В российских блогах пытаются разобраться, почему владелец ресурса Openspace.ru Вадим Беляев решил изменить формат портала, причем сделать это уже с новой редколлегией. Шеф-редактор "Русского журнала" Александр Морозов видит в этом поступке инвестора русскую беспечность:
Это уничтожение уникальной институции. Несколько огрубляя: человек не может взяться делать журнал "Аполлон" или "Золотое руно" и через два года сказать: "Я ожидал чего-то другого". Чего другого? Если создается культурная институция, то она и будет. Нелепо, если владелец говорит: название "Золотое руно" очень хорошее, теперь это будет журнал о шерсти и камвольной промышленности. Культурные институции в России вне государственной системы наперечет. Почему умирают и угасают институции, которыми мы все должны дорожить? Почему остановился журнал "Пушкин"? Зачем надо угробить OpenSpace? Почему всегда находятся деньги на поддержку безжизненных социальных и культурных государственных контор и почему с таким трудом выживают культурные институции, имеющие явные аттрактивные свойства? Вопрос риторический. Ответ ясен: мы — нация большая, живем с размахом. Поэтому ничего не жалко. Умер ребеночек, да и ладно — нового родим.
Бывший главный редактор Openspace Мария Степанова, напротив, считает, что культурное сообщество от новых реалий в итоге выиграет:
То, что происходит вокруг нас — этот обвал увольнений, закрытий, оптимизаций и реорганизаций в зонах, связанных с культурным процессом, — зримые симптомы одной болезни. Мы наблюдаем процесс лавинообразной девальвации того, что можно назвать содержательным. Власть чует это первой — и больше не хочет принимать в расчет то, чем мы занимаемся. А властью в нынешней ситуации оказывается не только государство, но и любой, у кого в руках рычаги управления: школами, концертными залами, издательствами, медийными проектами. Винить себя — тех, кто производит тексты и изображения — здесь проще и вернее, чем Кремль или инвесторов; но кто бы ни был виноват, результат один: в ближайшие годы людям культуры надо рассчитывать только на себя. Как ни странно, это едва ли не лучшее, что могло произойти.
Главный редактор Полит.ру Андрей Левкин считает, что инвестор вправе искать новые формы, если сам понимает, чего хочет:
Беляевым заявлено нечто чрезвычайно интересное: что-то "среднее между журналом "Власть" и старой версией издания" в формате общественно-культурного сайта. Но вот только знать бы, что именно должно быть. Общественно-культурное (политическое тут само вылезет) предполагает свою плоскость, позицию медиатора. В идеале - это такая поляна, находясь на которой можно понимать и общество, и культуру, и политику - как следствие. В закрывшейся версии инвестор хотел выйти на общество через культуру, добавляя к ней политику, а та добавлялась лишь через личные чувства редакции. Сейчас заход с другой стороны – от общества (с неизбежной политикой) к культуре, ну и чтобы это тоже вместе. Шансов тут меньше, чем в первом случае (как они теперь культуру-то произведут?), но такая попытка даст дополнительное представление о позиции медиатора. Что это за позиция и через кого (то есть – через какие тексты о чем именно) может быть реализована? Но еще требуется (надо полагать), чтобы в данном проекте эта позиция стала массовой. Нетривиально.
***
В западных блогах озабочены коррупцией – поводов в последние дни предостаточно. Это и обыски в доме и офисе бывшего президента Франции Николя Саркози, и громкое дело фармацевтического гиганта GlaxoSmithKline, и отставка главы инвестиционного отделения банка Barclays Боба Даймонда. Во всех трех случаях дело идет о мошенничестве, поэтому естественно было бы ожидать в блогах решительные призывы вывести мошенников на чистую воду. Но их как раз нет. Настроения по поводу жуликов и воров на Западе отнюдь не такие революционные, как в России. Интернет-активист Аарон Шварц, который долгое время выкладывал в сеть информацию о неэффективной работе Конгресса США, опубликовал в интеллектуальном блоге Crooked Timber полный разочарования пост:
Движение за открытость информации – это молот, заручившийся поддержкой многих гвоздей. Имеются любопытные налогоплательщики, полагающие, что ежегодные отчисления в пользу государства дают им право на доступ к собранной этим государством информации. Имеются амбициозные бизнесмены, готовые приватизировать отдачу, полученную за счет общественных затрат. И есть активисты-одиночки, которые верят, что если представить на суд публики информацию о том, чем на самом деле занимается правительство, коррупция, попав под свет прожекторов и телекамер, исчезнет сама собой.
Однако коррупция под свет прожекторов никогда не попадает. Стоит их включить, как она перемещается в неосвещенную область. Но если даже предположить, что по каким-то причинам члены Конгресса не будут прятаться от камер, то что произойдет? Каждый день мы будем просматривать ролики о том, как они получают взятки от крупного бизнеса. Но многое ли это изменит? Большинство американцев и так считают Конгресс насквозь коррумпированным. Смотреть на видео, как они берут взятки, будет интересно только первые несколько дней. Потом последует еще пара недель обсуждений, будет выдвинуто несколько смелых законопроектов по борьбе с коррупцией, после чего все благополучно о этом этом забудут.
Конгресс не заинтересован в том, чтобы мы помогали ему бороться с коррупцией. Работа в законодательном органе – это кровавая битва за власть, а не аргументированное обсуждение наилучших политических решений.
Схожий вывод о положении вещей в финансовом секторе делает автор банковского блога Guardian Йорис Лювендейк. Глава британских лейбористов Эд Милибэнд заявил на днях, что доверие к банкам сможет возродить лишь независимое расследование их деятельности – в духе того, что комиссия Левесона проводит в отношении медиакорпорации Руперта Мердока и ее связей с большой политикой. Лювендейк полагает, что такое расследование, напротив, приведет к полному краху:
Широкое общественное расследование выявит глубочайшие проблемы, связанные со сложностью и фактической неуправляемостью современной банковской системы. Оно покажет, что далеко не все сотрудники банков получают астрономические зарплаты. Эти скромные сотрудники расскажут об атмосфере абсолютного недоверия и недоброжелательства, о культуре страха, в рамках которой никто не станет выносить сор из избы. Но расследование в духе Левесона поставит вопрос и о том, почему всему этому не воспрепятствовали политики. Политиков и лоббистов призовут к ответу. Спросят, каких выгод от своих пожертвований ожидали финансисты, поддерживавшие тори. И неужели Эд Милибэнд действительно хочет, чтобы Тони Блэр публично разъяснил, что он делает в должности "специального советника" JP Morgan? Бывший премьер-министр, говорят, получает за это два с половиной миллиона фунтов в год. Хорошая работа – только устроиться на нее трудно. Но та же работа ждет после отставки и Дэвида Кэмерона. Станет ли бывший премьер призывать к разукрупнению неуправляемых финансовых гигантов, если один из этих гигантов за частичную занятость предлагает ему больше денег, чем он получал, когда возглавлял правительство этой страны?
Этот и другие материалы читайте на странице информационной программы "Время Свободы".
Это уничтожение уникальной институции. Несколько огрубляя: человек не может взяться делать журнал "Аполлон" или "Золотое руно" и через два года сказать: "Я ожидал чего-то другого". Чего другого? Если создается культурная институция, то она и будет. Нелепо, если владелец говорит: название "Золотое руно" очень хорошее, теперь это будет журнал о шерсти и камвольной промышленности. Культурные институции в России вне государственной системы наперечет. Почему умирают и угасают институции, которыми мы все должны дорожить? Почему остановился журнал "Пушкин"? Зачем надо угробить OpenSpace? Почему всегда находятся деньги на поддержку безжизненных социальных и культурных государственных контор и почему с таким трудом выживают культурные институции, имеющие явные аттрактивные свойства? Вопрос риторический. Ответ ясен: мы — нация большая, живем с размахом. Поэтому ничего не жалко. Умер ребеночек, да и ладно — нового родим.
Бывший главный редактор Openspace Мария Степанова, напротив, считает, что культурное сообщество от новых реалий в итоге выиграет:
То, что происходит вокруг нас — этот обвал увольнений, закрытий, оптимизаций и реорганизаций в зонах, связанных с культурным процессом, — зримые симптомы одной болезни. Мы наблюдаем процесс лавинообразной девальвации того, что можно назвать содержательным. Власть чует это первой — и больше не хочет принимать в расчет то, чем мы занимаемся. А властью в нынешней ситуации оказывается не только государство, но и любой, у кого в руках рычаги управления: школами, концертными залами, издательствами, медийными проектами. Винить себя — тех, кто производит тексты и изображения — здесь проще и вернее, чем Кремль или инвесторов; но кто бы ни был виноват, результат один: в ближайшие годы людям культуры надо рассчитывать только на себя. Как ни странно, это едва ли не лучшее, что могло произойти.
Главный редактор Полит.ру Андрей Левкин считает, что инвестор вправе искать новые формы, если сам понимает, чего хочет:
Беляевым заявлено нечто чрезвычайно интересное: что-то "среднее между журналом "Власть" и старой версией издания" в формате общественно-культурного сайта. Но вот только знать бы, что именно должно быть. Общественно-культурное (политическое тут само вылезет) предполагает свою плоскость, позицию медиатора. В идеале - это такая поляна, находясь на которой можно понимать и общество, и культуру, и политику - как следствие. В закрывшейся версии инвестор хотел выйти на общество через культуру, добавляя к ней политику, а та добавлялась лишь через личные чувства редакции. Сейчас заход с другой стороны – от общества (с неизбежной политикой) к культуре, ну и чтобы это тоже вместе. Шансов тут меньше, чем в первом случае (как они теперь культуру-то произведут?), но такая попытка даст дополнительное представление о позиции медиатора. Что это за позиция и через кого (то есть – через какие тексты о чем именно) может быть реализована? Но еще требуется (надо полагать), чтобы в данном проекте эта позиция стала массовой. Нетривиально.
***
В западных блогах озабочены коррупцией – поводов в последние дни предостаточно. Это и обыски в доме и офисе бывшего президента Франции Николя Саркози, и громкое дело фармацевтического гиганта GlaxoSmithKline, и отставка главы инвестиционного отделения банка Barclays Боба Даймонда. Во всех трех случаях дело идет о мошенничестве, поэтому естественно было бы ожидать в блогах решительные призывы вывести мошенников на чистую воду. Но их как раз нет. Настроения по поводу жуликов и воров на Западе отнюдь не такие революционные, как в России. Интернет-активист Аарон Шварц, который долгое время выкладывал в сеть информацию о неэффективной работе Конгресса США, опубликовал в интеллектуальном блоге Crooked Timber полный разочарования пост:
Движение за открытость информации – это молот, заручившийся поддержкой многих гвоздей. Имеются любопытные налогоплательщики, полагающие, что ежегодные отчисления в пользу государства дают им право на доступ к собранной этим государством информации. Имеются амбициозные бизнесмены, готовые приватизировать отдачу, полученную за счет общественных затрат. И есть активисты-одиночки, которые верят, что если представить на суд публики информацию о том, чем на самом деле занимается правительство, коррупция, попав под свет прожекторов и телекамер, исчезнет сама собой.
Однако коррупция под свет прожекторов никогда не попадает. Стоит их включить, как она перемещается в неосвещенную область. Но если даже предположить, что по каким-то причинам члены Конгресса не будут прятаться от камер, то что произойдет? Каждый день мы будем просматривать ролики о том, как они получают взятки от крупного бизнеса. Но многое ли это изменит? Большинство американцев и так считают Конгресс насквозь коррумпированным. Смотреть на видео, как они берут взятки, будет интересно только первые несколько дней. Потом последует еще пара недель обсуждений, будет выдвинуто несколько смелых законопроектов по борьбе с коррупцией, после чего все благополучно о этом этом забудут.
Конгресс не заинтересован в том, чтобы мы помогали ему бороться с коррупцией. Работа в законодательном органе – это кровавая битва за власть, а не аргументированное обсуждение наилучших политических решений.
Схожий вывод о положении вещей в финансовом секторе делает автор банковского блога Guardian Йорис Лювендейк. Глава британских лейбористов Эд Милибэнд заявил на днях, что доверие к банкам сможет возродить лишь независимое расследование их деятельности – в духе того, что комиссия Левесона проводит в отношении медиакорпорации Руперта Мердока и ее связей с большой политикой. Лювендейк полагает, что такое расследование, напротив, приведет к полному краху:
Широкое общественное расследование выявит глубочайшие проблемы, связанные со сложностью и фактической неуправляемостью современной банковской системы. Оно покажет, что далеко не все сотрудники банков получают астрономические зарплаты. Эти скромные сотрудники расскажут об атмосфере абсолютного недоверия и недоброжелательства, о культуре страха, в рамках которой никто не станет выносить сор из избы. Но расследование в духе Левесона поставит вопрос и о том, почему всему этому не воспрепятствовали политики. Политиков и лоббистов призовут к ответу. Спросят, каких выгод от своих пожертвований ожидали финансисты, поддерживавшие тори. И неужели Эд Милибэнд действительно хочет, чтобы Тони Блэр публично разъяснил, что он делает в должности "специального советника" JP Morgan? Бывший премьер-министр, говорят, получает за это два с половиной миллиона фунтов в год. Хорошая работа – только устроиться на нее трудно. Но та же работа ждет после отставки и Дэвида Кэмерона. Станет ли бывший премьер призывать к разукрупнению неуправляемых финансовых гигантов, если один из этих гигантов за частичную занятость предлагает ему больше денег, чем он получал, когда возглавлял правительство этой страны?
Этот и другие материалы читайте на странице информационной программы "Время Свободы".
