12 сентября в Петербурге простились с писателем, актером, драматургом, телеведущим Петром Кожевниковым, умершим от сердечного приступа на 60 году жизни. Он похоронен на Смоленском кладбище.
Петр Кожевников родился 8 июня 1953 года, работал с 14 лет –
лаборантом, грузчиком, инженером, дрессировщиком, тренером рукопашного боя, журналистом, был автором нескольких документальных фильмов, телеведущим, как актер снимался в "ментовских" сериалах. Он был самым молодым автором легендарного альманаха "Метрополь". Его перу принадлежат книги "Не отвергни меня", "Год людоеда", "Смысл жизни". Когда я познакомилась с Петром, он как раз снимал документальный фильм о детях-сиротах, и меня поразило, с какой болью, с каким участием он говорит об их судьбах, как детально знает проблему. Но в таких же деталях он "влезал" и в многие другие проблемы – все, знавшие Петра Кожевникова, говорят о его удивительной разносторонности. Главный редактор альманаха "Руский меценат" Аркадий Соснов работал с Петром Кожевниковым в газете "Смена".
– Для меня это известие – полный шок. Мы буквально две недели назад с Петей встретились, и он посетовал, что болеет Виктор Югин, редактор "Смены" середины 80-х годов. В это время "Смена" открывала экологическую тему, и тогда самые ярые дискуссии велись по поводу дамбы, нужна она или нет. Все были разбиты на два лагеря – дамбисты и антидамбисты, и Петя был, конечно, ярый антидамбист, а я хотел найти какие-то точки соприкосновения за круглым столом, который мы устроили в редакции. Но с Петей этого было абсолютно невозможно, потому что его отличали искренность и бескомпромиссность. Это была загадка для меня, что человек с такой брутальной внешностью может оказаться такой тонкой натурой. И когда я открывал его книжки, я поражался тому, как разностороннее он чувствует, думает... – рассказал Аркадий Соснов
Долгие годы работал с Петром Кожевниковым в ПЕН-Клубе писатель, литературовед Константин Азадовский:
– Ему свойственно было защищать живую природу, с этого начинался его путь в стане экологов, защищать живых людей, их права, защищать жизнь. И вот мы с ним работали долгие годы бок о бок. Когда возникали конфликтные ситуации, Петя обладал удивительным свойством вмешиваться в эти конфликты и каким-то образом смягчать остроту, находить правоту у каждой стороны. У него был такой дар. Он был человеком доброжелательным, отзывчивым, очень разносторонним. Он проявил себя в разных областях – и в культуре, и в общественной жизни, может быть, даже он сделал бы и больше, если бы он мог сосредоточиться на чем-то одном и все силы отдавать какому-то одному делу, но его разносторонность ему не позволяла. И мы все, провожая его сегодня в последний путь, говорили о том, что память о Пете Кожевникове сохранится у нас у всех очень светлая и, конечно, надолго, – сказал Константин Азадовский.
В апреле 2011 года Петр Кожевников был гостем передачи РС "Время гостей", посвященной тому, как видят сегодня Россию участники неофициальной ленинградской культуры 70-х годов. Вот что он говорил:
– Мы зашли совсем не туда, куда нужно было зайти, и идет потеря за потерей, полное неверие, полная безнравственность, все грустно настолько, что иногда и жить не хочется. Но как человек верующий я живу, надеюсь, верую и молюсь. Иногда просто завидуешь тем, кого уже нет. Когда оказываюсь в метро, я вижу этих несчастных людей, как из казематов, больные, все одеты в эти китайские потрепанные одежды. Жуткое зрелище. Этого никто из нас не хотел. Помните слова Зиновьева: "Я не написал бы ни строчки против "совка", если бы я знал, что этим кончится". Я, как писатель, как автор, как художник, живу этим народом, этой землей. Я – русский человек, я думаю по-русски, я питаюсь этой культурой, и я, как никто, остро чувствую боль этих людей, этих детей, и мне их ужасно жалко, я хочу им помочь. Но я уже себе не могу помочь, я сам уже оказываюсь вне игры. Потому что если раньше звучало слово писателей, слово Солженицына, слово Ростроповича, слово Зиновьева, это все имело силу, значение, сейчас ничто не имеет значения. И может быть, действительно, если сразу в корень смотреть, лучше уж тяжелейшее испытание, какая-нибудь война, более открытая, чем сейчас. Сейчас война идет не совсем внятная для людей, война против народа. Вот я живу в Петербурге и думаю: насколько нужно ненавидеть этот город, чтобы привести его в такое состояние? Это же просто ненависть к этому городу и к этому народу. Так нельзя жить! Народ все-таки должен быть защищен, руководим и ведом, иначе он становится сбродом. И вот сейчас моя страна – это сброд, а не страна.
Петр Кожевников родился 8 июня 1953 года, работал с 14 лет –
лаборантом, грузчиком, инженером, дрессировщиком, тренером рукопашного боя, журналистом, был автором нескольких документальных фильмов, телеведущим, как актер снимался в "ментовских" сериалах. Он был самым молодым автором легендарного альманаха "Метрополь". Его перу принадлежат книги "Не отвергни меня", "Год людоеда", "Смысл жизни". Когда я познакомилась с Петром, он как раз снимал документальный фильм о детях-сиротах, и меня поразило, с какой болью, с каким участием он говорит об их судьбах, как детально знает проблему. Но в таких же деталях он "влезал" и в многие другие проблемы – все, знавшие Петра Кожевникова, говорят о его удивительной разносторонности. Главный редактор альманаха "Руский меценат" Аркадий Соснов работал с Петром Кожевниковым в газете "Смена".
– Для меня это известие – полный шок. Мы буквально две недели назад с Петей встретились, и он посетовал, что болеет Виктор Югин, редактор "Смены" середины 80-х годов. В это время "Смена" открывала экологическую тему, и тогда самые ярые дискуссии велись по поводу дамбы, нужна она или нет. Все были разбиты на два лагеря – дамбисты и антидамбисты, и Петя был, конечно, ярый антидамбист, а я хотел найти какие-то точки соприкосновения за круглым столом, который мы устроили в редакции. Но с Петей этого было абсолютно невозможно, потому что его отличали искренность и бескомпромиссность. Это была загадка для меня, что человек с такой брутальной внешностью может оказаться такой тонкой натурой. И когда я открывал его книжки, я поражался тому, как разностороннее он чувствует, думает... – рассказал Аркадий Соснов
Долгие годы работал с Петром Кожевниковым в ПЕН-Клубе писатель, литературовед Константин Азадовский:
– Ему свойственно было защищать живую природу, с этого начинался его путь в стане экологов, защищать живых людей, их права, защищать жизнь. И вот мы с ним работали долгие годы бок о бок. Когда возникали конфликтные ситуации, Петя обладал удивительным свойством вмешиваться в эти конфликты и каким-то образом смягчать остроту, находить правоту у каждой стороны. У него был такой дар. Он был человеком доброжелательным, отзывчивым, очень разносторонним. Он проявил себя в разных областях – и в культуре, и в общественной жизни, может быть, даже он сделал бы и больше, если бы он мог сосредоточиться на чем-то одном и все силы отдавать какому-то одному делу, но его разносторонность ему не позволяла. И мы все, провожая его сегодня в последний путь, говорили о том, что память о Пете Кожевникове сохранится у нас у всех очень светлая и, конечно, надолго, – сказал Константин Азадовский.
В апреле 2011 года Петр Кожевников был гостем передачи РС "Время гостей", посвященной тому, как видят сегодня Россию участники неофициальной ленинградской культуры 70-х годов. Вот что он говорил:
– Мы зашли совсем не туда, куда нужно было зайти, и идет потеря за потерей, полное неверие, полная безнравственность, все грустно настолько, что иногда и жить не хочется. Но как человек верующий я живу, надеюсь, верую и молюсь. Иногда просто завидуешь тем, кого уже нет. Когда оказываюсь в метро, я вижу этих несчастных людей, как из казематов, больные, все одеты в эти китайские потрепанные одежды. Жуткое зрелище. Этого никто из нас не хотел. Помните слова Зиновьева: "Я не написал бы ни строчки против "совка", если бы я знал, что этим кончится". Я, как писатель, как автор, как художник, живу этим народом, этой землей. Я – русский человек, я думаю по-русски, я питаюсь этой культурой, и я, как никто, остро чувствую боль этих людей, этих детей, и мне их ужасно жалко, я хочу им помочь. Но я уже себе не могу помочь, я сам уже оказываюсь вне игры. Потому что если раньше звучало слово писателей, слово Солженицына, слово Ростроповича, слово Зиновьева, это все имело силу, значение, сейчас ничто не имеет значения. И может быть, действительно, если сразу в корень смотреть, лучше уж тяжелейшее испытание, какая-нибудь война, более открытая, чем сейчас. Сейчас война идет не совсем внятная для людей, война против народа. Вот я живу в Петербурге и думаю: насколько нужно ненавидеть этот город, чтобы привести его в такое состояние? Это же просто ненависть к этому городу и к этому народу. Так нельзя жить! Народ все-таки должен быть защищен, руководим и ведом, иначе он становится сбродом. И вот сейчас моя страна – это сброд, а не страна.
