Ирина Лагунина: В середине мая заместитель имама в городе Калининград Амир Абуев получил повестку о том, что должен явиться в психиатрическую лечебницу в связи с тем, что ему назначена судебная психиатрическая экспертиза. Проводиться эта экспертиза должна потому, что заместителя имама обвиняют в принадлежности к организации «Нурджулар». Когда я увидела эту информацию, я попыталась понять ее смысл, но, откровенно говоря, не смогла. Именно поэтому я пригласила в студию адвоката Амира Абуева Сергея Сычева и руководителя программы «Право на убежище» Лену Рябинину. Сергей, первый вопрос к вам: кто этот человек – Амир Абуев?
Сергей Сычев: Амир Абуев уроженец республики Дагестан, гражданин Российской Федерации. Около 7 лет назад он перебрался на место жительства в город Калининград и занимался созданием и организацией мечети мусульман города Калининграда. В частности, он выполнял функцию помощника имама в течение семи лет. Соответственно, было возбуждено уголовное дело в прошлом году и по 282.2 статье уголовного кодекса Российской Федерации – создание экстремистского сообщества, деятельность которого запрещена на территории Российской Федерации решением суда. В частности, Абуев обвиняется в создании религиозно-националистической группы "Нурджулар".
Ирина Лагунина: Лена, что это за группы такие, и когда они вдруг были запрещены на территории Российской Федерации?
Лена Рябинина: Запрещены они были весной 2008 года запрещена, была религиозная организация "Нурджулар", которая, что самое интересное, по мнению большинства экспертов, с которыми я общалась, просто-напросто не существует. А такой ярлык вешают сначала спецслужбы, следом за ними Верховный суд к людям, которые изучают труды мусульманского богослова Саида Нурси, который в мусульманском мире, насколько я знаю, почитается как один из самых почтенных и глубоких толкователей Корана. Так вот тех, кто читает эту литературу, кто увлекается ею, и кто свои религиозные взгляды считает соответствующими тому толкованию Корана, которое давал Саид Нурси, их всех окрестили организацией, хотя они никогда не объединялись никоим образом, кроме как в клуб по интересам, и запретили организацию, посчитав ее экстремистской. Перед этим был процесс, в котором как раз участвовал Сергей, очень длительный в Коптевском районом суде по запрету 14 переводов на русский язык трудов Саида Нурси. В какой-то начальной части этого процесса его сделали закрытым, он шел в закрытом режиме, объяснив это тем, что это требуется в целях безопасности экспертов, которые представляли свои заключения. Одно из заключений мне врезалось в память, давала его специалист из Казани, клинический психолог какой-то тамошней организации, которая из фразы "войско животных и растений" сделала вывод, что эта фраза содержит в себе, в метафорически форме изложенный, призыв к воинственным началам в человеческой психике.
Ирина Лагунина: Господа, давайте я представлю сейчас анализ моего коллеги Муртазали Дугричилова о том, что собой представляло учение и представляет учение Саида Нурси, и какое послание мусульманскому миру нес этот религиозный духовный лидер.
Мартазали Дугричилов: Это религиозный деятель, он скончался в 1960 году. Турок курдского происхождения. Он в свое время призывал к тому, что в светских школах вводили курс религиозных дисциплин и, наоборот, в религиозных школах, чтобы изучали шире светские дисциплины. Кроме того, в середине 50 годов, пожалуй, впервые призвал Константинопольскую православную патриархию вместе противостоять атеизму, материализму и так далее. В общей сложности этот человек провел около 20 лет в тюрьме, не раз привлекался по тем или иным причинам к ответственности, но каждый раз суд его оправдывал. В книгах, я читал несколько его книг на языке оригинала, на мой взгляд, там нет ничего экстремистского. Кроме того, в 2010 году ученые из Московского университета имени Ломоносова провели экспертизу его книг и тоже не обнаружили ничего экстремистского.
Возникает вопрос: чем помешали труды, духовное наследие Саида Нурси сегодня в России? На мой памяти в начале 90 годов по всей России, включая не только регионы, в которых проживают мусульмане, но и в таких городах, как Москва, Санкт-Петербург были организованы и работали турецкие колледжи. То есть там преподавали учителя из Турции. Это были светские колледжи, образование велось на довольно высоком уровне. Я говорю по сравнению с Дагестаном. В то время, как в школах Дагестана из-за того, что была низкая заработная плата у учителей, не хватало преподавателей по целому ряду дисциплин, просто в этих школах уроки не преподавались по той или иной дисциплине. Выпускники этих школ направлялись в стамбульский университет, в анкарский и так далее, в турецкие высшие учебные заведения, получали там высшее образование, кто обосновался потом в Турции, кто вернулся на родину. И власти, духовная власть и власть светская, посчитали, что эти активисты, кстати, турецкое правительство не подтверждает того факта, что есть такая организация как "Нурджулар". Это закономерно, потому что по сути дела община, это не организация в том смысле, в котором мы понимаем обычно, она не зарегистрирована, не имеет юридического статуса какого-либо. Это просто община люди, воспитанные на духовном наследии Саида Нурси. Они объединяются и делаю какую-то работу. Очевидно, посчитали, что эти учителя, которые работали в России, занимаются воспитанием среди детей пантюркистским взглядам. Но учение Саида Нурси очень далеко от пантюркизма, оно не содержит никакой националистической составляющей, нет в этом учении.
Видный турецкий духовный деятель Гюлен, тоже российскими властями обвинялся в пропаганде экстремизма, и он, и люди, которые разделяли его взгляды. Тем не менее, в свое время Гюлен был удостоен аудиенции Папы римского Иоанна Павла Второго. Я не думаю, что Иоанн Павел Второй принял бы экстремиста. Я хочу процитировать профессора Ростислава Рыбакова. Профессор Ростислав Рыбаков, бывший директор Института востоковедения Российской Вкадемии наук. Вот что он сказал о Фетхулахе Гюлене. "Господин Гюлен желает развития и возвышения человечества путем отказа от насилия, он выдвигает этику на первый план. Без нее, считает Гюлен, невозможен ни мир, ни даже борьба. Я оцениваю существование в современном мире интеллектуала, обладающего такими мыслями. Весь мир готов воспринять его мысли". Это мнение российского ученого. Я думаю, что если Гюлена считать прямым духовным наследником Саида Нурси, то то же самое он мог бы сказать и об этом ученом.
Ирина Лагунина: Это был мой коллега из Северокавказской редакции Радио Свобода Муртазали Дугричилов. Вернусь к делу Амира Абуева. Адвокат Сергей Сычев, как развивался процесс над трудами Саида Нурси в России?
Сергей Сычев: Это уникальный процесс, потому что он был первый в своем роде. С этого процесса началась строиться практика по признанию печатных материалов экстремистскими. Соответственно, прокуратура вышла с представлением через Генеральную прокуратуру Российской Федерации в Московский суд по месту нахождения издательства о запрете этих переводов 14 книг. Соответственно, были привлечены эксперты, был Институт психологии РАН привлечен, Институт языкознания, Институт литературоведения РАН, и различные эксперты, которые исследовали эти тексты, пришли к заключению, что данные тексты содержат информацию, направленную на разжигание ненависти по религиозному принципу, в частности, это ненависть по отношению к безбожникам.
Этот процесс длился более 12 месяцев, было вынесено решение, решение выносилось поздно ночью, в 12 часов ночи оно оглашалось, то есть мы работали порядка 14 часов на последнем заседании без всяких перерывов, все это очень быстро и вынесли такое решение. Я хочу сказать, что буквально недавно мы праздновали день победы над фашистской Германией, а 10 числа прошло незаметное событие, которое отмечается в Германии – это день памяти сожжения литературы нацистами. Так вот, в Германии это событие отмечается каждый год для напоминания потомкам о том, что литературу нельзя уничтожать, какой бы она ни была противоречивой и какие идеи она бы ни содержала. В результате последнего приговора в республике Дагестан порядка нескольких сот книг Саида Нурси должны быть сожжены, мы на днях ожидаем это событие. Скорее всего оно пройдет незамеченным, нигде не будет объявляться и показываться, но должны быть сожжены эти книги по приговору суда.
Лена Рябинина: Не далее как вчера мне звонили из Дагестана люди, которых это предстоящее событие очень сильно задевает, и спрашивали: а действительно ли наше законодательство позволяет сжигать книги? Я прекрасно понимаю, что это средневековье в чистом виде, но поскольку эти книги, о которых идет речь, в уголовном деле считаются доказательствами, законодательство позволяет уничтожать вещественные доказательства. Наше законодательство, как выяснилось в таком контексте, позволяет нам опускаться до уровня средневековья.
Ирина Лагунина: Лена, вы сказали, что в ходе того процесса по представительству прокуратуры Татарстана было заслушано показание эксперта о том, что отдельные фразы в этих книгах играют на экстремистских струнках в человеческом характере. Поэтому тогда в ходе тех процессов последователей Саида Нурси принуждали к "добровольному" согласию на прохождение психиатрической экспертизы?
Лена Рябинина: Я думаю, что это была артподготовка именно к этому. Этих людей заставляли угрозами, запугиваниями, как угодно соглашаться на квази-добровльное проведение психиатрических экспертиз, по результатам которых делались выводы о том, что литература эта зомбирует людей идеями о смерти. От большинства людей, с которыми я разговаривала и которые вынуждены были такие экспертизы пройти, я слышала, что им в основном задавали вопросы о том: а как вы относитесь к смерти? Как к ней может относиться нормальный человек? Торопиться неуда. Тем не менее, по всей видимости, эта идея сделать такой вывод из того, что это литература выталкивает людей из нормальной обычной жизни, из социума, наверное, направлено именно было на то, чтобы признать ее экстремистской.
Ирина Лагунина: Сергей, так заместителя имама Калининграда Амира Абуева пытаются подвергнуть психиатрической экспертизе по такому же сценарию, как подвергали последователей Нурси в Набережных Челнах в середине 2000-х годов?
Сергей Сычев: Да, в отношение Абуева вынесено постановление следователя о назначении амбулаторной судебно-психиатрической экспертизы. При наличии слова "амбулаторной" Абуева пытаются поместить в стационар, то есть повестка, которая была выдана Абуеву несколько дней назад с требованием явки, содержала адрес – это адрес психиатрической больницы, которая по своей сути является стационаром. То есть следствие пытается прикрыться тем, что да, ты обязан явиться по вызову следствия, ты не обязан препятствовать следствию, но мы прикрываем это и вызываем тебя в стационар, то есть здесь добровольное будет решение. И следствие не понимает, что как только Абуев перешагнет порог стационара, здесь включается не только уголовно-процессуальное законодательство, но и закон о судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации, и закон о помощи психиатрическим больным, об оказании психиатрической помощи и о защите прав психиатрических больных. Соответственно, следствие не хочет обращать на это никакого внимания, говоря о том, что Абуев обязан явиться.
Ирина Лагунина: А что это означает на практике?
Сергей Сычев: На практике, вы понимаете, что существует добровольное помещение в стационар и принудительное. Так вот, под прикрытием наличия вызова со стороны следствия Абуева фактически добровольно пытаются подвергнуть экспертизе, которая по законодательству Российской Федерации может быть проедена в данном случае только лишь в добровольном порядке, ни в коем случае не в принудительном. В принудительном порядке следователь должен обратиться с ходатайством в суд, и постановление о проведении принудительной судебно-психиатрической экспертизе имеет право выносить только суд.
Ирина Лагунина: А что будет, если Абуев не придет?
Сергей Сычев: Я полагаю, что при повторной неявке скорее всего следователь обратится с ходатайством об изменении меры пресечения для Абуева, так как он скажет, что Абуев препятствует следствию. Там уже ставился вопрос об изменении меры пресечения, но суд отказал следствию, и кассационная инстанция утвердила этот отказ в связи с тем, что все-таки Абуев является религиозным деятелем, у него все документы, подтверждающие, что он является помощником местной религиозной организации, мечети мусульман города Калининграда. То есть та деятельность, которую следствие трактует как создание экстремистского сообщества, на самом деле является ничем иным, как реализацией конституционного права на свободу совести Абуевым.
Ирина Лагунина: Лена, я хотела бы, чтобы вы подробнее поговорили об этом.
Лена Рябинина: Параллельно с процессом в Калининграде идет процесс в Новосибирске. Там несколько раньше, по-моему, в октябре прошлого года двум людям были предъявлены обвинения, аналогичные тем, которые предъявлены Абуеву – участие в несуществующей религиозной организации "Нурджулар". Причем, по крайней мере, один из них большой общественный деятель в мусульманском мире - Миражев. И общественную активность в сфере вероисповедания, которая Миражеву свойственна, следователи того же самого ФСБ, только другого регионального управления, трактуют как экстремистскую деятельность, связанную с этой организацией "Нурджулар", о существовании которой не знает ни сам Миражев, ни второй его, так скажем, подельник. Это довольно характерная ситуация для таких процессов. Это ужасно, потому что тем самым нарушается и право на свободу совести, и право на свободу вероисповедания, на свободу выражения мнения, в конце концов. Человек должен десять раз подумать прежде, чем как-то определить вслух свое мировоззрение.
Ирина Лагунина: Сергей, вы общаетесь с Абуевым, что это за человек?
Сергей Сычев: Абуев, постольку поскольку он уроженец республики Дагестан, то я понимаю так, что ислам – это культурное наследие Дагестана. Абуев в какое-то время принял для себя решение, что он будет последователем религии ислам. Обыкновенный молодой человек, закончил 11 классов в школе, служил в армии два года, вернулся из армии, учился, он имеет какую-то специальность светскую. Ведь мы живем в свободной стране, и человек выбрал заниматься религиозной деятельностью. То есть я читаю закон о свободе совести и религиозных объединениях, я понимаю, что каждый гражданин может индивидуально, а может и группой исповедовать ту религию, которую он сам для себя определяет. То есть, извините, человек может пойти и в лесу пеньку молиться – это конституция и законодательство разрешают. Почему-то Абуев избрал ислам, и государство в лице следственного управления Федеральной службы безопасности по Калининградской области считает, что это незаконная деятельность, и Абуев не должен этим заниматься, он должен нести ответственность за деятельность, которой он занимался.
Лена Рябинина: Что мне всегда нравится, что в таких процессах, связанных с трактовкой религиозных взглядов людей, основными экспертами оказываются следователи Федеральной службы безопасности. Самые глубокие религиоведы, наверное, которые нашлись на территории Российской Федерации. Они берутся судить, что соответствует традиционному исламу, что не соответствует. Откуда взялось словосочетание "традиционный ислам", вообще трудно сказать. Но то, что оно не наполнено рациональным смыслом, по-моему, очевидно. Потому что для каждого региона какая-то из разновидностей, какое-то из течений ислама более традиционно и привычно, чем любые другие.
Сергей Сычев: Более того, до сих пор в интернете размещен ролик, интервью с начальником следственного управления Красноярского УФСБ, который утверждает, что те четверо мусульман, находившиеся под следствием в городе Красноярске, что они неправильно понимают ислам.
Ирина Лагунина: Сергей, а как реагирует на все эти обвинения против Абуева исламское сообщество в Калининграде?
Сергей Сычев: Неоднозначно. Есть люди, которые напуганы. Например, благодаря усилиям и деятельности Абуева была создана община, она возросла в численности, и благодаря численности было дано разрешение на строительство мечети, если я не ошибаюсь. Руководство местной религиозной организации очень запугано следствием и следственными органами, поэтому они открещиваются всячески. Это часто происходит в регионах. Обычные мусульмане, прихожане мечети, конечно, в любой религии это считается предательством, если человек не поддерживает своего единоверца. Это общечеловеческая ценность.
Лена Рябинина: Эта общечеловеческая ценность в рамках кампании преследований людей за их вероисповедание, за принадлежность к тем или иным исламским течениям приводит, на мой взгляд, к очень страшному последствию – разделяется сообщество на тех, кто уже попал под репрессивный каток, и тех, кто еще не попал, но очень этого опасается. Достаточно много таких ситуаций возникло в Татарстане, в Башкирии еще в начале всей этой кампании фабрикации уголовных дел об исламском экстремизме, когда те, кого репрессии не затронули, старались всячески и всячески продемонстрировать свою лояльность, в том числе и, если надо было, образно говоря, кинуть камень в соседа, что ж поделаешь, надо кинуть камень в соседа. А к чему приводит искусственно создаваемое расслоение людей, я бы сказала, что если что-то и возбуждает ненависть к людям в зависимости от их отношения к социальной группе, если обозначить социальной группой тех, кто уже подвергся репрессиям, то вся эта кампания и возбуждает разделение общества и возникновение неприязни тех, кто уже оказался затронут этими преследованиями, и тех, кто этого очень боится.
