Пражская биеннале современного искусства – бедная кузина Венецианской биеннале, хотя и поддразнивает ее, открываясь чуть ли не в тот же день. Главный талант ее организаторов – поиск идеальной площадки. Поначалу она располагалась в цехах заброшенного завода в районе Карлин, в позапрошлом году – в обшарпанном офисном небоскребе "Микрона" у черта на куличках, теперь – на грузовом вокзале в районе Жижков. Вокзал вряд ли может сравниться с могучим венецианским Арсеналом, но все же место красивое. Современное искусство любит вокзалы, особенно вокзал в Касселе – одну из площадок великой выставки "Документа". Большая часть ангаров Nákladové nádraží Žižkov заняты далекими от искусства людьми: направляясь на биеннале, я сунулся в соседнюю дверь и оказался во вьетнамской мелочной лавке. Соседство вполне закономерное: почти весь второй этаж выставки занят словацким проектом "За пределами искусства": его авторы стараются облагородить повседневность: например, вместе с цыганскими детьми раскрашивают во все цвета радуги (не подумайте дурного) кошмарный бетонный забор. В этом зале мне больше всего понравилась маленькая коллекция артефактов, созданных простыми тружениками в рабочий полдень: одна сотрудница колл-центра, например, от скуки нарисовала то ли цветок, похожий на петуха, то ли петуха, похожего на цветок, а преподаватель информатики склеил из бумаги несколько тщедушных домиков: я в детстве тоже любил мастерить такие из восточногерманских пластиковых наборов.

Биеннале исполнилось десять лет, и сейчас она открылась в шестой раз. Ее вдохновители – редакторы миланского журнала Flash Art Джанкарло Полити и Хелена Контова, так что одна из работ – спутанная красная нитка, соответствующая расстоянию между Жижковским вокзалом и домом в Милане, где обитает автор. Кураторы великодушно дают слово молодым и малоизвестным: в позапрошлом году было много художников из Индии (одну работу я запомнил: плетеное кресло, на котором горела алая неоновая надпись FEAR), на этот раз есть гости из Индонезии. Фендри Экел изображает Кафку и Мату Хари, а Джумалди Алфи с острова Ява – черепа, похоже, вдохновленные загробным весельем мексиканского праздника Dia de los Muertos.

Неподписанная акварель – два господина в шляпах проклинают желтый треугольник – напомнила мне Павла Пепперштейна. Выяснилось, что это в самом деле Пепперштейн, единственный участник биеннале из России (видимо, дело в том, что его отец, концептуалист Виктор Пивоваров, уже 30 лет живет в Праге). Пражанин Людек Ратоуски, известный портретами, нарисованными человеческой кровью, создал композицию с православным акцентом: что-то вроде кубистических икон, сияющих золотом. Больше ничего, напоминающего об Отчизне, я не отыскал.

Один из самых известных участников биеннале Ричард Стипл, работающий с воском, прислал из Канады две фигуры – мужчина и женщина лежат на розовом матрасике: то ли умерли, то ли отдыхают после любви. Хранители наследия великого отшельника и великого вуайериста Мирослава Тихого объединили его картины со сделанными тайком фотографиями женщин. Хотя Тихий говорил, что снимать нужно как можно хуже, и смастерил камеру из консервных банок, его фотоработы значительно интереснее живописи.

Я пришел на биеннале в будний день, посетителей было немного, так что гулял по пустым залам – бывшим и будущим складам китайской дребедени.