьная история стала открытием для меня самой.
Некоторое время назад я расспрашивала подростков о том, играют ли они в «фашистов» и «советских солдат». Историческая память столичных ребят оказалась чиста - «фрицев» и «красных» вытеснили герои компьютерных игр и боевиков. Совсем по-другому события семидесятилетней давности помнят в провинции, в Краснодарском крае.
Феликс Суздорф: Я из немецкой семьи. В Казахстане после развала СССР очень сильно развился национализм, и если ты не казах, ты человек второго сорта. Поэтому в 1999 году мы переехали в Россию. Отец - немец, а с материнской линии у меня евреи. В итоге, когда я приехал в Россию, опять встретился с национализмом. Вообще, меня на протяжении большей части моей жизни меня преследовал национализм.
Тамара Ляленкова: А куда вы приехали?
Феликс Суздорф: В Красноярский край, город Ейск.
Тамара Ляленкова: Какая страна вашей идентичности не устраивала одноклассников в Ейске?
Феликс Суздорф: У меня фамилия - Суздорф, немецкая фамилия, и сначала мне везло, мои одноклассники были не осведомлены в таких вещах, им было все равно. Феликс - им казалось странным имя, но считали, что русский. Но у нас как-то урок по литературе заменяла женщина, она по национальности была немка, прочитала в журнале фамилию - Суздорф и сказала: "Ты немец?" А у нас в то время все время шли мероприятия по патриотизму, Великая Отечественная война. В итоге это была для меня самая тяжелая тема, хотя ни один из моих родственников по прямой линии не воевал во Второй мировой войне. И в итоге меня называли "фашистом" на протяжении большого промежутка времени.
Тамара Ляленкова: Это тяжелая ситуация. Дети в этом возрасте, если им что-то в голову вступило, вытащить это оттуда невозможно, и главное, что они не до конца понимали, о чем они говорят, а вы как раз это понимали.
Феликс Суздорф: С одной стороны, я смотрел и думал, что они все-таки не знают, что творят, и я думал, что я все-таки не фашист. Мне еще отец объяснил, что фашист - это ближе к политическим взглядам. Но у меня взгляды больше интернационалистические, с элементами космополитизма. Для меня, в принципе, это просто слово, колебания воздуха, звук. Потом им сумели объяснить или они поумнели, а может, надоело. Кроме того, я со своими одноклассниками сдружился.
Так получилось, что у меня предки были и евреи, и немцы, получается, но, учитывая Холокост… Что, я должен сам себя считать фашистом и..? У меня должна была развиваться какая-то такая форма шизофрении, раздвоение личности, я уж не знаю. Потому что, если с 1 по 4 класс меня называли фашистом, 5 и 6 класс я прожил свободно, то в 7 и 8 классе меня дразнили жидом, правда, недолго.
Тамара Ляленкова: А какая учительница объяснила эту сторону вопроса, рассказала, что у вас есть еврейские корни?
Феликс Суздорф: Это, скорее всего, я уже сам. Научился немного манипулировать своими одноклассниками, я начал их располагать к себе, чтобы они с симпатией относились. А люди со стороны мне постоянно объясняли, что евреям завидуют. Вообще, это сумасшедшая история с национальностями: мне кажется неправильным отзываться о человеке по национальности, поскольку, скорее всего, нет плохой нации, а есть плохие люди. Сейчас уже довольно-таки много времени прошло, все люди перемешались, все мы произошли от одного и того же, в принципе, просто в разных местах люди развивались, параллельно друг с другом, какие-то изменения происходили во внешнем облике, и все.
Тамара Ляленкова: А вы с родителями на эту тему говорили? Они же вам не могли помочь. Я им сочувствую, потому что это ощущение бессилия, когда не можешь помочь ребенку... Если поговорить с одноклассниками или с педагогами, может быть еще хуже.
Феликс Суздорф: Ну, да. Я, на самом деле, всегда убеждал своих родителей, что не надо. Я сам со всем этим разберусь. Они мне давали свободу действий. Они мне помогали, конечно.
Тамара Ляленкова: Вы учитесь в обычной школе, где очень хороший учитель математики. Но надо думать о будущем. Понятно, что надо уезжать, уезжать в Москву. Можно хорошо сдать ЕГЭ, но 100-балльников не так много, и еще существуют олимпиады. Как вы выбрали олимпиаду, которая могла вам подойти?
Феликс Суздорф: Сейчас довольно много олимпиад, которые дают 100-балльный проход. Я участвовал в той, что называлась «Шаг в будущее», проводил ее Московский государственный технический университет, и я на ней стал победителем и могу без экзаменов поступить в Российский государственный университет. Потому что множество университетов в этой олимпиаде участвует, а моя работа исследовательская была связана с очисткой нефти с водной поверхности, и они предложили мне у них обучаться. Но меня не удовлетворило то, что после учебы я стану только инженером, а я уже решил связать себя с теоретической физикой.
Для меня материальное не имеет значение, для меня имеет значение мой интерес, к чему у меня предрасположенность. Роль биолога хотел на себя примерить, там большая связь с физикой есть. Даже если взять генетику, там применяются центрифуги, нужны знания физики, есть интеграция. Химия у меня всегда ассоциировалась с молекулярной физикой. Но физика – это большая наука, которая изучает всю Вселенную, от элементарных частиц до космологии. Придется заниматься довольно высокой частью науки.
Еще была олимпиада к 300-летию Ломоносова, и я тоже участвовал в ней. Там были задания по физике, по оптике, по механике. Ломоносов , конечно, великий ум, который прославил Россию, но в этой олимпиаде надо было просто хвалить Ломоносова, чтобы получить 100 баллов.
Тамара Ляленкова: Таким образом были построены вопросы?
Феликс Суздорф: Да. Что сделал Ломоносов для этой науки, и так далее. Можно было попросту зайти в Википедию и изучить его биографию. Специальных знаний по физике не требовалось. Они сейчас эту олимпиаду проверяют и выдают диплом только в 11-м классе.
Тамара Ляленкова: Чтобы участвовать во всех этих олимпиадах, надо иметь финансовые возможности. Ваши родители были спонсорами? Или что-то оплачивала региональная власть?
Феликс Суздорф: В России не развито спонсорское дело. Какой-нибудь исследовательский институт еще будут спонсировать, а я в городе Ейске, это довольно провинциальный город... Да, платили родители. Конечно, если ребенок из семьи, где нет денег, приходится искать деньги где-нибудь еще.
Тамара Ляленкова: Московским школьникам в этом смысле проще, однако город - не лучшее место для тех, кто выбрал секцию «наука о Земле». Мои собеседники - Константин Митин и Вадим Каконин, гимназия № 1516.
- Наша работа называется «Исследования горных пород и минералов Южного кряжа хребта Большой Таганый».
Тамара Ляленкова: Как вас из Москвы-то туда забросило?
- У нас в школе каждый год проходят экспедиции.
- Каждый ученик занимается своей исследовательской работой, и мы занимаемся геологией.
- Мы изучали минералы и горные породы Таганая. Шесть дней длилась наша экспедиция в Уральские горы. Мы приехали в город Златоуст, а уезжали из Челябинска. Проделали многодневный кольцевой маршрут общей протяженностью 61 километр.
- Рюкзак весил порядка 15 килограммов, очень тяжелый.
- Плюс минералы и горные породы, которые тоже весят немало.
- Мы брали маленький кусочек, от большого камня откалывались, у нас были с собой молотки, зубила.
- Либо находили на стоянке разные горные породы и выбирали лучшие из них для нашей работы.
- Карту составили и прикрепили каждый минерал, который нашли, к карте.
- И благодаря нашей карте следующая экспедиция на Таганай, пойдя по нашему маршруту, не будет искать горные породы и минералы, а по нашей карте сможет уже на стоянке смотреть, что искать.
Тамара Ляленкова: Интерес к геологии – это не праздный интерес? У вас какие-то серьезные намерения, связанные с профессиональной деятельностью?
- Хобби такое у нас. Нам нравится это делать.
Тамара Ляленкова: Но вряд ли вы станете этим зарабатывать на жизнь?
- Вряд ли. Профессии будут другие. У меня – техническая, инженерная.
- У меня – естественнонаучная.
Тамара Ляленкова: Мой следующий вопрос – научному руководителю Вадима и Кости, Татьяне Буздаловой.
- Говорят, что дети сейчас очень загружены и ориентированы в основном на профессиональную деятельность.
Татьяна Буздалова: Но дело это очень зажигательное, так скажем. Сама идея настолько увлекает, что хобби на всю жизнь остается, я уверена. И намного лучше иметь такое хобби на всю жизнь, чем просто праздно проводить время. Молодежь сейчас такая, что найдет, чем заняться. И пусть он лучше занимается геологией, метеорологией, гидрологией... У нас в школе очень много всяких интересных направлений. Мы уже 10 лет участвуем в Конкурсе имени Вернадского.
И эта наша традиция - именно комплексная экспедиция, которая занимает всех по всем интересующим направлениям... Например, Вадим учится в естественнонаучном классе, а Костя – в физико-математическом, и это совершенно не мешает ему, будучи направленным на физику и математику, заниматься естественными науками тоже. А, как известно, исследовательская и проектная деятельность очень сильно развивает. То есть, когда они придут в институт, они уже много чего умеют и знают.
Тамара Ляленкова: Итак, мы продолжаем обсуждать экологические риски Москвы и регионов, основываясь на исследовательских работах, присланных на Чтения имени Вернадского.
«Сорбенты из отходов» - так называется работа Марии Соколовой из Курска, 9 класс.
Мария Соколова: Сорбент – это вещество, на поверхности которого может скапливаться жидкость. В данном случае это нефть. Отходы – наиболее доступные и дешевые материалы. Некоторые предприятия согласны предоставить даже бесплатно отходы своего производства.
Тамара Ляленкова: Но отходы бывают разного качества. Это имеет значение?
Мария Соколова: Мы брали определенные отходы овса. Было известно, что это хороший сорбент, и мы решили проверить его на другие параметры – влагоемкость, плавучесть. Это важно, какое время сорбент будет держаться на воде, чтобы можно было его собрать. На поверхности реки тонким слоем рассыпают сорбент, проходит определенное количество времени, он сорбирует нефть, и его собирают. Мы провели эксперименты с различными сорбентами, все их можно использовать. Их можно использовать и после того, как они сорбировали нефть, в качестве топлива.
Тамара Ляленкова: Надо заметить, что, несмотря на то, что конкурсная работа носит исследовательский характер, ребята часто предлагают практическое решение проблем. Каких именно – я попросила рассказать одного из экспертов, ученого секретаря Российского геологического общества Иосифа Вольфсона.
Иосиф Вольфсон: Скажем, медицинская геология – направление, которое охватывает интересы всех слоев населения, тех, кто заинтересован в реализации своего права на безопасную среду обитания. И здесь перекликается мой личный интерес с тем, что я могу почерпнуть и от моих юных коллег. Примером здесь может послужить одна работа из поселка Елга, который оказался в зоне воздействия чернобыльского выброса. Ученик 10-го класса вместе, видимо, с замечательным педагогом математики, переработали целый блок информации по здоровью разных групп населения разного возраста и показали на примерах, на графиках, как выстраивалась кривая заболеваемости в связи с радиационным воздействием.
Тамара Ляленкова: Меняется со временем что-то в интересах детей? Я знаю, что большой интерес вызывает, как избавить водную поверхность от разлившегося пятна нефти, это очень популярная тема у детей.
Иосиф Вольфсон: Да, как раз несколько работ я экспертировал. Видимо, это очень наглядный пример для выстраивания методики преподавания предметов экологического цикла. Дети видят не только проблему, но видят и ее решение, и могут предлагать свои решения. В частности, один молодой человек показал, как с помощью центрифуги можно отогнать в границах какого-то сосуда пятно нефти, разогнать его по стенкам, и избыток будет выплескиваться через определенные резервуары.
Тамара Ляленкова: Иосиф Вольфсон упомянул работу Феликса Суздорфа, чью школьную историю вы слышали в первой части программы.
Феликс Суздорф: На Чтения Вернадского я приехал со своей исследовательской работой на тему «Микроволновый метод удаления нефтепродуктов с водной поверхности».
Мы используем центрифугу для удаления нефтепродуктов с водной поверхности. Метод экологически чистый, энерго и финансово выгодный. Скажем, произошел разлив нефти на водной поверхности, мы его ограждаем, ставим над зараженной поверхностью центрифугу, и она работает.
Тамара Ляленкова: А как центрифуга будет находиться над поверхностью? На вертолете?
Феликс Суздорф: Это не совсем важно, ее может держать любой летательный аппарат. Главное, чтобы она могла зависнуть над нефтяным пятном. В результате нефть полностью концентрируется на стенах барабана, то есть от центра к стенкам. В стенках есть определенные отверстия, через эти отверстия нефть попадает в другой сектор, и если там пустота, то она оседает на дне, и мы ее выкачиваем с помощью насосов, помещаем в контейнеры. Эту нефть мы можем потом отделить и перепродать. А если, к примеру, вода во втором секторе, мы можем сделать стенки повыше, нефть будет выше, чем вода, нарастет еще больший слой, и за счет этого все равно ее потом можно выкачать.
Тамара Ляленкова: Важно, чтобы это было еще и с экономической точки зрения выгодно? Или это не обязательно?
Феликс Суздорф: Установка эта, центрифуга, она довольно-таки дешевая, дешевле, чем остальные установки для очистки нефти с водной поверхности. Мы сделали уже действующие модели таких центрифуг. В городе Ейске есть станкостроительный завод, мы сотрудничали с Российским географическом обществом. Средняя цена установки – от 4 до 5 тысяч рублей. Это сравнительно мало. Чтобы установка работала, достаточно напряжения от 30 до 50 вольт.
Тамара Ляленкова: Любопытно, что ребята, как правило, используют не только лаборатории дружественных институтов, но и возможности близлежащих предприятий. Впрочем, на Чтениях представлены также исследования, не требующие вообще никаких затрат. Рассказывает Ирина Николина, Москва.
Ирина Николина: Тема моей работы – это проблема загрязнения гидросферы моющими средствами. Когда я начала исследование, я не думала, что получится такой результат. Я провела эксперимент в моей семье и посчитала, столько мы тратим моющих средств за неделю, за месяц, за год и за 10 лет. В итоге получилось, что моя семья из четырех человек тратит примерно 350 килограммов и 50 литров за 10 лет. А учитывая, что в Москве проживает где-то 10,5 миллионов человек, получаются ошеломляющие числа. Многие очистные сооружения в Москве находятся на реконструкции, поэтому остальные сооружения не справляются с очисткой.
В Европе многие порошки делают уже без фосфоритов, из циалита, это безопасное вещество, но стоит в несколько раз дороже, поэтому в России его не используют.
Я сама не смогу, конечно, решить эту проблему, но если расскажу о ней в своем классе, то люди задумаются и будут меньше использовать моющие средства.
Тамара Ляленкова: Любопытно, но именно научная работа подталкивает ребят к активности общественной. Я спросила Эмилию Дроздову, руководителя секции «Радиоэкология и инженерная экология», почему так происходит.
Эмилия Дроздова: Наш конкурс направлен на выявление талантов ученых. То есть это конкурс исследовательских работ, где нет цели – создать какой-то конкретный продукт, машину, агрегат, а нужно провести исследования. Это способ познания мира. На нашей секции я вынуждена много работ отметать, потому что это небольшая исследовательская часть, а в основном проект. Дети то ли придумывают, то ли разрабатывают готовые идеи, очень интересные. Например, получение электроэнергии путем использования сточных вод в многоэтажных домах. Установлены турбины на этажах, в трубах прямо, и таким образом получается дополнительная энергия, которой хватает, чтобы освещать подъезды, бесплатная энергия падающей воды. Очень много разработок связано с альтернативными способами получения энергии. Конечно, в любом хорошем проекте есть исследовательская часть, и любое хорошее исследование, оно потом требует продолжения, воплощения в проекте. И уже появляется такой термин – исследовательский проект.
Тамара Ляленкова: Вы общаетесь с научными руководителями ребят, как правило, это учителя. Есть какая-то закономерность, кто и чем движим в этом деле?
Эмилия Дроздова: Энтузиазм. Такой тонкий слой людей, у которых горят глаза, которым не так важно, оплатят это или нет. Хотя теперь в оплате учителя два балла добавляются за получение грамоты на каком-то конкурсе. Но, что забавно, два балла дается и просто за сопровождение ребенка на этот конкурс. То есть сопроводить ребенка – тратишь четыре часа, а сделать исследовательскую работу – тратишь несколько месяцев своей жизни, но оценивается это однозначно – два балла. А всего, по-моему, 500 надо набрать, чтобы высшую категорию получить. Люди, конечно, делают это не за два балла, а потому что они в душе тоже исследователи.
Тамара Ляленкова: Есть какие-то модные темы, тенденции?
Эмилия Дроздова: У нас был год, когда пришло пять работ по утилизации медицинских отходов из разных регионов. Мне пришлось вникнуть в эту тему – классы отходов, способы их утилизации. Они же опасные бывают. Каждый год мобильные телефоны теперь возникают.
Алина Концова: Меня зовут Концова Алина, я представляют гимназию № 494 города Курска, руководитель – Минакова Алла Петровна. Моя работа на тему «Мобильный телефон – средство общения или уничтожения?» У каждого из нас есть мобильный телефон, и мы не раз слышали о том, что он наносит вред нашему здоровью.
Мы изучали влияние электромагнитного излучения мобильного телефона на живые организмы на примере инфузории туфельки, злаковых растений, крыс и человека.
Тамара Ляленкова: То есть лежал телефон, а рядом лежала инфузория туфелька? Как это происходило?
Алина Концова: Что касается инфузории, ход работы был такой: мы из культуры инфузории выделили две пробы – опытную и контрольную в равных объемах, по 2 миллилитра. Опытную пробу мы подвергали воздействию электромагнитного излучения 2 минуты, затем обе пробы микроскопировали и сравнивали на наличие нежизнеспособных особей и на их движение. Мы сделали вывод по результатам, что в контрольной пробе 100 процентов живых особей, а затем это количество уменьшилось до 65 процентов в опытной.
Тамара Ляленкова: За такой короткий срок?
Алина Концова: Да, за 2 минуты облучения. Что касается животных, мы проводили опыты с крысами, это довольно долгий опыт, полтора месяца. Только спустя месяц мы заметили результаты. После длительного облучения опытные животные стали агрессивны, затем периоды агрессии сменились сонливостью.
Тамара Ляленкова: А контрольные животные у вас были?
Алина Концова: Да. У нас было две группы по 6 особей в каждой. Контрольные животные активно бегали за едой, лазили по лабиринту, контактировали друг с другом. Опытные особи в основном спали или вяло ходили по клетке.
Также я проводила опыты с растительными организмами на примере злаковых растений – ячменя, овса и пшеницы. Мы брали 9 чашек Петри, по три каждого вида, затем три чашки мы облучали по 10 минут в день, три чашки на протяжении всего периода эксперимента и три чашки были контрольными. И оказалось, что при кратковременном излучении это оказывает стимулирующее действие на процессы прорастания, а длительное облучение подавляет эти процессы. То есть все-таки кратковременное излучение полезно для них.
Что касается человека, то сначала собрали статистику, какое количество учащихся нашей школы пользуются мобильными телефонами. Оказалось, что 99 процентов старшеклассников пользуются мобильными телефонами.
Тамара Ляленкова: То есть сравнивать было не с кем.
Алина Концова: Это да. Но что касается первоклассников, более 50 процентов первоклассников имеют мобильные телефоны, что тоже настораживает, так как в этом возрасте не стоит облучать детей, они должны пользоваться мобильными телефонами только в случае крайней необходимости, а не постоянно играть на переменах.
Тамара Ляленкова: Вы стали меньше пользоваться мобильным телефоном?
Алина Концова: Да, я стала меньше пользоваться мобильным телефоном, я купила себе будильник... И не стоит класть около кровати телефон, иначе всю ночь облучаешься. Также стоит меньше играть. Мы пользуемся им как фотоаппаратом, часами, еще чем-то. Я думаю, можно заменить повседневными вещами мобильный телефон. И можно покупать марки мобильных телефонов, в которых меньше функций, и которыми нужно пользоваться, чтобы только позвонить. И 3G, 4G сети тоже очень вредны для нас.
Тамара Ляленкова: Это была Концова Алина, гимназия № 494, город Курск.
Мы продолжаем разговор с Эмилией Дроздовой, руководителем секции «Радиоэкология и инженерная экология».
Эмилия Дроздова: Наша задача - не просто отобрать лучших участников или выявить победителей, хотя четверть детей получит диплом лауреата. Это очень трудно - выделить эту четверть, потому что в этом году у нас на секции очень сильные работы. Главное, чтобы ребенок во время подготовки, в процессе выступления здесь, общения с другими детьми чему-то научился сам. Поэтому мы считаем, что это большое учебное мероприятие.
Но, кроме того, многие дети, проведя исследования и получив результаты, идут к местной администрации и что-то пытаются сделать. Я считаю, это очень важно. Вот сейчас девочки из Мытищ докладывают по поводу подтопления домов, у них сегодня назначена встреча, они идут в администрацию города. Работы все связаны, в общем, с безопасностью жизни, с качеством жизни, это очень сегодня актуально. Мы надеемся, что они подрастают и будут уже на месте решать эти проблемы.
Тамара Ляленкова: Действительно, проблем с экологической безопасностью у современных детей больше, чем достаточно. Еще одно подтверждение - работа Анастасии Башкотовой.
Анастасия Башкотова: У нас, наверное, проектная работа получилась, отчасти связанная с социологией, потому что мы исследовали экологическую безопасность детских игрушек, которые реализуются в торговых сетях нашего города. Мы закупили массу игрушек в одном торговом центре нашего города, куда чаще всего приходят родители детей дошкольного возраста. Мы пришли к выводу, что игрушки из Китая, Мексики, Италии не соответствуют требованиям безопасности. Мы получили, что в одной игрушке содержание свинца превышало в три раза норму, в другой - фенол. Большинство из них имели отчетливый запах, какой-то привкус.
Проверяли очень простыми методиками по ГОСТу. И практически 50 процентов игрушек из закупленных никаким требованиям не соответствовали, и часть из них могла представлять опасность для ребенка.
Тамара Ляленкова: А как вы проверяли?
Анастасия Башкотова: Опытным путем. Запах, привкус - это все определяется экспертами по методике ГОСТа. Запах - на нюх, привкус - делается водная вытяжка из игрушки и сравнивается с дистиллированной водой. Допустим, у вас есть какой-то резиновый поросенок, вы берете обычный ножик, отрезает от него тонкий слой и вместе с водой на магнитной мешалке с обычной водой смешиваете, выдерживаете несколько часов - это и есть водная вытяжка. И потом сравнивается с дистиллированной водой.
Было пять независимых экспертов, и они сравнивают: вначале набирают в рот немного дистиллированной воды, потом набирают вытяжку и сравнивают, определяют по шкале от 0 до 5 баллов. Если есть какой-то заметный привкус, то это уже свидетельствует о том, что при изготовлении игрушки были использованы какие-то вредные вещества. Поскольку мы говорим о детях дошкольного возраста, то это достаточно опасно.
Другие эксперименты были посложнее, например, определяли ионы тяжелых металлов - свинец, медь и кадмий. Со свинцом вообще много историй связано, и в Москве, потому что одно время в метро с рук продавали игрушки с высочайшей концентрацией свинца в краске. А свинец ведет к тяжелейшим отравлениям, которые очень легко перепутать с пищевыми, потому что постепенно поступает в организм тяжелый металл, постепенно там накапливается. Вначале возникает слабость у ребенка, потом постоянные головные боли, тошнота, рвота, обезвоживание организма, практически полное. Если перепутать с пищевым отравлением и неправильно лечить, то это летальный исход.
У нас, слава богу, игрушек с превышающим норму свинцом не было. Зато зашкаливал кадмий. От кадмия тоже отравления, но менее серьезные. Несколько другая симптоматика, поэтому определяется легче.
Нам помогали на кафедре нашего Политехнического университета. Оборудование достаточно простое, то же самое, делается водная вытяжка, опускается специальный электрон, для каждого тяжелого металла он свой, и мультитест, он сам выводит результат. И тот же самый эксперимент повторяли на кафедре Курского государственного университета, просто для сравнения. И у нас никаких расхождений в результатах не было.
Тамара Ляленкова: Вы делали два анализа, чтобы сравнить. Это от недоверия или такая методика работы?
Анастасия Башкотова: Это методика работы, чтобы была чистота эксперимента. Тот же самый мультитест может ошибиться. В КГУ делали более точным методом – плазменная атомная абструкционная спектрометрия. Это очень дорогое оборудование, нам самим не дали сделать, но дали поприсутствовать, посмотреть. А касательно фенола - определяли методом роматометрического цифрования, это достаточно простой эксперимент, который можно проводить в условиях лаборатории в школе, просто занимает некоторое время, может быть, 2-3 урока.
Тамара Ляленкова: Вы кому-то предъявили перечень претензий, который возник в результате исследования?
Анастасия Башкотова: Да, мы предъявили их продавцу, мы попросили показать нам сертификат качества на эти игрушки. Нам сказали, что нам ничего не должны показывать, поспешно ушли в свою подсобку. Но это ситуация классическая, с ней уже бороться не нам. Мы поставили перед собой цель – осведомить общественность и научить родителей правильно подходить к выбору игрушек. Составили специальную памятку по пунктам и раздали ее тем родителями, кто принимал участие в анкетировании. Мы также спрашивали у них, интересуются ли они вообще сертификатом качества, страной-производителем, какими-то предупреждающими знаками на этикетках. К сожалению, нет, очень редко.
Тамара Ляленкова: Несмотря на то, что девочки из Курска учатся в девятом и десятом классах, я спросила у них, определились ли они с профессией.
Ирина Николина: Я, например, мыслю себя врачом. У меня и родители этой профессии. Я хорошо представляю, насколько это сложная и ответственная работа. Ну, и я считаю, что это благородная профессия. Несмотря на то, что в современном мире это не очень ценится, как не ценится и исследовательская работа, это все равно очень интересно и важно.
Анастасия Башкотова: Аналогично. Наверное, класса с 4-го хотела быть врачом, ничего с тех пор не изменилось. И именно педиатром. Я поэтому, может быть, и занялась проектом, который напрямую связан со здоровьем и безопасностью детей, потому что с этим будущую работу свяжу.
Алина Концова: Я не выбрала себе даже профиль пока что... Врачом у меня было желание стать, но я не переношу крови, поэтому эти мечты отпали. В данный момент я пытаюсь найти свой путь в жизни, свое призвание, но у меня пока не очень получается. Я думаю связать жизнь с химией или с языками, пока выбираю.
Тамара Ляленкова: Здесь надо заметить, что большинство детей, несмотря на участие в конкурсе исследовательских работ, в дальнейшем в науку не пойдут. С чем это связано, я попыталась выяснить у эксперта Чтений Вернадского, кандидата геолого-минералогических наук Ивана Молодых.
Иван Молодых: Этим конкурсом мы хотя бы привносим свои усилия в то, чтобы опять восстановилась цепочка от школы до аспирантуры, докторантуры, магистратуры и всего прочего. Дети, которые умеют думать, хотят думать, и которым учителя дают на ранних этапах систему мышления, - это очень важно. Мы не первый, не второй и не третий год этим занимаемся, и очень приятно видеть, что общее качество растет, что многие вопросы они рассматривают на профессиональном уровне.
Чтения Вернадского – это, может быть, начальный этап, но как раз этап восстановления системы науки в России. За счет того, что охват проблемы очень большой, постановка проблемы иногда бывает очень смелая и актуальная. И, наверное, самое главное – это то, что к вузу приходит вполне зрелый исследователь. Они обладают методикой постановки экспериментов, знают, как сформулировать то, что они хотят. И, наконец, они учатся общаться и вести дискуссию, а это очень важно и очень сложно – постараться, чтобы услышали тебя и постараться услышать своего оппонента.
Тамара Ляленкова: Прекрасные дети! Скорее всего, они мотивированы и дальше успешно поступают на бюджетные места в вузы. А куда они потом деваются?
Иван Молодых: О, это очень сложный вопрос. Потому что, когда я говорил о нарушенной цепочки, в частности, это касалось того, что вполне готовые умные специалисты не могут найти место в жизни, работать по профессии. Финансовый вопрос, конечно, во главу угла ставится многими, и очень много наука теряет, что мы не можем платить человеку те суммы, которые он заслуживает, даже как молодой специалист.
Тамара Ляленкова: К вам много молодых ученых приходит? Или свободных мест нет?
Иван Молодых: Очень непростой вопрос. Место молодого ученого в этом мире, к сожалению, как-то замалчивается в огромных планах реорганизации российской науки. Сейчас, мне кажется, надо вернуть статус Чтениям Вернадского, статус всероссийской олимпиады, и тогда можно быть уже спокойным, что какая-то часть из талантливой молодежи придет в вузы, а потом и в научно-исследовательские институты.
Тамара Ляленкова: И правда, кажется, что именно это поколение ученых, которые уже соединяют науку с практикой, используют все ресурсы, что находятся под рукой, а результатов добиваются социально значимых, могло бы изменить российскую действительность. С другой стороны, в будущем году Юношеские чтения имени Вернадского отметят юбилей - 20 лет.
О том, какие проблемы волнуют школьников в Москве и регионах сегодня рассказывали эксперты конкурса - кандидат геолого-минералогических наук Иван Молодых, ученый секретарь Российского геологического общества Иосиф Вольфсон, руководитель секции «Радиоэкология и инженерная экология» Эмилия Дроздова, а также сами ребята и их учителя.
