Законопроект, согласно которому заключенных собираются жестко наказывать за использование мобильного телефона, вплоть до уголовной ответственности, обсуждается в Федеральной службе исполнения наказаний (ФСИН), сообщили во вторник, 7 августа, "Ивестия". "По закону мобильные телефоны входят в перечень запрещенных вещей. Уже сейчас нарушителю грозит до 10 суток штрафного изолятора при обнаружении у него мобильника. Но, как показывает практика, заключенных такая перспектива не пугает", - рассказал изданию источник во ФСИН, передал "Интерфакс".
Владимир Кара-Мурза: В Федеральной службе исполнения наказаний собираются ужесточить карательные меры за использование мобильного телефона в местах лишения свободы, сообщает со ссылкой на источник во ФСИН российская пресса. Не исключено, что нарушившие запрет заключенные будут привлекаться к уголовной ответственности.
Обладателей мобильных телефонов также предлагают дольше содержать в штрафном изоляторе или лишать свиданий и других поблажек.
Мобильные телефоны уже сейчас входят в перечень запрещенных вещей в местах лишения свободы, а нарушителю правил грозит до десяти суток изолятора. Однако, в колониях, где содержатся до тысячи человек, ежемесячно изымается до 300 аппаратов.
Намерения ФСИН возмутили правозащитников, которые выразили опасение, что ужесточение наказания за мобильный телефон приведет к информационной блокаде. По их мнению, благодаря средствам связи заключенные могут отстаивать свои права.
О том, сумеет ли ФСИН перекрыть каналы информации из российских тюрем, мы сегодня беседуем с Владимиром Осечкиным, создателем сайта "Гулагу. нет", на прямой телефонной связи правозащитники Валерий Борщев, член Московской Хельсинкской группы и Сергей Бровченко, адвокат, бывший политзаключенный. Чем вы объясняете желание Федеральной службы исполнения наказаний ужесточить наказание за использование мобильных телефонов?
Владимир Осечкин: Я подозреваю, что это попытка скрыть те должностные преступления, которые совершаются на местах отдельными сотрудниками. К сожалению, только месяц назад мы запустили "горячую линию" "Гулагу.нет" и каждый день мы получаем с различных регионов страны тревожные сигналы не только от родственников, но и от самих заключенных. Заключенные прекрасно понимают, что когда выяснится, что они уже звонили и пожаловались, то в их отношении будут репрессии, их выдворят в штрафные изоляторы, возможно приедет ОМОН, но несмотря на явную угрозу, они звонят и сообщают о пытках, об избиениях, о коррупции, о вымогательстве. И я могу сказать, что если не мобильный телефон, если не сотовый телефон, то очень много уголовных дел не было бы возбуждено, а много должностных преступлений сотрудников ФСИН в регионах не было бы раскрыто.
Владимир Кара-Мурза: Каков опыт цивилизованных стран Запада в отношении мобильных телефонов у заключенных?
Валерий Борщев: Тут надо сказать, что все-таки мобильные телефоны во всех европейских странах и США запрещены. Это факт. Но никто там и не думает бороться с мобильными телефонами путем репрессий. Вот я, например, был в Польше, там тюрьму построил Евросоюз, туда заходишь, тебя очень хорошо проверяет техника. И у них настолько оснащена тюрьма, что она регистрирует наличие мобильника. Там исключено появление мобильника. Аналогичный случай был в Англии. Мы как-то пришли в тюрьму, одни из сотрудников нашей уголовно-исправительной системы пронес фотоаппарат, только он сделал один снимок, тут же появился человек, сказал: ну-ка, отдайте фотоаппарат. Вопрос техники. Сегодняшняя техника позволяет совершенно спокойно и гарантированно зарегистрировать мобильный телефон, и соответственно, никакие не нужны ни репрессии, ни тем более срока по уголовным преступлениям, а просто надо позаимствовать ту технику, которая есть на Западе, в той же Польше, и поставить ее у нас. Но тут проблема в том, что эта истерика среди некоторых сотрудников уголовно-исправительной системы, она действительно в вопросе информации. На Западе, в западных странах нет проблемы информации, там еженедельные бывают свидания с родственниками, они разговаривают не через стекло, они разговаривают в отдельной комнате один на один, и все, что им нужно, они скажут. А у нас, что получается: у нас хотя и есть перечень структур, где не может быть цензура – уполномоченный по правам человека, генпрокуратура, Госдума, а Владимир Петрович Лукин получает письмо из колонии, а там написано: "Проверено. Незаконных вложений нет". То есть цензура действует, закон нарушается. Более того, в правилах внутреннего распорядка записано, что если сотрудники администрации и осужденные договорятся, то письмо можно не посылать. А как они договорятся? Естественно, сотрудники администрации письмо прочитают. Вопрос информации. Надо обеспечить, чтобы информация легальным образом поступала при первой же необходимости на волю, будь то родственникам, будь то система в Англии, когда висят ящики омбудсмену, совету визитеров, еще кому-то, которые могут вскрывать только эти адресаты, а не сотрудники тюрем. Вот если мы наладим нормальную систему информации, то необходимость в мобильниках во многом отпадет.
Владимир Кара-Мурза: Какую роль в повседневной жизни заключенных играет возможность позвонить с сотового телефона, пусть даже незаконная?
Сергей Бровченко: Владимир Васильевич очень правильно сказал о проблеме, которая существует в местах лишения свободы – проблема информации, доступа к информации. Наверное, запретительные меры или те репрессии, которые обрушить на наших заключенных, они в какой-то степени оправданы, потому что нужно обеспечить изоляцию от общества. Однако не настолько нужно обеспечить изоляцию от общества, чтобы оторвать человека от семьи, оторвать человека от информации по его делу. Ведь часто приходится замечать, я знаю по собственному опыту, очень сложно добыть информацию по продвижению своей жалобы. Заключенные, используя интернет, выходят на ресурс суда, могут узнать, что же с его жалобой происходит. Может быть адвокат не приходит, может быть еще кого-то нет, может есть возможность через "Скайп" поговорить с ребенком. Это же важно. И мы говорим о том, что очень большое количество изымается телефонов. Люди из последних штанов вылазят, чтобы эти телефоны у них были, чтобы была какая-то связь с родными. Вы же представляете, какая наша страна. Когда я в свое время находился в заключении, я бы очень дорого заплатил, отдал бы все, чтобы поговорить со своим ребенком, который был от меня отлучен на 7 лет. И это большая проблема, мы теряем людей, теряем своих граждан, когда мы не видим за такой проблемой просто человеческие отношения, человеческую необходимость.
Я думаю, что если бы меня слушали те лица, которые отбывали наказание, либо когда-либо сталкивались с этой проблемой, когда трудно пообщаться с близкими, которые находятся в местах лишения свободы, если бы там была доступнее связь, обыкновеннее связь, чтобы увидеть или услышать своего ребенка, это же сейчас так легко сделать с помощью системы "Скайп", бесплатно практически, если бы таким образом регулировалась возможность заключенного участвовать в жизни своей семьи, узнавать какие-то необходимые данные, поговорить со своим адвокатом, поговорить с другими лицами, которые причастны к его делу, защищать свои права каким-то образом, может быть это сделать легальной возможностью выходить на интернет на определенные ресурсы с ограничениями с тем, чтобы можно было человека не отрывать от общества в целом и не делать из него изгоя. Я помню, как я вышел из тюрьмы, я не мог пройти турникет в метро, я не знал, как это делается, а что говорить о людях, которые 10 лет просидят в тюрьме, они выходят, они не знают, как выходить на какие-то ресурсы, как обращаться к государству через интернет. А если бы сделать так, чтобы наши люди, которые находятся в тюрьме, не отрывались от общества, а с помощью интернета, с помощь передовых технологий, как любит наш уважаемый премьер-министр говорить Дмитрий Анатольевич Медведев, сделали бы не только школы, но и тюрьмы бы оснастили этими средствами, мы бы кучу проблем, которые придумали с вами обсуждать, просто не имели бы. И те лица, которые злоупотребляют правом на информацию, правом куда-то обращаться, писать или может быть какие-то незаконные действия организовывать с помощью средств связи, они были бы единичны, а не так, как массово сейчас предлагается карательными мерами дышать фактически и общаться со своей семьей или может быть добывать необходимую для защиты своих прав информацию. Я считаю, что в этом проблема на самом деле.
Владимир Кара-Мурза: Яна Яковлева, председатель некоммерческого партнерства "Бизнес-солидарность", бывшая заключенная, считает запрет мобильной связи для заключенных признаком негуманности системы.
Яна Яковлева: Я думаю, что достаточно бессмысленно запрещать мобильную связь заключенным и без того усугублять их страшно тяжелую жизнь. Человек в заключении лишен всего – свиданий, передач, еды. То есть это практически заключение можно сравнить со смертью, потому что тебя никто не слышит, твои друзья тебя забывают, родственники не знают, что с тобой происходит, на тебя постоянно падает пресс тюремного быта и беспредела, о котором сейчас мы слышим. Тот же портал "Гулагу. нет", если почитать, это вообще кошмар, что происходит. И единственная возможность сообщать о себе – это, безусловно, мобильная связь, и общаться с родственниками. Нужно максимально стараться облегчить жуткую и тяжелую участь заключенных. Поэтому я за то, чтобы ФСИН разрешила. Если какие-то заключенные совершают телефонные мошенничества, они все равно это сделают, имея те же мобильники нелегальные, их можно выслеживать. И если за каждым заключенным будет официально закреплен номер, очень легко будет вычислить, что с этим телефоном происходило. Если каким-то правоохранительным органам надо прослушивать, они это легко могут сделать в любом случае. Поэтому никаких препятствий к разрешению мобильной связи заключенным я не вижу. Единственное, почему УФИН держит за запрет, потому что за каждый запрет можно получать деньги. Всем известно, что и в СИЗО, и в тюрьмах бизнес на телефонах для тюремщиков – это достаточно существенные деньги. Они проносят сим-карты, проносят телефоны, потом сами устраивают обыски, потому заключенные их обратно выкупают. Это целая история, это огромный бизнес для тюремного начальства, которое кормится на бесконечной продаже этих мобильников. Поэтому с этим надо кончать в области законодательной решением вопроса о разрешении мобильных средств связи.
Полный текст программы "Грани времени" появится на сайте в ближайшее время.
Владимир Кара-Мурза: В Федеральной службе исполнения наказаний собираются ужесточить карательные меры за использование мобильного телефона в местах лишения свободы, сообщает со ссылкой на источник во ФСИН российская пресса. Не исключено, что нарушившие запрет заключенные будут привлекаться к уголовной ответственности.
Обладателей мобильных телефонов также предлагают дольше содержать в штрафном изоляторе или лишать свиданий и других поблажек.
Мобильные телефоны уже сейчас входят в перечень запрещенных вещей в местах лишения свободы, а нарушителю правил грозит до десяти суток изолятора. Однако, в колониях, где содержатся до тысячи человек, ежемесячно изымается до 300 аппаратов.
Намерения ФСИН возмутили правозащитников, которые выразили опасение, что ужесточение наказания за мобильный телефон приведет к информационной блокаде. По их мнению, благодаря средствам связи заключенные могут отстаивать свои права.
О том, сумеет ли ФСИН перекрыть каналы информации из российских тюрем, мы сегодня беседуем с Владимиром Осечкиным, создателем сайта "Гулагу. нет", на прямой телефонной связи правозащитники Валерий Борщев, член Московской Хельсинкской группы и Сергей Бровченко, адвокат, бывший политзаключенный. Чем вы объясняете желание Федеральной службы исполнения наказаний ужесточить наказание за использование мобильных телефонов?
Владимир Осечкин: Я подозреваю, что это попытка скрыть те должностные преступления, которые совершаются на местах отдельными сотрудниками. К сожалению, только месяц назад мы запустили "горячую линию" "Гулагу.нет" и каждый день мы получаем с различных регионов страны тревожные сигналы не только от родственников, но и от самих заключенных. Заключенные прекрасно понимают, что когда выяснится, что они уже звонили и пожаловались, то в их отношении будут репрессии, их выдворят в штрафные изоляторы, возможно приедет ОМОН, но несмотря на явную угрозу, они звонят и сообщают о пытках, об избиениях, о коррупции, о вымогательстве. И я могу сказать, что если не мобильный телефон, если не сотовый телефон, то очень много уголовных дел не было бы возбуждено, а много должностных преступлений сотрудников ФСИН в регионах не было бы раскрыто.
Владимир Кара-Мурза: Каков опыт цивилизованных стран Запада в отношении мобильных телефонов у заключенных?
Валерий Борщев: Тут надо сказать, что все-таки мобильные телефоны во всех европейских странах и США запрещены. Это факт. Но никто там и не думает бороться с мобильными телефонами путем репрессий. Вот я, например, был в Польше, там тюрьму построил Евросоюз, туда заходишь, тебя очень хорошо проверяет техника. И у них настолько оснащена тюрьма, что она регистрирует наличие мобильника. Там исключено появление мобильника. Аналогичный случай был в Англии. Мы как-то пришли в тюрьму, одни из сотрудников нашей уголовно-исправительной системы пронес фотоаппарат, только он сделал один снимок, тут же появился человек, сказал: ну-ка, отдайте фотоаппарат. Вопрос техники. Сегодняшняя техника позволяет совершенно спокойно и гарантированно зарегистрировать мобильный телефон, и соответственно, никакие не нужны ни репрессии, ни тем более срока по уголовным преступлениям, а просто надо позаимствовать ту технику, которая есть на Западе, в той же Польше, и поставить ее у нас. Но тут проблема в том, что эта истерика среди некоторых сотрудников уголовно-исправительной системы, она действительно в вопросе информации. На Западе, в западных странах нет проблемы информации, там еженедельные бывают свидания с родственниками, они разговаривают не через стекло, они разговаривают в отдельной комнате один на один, и все, что им нужно, они скажут. А у нас, что получается: у нас хотя и есть перечень структур, где не может быть цензура – уполномоченный по правам человека, генпрокуратура, Госдума, а Владимир Петрович Лукин получает письмо из колонии, а там написано: "Проверено. Незаконных вложений нет". То есть цензура действует, закон нарушается. Более того, в правилах внутреннего распорядка записано, что если сотрудники администрации и осужденные договорятся, то письмо можно не посылать. А как они договорятся? Естественно, сотрудники администрации письмо прочитают. Вопрос информации. Надо обеспечить, чтобы информация легальным образом поступала при первой же необходимости на волю, будь то родственникам, будь то система в Англии, когда висят ящики омбудсмену, совету визитеров, еще кому-то, которые могут вскрывать только эти адресаты, а не сотрудники тюрем. Вот если мы наладим нормальную систему информации, то необходимость в мобильниках во многом отпадет.
Владимир Кара-Мурза: Какую роль в повседневной жизни заключенных играет возможность позвонить с сотового телефона, пусть даже незаконная?
Сергей Бровченко: Владимир Васильевич очень правильно сказал о проблеме, которая существует в местах лишения свободы – проблема информации, доступа к информации. Наверное, запретительные меры или те репрессии, которые обрушить на наших заключенных, они в какой-то степени оправданы, потому что нужно обеспечить изоляцию от общества. Однако не настолько нужно обеспечить изоляцию от общества, чтобы оторвать человека от семьи, оторвать человека от информации по его делу. Ведь часто приходится замечать, я знаю по собственному опыту, очень сложно добыть информацию по продвижению своей жалобы. Заключенные, используя интернет, выходят на ресурс суда, могут узнать, что же с его жалобой происходит. Может быть адвокат не приходит, может быть еще кого-то нет, может есть возможность через "Скайп" поговорить с ребенком. Это же важно. И мы говорим о том, что очень большое количество изымается телефонов. Люди из последних штанов вылазят, чтобы эти телефоны у них были, чтобы была какая-то связь с родными. Вы же представляете, какая наша страна. Когда я в свое время находился в заключении, я бы очень дорого заплатил, отдал бы все, чтобы поговорить со своим ребенком, который был от меня отлучен на 7 лет. И это большая проблема, мы теряем людей, теряем своих граждан, когда мы не видим за такой проблемой просто человеческие отношения, человеческую необходимость.
Я думаю, что если бы меня слушали те лица, которые отбывали наказание, либо когда-либо сталкивались с этой проблемой, когда трудно пообщаться с близкими, которые находятся в местах лишения свободы, если бы там была доступнее связь, обыкновеннее связь, чтобы увидеть или услышать своего ребенка, это же сейчас так легко сделать с помощью системы "Скайп", бесплатно практически, если бы таким образом регулировалась возможность заключенного участвовать в жизни своей семьи, узнавать какие-то необходимые данные, поговорить со своим адвокатом, поговорить с другими лицами, которые причастны к его делу, защищать свои права каким-то образом, может быть это сделать легальной возможностью выходить на интернет на определенные ресурсы с ограничениями с тем, чтобы можно было человека не отрывать от общества в целом и не делать из него изгоя. Я помню, как я вышел из тюрьмы, я не мог пройти турникет в метро, я не знал, как это делается, а что говорить о людях, которые 10 лет просидят в тюрьме, они выходят, они не знают, как выходить на какие-то ресурсы, как обращаться к государству через интернет. А если бы сделать так, чтобы наши люди, которые находятся в тюрьме, не отрывались от общества, а с помощью интернета, с помощь передовых технологий, как любит наш уважаемый премьер-министр говорить Дмитрий Анатольевич Медведев, сделали бы не только школы, но и тюрьмы бы оснастили этими средствами, мы бы кучу проблем, которые придумали с вами обсуждать, просто не имели бы. И те лица, которые злоупотребляют правом на информацию, правом куда-то обращаться, писать или может быть какие-то незаконные действия организовывать с помощью средств связи, они были бы единичны, а не так, как массово сейчас предлагается карательными мерами дышать фактически и общаться со своей семьей или может быть добывать необходимую для защиты своих прав информацию. Я считаю, что в этом проблема на самом деле.
Владимир Кара-Мурза: Яна Яковлева, председатель некоммерческого партнерства "Бизнес-солидарность", бывшая заключенная, считает запрет мобильной связи для заключенных признаком негуманности системы.
Яна Яковлева: Я думаю, что достаточно бессмысленно запрещать мобильную связь заключенным и без того усугублять их страшно тяжелую жизнь. Человек в заключении лишен всего – свиданий, передач, еды. То есть это практически заключение можно сравнить со смертью, потому что тебя никто не слышит, твои друзья тебя забывают, родственники не знают, что с тобой происходит, на тебя постоянно падает пресс тюремного быта и беспредела, о котором сейчас мы слышим. Тот же портал "Гулагу. нет", если почитать, это вообще кошмар, что происходит. И единственная возможность сообщать о себе – это, безусловно, мобильная связь, и общаться с родственниками. Нужно максимально стараться облегчить жуткую и тяжелую участь заключенных. Поэтому я за то, чтобы ФСИН разрешила. Если какие-то заключенные совершают телефонные мошенничества, они все равно это сделают, имея те же мобильники нелегальные, их можно выслеживать. И если за каждым заключенным будет официально закреплен номер, очень легко будет вычислить, что с этим телефоном происходило. Если каким-то правоохранительным органам надо прослушивать, они это легко могут сделать в любом случае. Поэтому никаких препятствий к разрешению мобильной связи заключенным я не вижу. Единственное, почему УФИН держит за запрет, потому что за каждый запрет можно получать деньги. Всем известно, что и в СИЗО, и в тюрьмах бизнес на телефонах для тюремщиков – это достаточно существенные деньги. Они проносят сим-карты, проносят телефоны, потом сами устраивают обыски, потому заключенные их обратно выкупают. Это целая история, это огромный бизнес для тюремного начальства, которое кормится на бесконечной продаже этих мобильников. Поэтому с этим надо кончать в области законодательной решением вопроса о разрешении мобильных средств связи.
Полный текст программы "Грани времени" появится на сайте в ближайшее время.
