Ссылки для упрощенного доступа

Есть ли угроза окончательного превращения Госдумы в имитационный орган?


Владимир Кара-Мурза: «Дума станет более управляемой: депутатам ужесточают регламент» - под такими заголовками выходят статьи парламентских корреспондентов. Время, отведенное для зачитывания депутатами поправок к законам, ограничат одной минутой. Если же парламентарию будет необходимо больше времени для выступления или он захочет внести большое число поправок, он должен будет предоставить их заранее, в письменном виде председателю палаты или его первым замам. Такие изменения в регламент палаты подготовлены по поручению спикера Думы Сергея Нарышкина. Российский Минфин поспешил дистанцироваться от наделавшей много шума идеи внести поправки в Бюджетный кодекс, которые позволят принимать трехлетний бюджет без обсуждения - путем ратификации. Этот вопрос уже якобы обсуждался на заседании фракции «Единая Россия». Однако большинство депутатов выступили против.
О том, есть ли угроза окончательного превращения Государственной думы в имитационный орган, мы сегодня беседуем с депутатами Государственной думы Анатолием Локтем от фракции КПРФ, Вячеславом Лысаковым от фракции «Единая Россия», Максимом Рохмистровым от фракции ЛДПР. Как по-вашему, превращается ли опять дума в место не для дискуссий?

Максим Рохмистров: Надеемся, что нет. Потому что все-таки уже сказали, что даже Минфин отказался от идеи, хотел, чтобы бюджет, основной закон нашей страны, сколько денег она получит и сколько денег она потратит на все, рассматривался в режиме ратификации, практически по сокращенной программе в одно чтение, проголосовали и все. Так что на сегодняшний день бюджет рассматривается в четырех чтениях - это самый серьезный документ. И самый многочисленный комитет в Государственной думе – это бюджетный комитет, который имеет огромное количество подкомитетов и который очень серьезно рассматривает. И так уже процедура «нулевого чтения» практически исчезла. Я третий созыв в Государственной думе, помню, как это было, когда было объявлено «нулевое чтение», что представители фракций все лето сидели и с правительством постатейно разбирали тот бюджет, который готовился к внесению. Этого уже нет, это уже отобрали. И попытка, которая была сегодня, не получила понимания даже у «Единой России».

Владимир Кара-Мурза: Действительно ли обсуждалась на фракции «Единой России» эта поправка о том, чтобы бюджет принимать без обсуждения путем ратификации?

Вячеслав Лысаков: Мы как раз говорили о том, что более естественно, что парламент контролирует правительство в этой части, утверждает бюджет, принимает его, рассматривает, анализирует и так далее. Поэтому был ряд критических высказываний, и депутатский корпус в этом отношении показал абсолютно здравый смысл. У нас, во всяком случае, в парламенте все нормально, никаких изменений, никакой управляемости не намечается. Сергей Евгеньевич не та фигура, которая будет закручивать гайки в этом направлении. Человек абсолютно адекватный, интеллигентный, терпимый, и та задача, которую он поставил при корректировке регламента, она исходит прежде всего из того, что мы хотим работать с большей эффективностью, с большим коэффициентом полезного действия. У нас, к сожалению, наши коллеги очень много льют воды из разных фракций, в том числе из нашей, очень много тратится время неконструктивно. Поэтому если у тебя есть поправки, они готовы будь любезен их оформить и представить в письменном виде, не с голоса, путаясь в формулировках и так далее ,с голоса тем более коллегам воспринимать очень сложно. Поэтому эти требования абсолютно, я считаю, адекватные, и они абсолютно не говорят о том, что парламент превращается в некий управляемый аппарат, штампующий лишь чьи-то решения.

Владимир Кара-Мурза: Считаете ли вы предпринимаемые шаги наступлением на права оппозиции?

Анатолий Локоть: Вы знаете, я хотел бы напомнить, что сегодня действует порядок, когда поправки рассматриваются только в письменном виде. Я не помню случая, когда поправки с голоса принимались. Вообще-то противоречит всем правилам, мне кажется, бессмысленно дискутировать на эту тему. Попытка уменьшить время для дискуссии по поправкам, зарегламентировать обсуждение во втором чтении – это может сказаться на качестве законодательства. Это важный очень момент, безусловно. Я бы говорил не о демократии, не о попытке наступления на оппозицию, а подчеркиваю, здесь это скажется на качестве работы депутатов Государственной думы. А продукт работы депутатов Государственной думы – это законодательство Российской Федерации. Безусловно, сегодня рассматривается, если говорить поглубже, рассматриваются поправки к регламенту, там очень серьезные поправки и серьезный зажим с точки зрения обсуждения. И наверное, это ответ на ту «итальянскую забастовку», когда в течение дня рассматривали во втором чтении законопроект, касавшийся усиления ответственности, повышения штрафов за нарушения во время проведения митингов, демонстраций и так далее. Но я подчеркиваю: это может серьезно сказаться на качестве работы.
Мне всегда очень интересно сравнивать содержание выступления во время первого пленарного заседания спикера. Вообще говоря, выступления Нарышкина действительно серьезнее, глубже и содержательнее, чем его предшественников. Но первый посыл прошлого выступления заключался в том, что надо поднимать авторитет Государственной думы и придавать больше профессионализма, заговорили о том, что дума - место для дискуссий. Чем это закончилось? Закончилось это наступлением на оппозицию в отношении депутата Бессонова, а сейчас депутата Гудкова. В этот раз Сергей Евгеньевич, действительно интересно несколько мыслей было в его выступлении, где он сказал, что меньше надо полемизировать и, прямо скажем, дал отповедь некоторым законодательным инициативам, в частности, депутата Исаева, совершенно определенно об этом речь шла. И он говорил о том, чтобы было меньше корпоративно-партийного влияний, надо прибавлять в профессионализме. Чем закончилось? Через некоторое время после него выступали руководители фракции «Единая Россия» тоже с жесткими поучениями в отношении оппозиции, как надо вести себя, как надо вести избирательные кампании так далее. Начало работы Государственной думы вроде бы вяловатое и не очень напряженное, но напряжение есть, нервозность чувствуется. И эта нервозность задается тем, что предстоит решать судьбу депутата Гудкова. Неважна тут фамилия, речь идет о том, что за последние созывы со времен Мавроди, скажем так, собираются лишать полномочий депутата решением палаты.

Владимир Кара-Мурза: Почему с самого начала сессии урезают права оппозиции?

Максим Рохмистров: Здесь, наверное, все-таки технологии, которые были опробованы в прошлой Государственной думе, получат свое дальнейшее расширение. И собственно говоря, несмотря на то, что именно через второе чтение решается фактически судьба и насыщение смыслом законопроекта, пытаются урезать с тем, чтобы кто-то не изменил. Например, Конституционный суд совершенно четкое дал определение, что изменять концепцию законопроекта во втором чтении нельзя. Я хочу напомнить, что в прошлой Государственной думе было множество законопроектов, которые проходили первое чтение нормально, законопроект с хорошей концепцией, во втором чтении появлялись такие вещи, как, например, поправка объемом 138 листов, название ее очень простое - новый текст законопроекта. Обсуждать ее нельзя во втором чтении, потому что была принята поправка, что человек может обосновать только те поправки, которые он сам внес. Раньше регламент предусматривал, что любой депутат по любой поправке может высказать свое мнение, позицию за или против и обосновать ее. Сейчас это нельзя делать. И совершенно втихаря протолкнули под конец Государственной думы поправку в регламент. И зажимание именно второго чтения, я думаю, связано с тем, что через второе чтение планируется изменять концепции законопроектов, которые прошли обсуждение в первом, и впихивать какие-то вещи, которые не найдут поддержки не только у депутатов оппозиционных партий, но и не найдут понимания у народа, если они будут обсуждаться детально в первом чтении. Здесь есть некий нюансы технологии. Мы категорически против, наоборот во втором чтении надо расширять обсуждение законопроектов.

Владимир Кара-Мурза: К нашему разговору подключилась Елена Драпеко, член фракции «Справедливая Россия». Чем вы объясняете, что с первого же дня работы осенней сессии пошло наступление на права оппозиционеров, в частности, поправками к регламенту?


Елена Драпеко: Думаю, что с тем, что наступают трудные времена. Россия вступила в ВТО и в связи с этим у нас начнутся проблемы в реальном секторе экономики, начнется безработица инфляция. Сегодня прозвучала цифра потерь России в размере одного триллиона рублей, а оппозиция подсчитала, что это будет три триллиона. То есть пытаются единственный пока инструмент озвучивания проблем заткнуть, чтобы не было. Потому что все-таки думская трибуна – это то, что позволяет оппозиции публично обсуждать экономическую политику, социальную политику правящей партии и руководства страны.

Владимир Кара-Мурза: Почему «Единая Россия» стремится ограничить права оппозиции, имея хотя бы арифметическое большинство?

Вячеслав Лысаков: Это вы считаете, что «Единая Россия» пытается ограничить права оппозиции, я и мои коллеги так не считаем. Я думаю, что и коллега Локоть преувеличивает, говоря о некоей нервозности в думе, которая связана с обсуждением в ближайшее время господина Гудкова. Никакой нервозности я не вижу, и обсуждение Гудкова отнюдь не главная тема, которая занимает наши головы. Поверьте, есть более серьезные вопросы. Я не вижу никакого наезда, простите за сленг, на оппозиционные фракции. Я хочу напомнить, что в этом созыве из 29 комитетов 14 отданы оппозиции, такого никогда не было. 14 из 29 возглавляют представители оппозиционных фракций. Кроме того, даже в тех комитетах, которые возглавляют единороссы, должности заместителей и первых заместителей председателей комитетов так же отданы представителями оппозиционных фракций. Это что – зажим, ущемление оппозиции? Абсолютно нет. А то, что касается упорядочения регламента, то у нас наши коллеги по оппозиционным фракциям, к сожалению, зачастую любят составляющую политическую в обсуждении законопроектов. Эта, извините за выражение, говорильня занимает столько времени, что дума не справляется с той плотной программой законотворческой, которую мы принимаем. Поэтому если есть, что сказать по существу, умейте выразить четко и кратко, в течение минуты, значит в течение минуты. А по поводу политических выводов о том, куда правящая партия идет, куда правящая партия нас ведет, есть возможность высказать в начале заседания, когда фракциям предоставляется достаточно времени для выражения своей политической позиции.

Владимир Кара-Мурза: А чем вы объясняете нервозность партии власти?

Анатолий Локоть: Вы знаете, эта тональность все время поучать и диктовать свои правила, свои условия, они свойственны большинству. И несмотря на то, что дума место для дискуссий, объективно даже им хочется, а количественный состав серьезно изменился, во время голосования достигается такое соотношение, как 206 голосов оппозиция может набрать в определенный момент, собрав все силы, проголосовав. Это существенное число, конечно, просто так проголосовать уже сложно. И видимо, эта ситуация вносит нервозность определенную. Именно эта ситуация, когда монополия, когда было две три, она закончилась ее не было в этой думе, в отличие от предыдущих, а настроение, желание продиктовать с этой тональностью, оно остается. Именно это толкает на изменение регламента. Вы знаете, это уже 6 созыв, в предыдущий, когда писался регламент, там неглупые люди были, они понимали, тем не менее, каждый созыв приходит, пытаются сказать: мы совершенство, мы улучшаем работу. Собственно говоря, что улучшаем? Улучшаем с точки зрения конкретной ситуации, хочется удержать большинство, хочется удержать диктат. Мне кажется, вся эта нервозность от этого идет, ускользает логика и чувствуется, что принимаемые решения непопулярны сегодня у населения. Тем не менее, продиктовать необходимо. Поэтому отсюда и срывы.


Владимир Кара-Мурза: Как по-вашему, пользуется ли партия власти во благо существующем у нее большинством в думе?

Максим Рохмистров: Категорических мнений нет, не бывает белого и черного, всегда полутона. Во многом дума – это технологический инструмент. Поэтому я улыбался, когда молодой депутат, не по возрасту имеется в виду, а именно как депутат, как парламентарий Лысаков, пытался тут рассказать, как все на само деле производит. Я думаю, что человек, который меньше года провел, освоить технологии, которые в думе существуют, наверное, не смог. Они не присутствовал в той думе, вряд ли он знает, как проталкивали законопроекты, когда менялась концепция. Когда к паспорту моряка во втором чтении вдруг пристегивалась такая проблема, как снижение возраста участия в накопительной части пенсии. Чтобы понимали: пенсионный возраст можно повысить - это всем понятно, когда на пенсию выходишь не в 60, а в 62. Франция показала, что это может вывести не только старшее поколение, молодежь на улицы в основном вышла. Пенсионный возраст можно в нашей стране с учетом нюансов опустить вниз, часть накопительной пенсии не с 68 года, а с 67. С учетом ограниченности дискуссии во втором чтении и в третьем чтении, когда по мотивам выступаешь, об этом никто не узнает, то есть втихаря проталкивают эти вещи. Это технологические вещи, но очень важные для оппозиции. Потому что мы должны в виду того, что мы представители определенной группы населения, не допускать эти вещи без обсуждения. И вот здесь именно идет удар по сокращению дискуссии.
Потому что когда был Борис Грызлов, он поступал очень просто: так, выключить микрофон, лишить слова, пошел вон. Сергей Евгеньевич немножко другой человек, он не может в виду своего положения так поступать, поэтому принимается технологически регламентная правка, которая всерьез ущемляет оппозицию. Кроме того я неоднократно предлагал, чтобы парламентскому меньшинству, оппозиции дали определенные позиции. Например, если парламентская оппозиция голосует против, солидарно против какого-то законопроекта, вступает в силу, как, например, вето президента или законопроект не проходит Совет федерации. Необходимо создавать по данному законопроекту какую-то согласительную комиссию, потому что законопроект - это важная вещь. И то, что здесь сказали 14 комитетов отдали. В этой думе, перед этим две думы, когда комитет дает положительное заключение, а правительство дает отрицательное, в прошлой думе законопроект все равно проходил, несмотря на правительство, либо создавались согласительные вещи. Сегодня мы сплошь и рядом видим, что комитет говорит, что мы этот законопроект поддерживаем, сегодня на заседании это было, комитет говорит, мы поддерживаем законопроект, комитет за, но отзыв правительства, правительство против, и законопроект проваливается, кстати говоря, голосами «Единой России», потому что у нее техническое большинство. Вопросы, связанные с защитой мнения оппозиции, с тем, чтобы с оппозицией считались - это сегодня требование времени. Потому что не считаться с парламентской оппозицией может заставить людей отвернуться от парламентской оппозиции, тех, которые настроены против действующей системы, повернуться в другую сторону. К сожалению, сегодня время пришло, дума должна перестать штамповать законы без обсуждения, потому что каждый закон влияет на жизнь наших граждан.
И действительно, здесь роль представителя, потому что единственный, кто отвечает перед избирателем в высших органах власти – это президент как гарант конституции, и за конкретные законы и их исполнение в рамках парламентского контроля отвечает народный представитель. Потому что власть представительная, и депутат – это представитель тех людей, которые делегировали ему свои голоса с тем, чтобы он представлял их интересы. И не считаться с ним, не считаться тем более с оппозицией, которая сегодня представляет больше половины граждан России в реальном выражении, потому что если мы возьмем те мандаты, которые получила «Единая Россия» для технического большинства – это разделенные голоса оппозиционных партий, не прошедших барьер, это протестное голосование. И сегодня не считаться с мнением оппозиции, значит не считаться с мнением большинства граждан нашей страны.


Владимир Кара-Мурза: Как по-вашему, ухудшается ли результат, если сужается возможность для дискуссии в думе?

Елена Драпеко: Конечно, у нас есть много примеров. Например, продавленный 131 закон так называемый о местном самоуправления, который полномочия, социальную нагрузку положил на муниципалитеты, на нижний уровень власти, а деньги все оставил вверху у федеральной власти. В результате этот закон мы правили бесконечно. Он был продавлен, а потом к нему были сотни поправок, только я участвовала в 31 поправке. В результате получаются некачественные законы, которые нельзя исполнять и не получается исполнять в реальной жизни. Об этом, кстати, говорили в Совете федерации. Я читала сегодня аналитику, нас сенаторы критикуют: что же вы нам сырые законы поставляете, которые приходится потом 25 раз переделывать.

Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос москвича Ильи Ефимовича.

Слушатель: Добрый вечер, господа. Хочу задать вопрос Елене Григорьевне, которую бесконечно люблю и уважаю за ее кинематографические роли, особенно бессмертную роль Лизы Бричкиной в замечательном фильме. Елена Григорьевна, вы в свое время, если я не ошибаюсь, в 92-93 году работали в мэрии Санкт-Петербурга вместе с Владимиром Владимировичем Путиным, который, если не ошибаюсь, был председателем комитета по внешнеэкономическим связям ,а вы были председателем комитета по туризму и культуре. Мэр был демократический - господин Собчак. Произошла такая метаморфоза, и думали ли вы тогда, что Владимир Владимирович станет, выражаясь современным языком, диктатором? Ведь вы росли в демократических традициях. И в связи с этим я не согласен с господином Лысаковым, мне кажется, что дело Гудкова это есть некий водораздел, который будет говорить о том, что наш уважаемая Госдума, парламент имитационный орган или нет. Не кажется ли вам, что «Справедливая Россия» должна была больше предпринять мер для того, чтобы этот явно антиконституционный акт не был проведен. Ведь завтра могут придти за любым человеком.

Елена Драпеко: Спасибо большое за добрые слова. Хочу сказать, что в начале демократических перемен еще было все непонятно. И прозрение пришло у меня, когда началась массовая приватизация грабительская, как мы теперь говорим, после этого я, как вы знаете, ушла в оппозицию, два года проработав в правительстве. Тогда, конечно, мы представить себе не могли что Владимир Владимирович так взлетит, хотя он человек, безусловно, талантливый, с очень хорошими данными, с памятью хорошей, с характером. Поэтому он был серым кардиналом в нашем правительстве, вероятно, у него такие способности были.
Хочу согласиться с вами, что дело Гудкова, конечно, это лакмусовая бумажка, хотят показать, кто в доме хозяин. Кстати, завтра в два часа дня в Совете Европе будет голосоваться резолюция, в которой будет обсуждаться вопрос в том числе и по лишению Гудкова парламентского мандата. Посмотрим, как Совет Европы на это прореагирует, а мы пока собираем подписи для Конституционного суда. Нужно 90 подписей депутатов для того, чтобы этот вопрос рассматривал Конституционный суд о неконституционности такого решения. Мы считаем, что никаких оснований для лишения мандата Гудкова нет. Кроме того, нарушено положение о Следственном комитете, который не имел права обращаться с этим, и прокуратура могла обратиться только об одном - снятие неприкосновенности на предмет проведения следствия. Никакого следствия не было, никаких нарушений не обнаружено, а мандат уже отбирают. Поэтому мы считаем, что это абсолютный произвол и будем делать все возможное для того, чтобы восстановить права нашего товарища.

Владимир Кара-Мурза: Ожидаете ли вы сопротивления оппозиции в пятницу при решении вопроса о судьбе Геннадия Гудкова?

Вячеслав Лысаков: Я хотел прежде всего отметить, учитывая, что мои уважаемые оппоненты выступают не от «Единой России», то было бы справедливо, чтобы половина времени была бы мне предоставлена, а половина им. Так получается не совсем справедливое распределение. Что касается вашего вопроса и звонка уважаемого слушателя, вы знаете, когда он сказал, что могут за любым придти, я могу на это ответить, что перед законом должны быть все равны, от слесаря до депутата Госдумы. Если человек нарушил закон, за ним могут придти, если не нарушил за ним не придут. Теперь маленькая реплика буквально, учитывая, что я достаточно мало говорил, по поводу высказывания моего опытного коллеги депутата Рохмистрова. У уважаемых радиослушателей может создаться впечатление, что не дают оппозиции рта раскрыть, затыкают, лишают слова. Но я вас уверяю, и пусть мои оппоненты попробуют меня опровергнуть, что все из сегодня присутствующих в студии, участвующих в программе моих оппонентов уважаемых имеют великолепную возможность высказываться четко, ясно, громко, часто. И вот как раз они персонально выступают значительно чаще и дольше, чем любой из моих коллег-единороссов.
Теперь, что касается господина Рохмистрова и его высказываний, ведь он почему-то все время приводил в пример прежний состав думы, указывал на определенный негатив. И видимо, нет предъявить конкретно к нынешнему составу и к нынешним положительным, хорошим трендам, которые создаются в нынешнем нашем созыве. И тем не менее, он сам себе противоречит, он говорит, что в прошлых созывах можно, несмотря на отрицательный отзыв правительства, принять законопроект, а сейчас этого нет. Это неправда. Давайте конкретный короткий, маленький пример. Я внес законопроект по так называемой встречке, не буду сейчас расшифровывать, чтобы не тратить время. На этот законопроект было отрицательное мнение правительства и МВД категорически против выступало. Тем не менее, комитетом был этот законопроект одобрен, я напомню, он прошел в первом чтении за него проголосовало 94,9% всего депутатского корпуса, включая оппозиционные партии, за что я всем крайне признателен. Поэтому не надо лукавить, давайте придерживаться истины.


Владимир Кара-Мурза: Действительно ли вы имеете такую возможность в любое время и сколько угодно выступать с думской трибуны?

Анатолий Локоть: Вы знаете, объективности ради, действительно все познается в сравнении, и так как я третий созыв в думе у меня есть возможность с предыдущей думой сравнивать. Если там был жесткий диктат, две трети, монополия власти, о которой мы постоянно говорили, при этом самое жесткое наказание, которое было по отношению к депутатам – это лишение слова. Мы очень сильно возмущались по этому поводу. Наших депутатов на месяц, на несколько недель лишали слова, я имею в виду фракцию КПРФ. Такое было. Но именно в этом созыве Государственной думы впервые, где стало место для дискуссий, где, как говорят наши оппоненты, представители большинства, что у всех равные возможности и у нас то же самое, стали не просо лишать слова, а во-первых, сначала депутата Бессонова от фракции КПРФ лишили депутатского иммунитета, то есть защиты, и сегодня против него возбуждено и ведется уголовное дело, при этом проголосовали все единогласно единороссы. Сейчас подходят кулуарно и говорят: «Ну как ты там, Володя, как ты себя чувствуешь?». «Как я себя чувствую? – он отвечает, - вы же проголосовали за это». Именно в этом созыве это состоялось. Именно в этом созыве состоялась вторая часть марлезонского балета - это уже в отношении Гудкова, когда не просто лишают иммунитета и депутатской защиты, предусмотренной в законе о статусе депутата, а просто пытаются лишить полномочий. При этом юридически там очень серьезные проблемы.
Я хочу дополнить Елену Григорьевну, поскольку имел к этому в течение дня некоторое отношение. Количество необходимых подписей собрано, 54 депутаты «Справедливой России», 57 фракция КПРФ и, насколько я знаю, документы переданы в Конституционный суд. Кстати, завтра на совете думы этот аргумент тоже прозвучит, что документы отданы в Конституционный суд, и Конституционному суду предстоит ответить на вопрос, насколько законно предстоящее голосование по лишению депутата его полномочий. Да, все равны перед законом, да, действительно все должны отвечать. Но давайте посмотрим на других депутатов, давайте проверим все 450 депутатов на предмет, имеют ли они какое-то отношение к бизнесу, занимаются ли бизнесом, которым занимались до депутатских полномочий. Возглавляют ли они фирмы, занимаются ли они хозяйственной деятельностью. И я не собираюсь ничего утверждать, но что-то мне подсказывает, что значительное число вопросов будет именно к фракции большинства, именно к депутатам от «Единой России». Выяснится, что к ним можно будет предъявить аналогичные, может быть более жесткие претензии, чем они предъявляют сегодня к депутату Гудкову. Почему к Гудкову, почему к представителю оппозиции, почему к Бессонову? Очень просто – это показательные порки, извините за непарламентские выражения, чтобы оппозиция знала, чтобы боялись. И если можно депутата Госдумы таким образом наказать, то действительно завтра могут придти к любому.


Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос москвича Якова.

Слушатель: Здравствуйте. У меня два вопроса товарищам Локтю и Драпеко. К Анатолию Евгеньевичу вопрос не совсем по теме, но я хочу воспользоваться его присутствием в эфире. Анатолий Евгеньевич, вчера была очередная программа Караулова, где он нападал на КПРФ. У меня вопрос: я знаю цену этому человеку, потому что сам журналист. Я хочу спросить: если его словах большинство неправды, почему фракция не подает в суд? И вопрос второй: что вы предпримите, если Конституционный суд скажет, что это конституционный закон и можно лишать, пойдете ли вы дальше до Страсбургского суда?

Максим Рохмистров: Фракция ЛДПР, кстати говоря, я возвращаюсь к прошлой Государственной думе, в которой с Анатолием вместе были, мы с ним два созыва были в одном комитете, я очень уважаю его. И депутата Лысакова я уважаю, как действительно защитника прав автомобилистов, мы с ним много полемизировали. И обвинять меня в том, что я не то говорю, не имею права, я всегда могу аргументировано сказать. Не далее как на прошлом заседании Государственной думы был отклонен законопроект, который касался народных предприятий в части расширения прав. Положительное заключение комитета все три фракции оппозиционные поддержали. Отрицательный, не безаргументный отзыв правительства, просто: их мало предприятий, давайте не будем принимать закон. Поправки были связаны с тем, что действительно мало и надо расширять.
Что касается неприкосновенности и снятия неприкосновенности, лишения мандата депутата. Меня, кстати, тоже слова лишали в прошлой Государственной думе, не только коммунистов, и меня лишали. Мы вместе с Рябовым депутатом-коммунистом месяц молчали, но каждый день ходили на заседания. Депутата от фракции ЛДПР в прошлом созыве лишили неприкосновенности, обвинив в страшных грехах, миллиардах, непонятных вещах. Хотя мой один знакомый иностранец, причитав те материалы, которые депутатам раздавались в открытом режиме, кстати говоря, никаких тайн там не было, он посмотрел заявление, поданное на него и сказал: слушайте, когда чиновник говорит, что он, будучи заместителем федеральной структуры, дал указание оффшорной компании привести в какой-то офис и отдать несколько миллионов долларов, либо человек сумасшедший, либо отъявленный коррупционер. Кстати говоря, Ашот Егизарян, о котором много тогда говорили, ему, собственно говоря, ничего не предъявлено. Дело идет, имущество стоит, человека не посадили, никаких следственных мероприятий не ведется, используется как давление. И тогда, кстати говоря, даже оппозиция поддержала это решение. Поэтому, мое мнение, я не могу высказать мнение, потому что я не видел материалов. Я очень хорошо знаю Гудкова, мы с ним много работали, он очень приятный человек, действительно серьезно переживает за страну. Здесь не говорится, что он плохой человек, здесь говорится, что он занимается бизнесом. Я не знаю, я не видел этих материалов, но мое личное убеждение, что все эти вопросы - неприкосновенность, снятие депутатских полномочий, должны проводиться исключительно самым демократическим способом, когда можно совершенно четко сказать, что никакого давления не было ни на кого, никого не пугали, ни на кого не давили – тайное голосование.
Я считаю, что все эти вопросы, это, кстати, надо сделать поправку в регламент, я думаю, что мы если нас поддержат депутаты других фракций, ее внесем солидарно с другими депутатами. Ввести совершенно однозначно: голосование по этим вопросам, связанным с судьбой депутата, проводить исключительно тайным голосованием. И здесь я могу сказать, что никакого давления не будет, потому что это безымянное голосование, даже не карточками, камерой не проследишь, ничем. В кабинку зашел, поставил, и тогда мы узнаем действительное мнение всех депутатов Государственной думы. Я как председатель счетной комиссии Государственной думы, кстати, впервые оппозиционер занимает эту должность, гарантирую, что подсчет будет самый честный. Если такое решение будет принято, я могу сказать, что да, действительно, депутаты это решение приняли самостоятельно, либо не приняли его, несмотря на то, что какие-то сомнения у кого-то были. Я думаю, что это самый честный и самый чистый способ, я думаю, со мной согласятся все, в том числе и представители «Единой России».

Владимир Кара-Мурза: Какие надежды вы связываете с запросом в Конституционный суд?

Елена Драпеко: Я видела заключение независимого аудита юридического, который доказывает, что, во-первых, неправомочна сама постановка вопроса, потому что инкриминируемая несдача акций может быть только в одном случае, если входит в конфликт интересов. А конфликта интересов в данном случае не было. Депутат не обязан обязательно отдавать свои акции. Кроме того, этот аудит уверяет, что Следственный комитет превысил свои полномочия, у него нет в его положении о комитете возможности обращаться в Государственную думу. Мы надеемся, что Конституционный суд встанет на сторону закона и конституции и защитит права гражданина, человека и его избирателей, полмиллиона избирателей, которые проголосовали за Геннадия Гудкова.


Владимир Кара-Мурза: Как вы относитесь к программе Караулова, которая обвиняла коммунистическую партию?

Анатолий Локоть: Я должен ответить на вопрос радиослушателя, заинтересованный человек, видимо. Передача негативная, конечно. И хуже всего, неприятнее мне, что опять затрагивается имя Виктора Илюхина. Он безвременно покинул нас, его нет среди нас, живых. Я бесконечно уважал и уважаю этого человека. Так получилось, мы были с ними очень близки последние годы, дружили, имели возможность плотно общаться. Это человек, который неоднократно судился с Карауловым, с его передачами. Там было все, и выигранные иски, и проигранные иски. Он боролся до последних дней, он боролся против неправды, которая звучала, как он считал, в этих передачах. Последняя передача выходит, на наш взгляд, за рамки. Я прямо вам скажу, отвечая конкретно на ваш вопрос, сегодня прошло короткое совещание, на котором вырабатывался тактический план подачи исков в суд за те обвинения огульные совершенно, которые звучат в адрес наших товарищей, в частности, Володи Бессонова, память Виктора Илюхина задевают и других наших товарищей.
Мы тоже внимательно изучали и наши юристы изучали, анализировали этот иск, который подготовили и который подан в Конституционный суд. Основная фабула заключается в том, что ни в конституции, ни в законодательстве сегодня не прописан механизм снятия полномочий с депутата Государственной думы. У нижней палаты таких полномочий тоже нет, ни оиним законодательством не предусмотрено. Здесь мне кажется, Конституционный суд, виден пробел в законодательстве, но Конституционный суд должен беспристрастно ответить на эти вопросы. Посмотрим на ответ, на его решение. Обычно он не говорит ни да, ни нет, он делает некий анализ. Дождемся решения Конституционного суда. Вы правы абсолютно, это вопрос принципиальный в конечном итоге. Потому что это вопрос независимости депутата, вопрос политической защиты депутата Государственной думы, может ли депутат Государственной думы независимо, честно, открыто, выражать свое мнение, подвергать критике те или иные действия сегодняшнего правительства, политического руководства.


Владимир Кара-Мурза: Следует ли дождаться вердикта Конституционного суда, вдруг окажется механизм лишения мандата неконституционным?

Вячеслав Лысаков: Во-первых, я хочу сказать, что я уважаю своих оппонентов, и Максим Рохмистров все-таки нашел, хоть робко, но нашел хорошую окраску работе думы нынешнего созыва, он сказал, что небывалый случай – оппозиция возглавляет счетную комиссию. Все-таки есть что-то хорошее. Хотя мои коллеги слукавили, ушли от ответа на мое утверждение, что их голоса мы прекрасно с думской трибуны слышим и их никто абсолютно ни в чем не ограничивает. Но тем не менее, тот вопрос, который Максим поставил, он имеет право на существование, хорошая тема, это надо обсудить - тайное голосование, когда вопрос касается судьбы депутата. Теперь что касается Елены Драпеко, ее утверждения, что акции депутат имеет право иметь. Но разговор не об этом, акции можно иметь по ныне существующему законодательству. Насколько я понял, идет разговор о документально подтвержденном оперативном управлении бизнесом – это совершенно разные вещи. И что касается вопроса вашего, дождаться или не дождаться, давайте дождемся пятницы, мы не знаем как будут развиваться события, касающиеся Геннадия Гудкова, поэтому давайте подождем, посмотрим как будет сформулировано, что скажет комиссия, как выскажутся депутаты, а потом уже будем думать о том, что по этому поводу скажет Конституционный суд.


Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Нижнего Новгорода от радиослушателя Сергея.

Слушатель: Добрый вечер. У меня такой вопрос: вы принимаете законы, я не знаю, план у вас есть, в конце месяца они не очень хорошие. Но я ежедневно постоянно сталкиваюсь с законами, которые не исполняются, на них плюют слюной. У меня есть масса документов, я не работник полиции, не работник прокуратуры, но я их подменяю. Что мне делать - в суды подавать, получать неправосудные решения, либо выходить с протестом, либо уезжать из страны? Что надо для того, чтобы наша страна по качеству жизни входила в тройку-пятерку стран?

Максим Рохмистров: Совершенно с вами согласен. Это, кстати, одна из причин, меня спрашивали: а что это вы, депутат, недавно избранный, собрались в исполнительную власть? Потому что, к сожалению, исполнительная власть не выполняет те законы, которые есть. Поэтому я на сегодняшний день являюсь зарегистрированным кандидатом в мэры города Химки. А что вам конкретно я посоветую: да, действительно, идти в суды. Много неправомерных решений, особенно если вопрос касается действующей исполнительной власти. Потому что независимость декларируемая судов, к сожалению, пока только декларация, хотя там тоже много честных людей, я думаю, что шанс победить в суде, он всегда есть. Второй вопрос, как раз я говорил, что есть механизмы, что мы не только пишем законы, но мы в рамках парламентского контроля обязаны следить за их исполнением. Поэтому что я могу вам посоветовать: в центре Нижнего Новгорода на площади Минина есть штаб-квартира ЛДПР, есть депутат от ЛДПР, который избран от Нижнего Новгорода, обращайтесь к нему, обращайтесь к другим депутатам, за которых вы голосовали, если вдруг у вас нет приятия ЛДПР. Депутат – это ваш представитель во власти, это единственный человек, который не только от вас получил эту власть, но который к вам и придет за продолжением полномочий. Это тот человек, который обязан следить за неисполнением тех или иных законов. Обращайтесь к депутатам либо города, области и депутатам Государственной думы. Я думаю, в этом плане они приложат максимум усилий для того, чтобы вам помочь в решении вопросов, когда в отношении вас нарушается закон.


Владимир Кара-Мурза: Как по-вашему, способна ли оппозиция, намерена ли она сопротивляться ужесточению регламента думы?

Анатолий Локоть: Безусловно, способна и будет сопротивляться. Я как сказал, мы изучаем предложения, которые подготовила «Единая Россия», будем оппонировать им, насколько хватит голосов и логики, чтобы разубедить наших оппонентов. Будущее покажет. Я хотел бы ответить на вопрос, на который наш коллега Лысаков пытался упрекнуть, что мы слишком активно себя ведем в Государственной думе. Именно с подачи «Единой России» были внесены этим созывом Государственной думы изменения в регламент, когда время выступления сократилось с 10 до 7 минут, если от фракции выступает. Раньше все депутаты имели равные возможности выступать по 10 минут по любому законопроекту, если с читает нужным, и такое право у них было, если палата не приняла другое решение специальное. Сегодня нет, только 7 минут максимально для тех, кто представляет фракцию, если кто-то еще хочет выступить, то не более 3 минут. Это с подачи «Единой России», это уже сделано, это уже внесено - это о свободе слова, о возможности озвучивать свою позицию в Государственной думе. Безусловно, мы с этим не согласны, безусловно, мы считаем это недемократичным. Я подчеркиваю, мы возвращаемся к началу нашего разговора, отсутствие дискуссии, уменьшение дискуссии, возможность проанализировать тот или иной вопрос с разных сторон – это сказывается на качестве принимаемых решений. Можно приводить много законопроектов, Елена Григорьевна 131 закон привела, а я приведу 122. Мы же помним, как он принимался, ведь это же колоссальное количество листов бумаги было напечатано на этот законопроект, когда он принимался. То есть это очень большой был законопроект. А проталкивали его летом, специально продлили время работы Государственной думы за счет отпусков с тем, чтобы быстрее продавить его. Продавали. И потом икалось несколько лет, совершенно очевидный брак депутатской работы, брак законодательной работы.

Материалы по теме

XS
SM
MD
LG