Если кто не помнит, то в 2008 году вышел указ «О реализации пилотного проекта по созданию национальных исследовательских университетов», (в котором, кстати, оговаривалось, что новый статус вне конкурса присваивается МИФИ и МИСиС), после чего повышенное финансирование получили 29 вузов. Особая поддержка была положена также федеральным университетам, МГУ и СпбГУ.
Поскольку статус научно-исследовательских университетов присваивается на пять лет, а потом его надо снова подтверждать, то на одном из круглых столов в ВШЭ решили как следует рассмотреть «новый институциональный ландшафт российской высшей школы».
Выяснилось, что никаких невооруженным глазом заметных точек роста не появилось, а наблюдается разброд и шатание, а также беспорядочные, продолжая метафору, нагромождения камней.
Идея, в общем-то, была правильная, однако исполнение – в лучших постсоветских традициях, ничего нового. Деньги потратили, часть университетов загнали под крышу федеральных, часть соединили механистически – бюджетные места целы, профессора сыты, а креатив привезут из-за границы, как только Владимир Путин подпишет соответствующий указ.
Есть и другие моменты, которые говорят о том, что тектонические сдвиги системы высшего образования в России происходят в прямо противоположном от намеченного направлении.
Три из них назвала Ирина Абанкина, директор Института развития образования ВШЭ:
Действительно, меняется институциональный ландшафт высшей школы, сразу с двух сторон. Во-первых, со стороны федеральной власти – речь идет о формировании системы федеральных центров, происходит слияние и поглощение вузов на договорных основаниях. Сегодня уже 27 вузов имеют опыт присоединения других институтов или техникумов.
Но одна из важных проблем, которая при этом слиянии не решается, заключается в том, что российские вузы позиционируются не в глобальном секторе образования. Нет таких российских вузов, что имели бы по 50-60 филиалов во всех странах мира, и пусть меньше, но с качеством программ, мало отличающимся от того, что реализуется в центральном вузе. Единственный случай, который можно привести, это филиалы МГУ в Казахстане и в Киргизии.
И здесь дело не только в языках или недостатке опыта. Мне кажется, что это стратегический дефицит самих вузов, они не хотят позиционировать себя в будущем этого мира, в тех типах университетов, которые создаются сегодня. А ведь российским вузам во время кризиса были предоставлены льготные условия, чтобы защитить их и от финансового кризиса, и от падения платежеспособного спроса, и от сокращения численности обучающихся.
Второй момент, который мне кажется очень серьезным: даже если лучшие вузы развивают сеть филиалов, те работают с более низким качеством образования, с более низкими требованиями. И это мотивирует к экстенсивному росту без всякого продвижения в конкурентоспособности и в качестве.
Еще один важный момент – вузы не спешат встраиваться в амбициозные инвестиционные проекты, в которых действительно возникает нужда. И неучастие вузов как серьезных структурных партнеров в решении масштабных проектов делает их скорее аутсайдерами, чем лидерами.
И последний момент. Объединение вузов идет в основном по отраслевому принципу. То есть учебные заведения объединяются не по общим стратегическим планам, не по новому позиционированию, а механически, по индустриальному контуру. И это, на самом деле, закрепляет индустриальную модель вузов, которая сегодня не соответствует вызовам экономики и развитию общества.
