5 сентября в Санкт-Петербурге открывается двухдневный саммит глав государств "Большой двадцатки". РС обратилось к британскому политическому и государственному деятелю сэру Малкольму Рифкинду с просьбой прокомментировать состояние российско-британских отношений и внешнеполитическую стратегию России накануне визита в Петербург премьер-министра Дэвида Кэмерона и его встречи с Владимиром Путиным. Сэр Малкольм – глава Комитета по делам разведки и безопасности, курирующего работу британских спецслужб, член парламента от консервативной партии. Занимал посты министров иностранных дел, обороны и по делам Шотландии.

– Наши отношения уже много лет остаются на низком уровне, несмотря на то что у нас немало общих интересов – таких как нераспространение оружия массового поражения и борьба с международным терроризмом. Среди основных препятствий улучшения межгосударственных отношений я бы назвал прежде всего заметный тренд российской внутренней и внешней политики в сторону усиления авторитарных тенденций. Очень неприятное впечатление производит положение с правами человека в России. К таким препятствиям я бы отнес и незавершенное дело об убийстве в Лондоне Александра Литвиненко. И хотя дело Ходорковского – казалось бы, сугубо российское дело, поскольку он российский гражданин, оно получило широкий международный резонанс и не выглядит чисто уголовным, превратив бывшего главу ЮКОСа в политического заключенного. Создается впечатление, что он оказался в тюрьме не в силу юридических причин, а по своеволию российского президента. Все это ставит под вопрос существование в России верховенства закона.

– Что, на ваш взгляд, мог бы предпринять Дэвид Кэмерон на саммите для улучшения российско-британских отношений?

– Мне не кажется, что первый шаг в этом отношении должен сделать Кэмерон. В сущности, от него мало что зависит. Все, что он может предложить, – это возобновление сотрудничества в областях, представляющих общий интерес. Другой вопрос – проявит ли Владимир Путин добрую волю. Я отношусь к этому скептически. Кэмерону не в чем пойти на компромисс. Речь не идет о решении какого-то конкретного вопроса; наши разногласия носят глубинный и принципиальный характер и требуют коренных изменений российской внешней и внутренней политики. Сходные проблемы у России с США. Да и отношения со странами Западной Европы у России очень прохладные.

– Могут ли отношения России с мировым сообществом стать одной из тем повестки петербургского саммита?

– Главными темами саммита будут глобальные экономические и торговые проблемы, а также спорные международные политические вопросы – ядерная программа Ирана и ситуация вокруг Сирии, по которой существуют кардинальные расхождения между Россией и западным сообществом. Наверняка на Россию будет оказано давление, чтобы заставить Москву изменить свою позицию в Совете Безопасности ООН.

– Можно ли надеяться, что на саммите в Петербурге будет выработана какая-то компромиссная для России и западных стран позиция в отношении Сирии, которая могла бы повлиять на решение США и Франции нанести ракетный удар по целям на сирийской территории?

– Сирийский кризис оказывает огромное влияние на международные отношения. Это сейчас камень преткновения для создания партнерских отношений России с Западом. Международное сообщество практически едино в стремлении принять серьезные меры в отношении режима Башара Асада, хотя мнения о действенности военных ударов – разные. Но единому международному фронту препятствуют позиции России и Китая в Совбезе ООН. При этом они противостоят не только западным странам. Большинство арабских стран, за исключением одной-двух, солидарно с Западом в том, что режим Башара Асада утратил легитимность. Сирию исключили из Лиги арабских государств – еще одно доказательство неприемлемости позиции России в сирийском вопросе для международного сообщества и красноречивое свидетельство отношения к сирийской проблеме арабского мира.

– Тем не менее решение британского парламента отвергнуть намерение правительства провести совместную с США военную акцию против Сирии и отрицательное отношение к этому большинства британцев можно при желании трактовать как солидарность с позицией России, выступающей против военного вмешательства в сирийские дела...

– Прежде всего хочу подчеркнуть одну особенность подлинной демократии: парламент не обязательно одобряет решения правительства. Такое случается не только в Британии, но и в США, где президенту не всегда удается убедить Конгресс утвердить очередной бюджет или выделить требуемые им ассигнования. Конечно, такие проблемы не существуют в России, где Дума не способна противостоять действиям Кремля, и господин Путин может делать все, что ему угодно. Это ставит под вопрос наличие в России подлинной демократии. Британский парламент проголосовал небольшим большинством голосов против удара по Сирии, но при условии, что состоится повторное голосования после публикации доклада работавших в Сирии инспекторов ООН. Это условие было навязано парламенту оппозицией, и оно повлияло на многих парламентариев, голосовавших против военного вмешательства. В случае повторного голосования, что маловероятно – премьер-министр уже заявил, что не планирует его, – всё будет зависеть от членов парламента, проголосовавших против военной акции и, конечно, от позиции парламентской оппозиции, – считает сэр Малкольм Рифкинд.

* * *

Премьер-министр Дэвид Кэмерон заявил, что после того, как парламент отверг участие Великобритании в военной акции против Сирии, он намерен сосредоточиться на дипломатическом давлении на режим Башара Асада. Свое пребывание на саммите в Петербурге он использует для того, чтобы убедить страны "Большой двадцатки" увеличить гуманитарную помощь почти двум миллионам сирийских беженцев и обеспечить проведение международной конференции по Сирии.