Словенский журналист Андрей Стопар много лет занимается российскими исследованиями, великолепно говорит по-русски и, как утверждает, любит Россию и русских всей душой. Итогом восьмилетней работы Андрея в Москве в качестве корреспондента телевидения Словении стал сборник очерков и комментариев Pax Putina, только что вышедший в Любляне.
– В исторической науке латинский термин pax ("мир") употребляется для обозначения специфической модели общественного мироустройства, способа бытования политической цивилизации. К Pax Romana и Pax Ottomana вы добавили Pax Putina. У вашей книги – драматическая обложка: темно-красный, кровавый фон, купола православных церквей и аспидный абрис лица президента России. Вы так представляете себе Pax Putina?
– Мне кажется, этот вопрос надо задавать дизайнеру книги. Должен сказать, что в представлении многих людей в Словении Россия, как ни странно, связана с красным цветом. Так что меня лично не удивил выбор художника. Но не могу сказать, что я именно так представляю себе мир Владимира Путина.
– А это цвет крови или цвет знамени?
– Более – красного знамени. Я не склонен думать про Россию вот так, на фоне крови.
– Как вы представляете себе Pax Putina?
– У меня есть хороший коллега, который работал корреспондентом в Москве во время развала Советского Союза, и он постоянно говорил про Россию как про империю. Мне это долго казалось немножко утрированным представлением. Но Pax Putina, как оказалось, случился – это попытка создать в России империю или [сформировать имперскую] сферу влияния. Теперь мне кажется, что да, Россия идет таким путем. Удачным ли он будет – это спорный вопрос.
– Замысел книги возник у вас до начала событий на Украине?
– Если честно, я как-то по-другому представлял себе сначала эту книгу. После возвращения из Москвы, где я прожил восемь лет, я немного тянул с этой книгой, а потом все это произошло на Украине. И, естественно, у меня изменилась методология подбора комментариев и колонок, она не то чтобы была определена, но во многом оказалась под влиянием украинских событий. У меня был соблазн написать много про Украину, но мне кажется, что это тема для отдельной книги. Выбор, который я сделал, – линия российско-украинских отношений стала главной линией книги. Я подбирал написанное про Россию и про Украину, чтобы показать, каким образом "мир Путина", о котором я говорю, развивался на протяжении восьми лет, каким образом на самом деле его страна развивается, какими мифами, если хотите, она питается, как все это связано с Украиной.
– Есть какие-то стереотипы восприятия России в Словении, которые вы пытаетесь в своей книге развенчать?
– Очень многие словенцы, как ни странно, до сих пор связывают Россию с Советским Союзом, но именно в идеологическом смысле. А, как мне кажется, коммунистической идеологией в России сейчас не очень пахнет. Это надо объяснять словенскому читателю. У многих представление, что Россия – бедная страна. Конечно, в вашей стране – колоссальная разница между социальными классами, между Москвой и регионами, но все равно это не крайняя бедность. С другой стороны, есть в Словении большая группа людей, которая думает, что все в России очень богато. Это тоже верно, но богато не для всех, как мы хорошо знаем. Так что есть масса стереотипов. Самый большой на данный момент, как мне кажется, вызван разочарованием, которое испытали многие словенцы после вступления страны в ЕС. Социальное положение в стране осложнилось, и многие пытаются кататься на новой волне антиамериканизма, антизападничества вообще и потому смотрят в сторону России. Часто возникает ситуация, когда, если я критически пишу, думаю, рассуждаю на российскую тему, меня просто считают "прозападным". Когда я подбирал колонки и комментарии, связывал их в какой-то сюжет книги, пытался думать про это тоже.
– Вы, очевидно, смотрите на ситуацию в России с отстраненностью, уже улеглись впечатления от вашей восьмилетней командировки. Для вас много было неожиданного в последних развитиях российской политики: общественная реакция на аннексию Крыма, высокий уровень поддержки Владимира Путина?
Если я критически пишу, думаю, рассуждаю на российскую тему, меня просто считают "прозападным"
– Да, честно говоря, это стало неожиданностью, и я в каком-то смысле немного разочаровался в России. Российская власть, утверждавшая, что в стране все всегда хорошо, упрекала всех остальных в двойных стандартах. Но если ты кого-то упрекаешь в этом, то должен вести себя в отношении того, о чем говоришь, всегда и неизменно правильно. Поэтому я просто не ожидал крымской авантюры.
– Вы приехала в Россию из маленькой страны, население Словении составляет всего два миллиона человек. Россия тогда вас пугала, манила тайнами русского характера? Ощущался барьер между "большой" и "малой" цивилизациями?
– Нет, вовсе не было такого барьера. Словения из-за особенностей своей истории, из-за того, что моя страна принадлежала разным государственным формациям, сейчас достаточно космополитична. Люди владеют как минимум двумя-тремя языками. Словенские границы, несмотря на социалистический период, были всегда открытыми – мы могли свободно ездить в Австрию, в Италию, куда угодно. У меня не было никогда ощущения принадлежности к маленькому государству. Конечно, Россия – огромная, и я с большим любопытством отправлялся на работу в Москву. Я всегда интересовался Россией, литературой, языком, культурой, политикой. Но ничего шокировавшего меня не могу припомнить; я просто за всем, что происходило, наблюдал с большим любопытством и с большим интересом.
– Вы рискнете предположить, как закончит Владимир Путин – политик?
– Нет, не рискну. Но рискну предположить, что исход украинского кризиса сильно отразится на России, и мне не кажется, что результат будет положительным. Словенский опыт маленького государства учит: с соседями надо уметь находить общий язык, без соседей жить невозможно. Несмотря на масштаб России – и этой стране без соседей жить невозможно. Сейчас у России появился сосед, с которым ей очень сложно жить, и не факт, как это вообще будет возможно. Это не может не повлиять на жизнь в России, не может не повлиять на российскую общественную систему, и в конечном итоге не может не повлиять на российскую политическую верхушку. Знаете, я очень люблю Россию, так что не хочу думать, что там случится что-то очень плохое.
– Вы родились в Югославии, вы пережили распад этой страны, который для Словении оказался относительно беспроблемным. Для таких небольших стран, как Словения, Европа, как мне кажется, представляется не только страной национальных государств, но и страной межгосударственных регионов, объединенных географией или социальными привычками населения. Словения тоже – часть еврорегиона, куда входит и часть Хорватии, и часть Италии. Вам не кажется, что России с ее типом общественного устройства, с вертикальной системой управления, грозит развал?
Многие люди говорят, что Россия нуждается во времени, чтобы отстроить свою модель, но я не уверен, что это время у России есть
– Каждой цивилизации, любой империи приходит конец. Россия, как мне кажется, не привыкла думать о себе в рамках возможностей распада. У вас всегда найдутся люди, которые думают про централизм, центральное управление. Мне кажется, что Россия нуждается в немножко более силовом, жестком управлении, поскольку страна громадная и очень... разная. Не могу в то же время сказать, что система, построенная Путиным, единственно правильная и что другой системы просто не может быть. Я всегда с любопытством читал и слушал, что говорила, например, покойная Валерия Новодворская, и во многом мне близка ее точка зрения. Навязывать людям, что жить надо так, поскольку в России "так положено", что другой модели поэтому быть не может – неправильно. Модели всегда существуют. Многие люди говорят, что Россия нуждается во времени, чтобы отстроить свою модель, но я не уверен, что это время у России есть.
