Ссылки для упрощенного доступа

Братья навек


Министерство культуры отказало режиссеру Александру Миндадзе в финансовой поддержке на том основании, что сценарий фильма "Милый Ганс, дорогой Петр" искажает историю сотрудничества СССР и Германии в 1940 году и в этом качестве может вызвать негативную реакцию со стороны зрителей – ветеранов войны. Сценарист согласился с этими доводами и перенес действие фильма в тридцатые годы. Историк Борис Соколов тут же внес в тему необходимую фактическую ясность. По его словам, именно с момента заключения советско-германского пакта в августе 1939 года развернулось широкое техническое и торговое сотрудничество двух государств, которое как раз почти сошло на нет в тридцатые годы, с момента прихода к власти Гитлера. В частности, указывает Соколов, Германия со времени действия пакта поставила СССР тысячи станков и даже передала боевой корабль, который достраивался на советских верфях немецкими инженерами. Советский Союз, как известно, поставлял в ответ нефть, дефицитные металлы и продовольствие. Илья Эренбург, находившийся летом 1940 года в оккупированном немцами Париже, рассказывает в мемуарах, как немецкие офицеры, с которыми он разговаривал, принимали его за француза и говорили: "Сначала мы выкачаем из России нефть, потом кровь".

Цензурное вмешательство в фильм Миндадзе осуществляет уже принятую ранее властями линию на борьбу с фальсификацией истории Великой Отечественной войны, с ее открыто не провозглашаемой, но вполне ясной целью – замалчивать советско-германский пакт 1939 года, развязавший Вторую мировую войну, в которой СССР на первых порах выступал в союзе с фашистской Германией. Но этот факт давно и повсеместно известен, его никак замолчать или скрыть не удастся, и нынешний инцидент говорит не столько о совместных поисках (давно открытой) исторической истины, сколько громко оповещает о появлении цензуры в кино (а потом почему бы и не в искусстве вообще).

Все это прискорбно, но вполне понятно, ситуация недвусмысленная. Но есть у этой истории еще одна сторона, которой вроде бы не заметили комментаторы, шокированные выходкой ведомства Владимира Мединского. Дело в том, что сценарий фильма, как его представил Миндадзе, не отвечает другой стороне исторической правды, и этого, кажется, никто не заметил. В фильме предполагается рассказать о дружбе советского и немецкого инженеров в том самом 1940 году, и вот в самом этом замысле заключается вопиющая неправда. Какой советский человек мог позволить себе вступить в неформальные контакты с иностранным специалистом, да еще в то время, когда только что прошла волна "большого террора"? Такие контакты возможны были только в одном варианте: по приказу спецслужб, и значит, никакой дружбы не предусматривали. Это могло быть только "спецдружбой" с нашими "заклятыми друзьями", как называл немцев в это время неумирающий советский фольклор.

Если Миндадзе серьезно предложил такой сценарий, значит, он утратил самое представление о советской истории, ее особенностях и созданных ею нравах. А ведь он человек уже не молодой, 1949 года рождения, выросший в интеллигентной семье известного киносценариста, и не может не знать элементарных фактов. И если Миндадзе ими сознательно пренебрег, то это вносит печальную ноту уже не в культурную политику нынешней России, а ставит под вопрос профессиональную квалификацию мастера кино.

Тут начинается другой сюжет, уже не российский и, может быть, более важный,
Цензура, слов нет, плоха. Но культурное одичание еще хуже. И этим процессом охвачена, увы, не одна нынешняя Россия
чем бюрократические игры российских начальников. В нынешнем кино – всяком, в мировом кино – происходит полное пренебрежение исторической и культурной правдой. Дело даже не в подгонке фактов под требования киносюжета, что само по себе не составляет криминала, в искусстве вполне возможна и допустима вольная интерпретация фактов отдаленного прошлого. Что страшно и что вызывает негодующее отторжение – это полная утрата культурного чутья у деятелей современного искусства. Не грех перенести действие исторического фильма на два-три года, коли речь идет, скажем, о семнадцатом веке. Но нетерпимо наделять исторические персонажи сегодняшней идеологией, нравами и манерой поведения. Так, в английской фильме "Словарь ночи", в котором рассказывается о недавнем – 1930-х годов – колониальном прошлом, вождь туземного племени называет англичанина Джо и первым протягивает ему руку, а этот выделанный в пробирках политкорректности англичанин, убедившись, что группа английских инженеров где-то и как-то портит природу, в союзе с туземцами убивает их.

Дружба дорогого Петра с милым Гансом – того же порядка. Не знаю, как там у Миндадзе дальше, но в этой логике Ганса, попавшего в Россию уже во время войны, вполне допустимо сделать перебежчиком и участником советского партизанского подполья. Цензура, слов нет, плоха. Но культурное одичание еще хуже. И этим процессом охвачена, увы, не одна нынешняя Россия. Я не знаю, что в конце концов выйдет у Александра Миндадзе. Человек он ловкий. Я видел его фильм "Остановился поезд" 1982 года. Это был искусный трюк в линии тогдашней андроповской политики: все беды не от пороков системы, а оттого, что народ плохо работает. Может быть, и сейчас он что-нибудь придумает к вящему прославлению дружбы народов, никогда не знавших ни тоталитарных режимов, ни мировых войн.

Борис Парамонов – нью-йоркский писатель и публицист.

Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции РС.
XS
SM
MD
LG