Согласно приказу Департамента образования Москвы № 307, к 15 ноября должна была завершиться новая волна реорганизаций, в результате которых некоторые детские сады, школы и колледжи составят один образовательный комплекс.
Получить комментарий по поводу этих преобразований в столичном департаменте не удалось, поэтому риски и перспективы подобного рода объединений я попросила обозначить бывшего директора Уваровского лицея, а теперь преподавателя Химико-технологического колледжа Владимира Ардабьева.
Будучи директором Уваровского лицея, Владимир Ардабьев очень мягко провел присоединение к этому лицею нескольких школ и оставил свой пост только тогда, когда городская администрация предложила присоединить еще несколько школ.
Владимир Ардабьев: Я эту кампанию по слиянию образовательных учреждений пропустил через свое сердце, через свою жизнь. Первое слияние произошло в 2004 году, когда маленький, но уже достаточно успешный лицей, не имевший своего здания, арендовал учебные аудитории у Химического колледжа. Этот лицей объединился со школой №1 города Уварово в одно учебное образовательное учреждение и переехал в ее здание.
Тамара Ляленкова: А когда вы существовали на территории колледжа, вы как-то с ним взаимодействовали?
Владимир Ардабьев: В образовательном смысле взаимодействия практически не было. Мы просто делили учебный корпус по согласию руководителей этих двух учебных учреждений. Правда, было совместное использование педагогических кадров: когда нам не хватало учителей некоторых предметов, совместителями работали преподаватели колледжа, и это было удобно. А так мы существовали в двух параллельных мирах.
Тамара Ляленкова: Сегодня вы преподаете в колледже и у вас есть реальная возможность оценить ситуацию: может учебное время вместить и профессиональную, и школьную подготовку?
Владимир Ардабьев: В свое время я, как директор Уваровского лицея, даже отказался от сотрудничества с Тамбовским институтом химического машиностроения. Отказался потому, что корректировка программ требовала, чтобы мы "заточили" всю программу под требования этого университета. У детей же, которые у нас обучались, запросы были очень разные, и ломать учебный процесс в угоду программе одного университета за счет того, что дети недополучат по другим профилям, было очень нерационально. И серьезной общей работы с университетом у нас не получилось, но я думаю, что дети от этого только выиграли.
Тамара Ляленкова: Владимир Николаевич, скажите, действительно крупный образовательный комплекс требует меньших финансовых затрат, позволяет перенаправлять ресурсы на более актуальные вещи?
Владимир Ардабьев: Первое объединение, в 2004 году, образовательных учреждений – маленького успешного лицея и большой школы – произошло в одном здании. Коллектив начал быстро расти, показывать хорошие результаты почти сразу. Мы год за годом выигрывали гранты государственной программы "Образование". И все старались: были успехи, были и экономические выгоды – мы получали гранты. Материальная база образовательного учреждения заметно преобразилась. Но тогда произошло совпадение внутренних мотивов коллектива и внешних обстоятельств, и все получалось.
Тамбовская область – дотационный регион, имеющий очень активную областную администрацию, которая старается много сделать, чтобы поднять область. Поэтому область пытается внедриться во всевозможные проекты федеральные проекты. И последнее наше объединение происходило в рамках экспериментальной работы регионального масштаба: объединялись все школы поголовно. У нас на Тамбовщине до начала этого эксперимента было около 650 школ, сейчас их меньше 100. Но управлять ими трудно. Я знаю директоров сельских школ, к которым были присоединены до 16-18 филиалов, расстояние между ними достигало иногда 65 километров, да еще учитывая наши транспортные трудности. И управление этими филиалами исчезло вообще ввиду невозможности реализовать его физически. Кто здесь выиграл с методической точки зрения, с точки зрения организации образовательного процесса – не знаю.
Когда 16 школ лишились своих директоров, и стал один директор, можно сказать, что мы почти 15 директорских ставок сэкономили стране, пустим деньги на другие нужды. Однако парадокс в том, что на сколько уменьшалось количество управленцев в школах, на столько же увеличивалось количество управленцев муниципального и регионального звена. В Уварово сейчас осталось два образовательных учреждения – кадетский корпус и лицей, которым я ранее руководил, но отдел образования численно не уменьшился. Управление образования Тамбовской области численно возросло по сравнению с тем, когда эти эксперименты начинались, и очень значительно. То есть экономические выгоды – большие гранты региону на проведение экспериментальной работы, благодаря чему школы Тамбовской области значительно улучшили свою материальную базу, были получены в ущерб самому ходу образовательного и воспитательного процесса.
Тамара Ляленкова: Владимир Николаевич, я знаю, что в Уварово была коррекционная школа, которую присоединили к лицею…
Владимир Ардабьев: Произошло это уже после того, как я перестал быть директором лицея по собственному желанию. Я просто не захотел участвовать в этом. Мне показалось, что, продолжая работать в этой должности, я вынужден буду своими руками ломать то, что создавал все предыдущие десятилетия. И уже вот после того, как я перестал работать директором, в состав лицея вошла и коррекционная школа №26.
Все наши школы были муниципальные, а коррекционная школа имела региональное подчинение и финансирование. Так вот, ее ликвидировали, и все ученики коррекционной школы влились в состав лицея. Они теперь занимают один отдельный этаж, но есть тенденция их пересадить в обычные классы. Если бы это были дети-инвалиды, и мы бы говорили об инклюзивном образовании, все было бы понятно и логично. Но это коррекционная школа, 7-ой и 8-ой вид, и как такие дети могут влиться в образовательный процесс обычной школы, я представляю с трудом. Тем более что в этой обычной школе практически нет учителей, специализирующих на работе такого вида.
Мне очень импонирует тезис о том, что, хотим мы того или нет, образование все больше и больше подчиняется законам глобализации. Я поддерживаю это всеми фибрами души, если это понимать как добровольное взаимодействие учебных учреждений в сетевом режиме, в партнерстве, во всех возможных горизонтальных формах взаимодействия. Но у нас в рамках проводимых сейчас реформ строятся не горизонтали, а, наоборот, очень жесткие вертикали: детский сад со школой, школы с колледжами, и даже уже заключают договоры с университетами. То есть ребенок будет расти в рамках этой образовательной вертикали. Это не всегда плохо. Мой пятилетний внук Саша живет в московском районе Жулебино, ходит сейчас в один из детских садов, который взаимодействует со школой, а та, в свою очередь, взаимодействует с московским физтехом, чему я необычайно рад, потому что Саша в столь нежном возрасте уже показывает необычайные математические задатки и склонность к естественным наукам. И если он попадет в эту среду, для него это как раз возможность реализации его таланта и мечты родителей. Но если встать на позицию родителей, чьи дети из детсада попадут в школу, которая ассоциирована, скажем, с коррекционными школами, с колледжем прикладного искусства, то кому-то это подойдет, а для некоторых семей будет выглядеть как крепостное право.
Поэтому построение вертикальных связей я считаю не очень хорошей тенденцией. А то, что эти вертикали в образовании будут построены, я ничуть не сомневаюсь, учитывая всю силу, которую набрала вертикаль власти, зная ее хорошо работающий аппарат обработки общественного мнения и репрессивных действий. Такая глобализация может не дать экономических эффектов, а в основной образовательной деятельности принести необычайно большой вред, если она станет массовой.
Получить комментарий по поводу этих преобразований в столичном департаменте не удалось, поэтому риски и перспективы подобного рода объединений я попросила обозначить бывшего директора Уваровского лицея, а теперь преподавателя Химико-технологического колледжа Владимира Ардабьева.
Будучи директором Уваровского лицея, Владимир Ардабьев очень мягко провел присоединение к этому лицею нескольких школ и оставил свой пост только тогда, когда городская администрация предложила присоединить еще несколько школ.
Владимир Ардабьев: Я эту кампанию по слиянию образовательных учреждений пропустил через свое сердце, через свою жизнь. Первое слияние произошло в 2004 году, когда маленький, но уже достаточно успешный лицей, не имевший своего здания, арендовал учебные аудитории у Химического колледжа. Этот лицей объединился со школой №1 города Уварово в одно учебное образовательное учреждение и переехал в ее здание.
Тамара Ляленкова: А когда вы существовали на территории колледжа, вы как-то с ним взаимодействовали?
Владимир Ардабьев: В образовательном смысле взаимодействия практически не было. Мы просто делили учебный корпус по согласию руководителей этих двух учебных учреждений. Правда, было совместное использование педагогических кадров: когда нам не хватало учителей некоторых предметов, совместителями работали преподаватели колледжа, и это было удобно. А так мы существовали в двух параллельных мирах.
Тамара Ляленкова: Сегодня вы преподаете в колледже и у вас есть реальная возможность оценить ситуацию: может учебное время вместить и профессиональную, и школьную подготовку?
Владимир Ардабьев: В свое время я, как директор Уваровского лицея, даже отказался от сотрудничества с Тамбовским институтом химического машиностроения. Отказался потому, что корректировка программ требовала, чтобы мы "заточили" всю программу под требования этого университета. У детей же, которые у нас обучались, запросы были очень разные, и ломать учебный процесс в угоду программе одного университета за счет того, что дети недополучат по другим профилям, было очень нерационально. И серьезной общей работы с университетом у нас не получилось, но я думаю, что дети от этого только выиграли.
Тамара Ляленкова: Владимир Николаевич, скажите, действительно крупный образовательный комплекс требует меньших финансовых затрат, позволяет перенаправлять ресурсы на более актуальные вещи?
Владимир Ардабьев: Первое объединение, в 2004 году, образовательных учреждений – маленького успешного лицея и большой школы – произошло в одном здании. Коллектив начал быстро расти, показывать хорошие результаты почти сразу. Мы год за годом выигрывали гранты государственной программы "Образование". И все старались: были успехи, были и экономические выгоды – мы получали гранты. Материальная база образовательного учреждения заметно преобразилась. Но тогда произошло совпадение внутренних мотивов коллектива и внешних обстоятельств, и все получалось.
Тамбовская область – дотационный регион, имеющий очень активную областную администрацию, которая старается много сделать, чтобы поднять область. Поэтому область пытается внедриться во всевозможные проекты федеральные проекты. И последнее наше объединение происходило в рамках экспериментальной работы регионального масштаба: объединялись все школы поголовно. У нас на Тамбовщине до начала этого эксперимента было около 650 школ, сейчас их меньше 100. Но управлять ими трудно. Я знаю директоров сельских школ, к которым были присоединены до 16-18 филиалов, расстояние между ними достигало иногда 65 километров, да еще учитывая наши транспортные трудности. И управление этими филиалами исчезло вообще ввиду невозможности реализовать его физически. Кто здесь выиграл с методической точки зрения, с точки зрения организации образовательного процесса – не знаю.
Когда 16 школ лишились своих директоров, и стал один директор, можно сказать, что мы почти 15 директорских ставок сэкономили стране, пустим деньги на другие нужды. Однако парадокс в том, что на сколько уменьшалось количество управленцев в школах, на столько же увеличивалось количество управленцев муниципального и регионального звена. В Уварово сейчас осталось два образовательных учреждения – кадетский корпус и лицей, которым я ранее руководил, но отдел образования численно не уменьшился. Управление образования Тамбовской области численно возросло по сравнению с тем, когда эти эксперименты начинались, и очень значительно. То есть экономические выгоды – большие гранты региону на проведение экспериментальной работы, благодаря чему школы Тамбовской области значительно улучшили свою материальную базу, были получены в ущерб самому ходу образовательного и воспитательного процесса.
Тамара Ляленкова: Владимир Николаевич, я знаю, что в Уварово была коррекционная школа, которую присоединили к лицею…
Владимир Ардабьев: Произошло это уже после того, как я перестал быть директором лицея по собственному желанию. Я просто не захотел участвовать в этом. Мне показалось, что, продолжая работать в этой должности, я вынужден буду своими руками ломать то, что создавал все предыдущие десятилетия. И уже вот после того, как я перестал работать директором, в состав лицея вошла и коррекционная школа №26.
Все наши школы были муниципальные, а коррекционная школа имела региональное подчинение и финансирование. Так вот, ее ликвидировали, и все ученики коррекционной школы влились в состав лицея. Они теперь занимают один отдельный этаж, но есть тенденция их пересадить в обычные классы. Если бы это были дети-инвалиды, и мы бы говорили об инклюзивном образовании, все было бы понятно и логично. Но это коррекционная школа, 7-ой и 8-ой вид, и как такие дети могут влиться в образовательный процесс обычной школы, я представляю с трудом. Тем более что в этой обычной школе практически нет учителей, специализирующих на работе такого вида.
Мне очень импонирует тезис о том, что, хотим мы того или нет, образование все больше и больше подчиняется законам глобализации. Я поддерживаю это всеми фибрами души, если это понимать как добровольное взаимодействие учебных учреждений в сетевом режиме, в партнерстве, во всех возможных горизонтальных формах взаимодействия. Но у нас в рамках проводимых сейчас реформ строятся не горизонтали, а, наоборот, очень жесткие вертикали: детский сад со школой, школы с колледжами, и даже уже заключают договоры с университетами. То есть ребенок будет расти в рамках этой образовательной вертикали. Это не всегда плохо. Мой пятилетний внук Саша живет в московском районе Жулебино, ходит сейчас в один из детских садов, который взаимодействует со школой, а та, в свою очередь, взаимодействует с московским физтехом, чему я необычайно рад, потому что Саша в столь нежном возрасте уже показывает необычайные математические задатки и склонность к естественным наукам. И если он попадет в эту среду, для него это как раз возможность реализации его таланта и мечты родителей. Но если встать на позицию родителей, чьи дети из детсада попадут в школу, которая ассоциирована, скажем, с коррекционными школами, с колледжем прикладного искусства, то кому-то это подойдет, а для некоторых семей будет выглядеть как крепостное право.
Поэтому построение вертикальных связей я считаю не очень хорошей тенденцией. А то, что эти вертикали в образовании будут построены, я ничуть не сомневаюсь, учитывая всю силу, которую набрала вертикаль власти, зная ее хорошо работающий аппарат обработки общественного мнения и репрессивных действий. Такая глобализация может не дать экономических эффектов, а в основной образовательной деятельности принести необычайно большой вред, если она станет массовой.
