Катаев, Симонов, Гранин, Маяковский, Тарковский, Бунин. Имена тех, кто был лоялен к советской власти, и тех, кто ее не любил, вписаны рядом в историю аппарата чехословацкого КГБ – СТБ (státní bezpečnost). Фамилиями советских и русских писателей, поэтов и режиссеров сотрудники органов для сохранения конспиративности заменяли реальные названия гостиниц и ресторанов, находящихся под их контролем. В них постоянно велась слежка как за иностранцами, приезжающими в Прагу, так и за неугодными власти собственными гражданами. Фотографии этих людей, сделанные тайно, публикуются на первых страницах книги "Прага СТБ. Путеводитель по пражским резиденциям органов госбезопасности", вышедшей в издательстве "Академия".



В путеводителе приведены десятки пражских зданий, использовавшихся разными подразделениями и отделами чехословацкой госбезопасности. Внутренняя и внешняя разведка в Праге занималась экономикой, культурой, политикой. Вот, например, список деятельности одного из отделов внутренней разведки (цитата из официальных документов): "сионизм, еврейский национализм, сочувствующая сионистам молодежь и интеллигенция, русская и украинская эмиграция в ЧССР, троцкизм, маоизм и греческая эмиграция". Другие отделы занимались охраной чехословацких и военных объектов, контрразведывательной деятельностью против агентов США и ФРГ, коррупцией, научным и техническим шпионажем, контролем печатных СМИ, журналистов, писателей, поэтов... Список довольно длинный. Всего же в Праге работали сотрудники семи подразделений органов госбезопасности, которые были разделены по роду деятельности на 23 отдела. У каждого – свой собственный список дел, собственные сотрудники, располагавшиеся в офисах по всему городу.

Дислокация подразделений и отделов аппарата госбезопасности до 1989 года являлась государственной тайной. К этому приспособилась и почта: на конверте достаточно было написать лишь название учреждения, номер почтового ящика и индекс. Точный адрес не указывался. Не знали "посторонние" и о том, сколь обширным был аппарат СТБ. До "бархатной революции" пражанам была известна только одна улица в центре, на которой располагались имеющие отношение к органам госбезопасности здания, – улица Бартоломейская. Здесь находился главный департамент пражской полиции еще до прихода к власти коммунистов. Эта улица – в самом центре Праги, всего в 10 минутах ходьбы от одного из главных мест туристического паломничества – Староместской площади. Но в годы нормализации здесь находилась тюрьма. Статья, рассказывающая об истории здания, в котором она располагалась, сопровождается не только фотографией, но и стихотворением "Звон" Яна Заградничека, которое начинается словами "Мой дом и стол – на улице Бартоломейской…", которое было написано во время заключения поэта.

Сегодня, взглянув на это здание, кажется, что для тюрьмы оно слишком мало. Но всего за шесть месяцев 1949 года через его камеры прошли 4 тысячи человек. Все дело в отношении к содержащимся там подозреваемым и осужденным: в камере, рассчитанной на 12 человек, нередко находились 45, и спать им приходилось по очереди. Никакой медицинской помощи арестантам, по сотням свидетельств очевидцев, не оказывали. Если у заключенного не было собственных средств на покупку лекарств, он вынужден был обходиться без них. Это описание заставляет вспомнить хронику заключения юриста компании ЮКОС Василия Алексаняна, которого не переводили в больницу для лечения в течение почти двух лет после обнаружения у него нескольких тяжелейших заболеваний. Истории нечеловеческого отношения к подсудимым сопровождают и другие статьи путеводителя по пражским резиденциям органов госбезопасности. Подобные условия содержания были и в военной тюрьме, где находились участники показательного процесса группы видных деятелей коммунистической партии, коротко названного процесс Сланского. Сегодня здесь установлена мемориальная табличка в память о тех, кто умер от пыток коммунистической полиции. Фотография этой таблички – рядом со снимком самой тюрьмы и ее кратким описанием и адресом.

Историк и автор путеводителя Прокоп Томек уделяет равное место и тексту, и фотографиям. Всего же в книге собрано 90 зданий – административных, следственных, конспиративных. Многие из них располагались в центре города, в сакральных постройках, конфискованных у их бывших владельцев после национализации и переданных государством органам безопасности:

– Здания передавались аппарату госбезопасности не только в историческом центре, но и в довольно обширном районе Прага-Бубенеч, где до коммунистического переворота находились виллы, принадлежавшие частным владельцам. Эти здания были конфискованы после Второй мировой войны. В этом районе располагались две виллы, в которых постоянно жили советники из Советского Союза. Для чехословацких органов госбезопасности сотрудничество с КГБ было определяющим. Во-первых, они заимствовали у советских коллег методику слежения и даже работали по их указаниям. Эта работа начинается в 1953 году, после прибытия советников из Москвы в Прагу. Они дают основные рекомендации по структуре органов тоталитарного контроля, опираясь на имеющийся в СССР опыт. В документах встречаются такие слова, как "установка", "вербовка". Эти термины были заимствованы из русского языка. Но можно говорить и о том, что использовавшийся в органах язык из-за оказываемого влияния был очень необычным. Это смесь слов из словаря полиции с вкраплениями слов из советских директив. Что же касается позаимствованных из русского языка конспиративных названий гостиниц и ресторанов, то, скорее всего, сотрудники чехословацкого КГБ просто интересовались русской литературой, находились под влиянием советской и русской культуры, поэтому и решили воспользоваться именами известных им людей, – рассказывает историк.

В написанном им путеводителе мало внимания уделяется конспиративным квартирам, в которых сотрудники госбезопасности встречались с тайными агентами, чтобы дать им задания. Таких квартир было больше десятка, но работа агентов внутренней разведки уже хорошо описана. Во всех странах бывшего соцлагеря устанавливалась слежка за иностранцами или диссидентами, тайно делались фотографии во время встреч, передачи книг и текстовых материалов. Известно, что существовала сеть агентов, внедренных в те группы или сообщества, которые были интересны органам госбезопасности.

О чем известно мало, так это о нелегальной разведке. Прокоп Томек говорит, что ее деятельность является в определенной степени загадкой до сих пор:

– Большая часть архивных материалов, имеющих отношение к так называемой нелегальной разведке, была уничтожена, и я не исключаю, что до сих пор за границей могут жить нелегалы, оставшиеся там после "бархатной революции". Поскольку документов нет, то нет и полного списка нелегалов с фальшивой биографией. Многие сотрудники чехословацкой госбезопасности даже не знали о существовании такого отделения разведки, а потому во многом эта часть деятельности осталась тайной и для нас. Все, что мы знаем, – это структура подразделений. Один из отделов занимался изготовлением неотличимых от оригинала фальшивых документов, причем не только паспортов, но и свидетельств о рождении. Нам известно и о некоторых нелегалах, которые были разоблачены в 60-х годах прошлого века. В то же время мне кажется, что речь не шла о массовой деятельности – уже потому, что создать достоверную историю для какого-либо разведчика было очень нелегко, а поставить дело на поток было невозможно. Мне кажется, что нелегалов, отправленных чехословацкой разведкой за рубеж, было очень немного.

– Можно ли предполагать, что в Праге готовили нелегалов и для нужд советской разведки, учитывая тот факт, что из всех архивных документов после "бархатной революции" были полностью уничтожены именно документы об этом отделении разведки? И не допускаете ли вы, что высланные из Праги разведчики все еще могут работать на Россию? Недавно в Германии обнаружили и судили супружескую пару, которая, как подозревают власти, уже после того, как распался Советский Союз, передавала в Россию данные о политической и военно-политической стратегии ЕС и НАТО.

– Я думаю, что документы уничтожили потому, что речь шла о судьбах людей, которые могли попасть в очень неприятную ситуацию не только на родине, но и за границей. В некоторых странах их могли даже убить. Но сразу же после "бархатной революции" были уничтожены и другие архивные материалы. Например, касающиеся нескольких совершенных за рубежом нападений, похищения людей. Все это происходило в основном в 50-х и 60-х. Иными словами, уничтожили все материалы, которые могли бы вызвать проблемы. Я вполне допускаю, что нелегалы чехословацкой разведки могли начать работать на российские органы, хотя подтвердить это никак невозможно. Но мне сложно представить себе, чтобы чехословацкая разведка и ее преемники после 1990 года давали указания каким-то нелегалам, оставшимся за границей. Это связано со спецификой их работы, которую можно сравнить с офицером, уволенным в запас. Нелегалов посылали за рубеж на случай ухудшения международных отношений или даже войны. Но одновременно с ними действовала и так называемая "легальная агентура" – дипломаты и сотрудники посольств за границей, журналисты государственных СМИ, выполнявшие двойную задачу: не только заниматься своей непосредственной профессиональной деятельностью, но и разведывательной. В посольствах были и до сих пор находятся сотрудники разведок. Но если бы наступила война, дипломатические связи были бы прерваны и дипломатов выслали из страны, то настал бы звездный час нелегалов.



Помимо нелегальной разведки, важную роль в структуре органов госбезопасности ЧССР играла и научно-техническая разведка, которая пыталась уменьшить технологическое отставание социалистического лагеря от западных стран. До конца 60-х ее деятельность не была особенно активной, но позднее, как отмечает Томек, влияние ее стало расти, поскольку разрыв в социальном и технологическом развитии по сравнению с западным миром становился все более очевидным:

– Разведка занималась получением технических и научных открытий, документации на патенты. При этом речь не шла исключительно о военных проектах, интерес представляло, например, производство телевизоров или новинки химической промышленности. А документы, содержащие полученную с Запада информацию, свидетельствуют о том, что это был ценный источник для социалистической экономики. Я думаю, что если бы об этом стало известно еще в пору существования соцлагеря, возникли бы большие проблемы: промышленники и ученые получили бы основания требовать возмещения убытков, поскольку речь шла о краже.

Одновременно с внешней, по словам Томека, существовал еще и отдел внутренней разведки, который занимался охраной экономики – борьбой против иностранных разведчиков, пытавшихся выведать тайны, касающиеся военной промышленности, которая оставалось, в отличие от других отраслей, передовой:

– Экономическая разведка занималась, кроме прочего, и борьбой с коррупцией. Менеджеры получали очень низкую зарплату, поэтому их было легко в случае необходимости подкупить. Могу сказать, что деятельность этой разведки была успешной в том, что касается мониторинга экологических катастроф или взяточничества.

Прокоп Томек говорит, что составленный им путеводитель по пражским резиденциям органов госбезопасности имеет и практическое применение:

– Проблема определения списка мест, в которых располагались отделы разведки и ее сотрудники, возникала при расследованиях деятельности органов госбезопасности – необходимо было знать место, где произошло преступление. Из существующих документов часто непонятно, где случились те или иные события. После выхода книги можно найти, в каком здании находился тот или иной отдел, и чем он занимался.