Протестные движения – это сегодня модная область исследований среди американских социологов. Начнем со сравнений. Согласно опросам, проведенным соответственно Левада-Центром и телекомпанией CNN, около 40% россиян относятся к участникам «белоленточного» движения с заинтересованной симпатией; на пике акций «захватчиков» Уолл-стрит 60% американцев находили нечто привлекательное в их идеях, гораздо меньше поддерживали выбранную ими тактику. От 8% до 12% процентов граждан России заявляют, что сами готовы примкнуть к протестным мероприятиям; в Америке от 25% до 30% респондентов сообщают, что хотя бы раз в своей жизни участвовали в уличной демонстрации. Примерно 50% россиян полагают, что стражи порядка применяют к манифестантам избыточную силу; движение «Захвати Уолл-стрит» приобрело всеамериканский размах вслед за тем, как нью-йоркская полиция в октябре прошлого года арестовала на Бруклинском мосту семьсот протестующих. Кстати, самое суровое уголовное наказание, которому подверглись те, кто отказывался сообщить полицейским свое имя, было продление содержания под стражей до тех пор, пока они не соглашались на такое минимальное сотрудничество; что до штрафов, то они не превышали нескольких сот долларов. Далее. Только 15% россиян считают, что «белоленточное» движение в стране пойдет на спад; в Америке же почти не осталось тех, кто верит в выживание отечественных «оккупантов». «И я в этом с соотечественниками полностью расхожусь», - замечает мой собеседник, профессор Калифорнийской университета в Сан-Диего Дэвид Мейер.
- Неожиданное наблюдение: чем ближе дата президентских выборов в США, тем меньше внимания уделяют СМИ протестным движениям; вся их энергия переключается на политику, и акции несогласных на время выпадают из поля зрения общественности. А вот после выборов картина меняется. Если в ноябре победит Обама, окрепнет, я уверен, консервативное «Движение чаепития», если победит Ромни, то мне трудно поверить, что вместе с этим не воскреснут разнообразные «оккупай».
Марксисты любят декларировать, что любой строй порождает своих собственных могильщиков. Что интересного об обществе узнают социологи, изучающие происходящие в нем протестные движения?
- В плюралистических обществах мы видим тесную связь между тем, что происходит в системе власти, и уличными протестами; последние не оторваны от повседневной реальной политики. Демонстрации против иммиграционной политики проходят сейчас в Америке на фоне отчаянных усилий законодателей ее реформировать, равно как и демонстрации протеста против высокой безработицы есть следствие безуспешных попыток Белого дома и Конгресса договориться о мерах по оживлению экономики. Демонстрации против войны и за разоружение приходятся на время важных дебатов в Конгрессе по этим вопросам. Уличная политика указывает на некий дефект в работе институтов власти, и когда эти дефекты устраняются, протесты идут на убыль.
Каковы критерии относительного успеха или неуспеха протестных движений в плюралистических государствах? В кратко-, средне- и долгосрочной перспективе.
- Первое, это перемещается ли дискуссия по вопросу, поднятому протестами, с улицы в институты власти? Второе, находят ли удовлетворение требования протестующих, полностью или частично, быстро или медленно? Третье, вынуждена ли власть принять дискурс протеста, даже если она не разделяет его целей; например, движение «Чаепития» вынудило Обаму хотя бы внешне беспрестанно тревожиться о дефиците бюджета и госдолге, чего он исходно по приходе в Белый дом не делал. Четвертое – и это трудно измерить с высокой степенью точности: насколько успешны протестные движения в изменении стереотипов общества? Например, поразительно, в какой мере и с какой скоростью, если мыслить историческими категориями, Америка стала относиться терпимее к сексуальным меньшинствам. И хотя они по-прежнему нередко терпят поражение на законодательном фронте, в частности, в том, что касается легализации однополых браков, они побеждают в культурной борьбе, в «культуркампф». Так, согласно опросам, в когорте моложе тридцати число настроенных против таких браков мало, и все время продолжает уменьшаться.
Сегодня в США куда легче, чем в прошлом, начать протестное движение, - немалая заслуга в этом принадлежит технологиям связи, которые ослабили зависимость оппозиционеров от мейнстримовских средств информации, - но зато намного труднее и побудить сограждан обратить на него внимание, - сказал Дэвид Мейер. Что организаторам протестов порой помогает преодолеть расфокусирование американского общества, так это глобализация. Так, «Захвати Уолл-стрит» сознательно нарекло себя последователем каирской площади Тахрир, зная, насколько современные хорошо информированные американцы были потрясены совершенно неожиданными внезапными манифестациями в Египте, быстро достигшими настоящего революционного накала. Отсюда вопрос: есть ли что-то в современной России интересное для профессора Калифорнийского университета в Сан-Диего и его американских коллег, изучающих протестные движения?
- Есть, в частности то, какое воздействие оказывают репрессии на протесты. Иногда – прямое: они их душат. Иногда обратное: усиливают народной гнев по поводу произвола властей и подстегивают протесты еще больше. Выявить политические и социально-экономические условия, способствующие первому или второму сценарию, совсем не просто. Мне лично кажется, - сказал Мейер, - что введенное правительством России резкое ужесточение штрафов за нарушения на митингах сделают их более редкими, но зато и более массовыми. Старый анекдот, что закрытую границу надежнее всего переходить в толпе, применим и к демонстрациям: чем они более массовые, тем они безопаснее для отдельных участников.
Исследования, с которыми я знаком, думаю, позволяют сделать осторожный вывод, что худший сценарий для власти в ее противостоянии оппозиции, это сочетание полумер в плане репрессий с отсутствием шагов в сторону реальных реформ, на которых настаивают оппозиционеры, - сказал в заключение профессор социологии Калифорнийского университета в Сан-Диего Дэвид Мейер.
- Неожиданное наблюдение: чем ближе дата президентских выборов в США, тем меньше внимания уделяют СМИ протестным движениям; вся их энергия переключается на политику, и акции несогласных на время выпадают из поля зрения общественности. А вот после выборов картина меняется. Если в ноябре победит Обама, окрепнет, я уверен, консервативное «Движение чаепития», если победит Ромни, то мне трудно поверить, что вместе с этим не воскреснут разнообразные «оккупай».
Марксисты любят декларировать, что любой строй порождает своих собственных могильщиков. Что интересного об обществе узнают социологи, изучающие происходящие в нем протестные движения?
- В плюралистических обществах мы видим тесную связь между тем, что происходит в системе власти, и уличными протестами; последние не оторваны от повседневной реальной политики. Демонстрации против иммиграционной политики проходят сейчас в Америке на фоне отчаянных усилий законодателей ее реформировать, равно как и демонстрации протеста против высокой безработицы есть следствие безуспешных попыток Белого дома и Конгресса договориться о мерах по оживлению экономики. Демонстрации против войны и за разоружение приходятся на время важных дебатов в Конгрессе по этим вопросам. Уличная политика указывает на некий дефект в работе институтов власти, и когда эти дефекты устраняются, протесты идут на убыль.
Каковы критерии относительного успеха или неуспеха протестных движений в плюралистических государствах? В кратко-, средне- и долгосрочной перспективе.
- Первое, это перемещается ли дискуссия по вопросу, поднятому протестами, с улицы в институты власти? Второе, находят ли удовлетворение требования протестующих, полностью или частично, быстро или медленно? Третье, вынуждена ли власть принять дискурс протеста, даже если она не разделяет его целей; например, движение «Чаепития» вынудило Обаму хотя бы внешне беспрестанно тревожиться о дефиците бюджета и госдолге, чего он исходно по приходе в Белый дом не делал. Четвертое – и это трудно измерить с высокой степенью точности: насколько успешны протестные движения в изменении стереотипов общества? Например, поразительно, в какой мере и с какой скоростью, если мыслить историческими категориями, Америка стала относиться терпимее к сексуальным меньшинствам. И хотя они по-прежнему нередко терпят поражение на законодательном фронте, в частности, в том, что касается легализации однополых браков, они побеждают в культурной борьбе, в «культуркампф». Так, согласно опросам, в когорте моложе тридцати число настроенных против таких браков мало, и все время продолжает уменьшаться.
Сегодня в США куда легче, чем в прошлом, начать протестное движение, - немалая заслуга в этом принадлежит технологиям связи, которые ослабили зависимость оппозиционеров от мейнстримовских средств информации, - но зато намного труднее и побудить сограждан обратить на него внимание, - сказал Дэвид Мейер. Что организаторам протестов порой помогает преодолеть расфокусирование американского общества, так это глобализация. Так, «Захвати Уолл-стрит» сознательно нарекло себя последователем каирской площади Тахрир, зная, насколько современные хорошо информированные американцы были потрясены совершенно неожиданными внезапными манифестациями в Египте, быстро достигшими настоящего революционного накала. Отсюда вопрос: есть ли что-то в современной России интересное для профессора Калифорнийского университета в Сан-Диего и его американских коллег, изучающих протестные движения?
- Есть, в частности то, какое воздействие оказывают репрессии на протесты. Иногда – прямое: они их душат. Иногда обратное: усиливают народной гнев по поводу произвола властей и подстегивают протесты еще больше. Выявить политические и социально-экономические условия, способствующие первому или второму сценарию, совсем не просто. Мне лично кажется, - сказал Мейер, - что введенное правительством России резкое ужесточение штрафов за нарушения на митингах сделают их более редкими, но зато и более массовыми. Старый анекдот, что закрытую границу надежнее всего переходить в толпе, применим и к демонстрациям: чем они более массовые, тем они безопаснее для отдельных участников.
Исследования, с которыми я знаком, думаю, позволяют сделать осторожный вывод, что худший сценарий для власти в ее противостоянии оппозиции, это сочетание полумер в плане репрессий с отсутствием шагов в сторону реальных реформ, на которых настаивают оппозиционеры, - сказал в заключение профессор социологии Калифорнийского университета в Сан-Диего Дэвид Мейер.
