Ссылки для упрощенного доступа

Петр Вайль: «Космонавт номер два»


Петр Вайль
Петр Вайль
45 лет назад в космос взлетел второй в мире космонавт – Герман Титов. То, что он скончался в последний год ХХ века, поставило логичную символическую точку в одной из самых красивых и обманчивых иллюзий ушедшего столетия.

Титов – в еще большей степени социально-исторический феномен, чем даже Гагарин. Тот был безусловным синонимом успеха, высшего достижения, именно что взлета. За гагаринской улыбкой не чувствовалось загадки. Разве что смерть его, как всегда у таких персонификаций эпохи, тоже ощущалась символом. Гагарин погиб – и СССР отступил в космической гонке: на следующий год американцы высадились на Луне. Но гагаринская жизнь была беспримесно ясна, сам он выглядел визитной карточкой, парадным портретом того, что тогда, в первую оттепель, казалось прорывом на всех фронтах.

Что до Титова, то многие забыли, а кто моложе, и не знают, что существовала особая мифология космонавта номер два. Послегагаринское явление Титова представлялось сокрушительным аргументом в пользу шестидесятнических идеалов. Гагарин, с его залихватской простотой, был словно из героев прежних лет: комсомольцы-добровольцы, молодая гвардия, там вдали за рекой... Реинкарнация Павки Корчагина. Задумчивый, сдержанный, начитанный Титов стал кумиром интеллигентов. Все знали, что его отец – алтайский учитель-самородок, скрипач-самоучка, сына назвал книжно – по герою «Пиковой дамы». Правда, превратив фамилию в имя и сократив одно «н»: самородок же. Рассказывали, что именно это помешало Герману Титову стать космонавтом номер один – запротестовал Хрущев: «Поймет ли нас народ, что мы не смогли найти парня с русским именем?»

В результате все получилось правильно, то есть символично, как и полагается всему быть в идеологическом государстве.

Вдвоем Гагарин и Титов представляли собой непобедимый тандем: задор подкреплялся интеллектом. Такой союз казался куда более нерушимым, чем казенный, из советского гимна.

Предусматривалось всё. Дату запуска назначили на 6 августа не случайно – в годовщину американской бомбежки Хиросимы. Разница – налицо. Да еще и подгадали под свои дела: ровно через неделю ударными темпами возвели бетонную стену в Берлине – новый полет в космос призван был отвлечь внимание. Титов пережил разрушение Стены в 89-м тяжело, еще тяжелее – распад СССР: в 91-м он вышел в отставку, занялся общественной деятельностью, был депутатом Думы от коммунистов. Он верил во внеземные цивилизации, считал, что к встрече с ними нужно готовиться, но на его глазах решительная новизна возникала в непосредственной близости. Увидеть, как его время потихоньку возвращается, Титов не успел: умер в 2000 году, как часто бывает с героями, прозаично – от сердечного приступа в сауне.

Но он успел увидать, как космические полеты превратились в профессиональное занятие, утратив и романтический ореол, и ту социальную нагрузку, которую на космос так старательно возлагали.

Космонавт – по-прежнему привлекательная профессия: из тех, о которых мечтают, как мальчишки 30-х мечтали о подвигах Линдберга и Чкалова. И не зря же платят эксцентричные богачи по двадцать миллионов за право побыть на борту космического корабля. С другой стороны, именно эти платные подвиги окончательно банализировали идею: если возможен космический туризм, если на романтику установлены тарифы, не остается ни романтики, ни героизма. Есть работа. Ушли и герои. В конце 60-х внезапно и ослепительно – как взлетел – погиб Гагарин. В последний год ХХ века умер Титов. Другая эпоха. Другой мир. Другая страна.
XS
SM
MD
LG