Письмо нашего давнего слушателя. Он утверждает, что оно представляет общественный и даже политический интерес. Я не уверен, но посмотрим. Автор – биолог, работает за границей. Читаю: «Мужской гомосексуализм - это генетически предопределенное свойство. Оно связано с необычным распределением функций между левым и правым полушариями коры головного мозга. Этот признак определяется мутацией в одном-единственном гене, который пока не найден, но мы ищем. Уже достоверно установлено пятидесятипроцентное сцепление этого признака с закруткой волос на голове. У большинства людей они закручены по часовой стрелке, тогда как у гомосексуалистов-мужчин в половине исследованных случаев – против. Это, так сказать, левозакрученные лица. Почти такая же корреляция с леворукостью. Почему пятьдесят процентов, а не, скажем, тридцать или сто? Мутация в "гене гомосексуализма" приводит к потере генетического контроля над функцией левого и правого полушарий на ранней стадии плода (типа, мальчики - налево, девочки - направо). Таким образом, оба полушария получают команду к развитию сексуальной ориентации случайным образом. Обычное сексуальное поведение возникает примерно в половине случаев несмотря на мутацию. Как орел или решка. Женское сексуальное поведение значительно труднее для изучения, поскольку до девяноста процентов женщин являются бисексуальными по физиологическим, а не по генетическим причинам. Выявление "генетических" гомосексуалок среди женщин является интересной, но трудной задачей. Мы над этим работаем», - утверждает автор письма на «Свободу», исследователь-биолог. Кто о чём, а я – о слове. Как вам нравится слово «левозакрученные»? Так я теперь буду называть коммунистов, социалистов и им подобных. Левозакрученные. Сам был в этом смысле левозакрученным. Собственно, ради этого слова я и взял письмо биолога в передачу. Не исключено, что в нём не наука, а шуточное наукообразие. Ну, и ладно. Ладно-то ладно, но самый большой успех российской антизападной пропаганды последнего времени выразился в слове «евросодом». Не Евросоюз, а Евросодом. Так стали говорить, отвращая от него Украину, а заодно и Россию. Почему это словцо так хорошо легло на русскую душу? Может быть, работает подспудная память о прошлом? В семнадцатом веке содомия среди московитов не считалась чем-то особым – так, обычная забава. Наряду со снохачеством, кровосмесительством, той же педофилией. Старорусский быт, короче, во всей его пестроте и своеобразии. Протопоп Аввакум знал, что писал. Монахи, а их было столько, что цари только за головы хватались, те из этого всего не выбирались. Один европейский путешественник замечает: мы тоже отдаём должное содомии, но хотя бы стесняемся, а московиты не видят резона даже скрываться. И вот теперь потомки как бы открещиваются от предков. Миллионы современных россиян традиционно проходят зону. Такая школа жизни. Там содомия в порядке вещей. Нелепейшим образом разделяют пассивных и активных. Активные не держат пассивных за людей, а себя, чудаки, почитают за сверхлюдей. И вот теперь миллионы бывших зеков, заглотнув кремлёвскую наживку в виде слова «евросодом», как бы мстят Западу за своё прошлое. Они таким способом избывают свой грех - то, что считают грехом… Если бы Западу было больше дела до России, это вызвало бы там немало толков, в том числе серьёзных, научных. Строго говоря, слово «евросодом» больше относится к России, чем к Западу, - и к прошлому её, и к настоящему.
Читаю следующее письмо: «Вызывает недоумение реакция и властей, и общества на господина, прибившего свою мошонку к брусчатке Красной площади. Конечно, возбуждать против него дело нелепо. Но ошеломляет, когда его называют художником-акционистом. Вспоминается случай в Британии: уборщица в музее выкинула пакет мусора. Оказалось, что это было произведение какого-то известного мастера... Как-то трудно представить себе, чтобы с мусором кто-либо спутал картину Рафаэля. Товарищ заявил, что прибил мошонку, потому что власть в России сделалась невыносимой. Это заявление свидетельствует о неадекватности. Это относится и ко всяким демонстрантам. Власть, может, и плохая, но подавляющее большинство как-то публично не страдают, а живут, работают, занимаются сексом, пьют водку, ездят на море». Автор этого письма, по-моему, только намекнул на самое важное. Если бы человек, прибивший себя к брусчатке Красной площади, знал, что полежит-полежит – настолько спокойно, насколько позволит ему боль, – потом встанет и пойдёт по своим делам, первым из которых будет лечение продырявленной мошонки, он бы не устроил этого номера. Но он знал, что власть увидит в нём врага. Так он достиг своей цели. Он может с полным правом сказать: «Ладно, считайте меня сумасшедшим. А власть, накинувшаяся на меня за этот мой номер, она что, нормальна? Какое ей дело до того, в каком положении я расположился на Красной площади? Какое дело Путину и Мизулиной до того, какую часть тела я пригвоздил к брусчатке: собственное ухо или собственную же мошонку?».
Власть получила очередной щелчок, и это сильный щелчок, гораздо сильнее, чем кажется тому подавляющему большинству, что занято делами, которые со смаком перечислены в письме, - работают, пьют водку, ездят на море. Это всё не шутки. Власть оказывается перед выбором, которого ей наверняка хотелось бы избежать. Не обращать внимания на прибитые к священной брусчатке мошонки – значит перестать быть самой собой. То есть, уйти, раствориться в русском воздухе, уступить место другой власти. Если же за прибитые к священной брусчатке мошонки наказывать, но не строго, это будет мягкотелость, кисель, а не власть, с нею совсем перестанут считаться. Если же за прибитые к священной брусчатке мошонки наказывать по-настоящему, по-советски, то придётся навести на страну такое оцепенение, из которого она сможет выйти – и, конечно, выйдет – только таким рывком, что полетят все стёкла.
«Вот читаю Люсьена Мюссе «Историю древних германцев», - следующее письмо. - Одних германских языков сколько было! Подавляющее большинство давно исчезли. Все правители с незапамятных времен проводили политику языковой унификации, особенно когда имелись в наличии несколько похожих языков. Этому способствует и торговля, и культурные связи, - перебивая автора письма, можно добавить: не только способствует, но и требует, так что тут двойная тяга. - До недавнего времени, - продолжаю читать письмо, - повсюду в мире власти подавляли и не похожие на официальный языки: ирландский или гэльский - в Великобритании, баскский - в Испании и Франции. А с середины двадцатого века стал распространяться некий инфантильно-романтический подход: мол, надо все языки лелеять и сохранять. Чисто по-человечески, конечно, любой исчезающий язык жалко, даже если на нем говорила всего сотня папуасов. Действительно, в мире становится меньше красивых цветов, меньше разнообразия. Конечно, раздражает все большее доминирование английского на планете и засорение всех языков английскими словами. Хотя ничего не вечно. По историческим меркам совсем недавно доминировала латынь – и сколько людей на ней говорит сейчас? Осуждать Москву за русификацию Украины несерьёзно. Был естественный процесс, как во всех крупных государствах. Никто почему-то не проклинает Берлин за ассимиляцию, например, фризов. А у них, кстати, было целых три языка, и ученые считают их именно языками, а не диалектами. А вспомнить полностью вытесненные французским языком провансальский, лангедокский, гасконский и почти вытесненный корсиканский! В Испании, помимо баскского, есть еще, по меньшей мере, три романских языка – астурлеонский, галисийский и каталонский (его сейчас возрождают). До недавнего времени все они были запрещены Мадридом... Независимость Украины в нынешних границах – факт, хотя во многом и случайный. Но вполне можно предположить разную игру судьбы. Независимой могла бы быть Гасконь или Астурия... Потуги дерусификации на Украине выглядят весьма дико. В идеале властям следует вообще как можно меньше вмешиваться в жизнь людей, а не учить их, как правильно говорить», - пишет наш слушатель. Да, конечно, Волга впадает в Каспийское море. Ну, а если власти одной страны, в данном случае - России вмешиваются в жизнь людей другой страны, в данном случае – Украины? И это не сто лет назад, не двести, а сегодня. Раз есть вмешательство, есть и отпор. Волга впадает в Каспийское море, но Днепр-то – в Чёрное. Русификация наталкивается на те самые встречные потуги. Не тишь и гладь, а борьба. Что из этого получится, будет результатом именно борьбы, как, собственно, всё в жизни. Кто - кого. Если вы заметили, автор этого письма сам ответил на вопрос, почему с середины прошлого века в мире стали жалеть об исчезновении языков, - думается, потому как раз, что очень много их к тому времени исчезло. Стало, как говорится, пронзительно ясно, что этому явлению не будет конца, а людям свойственно жалеть кое-что из того, что безвозвратно исчезает. В этом и проявляется то, что они именно люди, проявляется их человечность… Конечно чувство такой жалости – романтичное чувство, как романтичным был подход Французской революции: утвердить на всём, охваченном ею, пространстве один язык. Романтичным был подход, что и говорить, но вместе с тем чертовски практичным, деловитым до жути.
Следующее письмо: «Мы уже давно знаем, что в Украине могут скинуть президента, это уже политическая традиция. Вечные президенты и операции «преемник» у них не прижились. И о евроинтеграции говорят давно и упорно. Только можно ли войти в Европу с такого-то числа в торжественной обстановке?», - спрашивает рассудительный автор. Нельзя, дорогой. Ну, и что? В Украине нет ни одной партии или чего-то в этом роде, которая бы говорила людям – а они по простоте душевной ей бы верили – что в Европу можно войти с такого-то числа в торжественной обстановке. Скорее наоборот: многовато зануд, которые напоминают всем и каждому, что это невозможно, как будто кто-то думает, что – возможно. Суть дела хорошо выражает автор следующего сочиненьица: «Что должен делать человек, которому поступила команда: «Олень»? Каждый натурализованный в наших палестинах человек знает, что нужно сесть на корточки и приложить ладони с растопыренными пальцами к голове, изображая рога. Такая команда с некоторыми местными вариациями может поступить в любую минуту любому человеку. Это основополагающий стереотип для населения союза государств, скромно именующих себя независимыми, - автор имеет в виду СНГ. - За нечёткое выполнение команды ослушник может получить удар киянкой или дубинкой. В соседнем, но цивилизационно чуждом, союзе государств, - ЕС, - этот стереотип не так распространён, и население к выполнению этой команды не готово. Вот и вся смысловая разница между союзами, какие бы названия они не носили. Если кого-то при этом интересуют экономические аспекты, то их можно обсуждать, а можно ими и пренебречь. Голову нужно держать в холоде, но подальше от киянки!».
Вот именно: подальше от киянки. «Вбили в головы россиянам, что их кто-то хочет обидеть, завоевать, поставить на колени, - читаю высказывание с нашего сайта. - Многие в эту ерунду и до сих пор верят, ненавидят всё западное. Власть на этом играет, дурит доверчивых россиян, хотя сама держат своих детей и свои сбережения именно на Западе», - закрываю кавычки. Вбить можно только то, что можно вбить. Та же самая ерунда, если взять слово нашого слушателя, была в мозгах и четыреста лет назад, и триста, и двести, а тем более – сто лет назад. Это – обычное состояние многих русских. Читаю ещё одно высказывание: «Что вы гадите своей стране,зачем?», «За что вы ненавидите Россию?», «Чем вас обидели», - любимое клише жуликов и воров. Они сами себя считают страной». Это удивительно точное наблюдение. Они искренне считают себя страной, искренне возмущаются, когда кто-то гладит её против шерсти. Мы хоть и воры, зато любим Родину. Получается, что только они её и любят, потому что, кто не вор, не жулик, тот обязательно ею недоволен, находит в ней какой-нибудь изъян – тот, например, что тон повсюду задаёт именно вор и жулик.
Хочу здесь поделиться со слушателями радио «Свобода» опытом, который может им пригодиться в дальнейшей жизни. Среди писем, которые я получаю, есть грубые, очень грубые, ругательные. Как меня только не обзывают! «Подлец», «прощелыга» - это мягко. Само собою разумеется, на любую грубость я не отвечаю грубостью. Сделаю вид, что её не заметил, скажу что-то по делу, если в письме есть зацепка для разговора по делу, попрошу человека писать мне ещё, пожелаю ему здоровья. Вы, наверное, не поверите, но на некоторых это действует просто чудесным образом. Человек, как ни в чём не бывало, благодарит меня за уважительный (так и пишет: уважительный) и скорый ответ, пишет что-то спокойное, содержательное. И что я вам скажу. Ошибется тот, кто думает, что все эти грубияны – какие-то особые люди: малограмотные, обиженные жизнью. Нет и нет! Как правило, это вполне солидные, семейные, хорошо устроенные в жизни люди. Ни одному и ни одной из них (попадаются и женщины, они тоже все нужные для таких случаев слова знают), - ни одному и ни одной я не напомнил про его или её выходку, не сказал: «Ну, как же вам не стыдно?», не поинтересовался, как он или она сам/сама объясняет своё поведение. «Баран ты, Стреляный! А то, что пишешь, - чушь, галиматья», - это вам для примера из одного письма. И вот как он пишет после того, как я сделал вид, что не заметил его комплиментов: «Спасибо за культурный и уважительный ответ. Честно говоря, не ожидал. Живу в Крыму. Остаюсь патриотом (не националистом, а именно патриотом) своей Родины, но в душе. Свою точку зрения открыто не выражаю. На происходящее в Украине смотрю спокойно, не занимаю ни ту, ни другую сторону конфликта. Если человек отстаивает свою точку зрения просто так, без аргументов - он фанатик, его разубеждать не стал бы. На Майдане таких много, но в основном люди отстаивают идею. Считаю, что правилен путь евроинтеграции», - и так далее. В конце: «Высылаю тебе свое фото». Представляете? Начинал человек с того, что «Баран ты, Стреляный!», а заканчивает присылкой фотографии. Вот что это такое? Это – люди. Это – жизнь. Да, а на «барана» я ответил (это для тех, кому интересно) так: «Жалко, Андрей, что ты не изложил подробно своё мнение. Я бы его обнародовал, и тогда оно стало бы известно многим людям». Да, фото прислал, а почему сначала решил, что я баран, так и не сообщил.
А вот с этим слушателем переписка вряд ли продлится. Когда-то он был против Путина, теперь – горячий сторонник, а зло видит в Западе. В предыдущей передаче я сказал, что его можно, по-моему, считать типичным и, в своём роде, положительным представителем русской партии порядка, она таки, похоже, да, самоопределяется. Её цель: «вырвать страну из пучины», её клич: «Нас хрен возьмёшь!». Это его слова. Стало быть, эта партия уверена, сказал я, что кто-то хочет Россию взять, как не раз бывало в прошлом. Я называю людей этой партии военной косточкой, независимо от того, кто служил и где, а кто – нигде. Не исключено, что они таки сумеют незаметно для себя погрузить Россию в пучину, потом скажут, что это всё происки врагов, как внешних, так и недорезанных внутренних. А резать готовы… В наличии внешних врагов уверены около восьмидесяти процентов жителей России. Не могут обходиться без врагов. Без друзей как-то привыкли, наловчились, а без врагов – ну, никак». Вот как этот слушатель мне ответил: «Подлость, конечно, вот так написать. Значит, по-вашему, люди так называемой русской партии порядка, то есть, трудолюбивые, патриотичные и непримиримые к бездельникам и предателям - это упыри, которые "резать готовы", которые "без друзей привыкли", которые "не могут без врагов". То есть, это я и мои друзья. Осталось только клыки нам пририсовать. Вот что я скажу - перевернули, вы, дорогой господин, все вверх тормашками и облили либеральными помоями, протолкнули-таки свою русофобскую бесовщину. Подлец. Запомните - нас действительно хрен возьмешь, мы от дедов незлые и крепкие. Наркота, водка, пропаганда гнилая - уже очухались потихоньку и больше не хаваем», - заверяет нас человек, написавший это письмо. Оставалось бы от души радоваться, если бы всё так и было. И строгие исследования, и простые наблюдения свидетельствуют, что хавает Россия с каждым днём не меньше, а больше и наркоты, и водки, и, между прочим, гнилой пропаганды, да, и пропаганды. На Майдане в Киеве – одно, а на московском экране – другое, и очень многие, очень многие в России верят и радуются, а каждый третий не слышал, что там происходит. От дедов, говорит, мы не злые, и как тут не вспомнить этих дедов – как они вели себя и в семнадцатом, и в тридцатые, как писали, например, доносы друг на друга, как, по этим доносам, отправляли друг друга за колючую проволоку, счёт шёл на миллионы, какой злобой была пропитана каждая печатная страница, и так – десятилетие за десятилетием, а теперь он пишет: «мы от дедов незлые» и верит своим словам, возвышенно верит, и тому верит, что от дедов же мы «крепкие», а министр обороны криком кричит, что в армию некого брать - не годятся по здоровью, в том числе по душевному. И ведь никто этого слушателя «Свободы» не заставляет лгать самому себе, но ему трудно жить с той правдой, которую он, конечно, знает – вот и засовывает её подальше. Нарисуем – будем жить. И с особым тщанием нарисуем врага и предателя. Вот они во всей своей мерзости, враг и предатель, а вот я – во всей красе: «Нас хрен возьмёшь!».
Этому слушателю лет, наверное, сорок пять, автору же следующего – значительно больше, и вот что он пишет: «Добрый вечер! Я ученый, преподаватель. Окружающая действительность сейчас не позитивна, а вы, - это он о радио «Свобода», - вызываете приятные воспоминания: студенты, музыка сквозь глушилки, приятный голос Гольдберга - это был для нас новый мир. Бесподобна была Маша Майерс с акцентом, ведущая музыкальной программы на "Голосе Америки". Радио "Свобода" было недоступно - нещадно глушили. По ночам я слушал рок-музыку из Люксембурга - не глушили. И знаете, были счастливы, потому что были молоды. С утра - на лекции, до вечера, вечером купишь батон, двести граммов колбасы, пакет молока (все на один рубль) или пакет пончиков с ливером – шесть копеек за пончик. Бывало, убегали с лекций играть в футбол или в кино. Одежда скромная. Спал на диване без простынИ и укрывался одеялом без пододеяльника - были, но пришли в негодность. Как-то на это не обращал внимание. Жил на стипендию в сорок рублей. В общем, вот так было, и было хорошо».
Этот человек вспоминает ужасную жизнь, но говорит, что было хорошо, и ему веришь, понимаешь, что он хочет сказать, понимаешь его всего. Он был в советском меньшинстве, хотя и не в таком уж малом меньшинстве, - не верил сказкам про загнивающий Запад, не боялся западной порчи, не готовил себя к войне с этим злом – он жил по-человечески в условиях, когда жить по-человечески было очень трудно. В письмах таких людей вы не встретите слов «враги» и «предатели». Это сигнальные слова. Человек может быть – ходячая добродетель, как автор предыдущего письма. Большой труженик, прекрасный семьянин, никого не обсчитает, не возьмёт чужого, подаст нищему и пожалеет вдовицу, чтит предков, но если в его словаре есть слова «враг» и «предатель», будет, если придётся, если Родина призовёт, - будет резать, можно не сомневаться: будет резать, на кого укажут и на кого упадёт, в порядке инициативы, его бдительный взгляд. А пока что… Пока что называет меня подлецом за то, что я предположил такой поворот в его жизни. Что вообще-то странно… С чего обижаться? Если перед вами предатель, то как его не зарезать? Рука истинного сына отечества сама должна потянуться к режущему предмету, как бывало с добряками-дедами…
Словно нарочно к этому разговору, в память о прошлом и как намётку на будущее, Константин Михайлович Афанасьев из Калуги сочинил гимн Калужской области. В восемнадцатом году она называлась Калужской советской республикой.
Калужской республики призрак державный
Бродить не устанет в родимых краях.
Да днесь осенит его крест православный,
Да сгинет наш внутренний враг – демократ.
Читаю следующее письмо: «Вызывает недоумение реакция и властей, и общества на господина, прибившего свою мошонку к брусчатке Красной площади. Конечно, возбуждать против него дело нелепо. Но ошеломляет, когда его называют художником-акционистом. Вспоминается случай в Британии: уборщица в музее выкинула пакет мусора. Оказалось, что это было произведение какого-то известного мастера... Как-то трудно представить себе, чтобы с мусором кто-либо спутал картину Рафаэля. Товарищ заявил, что прибил мошонку, потому что власть в России сделалась невыносимой. Это заявление свидетельствует о неадекватности. Это относится и ко всяким демонстрантам. Власть, может, и плохая, но подавляющее большинство как-то публично не страдают, а живут, работают, занимаются сексом, пьют водку, ездят на море». Автор этого письма, по-моему, только намекнул на самое важное. Если бы человек, прибивший себя к брусчатке Красной площади, знал, что полежит-полежит – настолько спокойно, насколько позволит ему боль, – потом встанет и пойдёт по своим делам, первым из которых будет лечение продырявленной мошонки, он бы не устроил этого номера. Но он знал, что власть увидит в нём врага. Так он достиг своей цели. Он может с полным правом сказать: «Ладно, считайте меня сумасшедшим. А власть, накинувшаяся на меня за этот мой номер, она что, нормальна? Какое ей дело до того, в каком положении я расположился на Красной площади? Какое дело Путину и Мизулиной до того, какую часть тела я пригвоздил к брусчатке: собственное ухо или собственную же мошонку?».
Власть получила очередной щелчок, и это сильный щелчок, гораздо сильнее, чем кажется тому подавляющему большинству, что занято делами, которые со смаком перечислены в письме, - работают, пьют водку, ездят на море. Это всё не шутки. Власть оказывается перед выбором, которого ей наверняка хотелось бы избежать. Не обращать внимания на прибитые к священной брусчатке мошонки – значит перестать быть самой собой. То есть, уйти, раствориться в русском воздухе, уступить место другой власти. Если же за прибитые к священной брусчатке мошонки наказывать, но не строго, это будет мягкотелость, кисель, а не власть, с нею совсем перестанут считаться. Если же за прибитые к священной брусчатке мошонки наказывать по-настоящему, по-советски, то придётся навести на страну такое оцепенение, из которого она сможет выйти – и, конечно, выйдет – только таким рывком, что полетят все стёкла.
«Вот читаю Люсьена Мюссе «Историю древних германцев», - следующее письмо. - Одних германских языков сколько было! Подавляющее большинство давно исчезли. Все правители с незапамятных времен проводили политику языковой унификации, особенно когда имелись в наличии несколько похожих языков. Этому способствует и торговля, и культурные связи, - перебивая автора письма, можно добавить: не только способствует, но и требует, так что тут двойная тяга. - До недавнего времени, - продолжаю читать письмо, - повсюду в мире власти подавляли и не похожие на официальный языки: ирландский или гэльский - в Великобритании, баскский - в Испании и Франции. А с середины двадцатого века стал распространяться некий инфантильно-романтический подход: мол, надо все языки лелеять и сохранять. Чисто по-человечески, конечно, любой исчезающий язык жалко, даже если на нем говорила всего сотня папуасов. Действительно, в мире становится меньше красивых цветов, меньше разнообразия. Конечно, раздражает все большее доминирование английского на планете и засорение всех языков английскими словами. Хотя ничего не вечно. По историческим меркам совсем недавно доминировала латынь – и сколько людей на ней говорит сейчас? Осуждать Москву за русификацию Украины несерьёзно. Был естественный процесс, как во всех крупных государствах. Никто почему-то не проклинает Берлин за ассимиляцию, например, фризов. А у них, кстати, было целых три языка, и ученые считают их именно языками, а не диалектами. А вспомнить полностью вытесненные французским языком провансальский, лангедокский, гасконский и почти вытесненный корсиканский! В Испании, помимо баскского, есть еще, по меньшей мере, три романских языка – астурлеонский, галисийский и каталонский (его сейчас возрождают). До недавнего времени все они были запрещены Мадридом... Независимость Украины в нынешних границах – факт, хотя во многом и случайный. Но вполне можно предположить разную игру судьбы. Независимой могла бы быть Гасконь или Астурия... Потуги дерусификации на Украине выглядят весьма дико. В идеале властям следует вообще как можно меньше вмешиваться в жизнь людей, а не учить их, как правильно говорить», - пишет наш слушатель. Да, конечно, Волга впадает в Каспийское море. Ну, а если власти одной страны, в данном случае - России вмешиваются в жизнь людей другой страны, в данном случае – Украины? И это не сто лет назад, не двести, а сегодня. Раз есть вмешательство, есть и отпор. Волга впадает в Каспийское море, но Днепр-то – в Чёрное. Русификация наталкивается на те самые встречные потуги. Не тишь и гладь, а борьба. Что из этого получится, будет результатом именно борьбы, как, собственно, всё в жизни. Кто - кого. Если вы заметили, автор этого письма сам ответил на вопрос, почему с середины прошлого века в мире стали жалеть об исчезновении языков, - думается, потому как раз, что очень много их к тому времени исчезло. Стало, как говорится, пронзительно ясно, что этому явлению не будет конца, а людям свойственно жалеть кое-что из того, что безвозвратно исчезает. В этом и проявляется то, что они именно люди, проявляется их человечность… Конечно чувство такой жалости – романтичное чувство, как романтичным был подход Французской революции: утвердить на всём, охваченном ею, пространстве один язык. Романтичным был подход, что и говорить, но вместе с тем чертовски практичным, деловитым до жути.
Следующее письмо: «Мы уже давно знаем, что в Украине могут скинуть президента, это уже политическая традиция. Вечные президенты и операции «преемник» у них не прижились. И о евроинтеграции говорят давно и упорно. Только можно ли войти в Европу с такого-то числа в торжественной обстановке?», - спрашивает рассудительный автор. Нельзя, дорогой. Ну, и что? В Украине нет ни одной партии или чего-то в этом роде, которая бы говорила людям – а они по простоте душевной ей бы верили – что в Европу можно войти с такого-то числа в торжественной обстановке. Скорее наоборот: многовато зануд, которые напоминают всем и каждому, что это невозможно, как будто кто-то думает, что – возможно. Суть дела хорошо выражает автор следующего сочиненьица: «Что должен делать человек, которому поступила команда: «Олень»? Каждый натурализованный в наших палестинах человек знает, что нужно сесть на корточки и приложить ладони с растопыренными пальцами к голове, изображая рога. Такая команда с некоторыми местными вариациями может поступить в любую минуту любому человеку. Это основополагающий стереотип для населения союза государств, скромно именующих себя независимыми, - автор имеет в виду СНГ. - За нечёткое выполнение команды ослушник может получить удар киянкой или дубинкой. В соседнем, но цивилизационно чуждом, союзе государств, - ЕС, - этот стереотип не так распространён, и население к выполнению этой команды не готово. Вот и вся смысловая разница между союзами, какие бы названия они не носили. Если кого-то при этом интересуют экономические аспекты, то их можно обсуждать, а можно ими и пренебречь. Голову нужно держать в холоде, но подальше от киянки!».
Вот именно: подальше от киянки. «Вбили в головы россиянам, что их кто-то хочет обидеть, завоевать, поставить на колени, - читаю высказывание с нашего сайта. - Многие в эту ерунду и до сих пор верят, ненавидят всё западное. Власть на этом играет, дурит доверчивых россиян, хотя сама держат своих детей и свои сбережения именно на Западе», - закрываю кавычки. Вбить можно только то, что можно вбить. Та же самая ерунда, если взять слово нашого слушателя, была в мозгах и четыреста лет назад, и триста, и двести, а тем более – сто лет назад. Это – обычное состояние многих русских. Читаю ещё одно высказывание: «Что вы гадите своей стране,зачем?», «За что вы ненавидите Россию?», «Чем вас обидели», - любимое клише жуликов и воров. Они сами себя считают страной». Это удивительно точное наблюдение. Они искренне считают себя страной, искренне возмущаются, когда кто-то гладит её против шерсти. Мы хоть и воры, зато любим Родину. Получается, что только они её и любят, потому что, кто не вор, не жулик, тот обязательно ею недоволен, находит в ней какой-нибудь изъян – тот, например, что тон повсюду задаёт именно вор и жулик.
Хочу здесь поделиться со слушателями радио «Свобода» опытом, который может им пригодиться в дальнейшей жизни. Среди писем, которые я получаю, есть грубые, очень грубые, ругательные. Как меня только не обзывают! «Подлец», «прощелыга» - это мягко. Само собою разумеется, на любую грубость я не отвечаю грубостью. Сделаю вид, что её не заметил, скажу что-то по делу, если в письме есть зацепка для разговора по делу, попрошу человека писать мне ещё, пожелаю ему здоровья. Вы, наверное, не поверите, но на некоторых это действует просто чудесным образом. Человек, как ни в чём не бывало, благодарит меня за уважительный (так и пишет: уважительный) и скорый ответ, пишет что-то спокойное, содержательное. И что я вам скажу. Ошибется тот, кто думает, что все эти грубияны – какие-то особые люди: малограмотные, обиженные жизнью. Нет и нет! Как правило, это вполне солидные, семейные, хорошо устроенные в жизни люди. Ни одному и ни одной из них (попадаются и женщины, они тоже все нужные для таких случаев слова знают), - ни одному и ни одной я не напомнил про его или её выходку, не сказал: «Ну, как же вам не стыдно?», не поинтересовался, как он или она сам/сама объясняет своё поведение. «Баран ты, Стреляный! А то, что пишешь, - чушь, галиматья», - это вам для примера из одного письма. И вот как он пишет после того, как я сделал вид, что не заметил его комплиментов: «Спасибо за культурный и уважительный ответ. Честно говоря, не ожидал. Живу в Крыму. Остаюсь патриотом (не националистом, а именно патриотом) своей Родины, но в душе. Свою точку зрения открыто не выражаю. На происходящее в Украине смотрю спокойно, не занимаю ни ту, ни другую сторону конфликта. Если человек отстаивает свою точку зрения просто так, без аргументов - он фанатик, его разубеждать не стал бы. На Майдане таких много, но в основном люди отстаивают идею. Считаю, что правилен путь евроинтеграции», - и так далее. В конце: «Высылаю тебе свое фото». Представляете? Начинал человек с того, что «Баран ты, Стреляный!», а заканчивает присылкой фотографии. Вот что это такое? Это – люди. Это – жизнь. Да, а на «барана» я ответил (это для тех, кому интересно) так: «Жалко, Андрей, что ты не изложил подробно своё мнение. Я бы его обнародовал, и тогда оно стало бы известно многим людям». Да, фото прислал, а почему сначала решил, что я баран, так и не сообщил.
А вот с этим слушателем переписка вряд ли продлится. Когда-то он был против Путина, теперь – горячий сторонник, а зло видит в Западе. В предыдущей передаче я сказал, что его можно, по-моему, считать типичным и, в своём роде, положительным представителем русской партии порядка, она таки, похоже, да, самоопределяется. Её цель: «вырвать страну из пучины», её клич: «Нас хрен возьмёшь!». Это его слова. Стало быть, эта партия уверена, сказал я, что кто-то хочет Россию взять, как не раз бывало в прошлом. Я называю людей этой партии военной косточкой, независимо от того, кто служил и где, а кто – нигде. Не исключено, что они таки сумеют незаметно для себя погрузить Россию в пучину, потом скажут, что это всё происки врагов, как внешних, так и недорезанных внутренних. А резать готовы… В наличии внешних врагов уверены около восьмидесяти процентов жителей России. Не могут обходиться без врагов. Без друзей как-то привыкли, наловчились, а без врагов – ну, никак». Вот как этот слушатель мне ответил: «Подлость, конечно, вот так написать. Значит, по-вашему, люди так называемой русской партии порядка, то есть, трудолюбивые, патриотичные и непримиримые к бездельникам и предателям - это упыри, которые "резать готовы", которые "без друзей привыкли", которые "не могут без врагов". То есть, это я и мои друзья. Осталось только клыки нам пририсовать. Вот что я скажу - перевернули, вы, дорогой господин, все вверх тормашками и облили либеральными помоями, протолкнули-таки свою русофобскую бесовщину. Подлец. Запомните - нас действительно хрен возьмешь, мы от дедов незлые и крепкие. Наркота, водка, пропаганда гнилая - уже очухались потихоньку и больше не хаваем», - заверяет нас человек, написавший это письмо. Оставалось бы от души радоваться, если бы всё так и было. И строгие исследования, и простые наблюдения свидетельствуют, что хавает Россия с каждым днём не меньше, а больше и наркоты, и водки, и, между прочим, гнилой пропаганды, да, и пропаганды. На Майдане в Киеве – одно, а на московском экране – другое, и очень многие, очень многие в России верят и радуются, а каждый третий не слышал, что там происходит. От дедов, говорит, мы не злые, и как тут не вспомнить этих дедов – как они вели себя и в семнадцатом, и в тридцатые, как писали, например, доносы друг на друга, как, по этим доносам, отправляли друг друга за колючую проволоку, счёт шёл на миллионы, какой злобой была пропитана каждая печатная страница, и так – десятилетие за десятилетием, а теперь он пишет: «мы от дедов незлые» и верит своим словам, возвышенно верит, и тому верит, что от дедов же мы «крепкие», а министр обороны криком кричит, что в армию некого брать - не годятся по здоровью, в том числе по душевному. И ведь никто этого слушателя «Свободы» не заставляет лгать самому себе, но ему трудно жить с той правдой, которую он, конечно, знает – вот и засовывает её подальше. Нарисуем – будем жить. И с особым тщанием нарисуем врага и предателя. Вот они во всей своей мерзости, враг и предатель, а вот я – во всей красе: «Нас хрен возьмёшь!».
Этому слушателю лет, наверное, сорок пять, автору же следующего – значительно больше, и вот что он пишет: «Добрый вечер! Я ученый, преподаватель. Окружающая действительность сейчас не позитивна, а вы, - это он о радио «Свобода», - вызываете приятные воспоминания: студенты, музыка сквозь глушилки, приятный голос Гольдберга - это был для нас новый мир. Бесподобна была Маша Майерс с акцентом, ведущая музыкальной программы на "Голосе Америки". Радио "Свобода" было недоступно - нещадно глушили. По ночам я слушал рок-музыку из Люксембурга - не глушили. И знаете, были счастливы, потому что были молоды. С утра - на лекции, до вечера, вечером купишь батон, двести граммов колбасы, пакет молока (все на один рубль) или пакет пончиков с ливером – шесть копеек за пончик. Бывало, убегали с лекций играть в футбол или в кино. Одежда скромная. Спал на диване без простынИ и укрывался одеялом без пододеяльника - были, но пришли в негодность. Как-то на это не обращал внимание. Жил на стипендию в сорок рублей. В общем, вот так было, и было хорошо».
Этот человек вспоминает ужасную жизнь, но говорит, что было хорошо, и ему веришь, понимаешь, что он хочет сказать, понимаешь его всего. Он был в советском меньшинстве, хотя и не в таком уж малом меньшинстве, - не верил сказкам про загнивающий Запад, не боялся западной порчи, не готовил себя к войне с этим злом – он жил по-человечески в условиях, когда жить по-человечески было очень трудно. В письмах таких людей вы не встретите слов «враги» и «предатели». Это сигнальные слова. Человек может быть – ходячая добродетель, как автор предыдущего письма. Большой труженик, прекрасный семьянин, никого не обсчитает, не возьмёт чужого, подаст нищему и пожалеет вдовицу, чтит предков, но если в его словаре есть слова «враг» и «предатель», будет, если придётся, если Родина призовёт, - будет резать, можно не сомневаться: будет резать, на кого укажут и на кого упадёт, в порядке инициативы, его бдительный взгляд. А пока что… Пока что называет меня подлецом за то, что я предположил такой поворот в его жизни. Что вообще-то странно… С чего обижаться? Если перед вами предатель, то как его не зарезать? Рука истинного сына отечества сама должна потянуться к режущему предмету, как бывало с добряками-дедами…
Словно нарочно к этому разговору, в память о прошлом и как намётку на будущее, Константин Михайлович Афанасьев из Калуги сочинил гимн Калужской области. В восемнадцатом году она называлась Калужской советской республикой.
Калужской республики призрак державный
Бродить не устанет в родимых краях.
Да днесь осенит его крест православный,
Да сгинет наш внутренний враг – демократ.
