Ссылки для упрощенного доступа

Репрессии за веру, право на убежище и "агенты" под судом


Репрессии за веру
пожалуйста, подождите

No media source currently available

0:00 0:15:00 0:00
Скачать медиафайл

Репрессии за веру

О репрессиях за веру, праве на убежище и "агентах" под судом Александр Подрабинек говорит с сотрудником информационно-аналитического центра "Сова" Ольгой Сибирёвой, руководителем программы "Право на убежище" Института прав человека Еленой Рябининой и заместителем исполнительного директора ассоциации "Голос" Григорием Мельконьянцем.
"Частный случай" – программа о том, можно ли сопротивляться государственному произволу и, если можно, как это делать.
Право на убежище
пожалуйста, подождите

No media source currently available

0:00 0:15:49 0:00
Скачать медиафайл
"Агенты" под судом
пожалуйста, подождите

No media source currently available

0:00 0:16:02 0:00
Скачать медиафайл

Александр Подрабинек: Наверное, многие наши радиослушатели помнят или знают, как обходились в Советском Союзе с верующими, особенно прихожанами, не зарегистрированных церквей и религиозных общин. Все знают о депортациях народов во время сталинизма, о высылке с Кавказа, с Крыма, с Поволжья сотен тысяч людей только потому, что они принадлежали к какой-то нации, которая была объявлена врагом народа. Между тем, немногие знают о том, что в 1951 году точно таким же образом были высланы десятки тысяч людей за свою принадлежность к одной церкви – к церкви Свидетелей Иеговы. Они были высланы в течение 4 дней вместе с семьями в отдаленные районы Сибири и Казахстана.
Сегодня репрессии против религиозных конфессий, против общин и церквей опять возрождаются. В арсенале репрессий обычный набор средств – это административно преследование, запугивание, угрозы и, конечно, уголовные репрессии. Мы говорим сейчас о двух уголовных делах, которые ведутся в настоящее время. Одно дело Вячеслава Степанова и дело в Таганроге. Расскажите, немного подробнее о том, из чего взялись эти уголовные дела?

Ольга Сибирева: Причина, на самом деле, появилась в 2009 году, когда в том же Таганроге запретили местную религиозную организацию Свидетелей Иеговы как экстремистскую. С этого момента началась кампания против Свидетелей Иеговы в нашей стране. В разных регионах начали преследовать Свидетелей Иеговы, изымать их литературу, пытаться запрещать религиозные организации. Эти два дела в рамках этой кампании, можно сказать, по 282-й статье возбуждены, часть 2 п. "В" – это "Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства, совершенное организованной группой". Это если мы говорим о Сергиевом Посаде. В рамках этого дела прошли обыски как у руководителя общины, так и в доме, где они собирались на молитвы.

Александр Подрабинек: Но привлекается к уголовной ответственности он один?

Ольга Сибирева: Сколько человек сейчас там проходит по делу, сколько человек будет, к сожалению, я не владею этой информацией, не могу сказать. Что касается Таганрога. По сравнению с сергиево-посадским делом, если не более масштабное (там 16 человек сейчас проходит по делу), но это дело уже с большей историей. В 2009 году запретили организацию, а в 2011 году в Таганроге возбудили дело в отношении членов той же самой общины. Организацию, конечно, запретили, но люди верить от этого не перестали. Они продолжали встречаться. Они продолжали читать свою литературу. Они продолжали молиться. Это правоохранительные органы сочли нарушением запрета на существование этой религиозной организации. Люди просто уже не могли встретиться. В отношении тогда 17 человек возбудили уголовное дело, но Ростовский областной суд счел, что дело было возбуждено неправомерно, т. е. там суд усмотрел массу нарушений при возбуждении этого дела.

Александр Подрабинек: А дело было возбуждено по этой же 282-й статье?

Ольга Сибирева: Там хуже было. Там была 282.2 – это более суровая статья. Это организация деятельности экстремистской организации. Их уже совсем в нехорошем подозревали. Тогда Ростовский областной суд признал незаконным это обвинение. Но тут же в отношении уже тех же самых 16 человек в декабре 2012 года было выдвинуто повторное обвинение по той же самой статье. И совсем недавно дело было передано в суд. Их преследуют.

Александр Подрабинек: Между тем, таганрогская община разрешена сейчас или нет?

Ольга Сибирева: Нет. Она по-прежнему запрещена, но люди не регистрировались как организация. Они просто верующие люди.

Александр Подрабинек: Они просто собираются на молебен. И это трактуется как экстремистская деятельность?

Ольга Сибирева: Да. Нескольким людям предъявляется обвинение по части 1 282.2 – это организация деятельности экстремистской организации, а остальные проходят по 2 части – участие в деятельности.

Александр Подрабинек: И какие сроки грозят за это?

Ольга Сибирева: Большие.

Григорий Мельконьянц: От 2 до 3.

Александр Подрабинек: В Таганроге дело ведет прокуратура?

Ольга Сибирева: Нет, таких подробностей я не знаю.

Александр Подрабинек: В Сергиевом Посаде дело почему-то ведет ФСБ. Вы никак это не можете объяснить?

Ольга Сибирева: Нет.

Елена Рябинина: Могу параллель провести.

Ольга Сибирева: К сожалению, я о таких подробностях не могу говорить.

Александр Подрабинек: Елена, вы имеете представление, почему занимается ФСБ?

Елена Рябинина: Имею представление по аналогии с кампанией фабрикации уголовных дел об исламском экстремизме, который с 2004 года в России развивается. Подавляющее большинство этих дел ведет ФСБ, поскольку организации, в причастности к которым обвиняют людей, так или иначе, признаны или экстремистами, или террористическими, несмотря на то, что некоторые из них даже не существуют. Как правило, все эти дела в ведении ФСБ.

Ольга Сибирева: Если можно о Свидетелях Иеговы и об этой кампании. Дело в том, что наша организация, центр СОВА, выпускает ежегодные доклады. Мы смотрим, что происходит в сфере религиозной свободы, в сфере неправомерного применения антиэкстремистского законодательства. И вот по нашим наблюдениям и не только по нашим, но и по наблюдениям самих представителей Свидетелей Иегова, в 2012 году эта кампания, которая в отношении них длилась, пошла на спад. Все было гораздо хуже. Но как вы уже упомянули, действительно их постоянно преследуют. Дело в том, что у Свидетелей Иеговы есть такая задача – проповедовать. Это часть их веры, миссионерская деятельность. И когда эти люди рассказывают о своей вере кому-то на улице или приходят к кому-то домой и рассказывают о своей вере, их очень часто задерживают представители правоохранительных органов и подозревают в них экстремистов. Конечно, не всем приятно, когда приходят к ним домой и рассказывают о вере. И не всем приятно, когда их останавливают на улице. Но считать это экстремизмом, мягко говоря, преувеличение.

Александр Подрабинек: Ольга, а они все находятся на свободе?

Ольга Сибирева: Насколько мне известно – да.

Александр Подрабинек: У них подписка о невыезде? Какая-то мера пресечения?

Ольга Сибирева: Не могу сказать про подписку о невыезде, но, по крайней мере, никого не арестовывали, никто не в тюрьме.

Александр Подрабинек: На Свидетелях Иеговы сошелся свет клином у ФСБ?

Ольга Сибирева: Нет. У нас есть еще "Хизб ут-Тахрир". Если говорить о Свидетелях Иеговы, то там не было найдено прямых призывов к чему-нибудь нехорошему – к свержению строя. Как большинство религиозной литературы, там говорится о том, что вера Свидетелей Иеговы лучше, чем другие веры. Но это совершенно нормально для любой религии, иначе она бы не была религией. Утверждать превосходство своей религии.

Александр Подрабинек: Но ведь какая-то литература признана экстремистской.

Ольга Сибирева: Признана. Несколько книг признано. У них есть журнал "Пробудитесь". Там какие-то номера этого журнала тоже признаны. Но там ровным счетом нет ничего, что можно было бы трактовать как экстремизм.

Александр Подрабинек: Но, с другой стороны, нет процедуры, при которой они могут это оспорить?

Елена Рябинина: Это очень относительно. В первую очередь должен узнать о том, что предполагается рассмотрение, а потом, что состоялось решение суда.

Ольга Сибирева: Далеко не всегда люди уведомляются об этом. Они просто не имеют такой возможности.

Александр Подрабинек: А как вы думаете, это больше атака в рамках кампании на некоммерческие организации или именно на церковь?

Ольга Сибирева: Эта кампания началась до кампании против НКО. Поэтому всего-таки это началось раньше.

Александр Подрабинек: Это напоминает то, как это происходило в Советском Союзе?

Ольга Сибирева: Напоминает. К сожалению, наше государство часто солидаризируется с РПЦ, которая считает "сектантов" неправильными враждебными организациями. Фактически государство принимает эту сторону – делит религии на правильные и неправильные. И вот неправильных начинает преследовать, можно сказать, на ровном месте. Потому что Свидетели Иеговы они даже не пьют.

Елена Рябинина: Что и опасно.

Ольга Сибирева: Они как граждане вполне благонадежные.

Александр Подрабинек: Нетрадиционная религия?

Ольга Сибирева: У нас нет юридического термина "нетрадиционная религия".

Александр Подрабинек: А к неправильным относятся еще какие-то, не только Свидетели Иеговы?

Ольга Сибирева: Конечно. К ним относится большинство протестантских организаций, к ним относятся кришнаиты и, конечно, есть мусульмане правильные и неправильные.

Елена Рябинина: Понятие "ваххабиты" замечательное.

Ольга Сибирева: Да! Никто не знает, что это такое, но они очень опасны.

Александр Подрабинек: То есть Свидетели Иеговы не одиноки?

Ольга Сибирева: У них есть компания, не знаю, насколько хорошая, Но довольно обширная.

Александр Подрабинек: А какова роль РПЦ в этом? Может быть, это вызвано опасениями конкуренции за пасту?

Ольга Сибирева: Церковь опасается не столько потери паствы, сколько потери поддержки властей. Это для них гораздо более важно. Что касается мнения о господстве православных. Действительно, большинство людей в нашей стране могут идентифицировать себя с православием, в смысле культурной идентификации. Но если посмотреть по количеству зарегистрированных организаций, то в России есть много регионов, где православие далеко не доминирует. И это не только условно мусульманские регионы, но, скажем, в Сибири и на Дальнем Востоке протестантских организаций либо больше, либо столько же, сколько православных.

Александр Подрабинек: А там репрессивная кампания меньше затрагивает эти церкви?

Ольга Сибирева: Наверное, меньше.

Александр Подрабинек: Есть какая-то корреляция между тем, насколько официальная церковь, православная церковь и остальными?

Елена Рябинина: Их было около 40 тыс., а сейчас - порядка 150. Чем интенсивнее применяются силовые методы к идеологической борьбе, тем больше распространяются те самые идеи, на преодоление которых эти силовых методы направлены.

Ольга Сибирева: Безусловно.

Елена Рябинина: Закон природы.

Ольга Сибирева: А поскольку в христианстве существует идея мученичества, пострадать за веру в любой религии хорошо, то как раз, я думаю, что таким образом силовые органы могут способствовать росту организаций.

Григорий Мельконьянц: Когда принимался закон об иностранных агентах, очень серьезно забеспокоилась РПЦ, что они тоже могут попасть под действие этого закона. Потому что никто не может отделить иностранные пожертвования, которые кладутся в церквях.

Александр Подрабинек: И от зарубежных епархий.

Григорий Мельконьянц: Да. РПЦ существует, в том числе, и на иностранные деньги. Решено было изъять целый пласт религиозных организаций из-под действия этого закона. Несомненно, что другие религии, конфессии исключены из этого закона. Против них это уже не применишь, хотя, я думаю, очень бы хотелось.

Ольга Сибирева: Кстати, в рамках проверок НКО, которые сейчас проводятся, несколько религиозных организаций тоже подвергаются проверке, в т. ч. Свидетели Иеговы. Они жаловались недавно на то, что приходили люди из прокуратуры.

Александр Подрабинек: А это были поправки к закону об НКО о том, что религиозные организации выводятся?

Григорий Мельконьянц: Да.

Александр Подрабинек: Они касаются всех, в том числе и Свидетелей Иеговы?

Григорий Мельконьянц: Да, всех. Целый перечень изъятий. Конечно, правозащитники в этот перечень не попали.

Александр Подрабинек: Такие преследования церкви незаконны вдвойне?

Ольга Сибирева: Видимо, еще не дошли эти поправки до тех, кто проверяет.

Григорий Мельконьянц: У нас уже были такие мысли, что правозащитники должны своей религией сделать права человека, Конституцию – Священным писанием и т. д.

Александр Подрабинек: Все равно не помогло бы. Все равно вас также проверяли бы.

* * *

Александр Подрабинек: Современная Россия считается правовой демократической страной. В силу этого она взяла на себя определенные обязательства, естественные для правовых и демократических стран. Однако в реальности декларации зачастую не совпадают. В последние 12 лет это особенно заметно. Политическим беженцам получить убежище в России с каждым годом труднее. Расскажите об этом деле, об Азимове. Как он появился у нас в стране? Как он стал преследоваться в уголовном порядке?

Елена Рябинин: Появляться в России он начал примерно с начала 2000-х годов. Он приезжал сюда продавать сухофрукты, которые делала его семья из тех фруктов, что выращивала в собственном саду. Он приезжал для того, чтобы зарабатывать, поддерживать семью.
При этом, действительно, его предыстория имеет некий политизированный бэкграунд. Его старший брат был оппозиционером, дважды осужден. Сам Эсмон, будучи 16-летним мальчишкой, участвовал в середине 90-х годов в митинге в защиту своего брата. Митинг был разогнан. Много лет после этого вся семья находилась под давлением. Естественно, все, что происходит в Таджикистане, Эсмона не оставляло в стороне. Где-то со второй половины 2000-х он примкнул к сторонникам "Ватандора". Это таджикское движение эмигрантов, которые стремятся к демократических преобразованиям в Таджикистане.

Александр Подрабинек: Уже здесь, в России?

Елена Рябинин: Он заинтересовался этими идеями, когда еще был дома. Сюда он приезжал достаточно часто и, как правило, возвращался домой только на время сбора урожая, наверное, в течение 10 лет. Основную часть времени с начала 2000-х он проводил в России.

Александр Подрабинек: В Таджикистане он судебным преследованиям не подвергался?

Елена Рябинин: Нет. Узнал о возбуждении против него уголовного дела уже в момент ареста. Религиозные вопросы далеко не центральное место в его жизни занимают. Когда оказалось, что его обвинили в причастности к террористической, исламистской организации, к исламскому движению Таджикистана, это для него было удивительно. Он предположил, что причиной этого были и его оппозиционные взгляды, и его принадлежность к семье оппозиционера, и то, что он не очень-то стеснялся выражать свои взгляды. Дальше началась традиционная экстрадиционная проверка, в рамках которой документы, поступавшие в Россию из Таджикистана, когда мы их исследовали, то обнаруживали совершенно фантастические вещи. Например, в постановлении о привлечении Азимова в качестве обвиняемого фигурирует человек с другой фамилией.

Александр Подрабинек: А по какой статье и в чем его обвиняли?

Елена Рябинин: Его обвиняли по статьям в бандитизме, в причастности к запрещенной религиозной экстремистской организации, которая таковой является, но только он к ней не имеет никакого отношения. В этих документах обнаруживались противоречия, к которым мы привыкли, но люди, которые с этим не сталкиваются, удивляются. Фабула обвинений вся касается человека с совершенно другой фамилией, другим именем, на основании чего к уголовной ответственности привлекается Эсмон Азимов.

Александр Подрабинек: Вероятно, они копируют эти постановления примерно так же, как у нас полиция делает это с административно задержанными белоленточниками.

Елена Рябинин: Конечно! Причем, это один из главных признаков фальсификации и фабрикации уголовного дела, фальсификации обвинения. В других каких-то материалах таджикской стороны, в постановлениях с совершенно одинаковыми реквизитами, с датой, вынесенных одним и тем же следователем по одному и тому же уголовному делу в один день, различаются фабулы обвинения.

Александр Подрабинек: Небрежно сделанная работа.

Елена Рябинин: Ну, ослиные уши царя Мидаса никогда не прячутся так, чтобы их не было заметно.

Александр Подрабинек: Что с ним здесь происходило?

Елена Рябинин: Он оказался в розыске, на основании которого его задержали. Избрали ему меру пресечения. Через какое-то время пришел эстрадиционный запрос. Он содержался под стражей. Ему продлевали срок заключения.

Александр Подрабинек: Когда это было?

Елена Рябинин: Задержали его 3 ноября 2010 года. Вскоре после ареста мы включились в его защиту. Он обратился за предоставлением статуса беженца, которого в России практически никому не предоставляют. Для этого не надо даже обвиняться в причастности к таким страшным организациям. Просто его не дают и все. 800 с лишним человек признаны РФ беженцами на сегодняшний день на всю Россию. Так или иначе, это одно из самых правовых средств защиты, которые обязательно надо использовать, чтобы потом, если понадобиться, обратиться в Страсбург. Это все тянулось. Генпрокуратура вынесла постановление о его выдачи в период, когда не в праве была его выносить, т. е. до окончания процедуры по статусу беженца. Постановление было обжаловано.
Дальше начинается самое интересное. Его максимальный срок содержания под стражей по предъявленному Таджикистаном обвинениям и их квалификация по российскому Уголовному кодексу истекал 3 ноября 2011 года. Шла речь о том, что его освободят либо под подписку о невыезде, либо под личное поручительство. Вместо этого за день был составлен материал об административном правонарушении. Незадолго до ареста Эсмон потерял паспорт. Да, он находился в России незаконно. Но в данном случае про это административное правонарушение вспомнили тогда, когда пришлось бы освобождать человека. Тогда же 2 ноября было вынесено постановление о выдворении.

Александр Подрабинек: Его должны были выдворить из страны в Таджикистан?

Елена Рябинин: А куда же еще?!

Александр Подрабинек: А выбор не стоит - может быть, на Украину?

Елена Рябинин: Считается, что в случае выдворения человека должны выгнать из страны, а куда-нибудь - это его дело. Но, во-первых, свободного выбора здесь не предоставляют, потому что процедура выдворения специально используется для подмены.

Александр Подрабинек: Под процедурой выдворения осуществляется экстрадиция?

Елена Рябинин: Да, совершенно верно. А содержание в спецприемнике с целью последующего выдворения - это подмена экстрадиционного ареста, который нельзя было уже продлевать. Это было уже в 2011 году. Естественно, мы также обжаловали решение о выдворении. Поскольку над ним действительно нависала отправка в Таджикистан, мы обратились в Европейский суд с заявлением о приостановке его высылке в любом виде, поскольку возвращение в Таджикистан означало для него риск подвергнуться пыткам.

Александр Подрабинек: В общем, как сложилась его судьба?

Елена Рябинин: Он до сих пор находится в спецприемнике. Почему он там находится вплоть до сегодняшнего дня, это очень интересный сюжет. Российское право позволяет с целью выдворения содержать человека под стражей в течение 2 лет. И вдруг в последние дни октября прошлого года к нам поступила информация о том, что его собираются освобождать. Предположить, что у кого-то в прокуратуре совесть взыграла, гуманизм прорезался, конечно, мы не могли. И первое, что пришло в голову, а не строятся ли планы "потерять" его, например, при транспортировке из спецприемника. И потом он бы обнаружился где-нибудь в Таджикистане. Нам очень смешным образом удалось такое развитие событий предотвратить. Мы распространили информацию о том, что опасаемся, что это может произойти. И ровно накануне того дня, на который это все планировалось, выяснилось, что Генпрокуратура вдруг внимательно прочла Кодекс об административных правонарушениях и узнала, что держать можно 2 года. Эсмон был счастлив, когда мы ему это сообщили. Это подтвердило, что наше предположение было правильным.

Александр Подрабинек: Существует ли вероятность того, что он действительно принадлежит к исламскому движению? Ведь такие люди, которые принадлежат к таким организациям, не афишируют свое участие.

Елена Рябинин: Они не афишируют. Он человек светский. Исламское движение Узбекистана - это организация, основанная на очень глубоком погружении в религию людей. Он не таков. Я не могу утверждать на 100%, но тем не менее сам факт того, что человек себя называет не более чем этническим мусульманином, уже дает основание для очень больших сомнений.

Александр Подрабинек: Ольга, а вам приходилось сталкиваться с людьми из исламского движения Узбекистана?

Ольга Сибирева: У нас очень мало про это новостей. Если говорить о мусульманских организациях, это "Хизб ут-Тахрир".

Александр Подрабинек: Дело в том, что исламское движение признано экстремистским не только у нас, но и в США, и в Европе.

Ольга Сибирева: Это как раз один из немногих случаев, когда организация признана обоснована террористической.

Александр Подрабинек: А велика ли эмиграция в Россию людей, связанных действительно с экстремистскими организациями?

Елена Рябинин: Их государства исхода обвиняют в этом достаточно часто. Но, как правило, эти обвинения не более обоснованные чем, тем, которые предъявлены Эсмону Азимову. Очень многие центральноазиатские страны (мы движемся с бешеной скоростью в том же направлении) расценивают какой-то фундаментализм в религиозных взглядах мусульман как признак радикализма. А на самом деле эти понятия далеко не идентичные.

Александр Подрабинек: Политическое убежище у нас предоставлять не принято?

Елена Рябинин: Уточню. Политическое убежище - это отдельная категория, которую всегда путают со статусом беженца. В российском праве есть такое понятие, но оно относится только к тем, кто из стран с визовыми режимами, в общем, крупным политическим деятелям, которые для России представляют какой-то интерес. Так можно говорить о статусе беженца и временном убежище - это аналог гуманитарного статуса. Статус беженца практически не предоставляют. 826 человек.

Александр Подрабинек: Почему Россия занимает такую позицию?

Елена Рябинин: Одна из причин, как мне кажется, в том, что хотя конвенция ООН о статусе беженцев категорически запрещает расценивать предоставление убежища одной стороны выходцам и другой стороны как недружественный шаг, тем не менее, многие именно так это расценивают. А в России это только так воспринимается. В подтверждение могу привести очень смешные цифры 2008-2009 года, когда вдруг резко по официальной статистике ФМС России выросло количество человек, которым предоставлен статус беженца. Откуда? Из Грузии. Когда портились (и сейчас они не самые безоблачные) отношения между Россией и Узбекистаном (Узбекистан дает самый большой поток религиозных беженцев), у меня была надежда, что может быть этим беженцам полегчает? Ничего подобного! Мне один умный человек объяснил, что все эти внешнеполитические отношения на уровне МИД, администраций президента - это одно, а вот дружба спецслужб - это совершенно другое. Поскольку все эти детки одной мамочки на Лубянке, то и проблемы свои они решают, не глядя ни на какие бы то ни было внешние обстоятельства.

Александр Подрабинек: Что самым пагубным образом отражается на положении беженцев.

Елена Рябинин: Естественно.

* * *

Александр Подрабинек: Преследования ассоциации "ГОЛОС", которая позволила себе не согласиться с официальными итогами голосования на последних выборах в Госдуму, на президентских выборах и вела себя довольно независимо в течение всех 13 лет своего существования. Сегодня преследования, слава Богу, не уголовные, а пока что административные. Последнее судебное решение было вынесено 25 апреля в адрес руководителя ассоциации "ГОЛОС" Лилии Шибановой. Она была оштрафована на 100 тыс. руб. Ассоциация "ГОЛОС" как юридическое лицо была оштрафована на 300 тыс. руб. Это, кажется, первое судебное решение в отношении некоммерческих организаций, отказавшихся от почетного звания иностранного агента. У нас в студии присутствует Григорий Мельконьянц, заместитель директора ассоциации "ГОЛОС".
Вопрос, который задают многие. Правда ли, что проверки некоммерческих организаций имеют в виду только одну цель, на самом деле, - закрыть ассоциацию "ГОЛОС". Многие считают, что это действительно так.

Григорий Мельконьянц: У меня на этот счет есть собственная позиция. Я как раз считаю, что "ГОЛОС" не является той главной организацией, той целью, ради которой было нагромождено вот это законодательство, связанное с иностранными агентами, эти многотысячные прокурорские проверки некоммерческих организаций. Я боюсь, что "ГОЛОС" стал просто для власти очень знаковой организацией, которая, на мой взгляд, смогла достучаться как и до граждан, так и до международного сообщества по той проблематике, которой мы занимаемся. А эта проблематика очень чувствительна для нашей власти - это выборы. Никакая коррупция, ни социальные вопросы так не беспокоят, как легитимность. Поэтому, я думаю, что был просто хороший повод развязать эту кампанию. Вот есть "ГОЛОС". Давайте начнем с "ГОЛОСа". Что нужно сделать, чтобы его немножко затушить? Давайте объявим их иностранными агентами. Они иностранные деньги получают? Получают. Они занимаются политической деятельностью? Политической деятельностью не занимаются. Они не идут во власть. Они не поддерживают кандидатов. Но выборы - это что-то около политики. Это будет людям понятно. Нас другие организации интересуют тоже. Есть те, кто борется с коррупцией, кто занимается беженцами, тюрьмами, куча всяких НКО, которые поддерживаются, в том числе, из-за рубежа.

Александр Подрабинек: Посмотрим сюжет на эту тему.

"Лилия Шибанова: Любая общественная организация, в том числе и "ГОЛОС", мы не являемся агентами, получая финансирование от международных фондов. Никогда, ни один договор, который мы получаем как дарение, не предусматривает выполнение каких-то функций агента, т. е. выполнения каких-то поручений со стороны международного фонда. Поэтому сам смысл агентского договора не присутствует в наших договорных отношениях. В этом смысле, ставить на себе заведомо ложное клеймо "агент" - это не просто потеря имиджа, это обман собственных граждан, с которыми мы работаем.

- Откуда "ГОЛОС" получает собственное финансирование?

Лилия Шибанова: Ассоциация "ГОЛОС" сейчас получает только финансирование от российских граждан. Уже за 1,5 дня мы получили 8 тыс. руб. Мы мгновенно получили предложение съехать с этого офиса после того, как здесь под окнами стоял митинг "Долой "ГОЛОС"!" со всеми вытекающими последствиями и прошли соответствующие передачи по центральному телевидению, где "ГОЛОС" упоминался. После этого мы получили предписание покинуть офис".

Александр Подрабинек: Григорий, когда ассоциация отказалась регистрироваться в качестве иностранного агента, вы вероятно предполагали, чем это закончится, что это может закончится судебными преследованиями?

Григорий Мельконьянц: Мы как раз готовились к этому и не предполагали, что это закончится судебными преследованиями. Потому что ассоциация "ГОЛОС", как сказала наш директор Лилия Шибанов, не получает иностранного финансирования с того момента, с которого необходимо регистрироваться как иностранный агент. Мы понимали все те риски, которые есть у нашей организации. Потому что очень большое внимание приковано со стороны правоохранительных органов, спецслужб, Минюста, кого угодно. Мы поставили для себя четкую цель - максимально искать внутреннее финансирование внутрироссийское. Поэтому мы собираем сейчас российские деньги путем маленьких пожертвований - около 200 тыс. сейчас уже наприсылали этих денег. Нам этих денег в последние месяцы хватало для того, чтобы поддерживать нашу "горячую линию", поддерживать карту нарушений, поддерживать те ресурсы, которые обеспечивают тем бесплатным волонтерам, которые наблюдают за выборами. А их сейчас очень много, которые сами за свой счет ездят по разным регионам, которые ходят на избирательные участки, движимые единой целью - как сделать выборы честными. Поэтому мы выполняем роль ассистирующей организации - помогаем людям систематизировать информацию, обучить этих людей. При этом существует то обстоятельство, которое послужило поводом для того, чтобы нас преследовать - это сахаровская премия 2012 года. Норвежский Хельсинкский комитет 23 октября вручил ассоциации "ГОЛОС" эту премию. И когда мы стали прорабатывать вопрос, связанный с финансовой частью этой премии, мы решили, что это очень большие риски, и мы принимать эти деньги не будем. Но там у них в бухгалтерии случилась непонятная ситуация. Мы сказали, что не хотим эти деньги получать, но эти деньги поступили на транзитный счет в банке.

Александр Подрабинек: Деньги к вам на р/с не поступили?

Григорий Мельконьянц: В том-то и дело, что деньги нам не поступили. Они прислали. Как только нам банк сообщил о том, что на транзитный счет в банк они поступили, мы послали письмо о том, что в банк сообщили, чтобы отправили деньги обратно, как ошибочно перечисленные. Это абсурдность закона!

Александр Подрабинек: С чем прокуратура пришла в суд?

Григорий Мельконьянц: Это пришла не прокуратура. Прокуратура в ассоциацию "ГОЛОС" пришла только 3 апреля. А 4 апреля мы по электронной почте от заместителя начальника Департамента по делам НКО получили требование прийти для составления протокола. Мы не успели даже никаких документов в прокуратуру предоставить, как Минюст составил протокол.

Александр Подрабинек: Суд у вас был 25.

Григорий Мельконьянц: Суд был 25 числа.

Александр Подрабинек: Что вам на суде инкриминировали? То, что вы получили эти деньги из Норвегии?

Григорий Мельконьянц: Да. Премия составляет 7 728 евро 40 центов. Этих денег на нашем счете нет. Они отправлены обратно. Документами мы это все подтвердили. С нашей стороны я не знаю, что мы еще должны были сделать с этими деньгами, чтобы от них отказаться?!

Александр Подрабинек: А что представитель обвинения говорила?

Григорий Мельконьянц: Судья ничего не давал сказать представителю Минюста. Это была такая определенная позиция, когда наш адвокат пытался задавать вопрос представителю Минюста, может быть, она что-то и хотела ответить, но судья говорила - это все на усмотрение суда, следующий вопрос. Это обвинение абсурдно с точки зрения финансов.

Александр Подрабинек: А под политической деятельностью, что понималось?

Григорий Мельконьянц: Мы понимаем, что на нас лежит определенная ответственность по защите многих НКО, потому что это первый прецедент. Только мы пока имеем возможность обращаться в Конституционный суд с тем, чтобы оспаривать эту большую норму.

Александр Подрабинек: Что вы и что они понимаете под политической деятельностью?

Григорий Мельконьянц: В протоколе под политической деятельностью они не посчитали наблюдение за выборами. Там такого нет.

Александр Подрабинек: А что есть?

Григорий Мельконьянц: Там есть создание и продвижение проекта Избирательного кодекса России. Мы в 2008-2009 году на полном энтузиазме начинали делать этот проект.

Александр Подрабинек: Условия получения грантов не предусматривает, что вам нельзя заниматься лоббированием законотворческой деятельности?

Григорий Мельконьянц: Лоббирование - это тонкий вопрос. В России нет закона о лоббировании. Поэтому с точки зрения российского законодательства этого термина не существует. Вопрос в том, что понимать под политической деятельностью. В моем понимании и в понимании мирового сообщества политика - это цель прихода к власти. У нас же этот закон об иностранных агентах политической деятельностью называет любую деятельность общественной организации.

Александр Подрабинек: Там, по-моему, дается определение политической деятельности.

Григорий Мельконьянц: Да, там дается, в котором указано, что это может быть любая акция, любое действие, которое направлено на влияние на общественное мнение, и которая целью своей имеет изменение государственной политики. На суде по "ГОЛОСУ" мы пытались от Минюста понять. Вы говорите, что "ГОЛОС" изменяет какую-то государственную политику этим Избирательным кодексом допустим. Хорошо. Где закреплена эта государственная политика в России, например, в области выборов? Где? Можно конкретно привести пример, что у нас политика в этом пункте так-то определена, а мы предлагаем поменять ее? На мой взгляд, вектор государственной политики, прежде всего, определен в Конституции.

Александр Подрабинек: Ассоциация "ГОЛОС" отказалась от получения западных грантов и, таким образом, выполнила требование закона об НКО.

Григорий Мельконьянц: Безусловно, выполнила.

Александр Подрабинек: Вы не жалеете о том, что вы отказались от этого?

Григорий Мельконьянц: Безусловно, жалеем. Мы не считаем иностранное финансирование чем-то зазорным. Мы об этом всегда говорим. Мы считаем, что Россия - часть мирового сообщества.

Александр Подрабинек: Вы будете получать дальше?

Григорий Мельконьянц: Будем думать, прежде всего, как увеличивать внутрироссийское финансирование.

Александр Подрабинек: Если вам откажут в регистрации, вы сможете продолжать дальше свою деятельность?

Григорий Мельконьянц: Безусловно, сможем. Мы считаем так, что никто не мешает зарегистрировать новую организацию или взаимодействовать через наши партнерские структуры. Никаких проблем в дальнейшей нашей работе мы не видим. Это вполне допустимо. Другой вопрос - насколько преследования нашего руководства, наших сотрудников далеко зайдут. Закон предусматривает, в частности, и уголовное преследование.
XS
SM
MD
LG