Патриотизм в новейшей России какой-то неприкаянный. Пару лет назад при Министерстве образования был создан Центр гражданского и патриотического воспитания детей и молодежи. Потом учить подрастающее поколение любви к родине поручили Министерству спорта. Теперь же стало известно, что этой работой займется Федеральное агентство по делам молодежи, в ведение которого и передается кочующая от одного порога к другому структура.
Ее сокращенное название – Роспатриотцентр. Не то беда, что это громоздкая аббревиатура, образованная путем сложения одного корня и двух целых слов. Таких обозначений ведомственных структур насочиняли много. При многократном повторении к какому-нибудь Росагропрому или Росэнергоатому привыкают и вскоре начинают произносить такие названия без заминки.
Неладно другое. Все эти именования – из официального словаря, где эмоционально окрашенная лексика крайне редко бывает уместна. Между тем «патриот» и производное «патриотизм» – слова, относящиеся к сфере чувств и убеждений.
Кроме того, они предназначены для текстов повышенной значимости, когда пафос оправдан судьбоносным событием. К примеру, когда мы читаем в мемуарах, что в 1812 году все русские сердца были охвачены патриотическим чувством, то тут каждое слово на месте и прилагательное «патриотический» не вызывает отторжения.
Иное дело – Роспатриотцентр. В нем соседство «патриота» с понятиями «российский» и «центр», конечно же, непреднамеренно создает комический эффект. Если вдуматься, слово столь же абсурдно, как Министерство Любви у Оруэлла. Ищущим чем бы заняться чиновникам вслед за Роспатриотцентром можно предложить также создать Росгуманизмцентр и, вдохновившись путинскими «духовными скрепами», Росдуховностьцентр.
«Патриот» – довольно старое заимствование, попавшее в русский язык при Петре Первом. Слово потребовалось для прославления русского оружия, то есть не просто для обозначения любви к отечеству, а любви жертвенной, иначе говоря, подвига. Греческое по происхождению (patris – родина, отечество), в русский язык слово пришло кружным путем – через латынь, а далее – то ли немецкий, то ли французский (тут у лингвистов нет единого мнения).
Как бы то ни было, семантически русский «патриот» немного другой, чем в прочих языках. В нем обязателен смысловой оттенок самоотверженности, чего более нигде нет. В западноевропейских культурах с давних пор отдельная человеческая личность ценилась выше. В русской традиции на первом месте – общественный интерес и высокие идеалы. Если воевать, так не щадя живота своего, по заветам князя Игоря: «Луце ж потяту бытии, неже полонену бытии». Если работать, так не иначе, как совершать трудовой подвиг. Впрочем, труд на износ, всего лишь за грамоту или медаль – это уже идеология 20-го века. Тогда же появились отложившиеся в старых словарях выражения вроде «патриот своего завода». Не случайно особенно востребованным слово «патриотизм» стало в СССР. Было время, когда из всех репродукторов, со всех телеэкранов неслось: «Есть традиция добрая в комсомольской семье. Раньше думай о Родине, а потом о себе». Вот к этой идеологии и апеллируют сейчас в Роспатриотцентре. Здесь объявили, что хорошо бы для молодых учредить награду, подобную Герою социалистического труда. Сказали, что вернут в школы военно-спортивную игру «Зарница». Что учащимся вновь надо будет сдавать нормативы ГТО. Для тех, кто подзабыл, напомним, аббревиатура раскрывается как «Готов к труду и обороне». А вот поездки школьников и студентов в войсковые части с ночевками и в специальные военно-патриотические центры на лето – это уже что-то новое.
Тем, кто готов играть в такие игры, следует помнить, что в те времена, когда патриотизмом народ перекармливали, когда он становился казенным, к прекрасному по сути понятию возникало сильное отторжение. В истории языка есть давние и недавние периоды, когда слово «патриот» становилось почти бранным. Наконец, о всем известном выражении «квасной патриотизм» тоже не следует забывать.