Горечь тубероз

На полке в лондонской книжной лавке мне бросилась в глаза с любовью изданная – в стиле ретро – книга с мистическим названием The White Death – "Бледная смерть". Оказалось, что это четырехсотстраничное исследование об истории туберкулеза. Книга иллюстрирована портретами выдающихся туберкулезников: Джона Китса и Р. Л. Стивенсона, Антона Чехова и Франца Кафки. Создатель "Вишневого сада" умирает с шампанским на остывающих устах, создатель "Процесса" – вдыхая запах свежесрезанных цветов. Есть в исследовании и буколика: туберкулезников ХVIII века ведут в коровник на чудодейственную ингаляцию. И снова знаменитости: сестры Бронте, братья Гонкуры, туберкулезницы, вдохновлявшие Боттичелли, Верди. Есть в книге и невольный каламбур: немецкое имя "Кох" по-английски звучит почти как английское cough – "кашель". Получается доктор Кашель. Если бы автор был не британец, а русский, то в книге нашлось бы место и лирике в духе пастернаковских

Пью горечь тубероз, небес осенних горечь…

Эти скоротечные цветы – туберозы – в прямом этимологическом родстве с болезнью легких: туберкулез – от латинского "бугорок", тубероза – покрытая бугорками. Трогательны снимки довоенных санаториев с их обитателями в твидовых костюмах и эпонжевых платьях. Повышенная сексуальность, якобы присущая чахоточникам, научно опровергается. Какой там эротический захлеб с очагами в жабрах… Но санатории – здесь и снимки не нужны – располагают к близости, задушевности.

Листая "Бледную смерть", я вспомнил о сегодняшних туберкулезниках России и Украины, об эпидемиях в лагерях и тюрьмах, палочках Коха, раскиданных по нарам и парашам, о харкающих кровью бомжах. Никакой мистики, романтики, буколики. Диагноз социальный. Сегодня туберкулез поражает бедных и обездоленных, душит в объятиях людей с надломанной психикой, расцветает там, где чахнут леса, реки, воздух.

Выходя из книжной лавки, я бросил последний взгляд на роскошно изданную "Бледную смерть". Нет, все-таки мистика!