Иван Толстой: Цифра на страже буквы. Недавно в московском Доме русского зарубежья на Таганке прошел Круглый стол «Электронные ресурсы по русскому зарубежью: итоги, планы и возможности». Этот научно-популярный семинар собрал специалистов из многих стран, где хранят и изучают наследие русской эмиграции ХХ века. Наследие это, конечно, вечно живое, но бумага, запечатлевшая стихи, прозу, письма и политические размышления, ветшает. А за последние четверть века эту бумагу перебирали тысячи рук. Как сохранить? Спасением буквы занимается цифра. Наша тема сегодня – оцифровка, дигитализация библиотек и архивов.
Одним из организаторов и ведущих Круглого стола был литературовед Олег Коростелев.
Олег Анатольевич, расскажите, пожалуйста, в целом о задаче оцифровки, что это такое применительно к теме русской эмиграции, наследия русской эмиграции?
Олег Коростелев: Мне так воспринимается, что с появлением интернета эпоха Гутенберга, если не завершилась, то во всяком случае, существовать будет уже совсем в другой реальности, ей с интернетом придется считаться. И как бы кому ни хотелось направить развитие технологии в какое-то русло, оно пойдет по своему пути, не шибко считаясь с распространенными мнениями, настроениями. Это все трудно угадать. Электронная форма подачи информации занимает все большее место в нашей жизни и делать вид, что ничего не меняется, уже невозможно.
Был такой исторический анекдот недавнего времени. Небезызвестный Сергей Брин, которого спрашивали, как быть с правами, то, се, принялся рассказывать такую историю, как один из ганзейских городов, Любек, кажется, живший на пошлину за перевозимые через него товары, узнав о появлении самолетов, возжаждал получать пошлину от этих самолетов, которые пролетают над этим городом. Получается, мимо кассы, мимо денег. Собеседники его выслушали и сказали: вы это к чему? Он показал в окно и сказал: «Видите, самолеты летают, а город Любек стал музеем».
Здесь получается то же самое, джинн вылетел из бутылки, загнать его обратно не получится. Хотя тема сама авторских прав, электронных библиотек, вообще всей цифровой эпохи обсуждается сейчас активнейшим образом. И что будет завтра, уже никто не знает. Потому что еще 10 лет назад было все по-другому. Уже сейчас есть издательства, которые изначально готовят книги в электронном формате, без бумажного варианта. Распространение электронных ридеров сняло еще одну проблему. В свое время я брал ноутбук в командировку, десятки и сотни тысяч в электронном формате, но ими не всегда было удобно пользоваться. Приверженцы бумажных изданий говорили: в постели не почитаешь, в кровати перед сном хочется книжку, на пляже тоже бликует, неудобно. Электронные читалки решили тоже эту проблему: не бликует, по виду от книги не отличается, с собой можно взять целую библиотеку в одной оболочке, заряда хватает на весь отпуск. А теперь еще бурное развитие облачных серверов решает задачу работы в удаленном доступе, хранение объемов информации.
То есть радикально изменилась вся ситуация. До смешного доходит. Уже доводилось мне в соцсетях читать такие признания. Пишет дамочка смущенно: нужно было заглянуть в книгу, я точно помню, она где-то у меня в библиотеке есть в бумажном виде, во втором ряду, и ее искать. Я, говорит, подумала, что удобнее ее найти в интернете, скачать, чем на полке искать. Честно признаюсь, у меня такая ситуация была уже не раз. У меня тоже книги на полке в два ряда, нечасто используемые издания не сразу найдешь, а в сети искать не в пример удобнее, даже подниматься со стула не надо. То есть, и здесь радикально меняется.
Я уже не говорю о том, чтобы идти куда-то в библиотеку, как раньше, ехать в Ленинку, ждать там в очереди несколько часов, чтобы просто посмотреть какую-то ссылку. И когда появилась техническая возможность видеть книгу, не видя текста, как было на разных стадиях развития электронных библиотек, а в виде аутентичной картинки с подложенным слоем читаемого текста, то жизнь исследовательская для меня, во всяком случае, радикально изменилась.
Но я понимаю, для коллекционеров важен запах книги, ощущение переплета в руке, обрез, корешок и прочие прелести. Я сам книжник много десятилетий, все это прекрасно понимаю. Но для меня как для исследователя и читателя вполне достаточно видеть книгу и на мониторе. Мне важно процитировать фрагмент с точным указанием номеров страниц. Любое слово быстро найти поиском в большом объеме, скопировать фрагмент, если позволяет файл. Новые электронные форматы все мне это позволяют. Видеть книгу в натуральном виде со всеми опечатками, с иллюстрациями, даже с маргиналиями на полях, более того, сравнивать варианты экземпляров с разными маргиналиями или с разными видами оцифровки. В таких масштабных проектах мировых, как Гугл-бук, программа Гутенберг, Open Library, речь идет об оцифровке миллионов и десятков миллионов книг.
Область, о которой сегодня речь, гораздо уже по масштабам, но проблем с ней намного больше. Я занимаюсь изучением русского зарубежья и говорить намерен прежде всего про эту область, она в интернете занимает, скажем так, не самое главное место, издания русского зарубежья относятся к группе редких, во-первых. Поскольку они на территорию России до недавнего времени почти не проникали, соответственно, целенаправленно нигде не собирались, оседали в редких спецхранах. То есть это разбросанное по разным странам русское зарубежье, государство без территории, не имело возможности собирать в одной какой-то специальной библиотеке обязательные экземпляры каждого издания, как это принято у нормальных государств со своей территорией. Советская Россия и иностранные державы в то время не питали большого интереса к печатному делу эмиграции. Поэтому издания русского зарубежья отложились в крупнейших мировых хранилищах очень выборочно, мягко говоря, и в результате исчерпывающими коллекциями эмигрантских изданий на сегодняшний день не располагает ни одно из книгохранилищ как в России, так и за ее пределами, там на самом деле немногим лучше. И отсутствие полных комплектов русских книг, газет, журналов, невозможность полноценно пользоваться имеющими комплектами остается главной проблемой для изучения русского зарубежья, да и шире — всей истории ХХ века. Ведь у нас даже имеющиеся в наличии издания зачастую недоступны для нормальной работы исследователя. Разрозненные комплекты территориально находятся в разных хранилищах, из-за ветхости, бывает, часть не выдается в ожидании реставрации, а на реставрацию обычно нет средств. Подшивки газет почти во всех хранилищах, не только российских, но и зарубежных, не выдаются для копирования. По сути мы располагаем лишь небольшой частью необходимой для исследователя информации. И вдобавок постепенно утрачивается анализ из-за того, что постоянно используемые редкие комплекты газет от времени не становятся лучше, они только ветшают и рассыпаются. Практически у нас есть лишь несколько крупных собраний, их нетрудно пересчитать по пальцам — это ГАРФ, ИНИОН, РГБ, ДРЗ, ГОПБ, все остальное уже поменьше, коллекции поменьше в «Историчке», РГАЛИ, Доме Цветаевой, а все остальное редкие случайные дополнения. Заметьте, все это в Москве, уже в Питере несопоставимо меньше и хуже с этим дело обстоит, в регионах уже почти ничего нет, только в Хабаровске и Владивостоке есть существенные дополнения, поступившие из Харбина.
Иван Толстой: Олег Анатольевич, для тех наших слушателей, которые не совсем в курсе этих библиотечных аббревиатур, раскройте, пожалуйста, скобки. Если РГБ и РНБ еще может быть худо-бедно понятно непрофессионалом, то остальные, наверное, нет.
Олег Коростелев: РГБ — бывшая Ленинка, Российская Государственная Библиотека, наше главное хранилище, в котором был один из самых наших лучших спецхранов в стране. Я уж не знаю, это похвала? По нынешним временам, наверное, похвала. Но в те времена коллекции спецхранов складывались там очень душераздирающим образом — это все был конфискат подсудных дел. Это как раз были те самые издания, которые, собственно, и сажали, их изымали и отправляли в спецхран.
ГАРФ — это Государственный архив Российской Федерации, там самая крупная коллекция эмигрантики, поскольку в ГАРФ поступила коллекция Российского Зарубежного Исторического Архива, то есть архива, собиравшегося самими эмигрантами, собравшими, наверное, лучшую коллекцию на тот момент, которая после войны, после взятия русскими танками Праги была подарена советскому правительству. Попробовали бы они не подарить все, что потребовалось!
ИНИОН — это Институт научной информации по общественным наукам, одно из главных мест хранения научной информации в стране, где тоже довольно большая коллекция эмигрантской периодики, особенно восточной части, харбинской.
ДРЗ — это наш Дом русского зарубежья, самая быстро развивающаяся коллекция, куда постоянно поступают все новые и новые частные собрания, закрывающихся организаций эмигрантских. Буквально за последние годы количество комплектов, неполных, правда, газет и журналов увеличилось настолько, что коллекция стала одной из крупнейших в стране, и это не предел. Поскольку я там работаю, это отчасти и моя гордость тоже.
ГОПБ — это Государственная общественно-политическая библиотека, там в свое время коллекция складывалась из газет и журналов, выписываемых для спецпользования. Даже в самые мрачные советские времена какое-то количество враждебной информации все-таки выписывалось советскими учреждениями для членов политбюро, для высших деятелей, по одному, два, три экземпляра точно выписывалось. Такие издания, как «Социалистический вестник», например, их десятка полтора-два, поскольку издавалось это все бывшими соратниками по социал-демократическому движению, наши бонзы интересовались этим. Это пять самых крупных на сегодняшний день коллекций эмигрантских изданий. Историческая библиотека, там коллекция интересная, но небольшая. Кстати, она вся оцифрована и вывешена, своеобразно, правда, без возможности скопировать, но тем не менее, это в сети весит.
РГАЛИ — это Российский государственный архив литературы и искусства, туда поступила из Государственного архива Российской Федерации литературная часть того самого Заграничного Исторического Архива, очень интересная часть, она там хранится, и они ее пополняют.
Дом-музей Цветаевой — одно из относительно молодых учреждений по сравнению с остальными, но складывалась коллекция как раз в 90-е годы, когда стало можно и когда начали туда дарить довольно любопытные комплекты изданий и, в том числе, фонд, в котором оказалось много довольно любопытных комплектов периодики эмигрантской, в частности, это единственное место, где есть полный комплект «Иллюстрированной России» за несколькими небольшими лакунами. «Иллюстрированная Россия» - это журнал типа «Огонька». В 1920-1930 годы он помещал фоторепортажи о выборах Мисс эмиграция, Мисс Париж, о похоронах Врангеля, какие-то редчайшие совершенно по сегодняшним понятиям иллюстрированные материалы, фотоматериалы, поскольку в те времена технология не позволяла делать это слишком широко — дороговато было. Как раз «Иллюстрированная Россия» в эмиграции была ведущим журналом по видеоряду.
Иван Толстой: Олег Анатольевич, пока что у нас речь шла о печатных изданиях. Скажите, корректно ли будет поставить вопрос о приоритетах: что важнее сканировать и выкладывать в сеть для общего доступа — издания печатные, или рукописи, или письма, то есть не опубликованную часть наследия русского зарубежья?
Олег Коростелев: Оцифровка бумажных изданий, электронной библиотеки — это только одна из возможностей, предоставляемых интернетом, очень важная, но далеко не единственная. Не менее уникальные возможности интернет предоставляет для других жанров, которые так же активно разрабатываются, — это электронные архивы, библиографические базы данных, информационно-справочные системы. Все это в том или ином виде существует, хотя что пока еще недостаточно для полноценного изучения. Электронные архивы русской эмиграции уже есть, пока что они точечные. Скажем, существует электронный архив Вячеслава Иванова, он сделан на базе римского архива Иванова, возглавляет который Андрей Шишкин, профессор университета Салерно, живущий в Риме. Они просто отсканировали огромный объем архива Вячеслава Иванова, который последние годы провел в Риме и архив сохранил в достаточно хорошем состоянии, что для эмигранта относительная редкость. Так вот, они это все отсканировали в двух разных разрешениях, то есть для просмотра в интернете и для полноценного использования в более хорошем разрешении, и все это вывесили. Там десятки тысяч документов, их можно смотреть, с ними можно работать. Все это делается как предварительная часть работы по подготовке полного собрания сочинений Вячеслава Иванова, которое готовится сейчас в Пушкинском доме.
Кроме вячивановского архива, аналогичные работы были сделаны по Ивану Бунину — в упомянутом РГАЛИ начали такую работу по архиву Бунина, оцифровав все имеющиеся у них материалы Ивана Алексеевича. В РГАЛИ их не так много, это не самая большая часть его архива. Сотрудники РГАЛИ, работающие над этим электронным архивом Бунина, пытаются сотрудничать и с другими архивами, в которых хранятся остальные части бумаг Бунина, с русским архивом Лидса, который курирует Ричард Дэйвис, с Орлом, где хранится дореволюционная часть архива Бунина, пытаются работать с другими архивами. Часть бумаг Бунина осела в Америке и во Франции. Если в бумажном виде воссоединить этот архив (как и любой другой архив крупного писателя или деятеля) невозможно уже в принципе, никогда не будет возможно, то в электронном виде объединенный архив вполне возможен, а для работы исследователя больше ничего и не надо. Если раньше такой возможности не было, соответственно, приходилось для полноценной работы, подготовки, например, какой-нибудь крупной публикации, крупного корпуса, скажем, переписки Бунина, обследовать архивы в Британии, в Калифорнии, во Франции, в России, — это уже как минимум четыре страны, несколько континентов, несколько библиотек, а без этого публикация будет не вполне качественна. Потому что помимо самих текстов, которые необходимо будет собрать как с той, так и с другой стороны, должен быть еще солидный комментарий, а для этого должны быть обследованы еще и близлежащие архивы вокруг этого корпуса писем. Соответственно, то, на что раньше уходило не менее нескольких месяцев, а то и лет, сейчас можно сделать за считанные недели, то есть возможность совершенно уникальная. К сожалению, таких электронных архивов пока еще не так уж много, но есть надежда, что это один из наиболее быстро развивающихся в научном мире жанров и видов деятельности, то, за чем будущее, так хотелось бы сказать.
Иван Толстой: Олег Анатольевич, к какому выводу вы пришли после окончания Круглого стола по оцифровке эмигрантских архивов? Подвинулось куда-то наше представление о том, что нужно делать, как нужно организовать вещи, и на каком этапе находится наука?
Олег Коростелев: Решено встретиться как минимум еще один раз, потому что всем стало совершенно очевидно, что мы не очень хорошо представляли себе ситуацию. Все осознали, что, во-первых, нас больше, чем мы даже думали раньше. Во-вторых, у всех есть какие-то собственные планы, проекты. Задумано гораздо больше, чем осуществлено. И самый главный вопрос: как дальше развивать все то, что задумано? На самом деле все наши ресурсы, прозвучавшие на этом круглом столе презентации, такие разные, они не сводятся воедино и не совсем взаимосвязаны. То есть мне видится острая необходимость объединяющей разрозненные ресурсы оболочки, без этого вся многогранная деятельность изучающих русское зарубежье слишком напоминает известную притчу про обследование слона слепыми, где один выносил вердикт на основании знакомства с хоботом, другой с ушами, третий с хвостом, и тезисы радикально отличались друг от друга, хотя слон был один и тот же.
С русским зарубежьем примерно та же самая ситуация. Получается, к примеру, что генерал Краснов на одних ресурсах представлен как военный деятель, на других как политический, на третьих как писатель, на четвертых как журналист, хотя это был один человек. И такая же картина со многими другими явлениями.
Географический подход тоже режет биографии на части, поскольку эмигранты нередко меняли страны обитания и многое не успели отметить. А появляющиеся довольно мощные ресурсы, рассматривающие русское зарубежье в той или иной стране, они концентрируются обычно только на одном периоде, остальные игнорируют. И даже знаменитости в разные периоды биографии изучены не вполне равномерно. Скажем, немецкий период Набокова известен лучше, чем парижский, американский лучше, чем швейцарский. А у не столь знаменитых людей мы вообще знаем только часть биографии, нередко без начала и конца, типа: приехал во Францию, кажется, с Балкан, печатался много, выступал, полемизировал, потом уехал в Аргентину, и след теряется. Ни где родился, ни куда потерялся — ничего неизвестно. Нам нужны какие-то дальнейшие объединенные усилия для того, чтобы вывести все это на новый уровень. Технические возможности для этого уже назрели, мы их еще пока окончательно не осознаем, мы не очень хорошо представляем себе наши возможности. Тем более, что они развиваются так быстро, что может быть уже через 3-5 лет появится то, о чем сегодня мы даже и не думаем.
Иван Толстой: В числе участников Круглого стола, недавно прошедшего на Таганке в Доме русского зарубежья, был Андрей Никитин-Перенский, российский и немецкий гражданин (если это кого интересует), известный в интернете электронной библиотекой ImWerden. Я прошу Андрея рассказать об этом его частном начинании.
Андрей Никитин-Перенский: Это частное начинание, создано оно было практически сразу по приезду в эмиграцию, поскольку в эмиграции книг мало, русские книги редкость, сразу возник вакуум читателя, книжный вакуум, к которому я не привык, потому что жил в Москве, покупал по 30 книг в месяц, собирал библиотеку, а тут оказалось, что книг нет.
Иван Толстой: Между интересом к книгам, между чтением книг, собиранием книг и их сканированием, причем сканированием не для себя, а для публики, то есть безвозмездно, бескорыстно, все-таки дистанция довольно значительная. Зачем вы сканируете книги?
Андрей Никитин-Перенский: Начал я сканировать те издания, о которых я знал, что они в мои руки не попадут. Мне очень хотелось открыть Пушкина, каким он был издан при жизни, мне захотелось открыть Державина, каким он был издан, Третьяковского. Это мое любимое время — 18-19 век. Я знал, что прижизненного Пушкина может быть в руки мне удастся где-то взять, а никогда у меня на полке стоять не будет. Началось собирание именно старинных книг в электронном виде, как правило, немного отсканированных, я их перерабатывал, обрабатывал и складывал в свою библиотеку. Я даже не думал, для людей, не для людей, я открыл сайт в интернете и туда все это складывал. Потом обнаружил, что у меня там 30-40 читателей в месяц, потом было 30-40 читателей в день, теперь у меня тысяча читателей в день. Библиотека ImWerden была основана именно по моим желаниям, моим вкусам, я не думал ни о ком, кроме себя, я просто делал свои книги, которые были интересны мне, а кто уж их читает, кому они интересны. Выяснилось, что именно этот набор интересен многим, я не один такой.
Иван Толстой: Что значит ImWerden?
Андрей Никитин-Перенский: Im Werden значит «в становлении», «в развитии». Это когда-то Цветаева написала статью «Поэты с историей и поэты без истории»: с историей — это поэты, находящиеся Im Werden, в постоянном самосовершенствовании. Мне это название понравилось еще до того, когда я знал это слово по-немецки, это было в Москве, когда я вообще еще не думал об эмиграции вообще, а тем более об эмиграции в Германию. Идея такая, что книга должна быть воспроизведена в печатном виде с сохранением страниц, с расположением текста на странице, чтобы любой исследователь, любой автор мог ссылаться на этот источник как напечатанный, чтобы он мог проверить свою прошлую цитату. Потому что так принято, в частности, в филологическом сообществе ссылаться на источник с номером тома, с номером страницы. Поэтому в отличие от просто текста во многих библиотеках моя идея была сохранить книгу как книгу, сохранить расположение текста на странице.
Иван Толстой: Ну да, потому что когда мы цитируем какой-то электронный ресурс, то там ведь не соблюдена книжная пагинация, пагинация источника, ты приблизительно просто ссылаешься - вот в таком-то журнале, в такой-то книге, а указать уже не можешь страницу.
Андрей Никитин-Перенский: Кроме того, есть еще масса изданий, на которые 20 лет назад, 30 лет назад ссылались, сегодня существуют уже новые издания этого автора и ссылаются уже на новые издания. Но проверить, найти, что это был за текст, из какой статьи взята эта цитата, можно, набрав эту цитату и попытавшись найти саму статью в интернете, а можно, зайдя в электронную библиотеку, найти этот том в электронном виде, открыть эту страницу и посмотреть, что было на этой странице. Поэтому иногда бывает, что я сканирую старые издания, хотя есть новые издания, та же Цветаева. Но есть прижизненные книги ее, в котором определенное расположение стихов, циклы. У исследователя возникает вопрос: Цветаева эту книгу делала, либо кто-то ее делал? Исследователю нужен оригинал 1920-х годов. Этот оригинал он может найти в электронной библиотеке. К сожалению, не все, но будем надеяться, что в ближайшем будущем будет еще больше.
Иван Толстой: Im Werden, к этому стремимся.
Другая участница московского Круглого стола – Наталия Масоликова. Ее тема – некрополь Русского зарубежья, то есть могилы российских ученых, разбросанные по всему миру.
Наталия Масоликова: Наш сайт — это абсолютно уникальный контент, в первую очередь. Не существует на сегодняшний день других ресурсов по русскому научному зарубежью. Не существует на сегодняшний день другого электронного ресурса, который бы сохранял в своей базе данных фамилии и имена русских ученых, уехавших в эмиграцию в 1920-е годы, плюс не существует ресурса, который бы еще и предлагал посмотреть на места их захоронений.
Откуда у нас эта информация? Из наших научных экспедиций. Основной автор этого ресурса - Марина Юрьевна Сорокина, кандидат исторических наук, руководитель отдела истории российского зарубежья Дома русского зарубежья имени Александра Солженицына. Это ее идея. Основные материалы, которые размещены на сайте — это материалы ее научных исследований и экспедиций. Я являюсь создателем и человеком, который поддерживает этот сайт, дополняет его.
Что интересного на нашем сайте наши уважаемые слушатели могут найти? Первое — это биобиблиографический словарь, словарь ученых русского зарубежья. Материала очень много, на сайте сейчас выложен не весь материал. Более того, в основном сейчас в приоритете выкладывается материал о неизвестных фамилиях. Поэтому, конечно, основная задача этого ресурса — сохранить. Это архив, в котором нам хочется сохранить как можно больше фамилий.
Второе, что мы можем найти на нашем сайте, — это фотобанк или, как мы любовно это называем, виртуальное кладбище, некрополь российского научного зарубежья. Вы не просто можете на этом ресурсе посмотреть на фотографии захоронений, которые мы выискиваем по всему мира с помощью своих возможностей, с помощью возможностей наших партнеров и наших волонтеров, но вы еще можете положить виртуальные цветы ученому, вы можете написать эпитафию человеку, который в научном смысле вам дорог или интересен. В этом тоже уникальность, нет такого русскоязычного ресурса, который бы давал такую возможность. Это, конечно, из области некоторой компьютерной виртуальной игры и романтики, но почему бы нет. Нам не хотелось сделать этот сайт сухим, нам хотелось бы, чтобы он имел какую-то жизнь, какую-то обратную связь с теми, кто его помещает.
Есть еще интересные моменты. Например, собрана небольшая библиотека статей, связанных с научным зарубежьем. Многие статьи имеют уникальный характер, поскольку они предоставлены самими авторами в первую очередь нашему сайту, только потом уже публикуются в открытых источниках. Есть страница памяти наших друзей, людей, ученых, которые были связаны дружбой, научной работой с Мариной Юрьевной Сорокиной, с тематикой нашего сайта, но которые уже покинули нас. Тем не менее, нам хотелось бы сохранять информацию, сохранять память о них, чтобы общественность, люди, которые приходили бы на наш сайт, помнили об их вкладе и об их существовании.
На нашем сайте вы можете прочитать, познакомиться со страницами наших волонтеров и партнеров. Это очень разные люди. Есть люди, которые имеют непосредственное отношение к изучению научной эмиграции или эмиграции в принципе, а есть русские люди, русскоязычные люди, которые проживают за границей уже много лет и, тем не менее, испытывают потребность связи с Россией в виде сохранения памяти. Мы им очень благодарны, они с удовольствием откликаются, фотографируют, путешествуя в разных местах, все время вспоминают о нашем ресурсе и присылают какую-то интересную информацию. В этом смысле мы им очень благодарны, всегда пишем имена и фамилии тех, кто с нами связан, тех, кто дает нам материал. Ни одна фотография на нашем сайте не безымянна, всегда указан источник, откуда она взята. Я думаю, что в современном, особенно электронном мире это очень важно.
Иван Толстой: Расскажите, пожалуйста, об обратной связи. Если можно положить виртуальный венок на могилу твоего кумира или твоего учителя, то много ли людей ходит на ваш сайт, и что это за публика, которая интересуется им?
Наталия Масоликова: У нас существуют регулярные подписчики, есть возможность на сайте подписаться на новости. Кроме того, сайт имеет свою страничку в социальной сети, в Фейсбуке, там есть тоже большая аудитория, которая ежедневно просматривает дублирование новостей нашего сайта в социальной сети. Публика очень разная. В основном, безусловно, это люди, имеющие отношение к науке, к истории, к исследованиям. Но я уже замечала, что приходят родственники тех персон, чьи биографии помещены на нашем сайте, приходят, повторюсь, русскоязычные граждане, проживающие за границей, которые хотят держать руку на пульсе. Сегодня этот интерес к российской эмиграции ХХ века, безусловно, очень высок. Не так высок, если говорить о научной эмиграции — это все-таки достаточно специфический, можно сказать, узкий контент, тем не менее, такая публика находится. То есть, это разные люди по возрасту, по направленности, но интересующиеся Россией в ключе истории, эмиграции, трагедий российской науки, успехов российской науки.
Что касается обратной связи, то помимо того, что вы можете нас читать, мы всегда на первой странице сайта обращаемся к нашим посетителям с тем, что они всегда могут прийти к нам с предложением. Если вы считаете, что есть персона, которую вы не увидели на нашем сайте, но она достойна памяти, размещения и сохранения информации о ней, мы абсолютно открытый ресурс в этом смысле, мы готовы принять биографию, мы готовы ее поместить, возможно, с какой-то минимальной литературной коррекцией. Повторюсь, это открытый ресурс, пожалуйста, с удовольствием.
Обратная связь приходит в плане корректировки информации. Опять же, те же родственники. У нас были случаи, когда мы берем информацию из уже опубликованного источника, но она оказывается не совсем верна в деталях — год рождения, или место рождения, или имя и фамилия родственников перепутаны. Поскольку сайт уже набирает популярность, он находит в качестве своих клиентов слушателей и друзей в том числе и родственников. Они связываются с нами, благодарят всегда за то, что существует такая возможность, за то, что мы помним этого человека, но просят нас что-то откорректировать. Никаких проблем, с большим удовольствием. Вступаем сразу в переписку, если везет, то получаем еще больше архивных материалов о той или иной персоне. Но это уже следующая работа.
Иван Толстой: Как вас найти, какой у вас адрес?
Наталия Масоликова: www.russiangrave.ru.
Иван Толстой: Спасают наследие русской эмиграции, конечно, и в крупных библиотеках по всему миру. Несколько дней назад в Прагу приезжала руководительница одной из хельсинкских библиотек, которая с похвалой отозвалась о том, как поставлено в Чехии дело с переводом бумажных носителей информации в электронную форму. Я разговариваю с библиографом Славянской библиотеки в Праге Сергеем Магидом. Сергей, что имела в виду финская гостья?
Сергей Магид: Это была директор Славянской библиотеки в Хельсинки, которая также входит в состав Национальной библиотеки Финляндии, как и наша Славянская библиотека входит в состав Национальной библиотеки Чехии. Госпожа директор Славянской библиотеки Финляндии нам открыла действительно тайну, о существовании которой мы не подозревали. Тайна состоит в том, что Славянская библиотека Финляндии не располагает своим собственным электронным каталогом, у них только карточный каталог, а в электронном виде все их книги можно найти только в общем каталоге Национальной библиотеки Финляндии по авторам или по названиям книг. Мы этот процесс по созданию электронного каталога давно завершили. По-русски это называется оцифровка, по-чешски дигитализация или сканирование — это синонимы.
Иван Толстой: Покажите, пожалуйста, как устроен этот каталог, как мы найдем какую-нибудь конкретную книжку?
Сергей Магид: В базе Славянской библиотеки в электронном виде существует много позиций, одна из которых называется сканированный каталог Славянской библиотеки. Вот мы входим в этот каталог, и вы сейчас увидите, что весь этот каталог, как в старые добрые времена знакомого мне до боли ленинградского самиздата, переснят просто-напросто на фотокарточки. Открываем любой раздел и видим, что карточки, которые в финской Славянской библиотеке так и стоят карточками, здесь та же карточка переснята — это маленькая фотокарточка, которая находится на экране компьютера. Таких фотокарточек сотни тысяч, все они расположены по алфавиту, алфавиту латинскому, поскольку Чехия пользуется латинским алфавитом, в том числе и русские названия, кириллица тоже дана в виде латиницы. Так выглядят эти карточки.
Здесь внизу команды, согласно которым мы можем переходить на следующую карточку, либо на десять карточек вперед, либо дойти до конца данного каждого конкретного раздела. Таких разделов столько, сколько букв в алфавите и все они кончаются на последней букве чешского алфавита Ž.
Иван Толстой: Деревянный каталог, бумажные карточки, тем не менее, сохраняются?
Сергей Магид: Конечно, все сохраняется. Хорошо, что сохраняется, потому что электричество может отдать богу душу, перестать работать, компьютеры могут все катастрофически сломаться в один прекрасный момент в результате какой-то катастрофы с электричеством по всей стране, не дай бог, взорвется Темелин, атомная станция, и тогда останутся деревянные каталоги, они хранятся везде у нас, и в старом здании, и в новом. Вот они перед вами стоят — это только маленькая часть.
Работа с переводом карточного каталога в сканированный вариант началась примерно в 1990-м году. Я сам поступил в библиотеку в 1993-м, к этому году уже работа шла, хотя компьютеры только-только вводились, мы еще начинали работать на пишущих машинках, все это было при мне, это был очень долгий процесс обучения, сложный, трудоемкий. Некоторые люди не выдержали этого, ушли, не смогли, особенно люди преклонного возраста. Тут несколько личных трагедий даже в связи с этим произошло. То есть этот момент перестройки с пишущих машинок на компьютер и с деревянного каталога на сканированный дался нашей библиотеке очень непросто.
Помимо сканирования генерального каталога, было сделано еще огромное дело, сейчас вы поймете, о чем я говорю: был полностью переведен в виртуальную реальность каталог книг Русского Заграничного Исторического Архива. Это уникальное собрание, которым располагает только наша библиотека. Это собрание книг и периодики русской эмиграции, первой волны, представители которой жили в Чехословакии между двумя мировыми войнами. Постепенно, при жизни или умирая, они отдавали все свои библиотеки в Славянскую библиотеку, таким образом создавался Русский Заграничный Исторический Архив, где тематика — это исключительно история. Это богатейшее собрание книг по истории России, прежде всего, по истории в то же время Чехии, масариковской республики между двумя войнами, это история эмиграции как таковой, история ее литературы, история ее распрей, история ее философии, ее политических течений. Обо всем этом - книги и журналы, которые до сих пор в бумажном виде, естественно, хранятся в русском заграничном историческом архиве. Там был свой каталог, который тоже до сих пор существует в деревянном карточном виде, он в старом здании, он весь был переведен в виртуальную реальность.
Я вам открываю любую карточку, и вы видите этот замечательный каллиграфический витиеватый почерк наших предков, моих предшественников. Мы открыли карточку, книга называется «Благочестивые размышления беженца». Книга издана в тогдашней Финляндии, в Сортавало, вернее, которая принадлежала тогда Финляндии, сейчас это Россия, Сердобыль назывался когда-то по-русски, в 1931 году она была издана. В каком году она зафиксирована этим неизвестным анонимным человеком, который писал эту карточку, трудно сказать, может быть в том же самом, когда она пришла в библиотеку.
И так, перебирая эти карточки в компьютере нажатием мыши, мы просто перед собой в самих карточках видим историю. Вот книга, изданная в городе Ужгород в 1925 году «История общества Василия Великого и речь ко дню 60-летия его учреждения», и так далее. Каждая книга здесь по сути дела клад.
Иван Толстой: Да уж, книжка, изданная в Ужгороде, редка по определению, а книга, выпущенная в Сортавало, я вообще такого не встречал в жизни.
Сергей Магид: Дело в том, что в Сортавало издавались книги, выпускаемые Валаамским монастырем, поскольку они считались издательством, Валаамский монастырь — это марка издательства тогда была, а техническим, типографским образом книги выпускали в Сортавало — это был ближайший город на берегу. Все это финны позволяли, это было во время социализма сталинского в России, когда в Советском Союзе все это было запрещено.
Иван Толстой: Сергей, скажите, пожалуйста, немножко об этой легенде - о том, что в 1945 году вывезены были в СССР все 100% материалов Русского Заграничного Исторического Архива, якобы подаренного Академии наук. Как видно из этого каталога, книжная часть вывезена все-таки не была.
Сергей Магид: Конечно, это миф о том, что книги были подарены. Они были вывезены, разрешения вообще никто, по-моему, не спрашивал, да и не у кого было это разрешение спрашивать. Но здесь я скажу пару слов. Дело в том, что эта история грабежа Русского Заграничного Исторического Архива начата не русскими, не советскими, не коммунистами, она начата еще немцами в тяжелые дни протектората Богемии и Моравии. Когда немцы открыли существование этого архива, они решили его ариезировать. Что это значит? Это я, между прочим, открыл сам лично, блуждая по архивам и потом найдя кое-какие документы интересные. По-моему, об этом никто никогда не писал. Короче говоря, они увезли в Германию книги всех русских авторов немецкого происхождения, таких великих немцев, как, например, Петр Бернгардович Струве, или такого великого немца, как Семен Людвигович Франк. Фамилии-то немецкие, они все изъяли и увезли в Германию. Это было во время войны, во времена протектората, им никто не мешал, никто не противодействовал, никто не противостоял. Все, конечно, молчали в тряпочку, боясь репрессий и расстрела. И немцы распоряжались архивом как им заблагорассудится. Вот такая ариезация была произведена.
Поэтому, к сожалению, Струве там не найдешь, Франка там не найдешь, вообще людей с немецкими фамилиями, писавшими на русском языке, это были русские философы, русские писатели, русские поэтами. Нацистами они считались арийцами, немцами, и они были вывезены.
После этого наступил черед освободителей. Освободители пришли в этот архив, для них это был архив эмигрантов, эмигранты и в 1945 году оставались злейшими врагами. Как вы знаете, 12 мая 1945 года была проведена страшная операция по зачистке Праги, где русских эмигрантов, в том числе имевших чехословацкое гражданство, хватали в домах, на улицах, везде, где могли их схватить. Так был, в частности, арестован герой моих ранних исследований генерал Сергей Войцеховский, который погиб в районе Тайшета впоследствии в лагере, 10 лет ему дали.
Когда были арестованы люди, когда вывозились люди, так что же говорить о книгах. Огромная часть архива была вывезена. Были вывезены золотые вещи в смысле духовного их содержания и редкости. Были вывезены дневники, записные книжки, личная документация эмигрантов — это самое интересное.
Это хранится большей частью в ГАРФе в Москве. Наши чешские специалисты, занимающиеся русской эмиграцией, когда им нужно прочитать дневник какого-то эмигранта, они едут в Москву читать этот дневник, который был написан в Праге или в том же Ужгороде.
Но действительно, не все было вывезено, осталось огромное количество научной литературы, осталось огромное количество чисто исторической литературы, осталась периодика, остались редчайшие книги, на которых чекисты 1945 года просто не обратили внимания, не считая их вредными или не считая их полезными для Советского Союза. В частности, я, поскольку я занимаюсь уже очень много лет происхождением Первой мировой войны, этот вопрос меня интересует чрезвычайно, я считаю, что до сих пор об этом на русском языке правда не сообщена читателю, русским людям, я нашел огромное количество книг по этой теме именно в Русском Заграничном Историческом Архиве. На них не обратили внимания ни немцы — это понятно, это были книги русских авторов на русском языке, были переводы с французского, английского, на них не обратило внимания и в 1945 году НКВД. Эти книги остались у нас. Вот то, что осталось. Так что вы правы, не всё вывезли. Вывезли, по сути дела, меньшую часть, как я сказал, очень важную часть, но все-таки меньшую, научные книги остались.
Иван Толстой: Какие еще выгоды от дигитализации материалов библиотеки, материалов архива? С точки зрения развития цивилизации меня интересует.
Сергей Магид: То, что я вам сейчас показывал, — это на самом деле только малая частица того цивилизационного вклада, которым располагает Славянская библиотека. Существует несколько мощнейших специальных программ по дигитализации изданий, которые в своем бумажном виде хотя все еще и существуют, но скоро, конечно, погибнут, потому что сохранить их нельзя, бумага ветшает. Поэтому все эти издания переводятся у нас в электронная вид, происходит дигитализация этих изданий. Поэтому есть несколько проектов.
Сейчас я вам покажу проект дигитализации периодики. Переводятся в электронный вид все газеты и журналы, издававшиеся представителями русской, украинской и белорусской эмиграции в Чехословакии в 1918-1945 годах — это один проект. Переводятся из Русского Заграничного Исторического Архива в электронный вид все газеты — это второй проект. А газеты эти совершенно уникальные, потому что это газеты эмигрантских сообществ во всех странах мира, а не только в Чехословакии, здесь газеты из Харбина, газеты из Шанхая, откуда угодно, везде, где жили русские и издавали газеты. Всегда есть номера этих газет, может быть, не все выпуски, но какие-то и у нас, и мы их переводим в электронный вид уже несколько лет. Уже было переведено 255 названий газет, а всего более тысячи названий периодики.
Кроме того, как вы видите, здесь еще несколько проектов, мы их все не будем сейчас анализировать, вы видите, что их много, они все на гранты, которые дает, к сожалению, не всегда Министерство культуры Чешской республики, у которого тоже денег нет.
Как вы видите, здесь, например, финансовый дар Сената парламента Чешской республики, они дают деньги, еще какая-нибудь грантовая агентура дает деньги, потом еще личные средства меценатов, да еще французского происхождения. Таким образом, создается постепенно виртуальная реальность.
Еще один интересный проект я вам покажу, это, может быть, самый важный. Мы переводим в электронную форму старые рукописи. Так они выглядят, вы видите это на экране. Это проект по всей Чешской республике, называется он «Манускрипториум». Здесь уже идет настоящий перевод текстов самих книг, самих рукописей, то есть не каталог, не карточка, а сама книга, страница за страницей, лист за листом, переводится в электронный вид. Здесь название книги в латинице «Притча о четырех временах года, о существе и подобии времени сего», написанная греческим богословом IV века нашей эры.
Такие книги переводятся в электронный вид. Это великое дело, таким образом библиотека просто спасает эту старую бумагу, которая уже в скором времени закончит свое существование. Кроме того, в такой же электронный вид переводится и так называемая библиотека Смирдина, которая была куплена чешским правительством в период между двумя мировыми войнами, по сути дела спасена. Она приехала к нам из Риги, а в Ригу она попала из России после революции, не просто попала — она была привезена конкретными людьми, о которых я сейчас говорить не буду. Фирма «Гугл» гарантировала нам грант и до сих пор этот грант работает. Первый этап — это каталогизация всех книг из библиотеки Смирдина в электронном виде. Этим занимается и Мария Магидова. А когда все книги будут каталогизированы и попадут на эти электронные карточки, сами книги уже будут сканироваться фирмой «Гугл», и их все можно будет прочитать в компьютере. Это книги XIX века с 1800 по 1870 год. Это, по сути, только начало.
Иван Толстой: Сергей Магид, историк, библиограф Славянской библиотеки в Праге. Оцифровывают сейчас всё и повсеместно. Радио Свобода в этом отношении не исключение. Правда, наши носители не бумажные, а магнитные. Пятнадцать лет назад мы в Праге начали копировать старые пленки (еще 50-х годов) на минидиски. Было такое направление в цифровой технологии, которое со временем оказалось тупиковым. Не лучше обстояло дело и с компакт-дисками. Компьютерное хранение оказалось перспективнее и проще в пересылке. 30 тысяч магнитофонных катушек с программами прежней Свободы оцифрованы и хранятся теперь на наших серверах. Не все они лучшей сохранности, не на всех опознаны даже голоса дикторов, но это дело историков. Главное, что наше звуковое прошлое свой «прах переживет и тленья убежит». И мы всегда сможем грустно улыбнуться, вслушиваясь в редчайшие записи и сопоставляя старые эмигрантские фотографии со старомодными голосами изгнанников. Спасибо цифре.
Одним из организаторов и ведущих Круглого стола был литературовед Олег Коростелев.
Олег Анатольевич, расскажите, пожалуйста, в целом о задаче оцифровки, что это такое применительно к теме русской эмиграции, наследия русской эмиграции?
Олег Коростелев: Мне так воспринимается, что с появлением интернета эпоха Гутенберга, если не завершилась, то во всяком случае, существовать будет уже совсем в другой реальности, ей с интернетом придется считаться. И как бы кому ни хотелось направить развитие технологии в какое-то русло, оно пойдет по своему пути, не шибко считаясь с распространенными мнениями, настроениями. Это все трудно угадать. Электронная форма подачи информации занимает все большее место в нашей жизни и делать вид, что ничего не меняется, уже невозможно.
Был такой исторический анекдот недавнего времени. Небезызвестный Сергей Брин, которого спрашивали, как быть с правами, то, се, принялся рассказывать такую историю, как один из ганзейских городов, Любек, кажется, живший на пошлину за перевозимые через него товары, узнав о появлении самолетов, возжаждал получать пошлину от этих самолетов, которые пролетают над этим городом. Получается, мимо кассы, мимо денег. Собеседники его выслушали и сказали: вы это к чему? Он показал в окно и сказал: «Видите, самолеты летают, а город Любек стал музеем».
Здесь получается то же самое, джинн вылетел из бутылки, загнать его обратно не получится. Хотя тема сама авторских прав, электронных библиотек, вообще всей цифровой эпохи обсуждается сейчас активнейшим образом. И что будет завтра, уже никто не знает. Потому что еще 10 лет назад было все по-другому. Уже сейчас есть издательства, которые изначально готовят книги в электронном формате, без бумажного варианта. Распространение электронных ридеров сняло еще одну проблему. В свое время я брал ноутбук в командировку, десятки и сотни тысяч в электронном формате, но ими не всегда было удобно пользоваться. Приверженцы бумажных изданий говорили: в постели не почитаешь, в кровати перед сном хочется книжку, на пляже тоже бликует, неудобно. Электронные читалки решили тоже эту проблему: не бликует, по виду от книги не отличается, с собой можно взять целую библиотеку в одной оболочке, заряда хватает на весь отпуск. А теперь еще бурное развитие облачных серверов решает задачу работы в удаленном доступе, хранение объемов информации.
То есть радикально изменилась вся ситуация. До смешного доходит. Уже доводилось мне в соцсетях читать такие признания. Пишет дамочка смущенно: нужно было заглянуть в книгу, я точно помню, она где-то у меня в библиотеке есть в бумажном виде, во втором ряду, и ее искать. Я, говорит, подумала, что удобнее ее найти в интернете, скачать, чем на полке искать. Честно признаюсь, у меня такая ситуация была уже не раз. У меня тоже книги на полке в два ряда, нечасто используемые издания не сразу найдешь, а в сети искать не в пример удобнее, даже подниматься со стула не надо. То есть, и здесь радикально меняется.
Я уже не говорю о том, чтобы идти куда-то в библиотеку, как раньше, ехать в Ленинку, ждать там в очереди несколько часов, чтобы просто посмотреть какую-то ссылку. И когда появилась техническая возможность видеть книгу, не видя текста, как было на разных стадиях развития электронных библиотек, а в виде аутентичной картинки с подложенным слоем читаемого текста, то жизнь исследовательская для меня, во всяком случае, радикально изменилась.
Но я понимаю, для коллекционеров важен запах книги, ощущение переплета в руке, обрез, корешок и прочие прелести. Я сам книжник много десятилетий, все это прекрасно понимаю. Но для меня как для исследователя и читателя вполне достаточно видеть книгу и на мониторе. Мне важно процитировать фрагмент с точным указанием номеров страниц. Любое слово быстро найти поиском в большом объеме, скопировать фрагмент, если позволяет файл. Новые электронные форматы все мне это позволяют. Видеть книгу в натуральном виде со всеми опечатками, с иллюстрациями, даже с маргиналиями на полях, более того, сравнивать варианты экземпляров с разными маргиналиями или с разными видами оцифровки. В таких масштабных проектах мировых, как Гугл-бук, программа Гутенберг, Open Library, речь идет об оцифровке миллионов и десятков миллионов книг.
Область, о которой сегодня речь, гораздо уже по масштабам, но проблем с ней намного больше. Я занимаюсь изучением русского зарубежья и говорить намерен прежде всего про эту область, она в интернете занимает, скажем так, не самое главное место, издания русского зарубежья относятся к группе редких, во-первых. Поскольку они на территорию России до недавнего времени почти не проникали, соответственно, целенаправленно нигде не собирались, оседали в редких спецхранах. То есть это разбросанное по разным странам русское зарубежье, государство без территории, не имело возможности собирать в одной какой-то специальной библиотеке обязательные экземпляры каждого издания, как это принято у нормальных государств со своей территорией. Советская Россия и иностранные державы в то время не питали большого интереса к печатному делу эмиграции. Поэтому издания русского зарубежья отложились в крупнейших мировых хранилищах очень выборочно, мягко говоря, и в результате исчерпывающими коллекциями эмигрантских изданий на сегодняшний день не располагает ни одно из книгохранилищ как в России, так и за ее пределами, там на самом деле немногим лучше. И отсутствие полных комплектов русских книг, газет, журналов, невозможность полноценно пользоваться имеющими комплектами остается главной проблемой для изучения русского зарубежья, да и шире — всей истории ХХ века. Ведь у нас даже имеющиеся в наличии издания зачастую недоступны для нормальной работы исследователя. Разрозненные комплекты территориально находятся в разных хранилищах, из-за ветхости, бывает, часть не выдается в ожидании реставрации, а на реставрацию обычно нет средств. Подшивки газет почти во всех хранилищах, не только российских, но и зарубежных, не выдаются для копирования. По сути мы располагаем лишь небольшой частью необходимой для исследователя информации. И вдобавок постепенно утрачивается анализ из-за того, что постоянно используемые редкие комплекты газет от времени не становятся лучше, они только ветшают и рассыпаются. Практически у нас есть лишь несколько крупных собраний, их нетрудно пересчитать по пальцам — это ГАРФ, ИНИОН, РГБ, ДРЗ, ГОПБ, все остальное уже поменьше, коллекции поменьше в «Историчке», РГАЛИ, Доме Цветаевой, а все остальное редкие случайные дополнения. Заметьте, все это в Москве, уже в Питере несопоставимо меньше и хуже с этим дело обстоит, в регионах уже почти ничего нет, только в Хабаровске и Владивостоке есть существенные дополнения, поступившие из Харбина.
Иван Толстой: Олег Анатольевич, для тех наших слушателей, которые не совсем в курсе этих библиотечных аббревиатур, раскройте, пожалуйста, скобки. Если РГБ и РНБ еще может быть худо-бедно понятно непрофессионалом, то остальные, наверное, нет.
Олег Коростелев: РГБ — бывшая Ленинка, Российская Государственная Библиотека, наше главное хранилище, в котором был один из самых наших лучших спецхранов в стране. Я уж не знаю, это похвала? По нынешним временам, наверное, похвала. Но в те времена коллекции спецхранов складывались там очень душераздирающим образом — это все был конфискат подсудных дел. Это как раз были те самые издания, которые, собственно, и сажали, их изымали и отправляли в спецхран.
ГАРФ — это Государственный архив Российской Федерации, там самая крупная коллекция эмигрантики, поскольку в ГАРФ поступила коллекция Российского Зарубежного Исторического Архива, то есть архива, собиравшегося самими эмигрантами, собравшими, наверное, лучшую коллекцию на тот момент, которая после войны, после взятия русскими танками Праги была подарена советскому правительству. Попробовали бы они не подарить все, что потребовалось!
ИНИОН — это Институт научной информации по общественным наукам, одно из главных мест хранения научной информации в стране, где тоже довольно большая коллекция эмигрантской периодики, особенно восточной части, харбинской.
ДРЗ — это наш Дом русского зарубежья, самая быстро развивающаяся коллекция, куда постоянно поступают все новые и новые частные собрания, закрывающихся организаций эмигрантских. Буквально за последние годы количество комплектов, неполных, правда, газет и журналов увеличилось настолько, что коллекция стала одной из крупнейших в стране, и это не предел. Поскольку я там работаю, это отчасти и моя гордость тоже.
ГОПБ — это Государственная общественно-политическая библиотека, там в свое время коллекция складывалась из газет и журналов, выписываемых для спецпользования. Даже в самые мрачные советские времена какое-то количество враждебной информации все-таки выписывалось советскими учреждениями для членов политбюро, для высших деятелей, по одному, два, три экземпляра точно выписывалось. Такие издания, как «Социалистический вестник», например, их десятка полтора-два, поскольку издавалось это все бывшими соратниками по социал-демократическому движению, наши бонзы интересовались этим. Это пять самых крупных на сегодняшний день коллекций эмигрантских изданий. Историческая библиотека, там коллекция интересная, но небольшая. Кстати, она вся оцифрована и вывешена, своеобразно, правда, без возможности скопировать, но тем не менее, это в сети весит.
РГАЛИ — это Российский государственный архив литературы и искусства, туда поступила из Государственного архива Российской Федерации литературная часть того самого Заграничного Исторического Архива, очень интересная часть, она там хранится, и они ее пополняют.
Дом-музей Цветаевой — одно из относительно молодых учреждений по сравнению с остальными, но складывалась коллекция как раз в 90-е годы, когда стало можно и когда начали туда дарить довольно любопытные комплекты изданий и, в том числе, фонд, в котором оказалось много довольно любопытных комплектов периодики эмигрантской, в частности, это единственное место, где есть полный комплект «Иллюстрированной России» за несколькими небольшими лакунами. «Иллюстрированная Россия» - это журнал типа «Огонька». В 1920-1930 годы он помещал фоторепортажи о выборах Мисс эмиграция, Мисс Париж, о похоронах Врангеля, какие-то редчайшие совершенно по сегодняшним понятиям иллюстрированные материалы, фотоматериалы, поскольку в те времена технология не позволяла делать это слишком широко — дороговато было. Как раз «Иллюстрированная Россия» в эмиграции была ведущим журналом по видеоряду.
Иван Толстой: Олег Анатольевич, пока что у нас речь шла о печатных изданиях. Скажите, корректно ли будет поставить вопрос о приоритетах: что важнее сканировать и выкладывать в сеть для общего доступа — издания печатные, или рукописи, или письма, то есть не опубликованную часть наследия русского зарубежья?
Олег Коростелев: Оцифровка бумажных изданий, электронной библиотеки — это только одна из возможностей, предоставляемых интернетом, очень важная, но далеко не единственная. Не менее уникальные возможности интернет предоставляет для других жанров, которые так же активно разрабатываются, — это электронные архивы, библиографические базы данных, информационно-справочные системы. Все это в том или ином виде существует, хотя что пока еще недостаточно для полноценного изучения. Электронные архивы русской эмиграции уже есть, пока что они точечные. Скажем, существует электронный архив Вячеслава Иванова, он сделан на базе римского архива Иванова, возглавляет который Андрей Шишкин, профессор университета Салерно, живущий в Риме. Они просто отсканировали огромный объем архива Вячеслава Иванова, который последние годы провел в Риме и архив сохранил в достаточно хорошем состоянии, что для эмигранта относительная редкость. Так вот, они это все отсканировали в двух разных разрешениях, то есть для просмотра в интернете и для полноценного использования в более хорошем разрешении, и все это вывесили. Там десятки тысяч документов, их можно смотреть, с ними можно работать. Все это делается как предварительная часть работы по подготовке полного собрания сочинений Вячеслава Иванова, которое готовится сейчас в Пушкинском доме.
Кроме вячивановского архива, аналогичные работы были сделаны по Ивану Бунину — в упомянутом РГАЛИ начали такую работу по архиву Бунина, оцифровав все имеющиеся у них материалы Ивана Алексеевича. В РГАЛИ их не так много, это не самая большая часть его архива. Сотрудники РГАЛИ, работающие над этим электронным архивом Бунина, пытаются сотрудничать и с другими архивами, в которых хранятся остальные части бумаг Бунина, с русским архивом Лидса, который курирует Ричард Дэйвис, с Орлом, где хранится дореволюционная часть архива Бунина, пытаются работать с другими архивами. Часть бумаг Бунина осела в Америке и во Франции. Если в бумажном виде воссоединить этот архив (как и любой другой архив крупного писателя или деятеля) невозможно уже в принципе, никогда не будет возможно, то в электронном виде объединенный архив вполне возможен, а для работы исследователя больше ничего и не надо. Если раньше такой возможности не было, соответственно, приходилось для полноценной работы, подготовки, например, какой-нибудь крупной публикации, крупного корпуса, скажем, переписки Бунина, обследовать архивы в Британии, в Калифорнии, во Франции, в России, — это уже как минимум четыре страны, несколько континентов, несколько библиотек, а без этого публикация будет не вполне качественна. Потому что помимо самих текстов, которые необходимо будет собрать как с той, так и с другой стороны, должен быть еще солидный комментарий, а для этого должны быть обследованы еще и близлежащие архивы вокруг этого корпуса писем. Соответственно, то, на что раньше уходило не менее нескольких месяцев, а то и лет, сейчас можно сделать за считанные недели, то есть возможность совершенно уникальная. К сожалению, таких электронных архивов пока еще не так уж много, но есть надежда, что это один из наиболее быстро развивающихся в научном мире жанров и видов деятельности, то, за чем будущее, так хотелось бы сказать.
Иван Толстой: Олег Анатольевич, к какому выводу вы пришли после окончания Круглого стола по оцифровке эмигрантских архивов? Подвинулось куда-то наше представление о том, что нужно делать, как нужно организовать вещи, и на каком этапе находится наука?
Олег Коростелев: Решено встретиться как минимум еще один раз, потому что всем стало совершенно очевидно, что мы не очень хорошо представляли себе ситуацию. Все осознали, что, во-первых, нас больше, чем мы даже думали раньше. Во-вторых, у всех есть какие-то собственные планы, проекты. Задумано гораздо больше, чем осуществлено. И самый главный вопрос: как дальше развивать все то, что задумано? На самом деле все наши ресурсы, прозвучавшие на этом круглом столе презентации, такие разные, они не сводятся воедино и не совсем взаимосвязаны. То есть мне видится острая необходимость объединяющей разрозненные ресурсы оболочки, без этого вся многогранная деятельность изучающих русское зарубежье слишком напоминает известную притчу про обследование слона слепыми, где один выносил вердикт на основании знакомства с хоботом, другой с ушами, третий с хвостом, и тезисы радикально отличались друг от друга, хотя слон был один и тот же.
С русским зарубежьем примерно та же самая ситуация. Получается, к примеру, что генерал Краснов на одних ресурсах представлен как военный деятель, на других как политический, на третьих как писатель, на четвертых как журналист, хотя это был один человек. И такая же картина со многими другими явлениями.
Географический подход тоже режет биографии на части, поскольку эмигранты нередко меняли страны обитания и многое не успели отметить. А появляющиеся довольно мощные ресурсы, рассматривающие русское зарубежье в той или иной стране, они концентрируются обычно только на одном периоде, остальные игнорируют. И даже знаменитости в разные периоды биографии изучены не вполне равномерно. Скажем, немецкий период Набокова известен лучше, чем парижский, американский лучше, чем швейцарский. А у не столь знаменитых людей мы вообще знаем только часть биографии, нередко без начала и конца, типа: приехал во Францию, кажется, с Балкан, печатался много, выступал, полемизировал, потом уехал в Аргентину, и след теряется. Ни где родился, ни куда потерялся — ничего неизвестно. Нам нужны какие-то дальнейшие объединенные усилия для того, чтобы вывести все это на новый уровень. Технические возможности для этого уже назрели, мы их еще пока окончательно не осознаем, мы не очень хорошо представляем себе наши возможности. Тем более, что они развиваются так быстро, что может быть уже через 3-5 лет появится то, о чем сегодня мы даже и не думаем.
Иван Толстой: В числе участников Круглого стола, недавно прошедшего на Таганке в Доме русского зарубежья, был Андрей Никитин-Перенский, российский и немецкий гражданин (если это кого интересует), известный в интернете электронной библиотекой ImWerden. Я прошу Андрея рассказать об этом его частном начинании.
Андрей Никитин-Перенский: Это частное начинание, создано оно было практически сразу по приезду в эмиграцию, поскольку в эмиграции книг мало, русские книги редкость, сразу возник вакуум читателя, книжный вакуум, к которому я не привык, потому что жил в Москве, покупал по 30 книг в месяц, собирал библиотеку, а тут оказалось, что книг нет.
Иван Толстой: Между интересом к книгам, между чтением книг, собиранием книг и их сканированием, причем сканированием не для себя, а для публики, то есть безвозмездно, бескорыстно, все-таки дистанция довольно значительная. Зачем вы сканируете книги?
Андрей Никитин-Перенский: Начал я сканировать те издания, о которых я знал, что они в мои руки не попадут. Мне очень хотелось открыть Пушкина, каким он был издан при жизни, мне захотелось открыть Державина, каким он был издан, Третьяковского. Это мое любимое время — 18-19 век. Я знал, что прижизненного Пушкина может быть в руки мне удастся где-то взять, а никогда у меня на полке стоять не будет. Началось собирание именно старинных книг в электронном виде, как правило, немного отсканированных, я их перерабатывал, обрабатывал и складывал в свою библиотеку. Я даже не думал, для людей, не для людей, я открыл сайт в интернете и туда все это складывал. Потом обнаружил, что у меня там 30-40 читателей в месяц, потом было 30-40 читателей в день, теперь у меня тысяча читателей в день. Библиотека ImWerden была основана именно по моим желаниям, моим вкусам, я не думал ни о ком, кроме себя, я просто делал свои книги, которые были интересны мне, а кто уж их читает, кому они интересны. Выяснилось, что именно этот набор интересен многим, я не один такой.
Иван Толстой: Что значит ImWerden?
Андрей Никитин-Перенский: Im Werden значит «в становлении», «в развитии». Это когда-то Цветаева написала статью «Поэты с историей и поэты без истории»: с историей — это поэты, находящиеся Im Werden, в постоянном самосовершенствовании. Мне это название понравилось еще до того, когда я знал это слово по-немецки, это было в Москве, когда я вообще еще не думал об эмиграции вообще, а тем более об эмиграции в Германию. Идея такая, что книга должна быть воспроизведена в печатном виде с сохранением страниц, с расположением текста на странице, чтобы любой исследователь, любой автор мог ссылаться на этот источник как напечатанный, чтобы он мог проверить свою прошлую цитату. Потому что так принято, в частности, в филологическом сообществе ссылаться на источник с номером тома, с номером страницы. Поэтому в отличие от просто текста во многих библиотеках моя идея была сохранить книгу как книгу, сохранить расположение текста на странице.
Иван Толстой: Ну да, потому что когда мы цитируем какой-то электронный ресурс, то там ведь не соблюдена книжная пагинация, пагинация источника, ты приблизительно просто ссылаешься - вот в таком-то журнале, в такой-то книге, а указать уже не можешь страницу.
Андрей Никитин-Перенский: Кроме того, есть еще масса изданий, на которые 20 лет назад, 30 лет назад ссылались, сегодня существуют уже новые издания этого автора и ссылаются уже на новые издания. Но проверить, найти, что это был за текст, из какой статьи взята эта цитата, можно, набрав эту цитату и попытавшись найти саму статью в интернете, а можно, зайдя в электронную библиотеку, найти этот том в электронном виде, открыть эту страницу и посмотреть, что было на этой странице. Поэтому иногда бывает, что я сканирую старые издания, хотя есть новые издания, та же Цветаева. Но есть прижизненные книги ее, в котором определенное расположение стихов, циклы. У исследователя возникает вопрос: Цветаева эту книгу делала, либо кто-то ее делал? Исследователю нужен оригинал 1920-х годов. Этот оригинал он может найти в электронной библиотеке. К сожалению, не все, но будем надеяться, что в ближайшем будущем будет еще больше.
Иван Толстой: Im Werden, к этому стремимся.
Другая участница московского Круглого стола – Наталия Масоликова. Ее тема – некрополь Русского зарубежья, то есть могилы российских ученых, разбросанные по всему миру.
Наталия Масоликова: Наш сайт — это абсолютно уникальный контент, в первую очередь. Не существует на сегодняшний день других ресурсов по русскому научному зарубежью. Не существует на сегодняшний день другого электронного ресурса, который бы сохранял в своей базе данных фамилии и имена русских ученых, уехавших в эмиграцию в 1920-е годы, плюс не существует ресурса, который бы еще и предлагал посмотреть на места их захоронений.
Откуда у нас эта информация? Из наших научных экспедиций. Основной автор этого ресурса - Марина Юрьевна Сорокина, кандидат исторических наук, руководитель отдела истории российского зарубежья Дома русского зарубежья имени Александра Солженицына. Это ее идея. Основные материалы, которые размещены на сайте — это материалы ее научных исследований и экспедиций. Я являюсь создателем и человеком, который поддерживает этот сайт, дополняет его.
Что интересного на нашем сайте наши уважаемые слушатели могут найти? Первое — это биобиблиографический словарь, словарь ученых русского зарубежья. Материала очень много, на сайте сейчас выложен не весь материал. Более того, в основном сейчас в приоритете выкладывается материал о неизвестных фамилиях. Поэтому, конечно, основная задача этого ресурса — сохранить. Это архив, в котором нам хочется сохранить как можно больше фамилий.
Второе, что мы можем найти на нашем сайте, — это фотобанк или, как мы любовно это называем, виртуальное кладбище, некрополь российского научного зарубежья. Вы не просто можете на этом ресурсе посмотреть на фотографии захоронений, которые мы выискиваем по всему мира с помощью своих возможностей, с помощью возможностей наших партнеров и наших волонтеров, но вы еще можете положить виртуальные цветы ученому, вы можете написать эпитафию человеку, который в научном смысле вам дорог или интересен. В этом тоже уникальность, нет такого русскоязычного ресурса, который бы давал такую возможность. Это, конечно, из области некоторой компьютерной виртуальной игры и романтики, но почему бы нет. Нам не хотелось сделать этот сайт сухим, нам хотелось бы, чтобы он имел какую-то жизнь, какую-то обратную связь с теми, кто его помещает.
Есть еще интересные моменты. Например, собрана небольшая библиотека статей, связанных с научным зарубежьем. Многие статьи имеют уникальный характер, поскольку они предоставлены самими авторами в первую очередь нашему сайту, только потом уже публикуются в открытых источниках. Есть страница памяти наших друзей, людей, ученых, которые были связаны дружбой, научной работой с Мариной Юрьевной Сорокиной, с тематикой нашего сайта, но которые уже покинули нас. Тем не менее, нам хотелось бы сохранять информацию, сохранять память о них, чтобы общественность, люди, которые приходили бы на наш сайт, помнили об их вкладе и об их существовании.
На нашем сайте вы можете прочитать, познакомиться со страницами наших волонтеров и партнеров. Это очень разные люди. Есть люди, которые имеют непосредственное отношение к изучению научной эмиграции или эмиграции в принципе, а есть русские люди, русскоязычные люди, которые проживают за границей уже много лет и, тем не менее, испытывают потребность связи с Россией в виде сохранения памяти. Мы им очень благодарны, они с удовольствием откликаются, фотографируют, путешествуя в разных местах, все время вспоминают о нашем ресурсе и присылают какую-то интересную информацию. В этом смысле мы им очень благодарны, всегда пишем имена и фамилии тех, кто с нами связан, тех, кто дает нам материал. Ни одна фотография на нашем сайте не безымянна, всегда указан источник, откуда она взята. Я думаю, что в современном, особенно электронном мире это очень важно.
Иван Толстой: Расскажите, пожалуйста, об обратной связи. Если можно положить виртуальный венок на могилу твоего кумира или твоего учителя, то много ли людей ходит на ваш сайт, и что это за публика, которая интересуется им?
Наталия Масоликова: У нас существуют регулярные подписчики, есть возможность на сайте подписаться на новости. Кроме того, сайт имеет свою страничку в социальной сети, в Фейсбуке, там есть тоже большая аудитория, которая ежедневно просматривает дублирование новостей нашего сайта в социальной сети. Публика очень разная. В основном, безусловно, это люди, имеющие отношение к науке, к истории, к исследованиям. Но я уже замечала, что приходят родственники тех персон, чьи биографии помещены на нашем сайте, приходят, повторюсь, русскоязычные граждане, проживающие за границей, которые хотят держать руку на пульсе. Сегодня этот интерес к российской эмиграции ХХ века, безусловно, очень высок. Не так высок, если говорить о научной эмиграции — это все-таки достаточно специфический, можно сказать, узкий контент, тем не менее, такая публика находится. То есть, это разные люди по возрасту, по направленности, но интересующиеся Россией в ключе истории, эмиграции, трагедий российской науки, успехов российской науки.
Что касается обратной связи, то помимо того, что вы можете нас читать, мы всегда на первой странице сайта обращаемся к нашим посетителям с тем, что они всегда могут прийти к нам с предложением. Если вы считаете, что есть персона, которую вы не увидели на нашем сайте, но она достойна памяти, размещения и сохранения информации о ней, мы абсолютно открытый ресурс в этом смысле, мы готовы принять биографию, мы готовы ее поместить, возможно, с какой-то минимальной литературной коррекцией. Повторюсь, это открытый ресурс, пожалуйста, с удовольствием.
Обратная связь приходит в плане корректировки информации. Опять же, те же родственники. У нас были случаи, когда мы берем информацию из уже опубликованного источника, но она оказывается не совсем верна в деталях — год рождения, или место рождения, или имя и фамилия родственников перепутаны. Поскольку сайт уже набирает популярность, он находит в качестве своих клиентов слушателей и друзей в том числе и родственников. Они связываются с нами, благодарят всегда за то, что существует такая возможность, за то, что мы помним этого человека, но просят нас что-то откорректировать. Никаких проблем, с большим удовольствием. Вступаем сразу в переписку, если везет, то получаем еще больше архивных материалов о той или иной персоне. Но это уже следующая работа.
Иван Толстой: Как вас найти, какой у вас адрес?
Наталия Масоликова: www.russiangrave.ru.
Иван Толстой: Спасают наследие русской эмиграции, конечно, и в крупных библиотеках по всему миру. Несколько дней назад в Прагу приезжала руководительница одной из хельсинкских библиотек, которая с похвалой отозвалась о том, как поставлено в Чехии дело с переводом бумажных носителей информации в электронную форму. Я разговариваю с библиографом Славянской библиотеки в Праге Сергеем Магидом. Сергей, что имела в виду финская гостья?
Сергей Магид: Это была директор Славянской библиотеки в Хельсинки, которая также входит в состав Национальной библиотеки Финляндии, как и наша Славянская библиотека входит в состав Национальной библиотеки Чехии. Госпожа директор Славянской библиотеки Финляндии нам открыла действительно тайну, о существовании которой мы не подозревали. Тайна состоит в том, что Славянская библиотека Финляндии не располагает своим собственным электронным каталогом, у них только карточный каталог, а в электронном виде все их книги можно найти только в общем каталоге Национальной библиотеки Финляндии по авторам или по названиям книг. Мы этот процесс по созданию электронного каталога давно завершили. По-русски это называется оцифровка, по-чешски дигитализация или сканирование — это синонимы.
Иван Толстой: Покажите, пожалуйста, как устроен этот каталог, как мы найдем какую-нибудь конкретную книжку?
Сергей Магид: В базе Славянской библиотеки в электронном виде существует много позиций, одна из которых называется сканированный каталог Славянской библиотеки. Вот мы входим в этот каталог, и вы сейчас увидите, что весь этот каталог, как в старые добрые времена знакомого мне до боли ленинградского самиздата, переснят просто-напросто на фотокарточки. Открываем любой раздел и видим, что карточки, которые в финской Славянской библиотеке так и стоят карточками, здесь та же карточка переснята — это маленькая фотокарточка, которая находится на экране компьютера. Таких фотокарточек сотни тысяч, все они расположены по алфавиту, алфавиту латинскому, поскольку Чехия пользуется латинским алфавитом, в том числе и русские названия, кириллица тоже дана в виде латиницы. Так выглядят эти карточки.
Здесь внизу команды, согласно которым мы можем переходить на следующую карточку, либо на десять карточек вперед, либо дойти до конца данного каждого конкретного раздела. Таких разделов столько, сколько букв в алфавите и все они кончаются на последней букве чешского алфавита Ž.
Иван Толстой: Деревянный каталог, бумажные карточки, тем не менее, сохраняются?
Сергей Магид: Конечно, все сохраняется. Хорошо, что сохраняется, потому что электричество может отдать богу душу, перестать работать, компьютеры могут все катастрофически сломаться в один прекрасный момент в результате какой-то катастрофы с электричеством по всей стране, не дай бог, взорвется Темелин, атомная станция, и тогда останутся деревянные каталоги, они хранятся везде у нас, и в старом здании, и в новом. Вот они перед вами стоят — это только маленькая часть.
Работа с переводом карточного каталога в сканированный вариант началась примерно в 1990-м году. Я сам поступил в библиотеку в 1993-м, к этому году уже работа шла, хотя компьютеры только-только вводились, мы еще начинали работать на пишущих машинках, все это было при мне, это был очень долгий процесс обучения, сложный, трудоемкий. Некоторые люди не выдержали этого, ушли, не смогли, особенно люди преклонного возраста. Тут несколько личных трагедий даже в связи с этим произошло. То есть этот момент перестройки с пишущих машинок на компьютер и с деревянного каталога на сканированный дался нашей библиотеке очень непросто.
Помимо сканирования генерального каталога, было сделано еще огромное дело, сейчас вы поймете, о чем я говорю: был полностью переведен в виртуальную реальность каталог книг Русского Заграничного Исторического Архива. Это уникальное собрание, которым располагает только наша библиотека. Это собрание книг и периодики русской эмиграции, первой волны, представители которой жили в Чехословакии между двумя мировыми войнами. Постепенно, при жизни или умирая, они отдавали все свои библиотеки в Славянскую библиотеку, таким образом создавался Русский Заграничный Исторический Архив, где тематика — это исключительно история. Это богатейшее собрание книг по истории России, прежде всего, по истории в то же время Чехии, масариковской республики между двумя войнами, это история эмиграции как таковой, история ее литературы, история ее распрей, история ее философии, ее политических течений. Обо всем этом - книги и журналы, которые до сих пор в бумажном виде, естественно, хранятся в русском заграничном историческом архиве. Там был свой каталог, который тоже до сих пор существует в деревянном карточном виде, он в старом здании, он весь был переведен в виртуальную реальность.
Я вам открываю любую карточку, и вы видите этот замечательный каллиграфический витиеватый почерк наших предков, моих предшественников. Мы открыли карточку, книга называется «Благочестивые размышления беженца». Книга издана в тогдашней Финляндии, в Сортавало, вернее, которая принадлежала тогда Финляндии, сейчас это Россия, Сердобыль назывался когда-то по-русски, в 1931 году она была издана. В каком году она зафиксирована этим неизвестным анонимным человеком, который писал эту карточку, трудно сказать, может быть в том же самом, когда она пришла в библиотеку.
И так, перебирая эти карточки в компьютере нажатием мыши, мы просто перед собой в самих карточках видим историю. Вот книга, изданная в городе Ужгород в 1925 году «История общества Василия Великого и речь ко дню 60-летия его учреждения», и так далее. Каждая книга здесь по сути дела клад.
Иван Толстой: Да уж, книжка, изданная в Ужгороде, редка по определению, а книга, выпущенная в Сортавало, я вообще такого не встречал в жизни.
Сергей Магид: Дело в том, что в Сортавало издавались книги, выпускаемые Валаамским монастырем, поскольку они считались издательством, Валаамский монастырь — это марка издательства тогда была, а техническим, типографским образом книги выпускали в Сортавало — это был ближайший город на берегу. Все это финны позволяли, это было во время социализма сталинского в России, когда в Советском Союзе все это было запрещено.
Иван Толстой: Сергей, скажите, пожалуйста, немножко об этой легенде - о том, что в 1945 году вывезены были в СССР все 100% материалов Русского Заграничного Исторического Архива, якобы подаренного Академии наук. Как видно из этого каталога, книжная часть вывезена все-таки не была.
Сергей Магид: Конечно, это миф о том, что книги были подарены. Они были вывезены, разрешения вообще никто, по-моему, не спрашивал, да и не у кого было это разрешение спрашивать. Но здесь я скажу пару слов. Дело в том, что эта история грабежа Русского Заграничного Исторического Архива начата не русскими, не советскими, не коммунистами, она начата еще немцами в тяжелые дни протектората Богемии и Моравии. Когда немцы открыли существование этого архива, они решили его ариезировать. Что это значит? Это я, между прочим, открыл сам лично, блуждая по архивам и потом найдя кое-какие документы интересные. По-моему, об этом никто никогда не писал. Короче говоря, они увезли в Германию книги всех русских авторов немецкого происхождения, таких великих немцев, как, например, Петр Бернгардович Струве, или такого великого немца, как Семен Людвигович Франк. Фамилии-то немецкие, они все изъяли и увезли в Германию. Это было во время войны, во времена протектората, им никто не мешал, никто не противодействовал, никто не противостоял. Все, конечно, молчали в тряпочку, боясь репрессий и расстрела. И немцы распоряжались архивом как им заблагорассудится. Вот такая ариезация была произведена.
Поэтому, к сожалению, Струве там не найдешь, Франка там не найдешь, вообще людей с немецкими фамилиями, писавшими на русском языке, это были русские философы, русские писатели, русские поэтами. Нацистами они считались арийцами, немцами, и они были вывезены.
После этого наступил черед освободителей. Освободители пришли в этот архив, для них это был архив эмигрантов, эмигранты и в 1945 году оставались злейшими врагами. Как вы знаете, 12 мая 1945 года была проведена страшная операция по зачистке Праги, где русских эмигрантов, в том числе имевших чехословацкое гражданство, хватали в домах, на улицах, везде, где могли их схватить. Так был, в частности, арестован герой моих ранних исследований генерал Сергей Войцеховский, который погиб в районе Тайшета впоследствии в лагере, 10 лет ему дали.
Когда были арестованы люди, когда вывозились люди, так что же говорить о книгах. Огромная часть архива была вывезена. Были вывезены золотые вещи в смысле духовного их содержания и редкости. Были вывезены дневники, записные книжки, личная документация эмигрантов — это самое интересное.
Это хранится большей частью в ГАРФе в Москве. Наши чешские специалисты, занимающиеся русской эмиграцией, когда им нужно прочитать дневник какого-то эмигранта, они едут в Москву читать этот дневник, который был написан в Праге или в том же Ужгороде.
Но действительно, не все было вывезено, осталось огромное количество научной литературы, осталось огромное количество чисто исторической литературы, осталась периодика, остались редчайшие книги, на которых чекисты 1945 года просто не обратили внимания, не считая их вредными или не считая их полезными для Советского Союза. В частности, я, поскольку я занимаюсь уже очень много лет происхождением Первой мировой войны, этот вопрос меня интересует чрезвычайно, я считаю, что до сих пор об этом на русском языке правда не сообщена читателю, русским людям, я нашел огромное количество книг по этой теме именно в Русском Заграничном Историческом Архиве. На них не обратили внимания ни немцы — это понятно, это были книги русских авторов на русском языке, были переводы с французского, английского, на них не обратило внимания и в 1945 году НКВД. Эти книги остались у нас. Вот то, что осталось. Так что вы правы, не всё вывезли. Вывезли, по сути дела, меньшую часть, как я сказал, очень важную часть, но все-таки меньшую, научные книги остались.
Иван Толстой: Какие еще выгоды от дигитализации материалов библиотеки, материалов архива? С точки зрения развития цивилизации меня интересует.
Сергей Магид: То, что я вам сейчас показывал, — это на самом деле только малая частица того цивилизационного вклада, которым располагает Славянская библиотека. Существует несколько мощнейших специальных программ по дигитализации изданий, которые в своем бумажном виде хотя все еще и существуют, но скоро, конечно, погибнут, потому что сохранить их нельзя, бумага ветшает. Поэтому все эти издания переводятся у нас в электронная вид, происходит дигитализация этих изданий. Поэтому есть несколько проектов.
Сейчас я вам покажу проект дигитализации периодики. Переводятся в электронный вид все газеты и журналы, издававшиеся представителями русской, украинской и белорусской эмиграции в Чехословакии в 1918-1945 годах — это один проект. Переводятся из Русского Заграничного Исторического Архива в электронный вид все газеты — это второй проект. А газеты эти совершенно уникальные, потому что это газеты эмигрантских сообществ во всех странах мира, а не только в Чехословакии, здесь газеты из Харбина, газеты из Шанхая, откуда угодно, везде, где жили русские и издавали газеты. Всегда есть номера этих газет, может быть, не все выпуски, но какие-то и у нас, и мы их переводим в электронный вид уже несколько лет. Уже было переведено 255 названий газет, а всего более тысячи названий периодики.
Кроме того, как вы видите, здесь еще несколько проектов, мы их все не будем сейчас анализировать, вы видите, что их много, они все на гранты, которые дает, к сожалению, не всегда Министерство культуры Чешской республики, у которого тоже денег нет.
Как вы видите, здесь, например, финансовый дар Сената парламента Чешской республики, они дают деньги, еще какая-нибудь грантовая агентура дает деньги, потом еще личные средства меценатов, да еще французского происхождения. Таким образом, создается постепенно виртуальная реальность.
Еще один интересный проект я вам покажу, это, может быть, самый важный. Мы переводим в электронную форму старые рукописи. Так они выглядят, вы видите это на экране. Это проект по всей Чешской республике, называется он «Манускрипториум». Здесь уже идет настоящий перевод текстов самих книг, самих рукописей, то есть не каталог, не карточка, а сама книга, страница за страницей, лист за листом, переводится в электронный вид. Здесь название книги в латинице «Притча о четырех временах года, о существе и подобии времени сего», написанная греческим богословом IV века нашей эры.
Такие книги переводятся в электронный вид. Это великое дело, таким образом библиотека просто спасает эту старую бумагу, которая уже в скором времени закончит свое существование. Кроме того, в такой же электронный вид переводится и так называемая библиотека Смирдина, которая была куплена чешским правительством в период между двумя мировыми войнами, по сути дела спасена. Она приехала к нам из Риги, а в Ригу она попала из России после революции, не просто попала — она была привезена конкретными людьми, о которых я сейчас говорить не буду. Фирма «Гугл» гарантировала нам грант и до сих пор этот грант работает. Первый этап — это каталогизация всех книг из библиотеки Смирдина в электронном виде. Этим занимается и Мария Магидова. А когда все книги будут каталогизированы и попадут на эти электронные карточки, сами книги уже будут сканироваться фирмой «Гугл», и их все можно будет прочитать в компьютере. Это книги XIX века с 1800 по 1870 год. Это, по сути, только начало.
Иван Толстой: Сергей Магид, историк, библиограф Славянской библиотеки в Праге. Оцифровывают сейчас всё и повсеместно. Радио Свобода в этом отношении не исключение. Правда, наши носители не бумажные, а магнитные. Пятнадцать лет назад мы в Праге начали копировать старые пленки (еще 50-х годов) на минидиски. Было такое направление в цифровой технологии, которое со временем оказалось тупиковым. Не лучше обстояло дело и с компакт-дисками. Компьютерное хранение оказалось перспективнее и проще в пересылке. 30 тысяч магнитофонных катушек с программами прежней Свободы оцифрованы и хранятся теперь на наших серверах. Не все они лучшей сохранности, не на всех опознаны даже голоса дикторов, но это дело историков. Главное, что наше звуковое прошлое свой «прах переживет и тленья убежит». И мы всегда сможем грустно улыбнуться, вслушиваясь в редчайшие записи и сопоставляя старые эмигрантские фотографии со старомодными голосами изгнанников. Спасибо цифре.
