Александр Генис: Лето идет к концу, и пока дети лихорадочно догуливают каникулы, их родители торопятся в магазины, где висят уже осенние плакаты о распродаже школьного инвентаря: « Back to School ».
Как всегда, пора возвращения за парту открывает волну дискуссий о проблемах американской школы. В последнее время все рассуждения на эту тему отталкиваются от влиятельной метафоры «плоской Земли», которую предложил публиике знаменитый колумнист «Нью-Йорк таймс» Томас Фридман.
Будучи крупным экспертом по ближневосточным бедам, Фридман, тем не менее, считает, что как бы тяжелы ни были для американцев бесконечные войны с террористами, настоящую опасность для Америки представляют не бородатые исламисты, а безбородые юнцы из стран третьего мира.
Об этой угрозе Фридман говорит без устали всем, кто готов его услышать.
Диктор: С тех пор, как информационная революция сделала знания доступными любому абоненту Интернета, изменились не только правила игры на поле всемирной экономики, но другой стала сама наша планета. Земля опять оказалось плоской, ибо все теперь в равном положении. И это значит, что в безжалостной конкурентной борьбе за наше будущее выиграет тот, кто лучше учится, а не тот, кому повезло родиться в богатой стране. Ключ к успеху хранит школа. Между тем, американская система образования, которую Билл Гейтс назвал «безнадежно устаревшей», находится в кризисе. Если в начальной школе американские дети опережают своих сверстников из стран Азии, то в выпускных классах проигрывают им. То есть, наши дети, чем дольше учатся, тем хуже.
Александр Генис: Стремясь пробудить Америку от самодовольной спячки, Фридман обращается к родителям с пророческим пафосом:
Диктор: "Проснитесь! Выключите телевизор, и научите своих детей учиться. "В детстве родители читали мне нотацию: «Ты должен все доесть, грех выбрасывать еду, когда в Китае люди голодают". Сегодня я говорю своей дочке: «Ты должна доделать свои уроки, в Китае люди жаждут получить твою работу!"
Александр Генис: Все это, конечно, верно. Статистика совершенно объективно показывает, что американские школьники хуже знают точные науки, чем их сверстники из многих других стран, включая будущих конкурентов Америки, - Индию и Китай. Бесспорно, Америке надо принять меры, чтобы исправить двойки.
Проблема, однако, в том, что решением задачек будущее не построишь. Прогресс идет неисповедимыми путями, а школа учит лишь тому, что мы уже знаем. Грядущее же начинается за чужим порогом.
Об этом говорит опыт самой последней научно-технической революции. Ее вожди принадлежали к той странной породе американцев, что в 60-е уходили в хиппи, а в 80-е занимались электроникой. Среди компьютерных гениев Америки всегда был повышенный процент чудаков и искателей приключений. При этом все те, кто, собственно, изобрел наш 21-й век, не учились своему ремеслу в школе просто потому, что и наук таких тогда не было. Как рассказывают очевидцы, Билл Гэйтс каждое утро повторяет своим сотрудникам:
Диктор: Будущее рождается не только в университетских аудиториях или в государственных лабораториях, но и в затрапезном гараже, ибо прогресс - не столько развитие техники, сколько расширение ментальных горизонтов. Многим внушительным победам мы обязаны не державной поддержке, а мальчишескому энтузиазму какого-нибудь вундеркинда, чей гений как раз и приводит мир к самым решительным и самым непредсказуемым переворотам.
Александр Генис: Вопрос в том, как найти и выпестовать такого вундеркинда?
Обзор публикаций на эту тему из американской прессы для нас подготовил Владимир Гандельсман. Володя, поделитесь, пожалуйста, собранным материалом.
Владимир Гандельсман: Америка любит даровитых людей и заботится о них. Это же относится и к той категории людей, которая называется детьми. Гениальные дети – особый случай, требующий повышенного внимания и осторожности в обращении. Замечательно, однако, что поддерживают их в Америке не только умилениями, похвалами и прочими сентиментальными эмоциями, но и материально. «Вы гении», - так пышно сенатор Карл Левин обратился недавно к юным дарованиям в Капитолии. Но собрались они в Вашингтоне не только для пышных слов, но и для получения премий, которыми Дэвидсонский Институт для Поощрения Талантов награждает особо одаренных детей. Одаренных в разных областях человеческой деятельности: математике, физике, музыке, литературе. В этом году награждены были 17 человек, награды от 10.000 до 50.000 долларов. Это своего рода стипендии, которые выплачиваются не сразу, но постепенно.
Александр Генис: Интеллект, творческие способности - главное национальное богатство. Это давно поняли японцы, которые дорожат своими одаренными детьми и не жалеют средств на их обучение и развитие. Еще интереснее, что в Израиле существует эффективная система обучения одаренных, и она является государственным секретом. В США создана действенная система поощрения и развития одаренности. Неслучайно так называемый " brain drain " ("утечка мозгов") направлен в основном в сторону Соединенных Штатов.
Владимир Гандельсман: Да. Именно поэтому стоит сказать несколько слов об этом самом институте Дэвидсонов. Его основали Боб и Джейн Дэвидсоны, которые вложили свои немалые деньги в собственное предприятие в 1999 году. Цель – поддержка выдающихся детей и подростков от 4 до 18 лет. Инициативы института разнообразные: помимо стипендий, консультации, летние школы и так далее.
Александр Генис: Но, самое сложное в этом деле – отбор. Каким образом происходит отбор детей?
Владимир Гандельсман: Для начала коэффициент IQ должен быть, по меньшей мере, 145. Вы, собственно, знаете, что такое этот самый коэффициент? Для его получения надо умственный возраст умножить на 100 и разделить на действительный (хронологический) возраст. По определению, ребенок, чей умственный и хронологический возраст совпадает, будет средним ребенком: его IQ в точности равен 100.
Александр Генис: То есть 145 – это высокий показатель?
Владимир Гандельсман: Даже сверхвысокий. Количество людей с IQ ниже 70 (их обычно называют «слабоумными») или выше 130 (чьи способности считаются «блестящими») составляет и в том, и в другом случае около 3 % от общей массы.
Но вопрос не только в отборе, но – главным образом – в воспитании талантов. В том, чем и занимается институт Дэвидсонов. На самом деле есть разные точки зрения на этот вопрос. Существует миф, что высокоодаренных детей надо оставить в покое, - пусть себе сами развиваются, - что им не нужны спецшколы и прочее.
Так вот, Дэвидсоны против такого подхода. «Лишать наших вундеркиндов специального образования, соответствующего их способностям, - значит лишать нашу цивилизацию перспективы ускоренного развития».
Кроме того, вундеркинды – это не только выдающиеся способности, но и тонкая, не всегда обычная психика. Нужны специалисты, чтобы с такими детьми правильно работать.
Александр Генис: Дидро говорил, что гении падают с неба. Иногда им повезет свалиться к воротам дворца, но в ста тысячах других случаев они падают мимо.
Владимир Гандельсман: Совершенно верно. Иначе говоря, неправильное воспитание, стандартное обучение, отсутствие индивидуального подхода делают свое черное дело. Гениальность не состоялась, из одаренного ребенка вырастает закомплексованный, неконтактный неудачник с тяжелым характером.
"Синдром бывшего вундеркинда" - так психологи называют специфический невроз, который выражается в болезненном самолюбии, желании постоянно демонстрировать свои способности, непрерывно самоутверждаться. Такое тоже бывает. В создании каких-то специальных условий сегодня много экспериментируют. Некоторые школы видят свою задачу в устройстве особо комфортных условий для обучения. Другие говорят: ничего нет вреднее для одаренных детей (и вообще для детей), чем излишний комфорт. Нужна сложная, напряженная деятельность, где даже одаренному ребенку приходится попотеть. Как ни парадоксально, но неинтересные моменты занятий тоже необходимы. Дети обязаны преодолевать себя, тренируя свои "волевые мускулы". Умственная работа должна быть трудной.
Александр Генис: А как же, иначе неинтересно. Помните Набокова: искусство должно быть трудным.
Однако вернемся к нашей теме. Всегда ли тестирование надежно? Можно ведь легко ошибиться и не разглядеть?
Владимир Гандельсман: Да, и это тоже проблема. Есть одаренность, плохо поддающаяся количественному учету и тестированию. Ее можно просто не заметить. А можно заметить и, испугавшись, попытаться затормозить, вогнать ребенка в обычные рамки. Это тоже трагичные варианты: невостребованность дара может вылиться в драму, в болезнь.
Другая опасная ошибка - стремление некоторых родителей искусственно подхлестнуть развитие вполне обычных детей. Есть многочисленные примеры, и они часто печальны. Впрочем, обычный ребенок тоже имеет шансы стать выдающимся. Побольше труда, немного удачи и главное - благоприятные условия, доброжелательное отношение общества.
Александр Генис: Генетик Льюис Терман, изучавший в течение тридцати лет особо одаренных детей, пришел к следующему заключению: большая часть вундеркиндов теряет свои качества, взрослея.
Владимир Гандельсман: Правильно воспитанные вундеркинды становятся взрослыми высшего порядка, с умом, не сравнимым с людьми обычного типа. Они в тридцать раз активнее хорошо одаренного человека. Их "индекс успеха" в двадцать раз больше. Природа экспериментирует на одаренных. Порой неудачно. Те, кто платит своим здоровьем и жизнью за прогресс человечества, за то, что оно с каждым поколением становится умнее, заслуживают большого сочувствия, защиты и заботы общества.
Если вы и ваши дети - "как все", - ваше счастье. Но прогресс двигают, как правило, не такие, "как все". Долг общества - считают Боб и Джэйн Дэвидсоны - поддержать их хотя бы потому, что им трудно.
Александр Генис: Август – традиционный месяц отпусков. Именно поэтому самые опытные путешественники пережидают пору туристов дома, предпочитая странствовать вместе с автором хорошего путевого романа. Один из самых популярных образцов такого чтения представляет публике американский автор Джон Берендт.
Его звезда взошла над горизонтом книжного рынка, когда в поле зрения читателей оказался крайне необычный опус Берендта «Полночь в саду добра и зла», (переведенный, кстати сказать, и на русский язык). В этой книге автор умело смешал несколько жанров нон-фикшн в один увесистый, но увлекательный том, который балансирует на грани документального повествования и собрания комических путевых очерков. У Берендта рассказ о невымышленном, настоящем преступлении сопровождался парадом эксцентрических персонажей. Но главным героем книги стал город, где происходит действие, – Саванна, штат Джорджия. Конечно, этот славный живописный уголок, сохранивший шарм и обаяние старого американского Юга, и без того был любим туристами. Но после того, как книга Берендта провела четыре года в списке бестселлеров, стала модным спектаклем на Бродвее и фильмом в Голливуде, на Саванну обрушился туристский бум. И, конечно, каждый приезжий, добравшийся до этого некогда сонного городка, держит в руках «Полночь в саду добра и зла».
Дело в том, что Берендт придумал книгу, в которую можно играть, за которой можно следовать.
Развивая успех своего блестящего дебюта, автор тщательно обдумал свой следующий «географический триллер». На этот раз героем стала Венеция. С «венецианской» книгой американского писателя наших слушателей знакомит ведущая «Книжного обозрения» Марина Ефимова.
ЕФИМОВА: ДЖОН БЕРЕНДТ, «ГОРОД ПАДШИХ АНГЕЛОВ»
Марина Ефимова: Книга Джона Берендта «Город падших ангелов» - не столько о Венеции, сколько о венецианцах. В самом начале книги Берендт вспоминает, что еще Генри Джеймс жаловался на то, что в Венеции не осталось ничего неописанного. (Любопытно, кстати, что после этой жалобы Джеймс написал две замечательные книги, где Венеция стала чуть ли не главным героем: «Письма Асперна» и «Крылья голубки»). Если же говорить о венецианцах, то они, наверное, – лучший выбор для документальной книги о горожанах, и вот почему:
Диктор: «В городе каналов повседневная жизнь сама по себе требует некоторой доли эксцентричности (даже бльшей, чем ОБЩАЯ итальянская эксцентричность). Но, вообще говоря, в наши трезвые времена эта черта человеческого характера становится всё большей редкостью. Не в этом ли причина катастрофического сокращения населения Венеции? За последние 50 лет оно сократилось со 174 тысяч до 70 тысяч. Впрочем, и среди них Джон Берендт нашел достаточно оригиналов, чтобы набить ими до отказа свою книгу.
Марина Ефимова: Это замечание рецензента книги Адама Гудхарта напоминает нам о жанре Берендта, так ярко проявившемся в его первой (и тоже документальной) книге «Полночь в саду Добра и Зла». Это – уютная детективная история, происходящая в очаровательном городе, где и подозреваемые, и свидетели, и следователи, и судьи – люди эксцентричные, яркие и незабываемые. Обычен только один персонаж – автор (который, впрочем, обладает способностью заметить и оценить всю необычность и города, и его жителей). В «Полночи...» детективная история завязывается вокруг реального убийства богача-коллекционера. В «Городе падших ангелов» - вокруг пожара здания венецианского оперного театра, случившегося 29 января 1996 года. В «Полночи...» фигурируют среди прочих: чернокожая шаманка; человек, выводящий на прогулку собачий поводок без собаки; человек, приручающий мух, и певица из ночного клуба, которая оказывается мужчиной-трансвеститом... – леди Шабли. В «Городе падших ангелов» это: художник-сюрреалст, молчаливый стеклодув, эксперт по крысиной отраве и наследник 70-комнатного обветшалого палаццо, одержимый страстью к планете Марс. Однако при одинаковости литературного приема, две книги Берендта имеют, по крайней мере, одно существенное различие:
Диктор: «В «Полночи» автор появляется в городе накануне убийства и становится свидетелем преступления. В «Городе падших ангелов» автор приезжает в город через три дня после главного события - пожара - и узнает обо всем лишь по рассказам. (Между прочим, так и случилось на самом деле: Берендт приехал в Венецию, узнав о пожаре, снял там особняк, когда-то принадлежавший Эзре Паунду, и начал собирать материал). Эта ВЕРНОСТЬ ПРАВДЕ (являющаяся обычным требованием к документальной книге) и подпортила «Город падших ангелов». Возможно, Берендт был уязвлен саркастическими замечаниями критиков ПЕРВОЙ книги, уличавших его в том, что он подтасовал последовательность событий в Саванне и изменил отношения между ее жителями ради увлекательности истории. Поэтому во ВТОРОЙ книге Берендт, к сожалению, никаких вольностей не допускает. И вместо искусно запутанного, увлекательного сюжета «Полночи», в «Городе падших ангелов» мы получаем лишь парад персонажей и серию реальных городских историй, среди которых есть даже скучные».
Марина Ефимова: Хочется сделать с критиками книги «Полночь в саду добра и зла» что-нибудь подобное тому, что сделала Маргарита с критиком Латунским. Потому что эта книга (и, кстати сказать, прелестный фильм, созданный Клинтом Иствудом) возродили к жизни целый город - дремотный, изящный и курьезный город Саванну в штате Джорджия.
Впрочем, другой рецензент книги «Город падших ангелов» - известный критик Джанет Маслин – вполне довольна и ЭТОЙ книгой Берендта:
Диктор: «Несмотря на то, что в «Городе павших ангелов» повествование лишено того напряжения, которое было в «Полночи», Берендт всё же создает новый портрет Венеции, добавляя ей еще один, экзотический, шарм. Его авторская гондола проплывает от одного жирного крестика на венецианской карте до другого, собирая по пути неожиданные и странные детали. И снова читатель обретает в лице Берендта замечательного гида – эрудированного, пытливого и ироничного скептика, ведущего нас по теневой стороне тех уголков Венеции, которые ДО него считались туристскими достопримечательностями».
Марина Ефимова: Надеюсь, что «Город падших ангелов» не сделает с Венецией то, что «Полночь в саду добра и зла» сделала с Саванной. За 11 лет, прошедших с момента выхода в свет книги, популярность города стала такой, что он даже потерял долю своего шарма, во всяком случае, свою дремотность и южную негу. Город наводнили туристы. Скромную статую девочки, так волшебно представшую и в книге, и в фильме, даже пришлось убрать – чтобы ее не попортили...
Но Венеции это уже не грозит - её изображали и описывали гении...
Александр Генис: Песня недели. Ее представит Григорий Эйдинов.
Григорий Эйдинов: На этой неделе у хип-хоп дуэта "Ауткаст" выходит сразу новый альбом и фильм-мюзикл, под общим названием "Айдлвайлд". Два школьных друга из города Атланта южного штата Джорджия, Андре "3000" Бенджамин и Антуан "Биг Бой" Пэтон, сделали "Ауткаст" одной из самых успешных, заслуженно уважаемых и любимых групп в Америке. Причём, что важно, по всей Америке, а не только среди любителей рэпа. Достаточно сказать, что в 2004 году они получили премию Грэмми за "Лучший Альбом Года" впервые присуждённую тогда рэп диску. Тот же альбом стал одним из всего лишь трёх рэп записей, когда-либо получивших статус "алмазной", означающий, что он разошёлся тиражом более чем в 10 миллионов экземпляров.
Два года спустя, Андре 3000 и Биг Бой не перестают удивлять своими бесконечным экспериментами. Как, например, кино-мюзикл. Действие фильма происходит в тридцатых годах прошлого века на Юге США, во времена сухого закона. Биг Бой и Андре 3000 играют как бы ретро-версии самих себя. Два друга, во многом не похожие, но которых объединяет любовь к музыке. И музыка у них получается не ординарная. Не претендуя на историческую правду, мюзикл и альбом "Айдлвайлд" совмещают в себе звуки и ритмы начала 20 и 21 веков. Фильм при всей своей яркости, по-моему, не получился, но альбом, написанный для картины в процессе съёмок, не сделан как музыка к кинофильму. Скорее, это новый альбом "Ауткаст", сбитый с толку мюзиклом. Тем не менее, если даже как одно целое это не самый их удачный альбом, на его 25 дорожках есть более чем достаточно материала, чтобы было, что слушать и переслушивать.
Например, вот эта песня, легко сочетающая в себе хит-хоп с элементами джаза и знаменитыми перекличками короля свинга Кеба Калловея.
Ненасытно жадные до музыкальных приключений "Ауткаст": "Великое О" ( The Mighty O ).
Александр Генис: Как только литературная наука объявила о «смерти автора», на его место пришли бессчетные орды писателей, готовые занять пост усопшего. Никогда, даже в самые «писучие» эпохи, мир не знал такого количества людей с литературными амбициями. Эта эскалация писательства столь стремительна и тотальна, что ее нельзя даже назвать графоманией. Та была все-таки штучной болезнью, теперь зуд словесности охватил десятки миллионов, став пандемией.
Понятно, что я говорю о блогах. Люди, заглядывющие в Интернет по нужде даже не имеют представления о размахе этого явления. Но и те, кто живут в Сети, не могут дать простого и ясного ответ на вопрос, чем блог соблазнил заметную часть компьютерно грамотного человечества, включая, что меня особенно удивляет, профессиональных авторов, которые и без всяких блогов просиживают штаны за писанием.
Не зная ответа, я хочу все же предложить свою интуитивную, а, значит, глубоко ненаучную догадку, которая объясняет блоги как раз этой самой «компьютерной грамотностью». Мир, а особенно его молодая часть, словно заново открыл письменность. Но на этот раз – в облегченном варианте. Путь к публичности сократился до нуля. Написанному не надо пробиваться сквозь редакторов, издателей, наборщиков, даже почта не нужна. Мозг (чаще только рука) пишущего подключен к всемирной Сети практически напрямую. И это исчезновение дистанции оказывает пьянящее действие: навязывая окружающему свою близость, мы вступаем с миром в интимную связь. Осталось только уговорить мир ответить нам взаимностью. На что при объемах блогов рассчитывать трудно. Но это как со стихами: может быть, мы и перестанем их читать, но писать стихи будут всегда.
Чтобы подробно исследовать феномен блогов и создать композитный демографический и психологический портрет блоггера, мы отправили на разведку корреспондента «Американского часа» Ирину Савинову.
Ирина Савинова: Не успели наши языки привыкнуть к словам вебсайт и эйч-ти-эм-эл, как теперь нашу артикуляцию озадачил блоггинг. Но слово это появилось в русской транслитерации, что означает, что блоггинг пришелся по душе и российскому пользователю. За четверть секунды поисковая система выдает больше 6 тысяч упоминаний слова блог. Блоггингу совсем мало лет, но он приобретает все больше известности, можно даже сказать, что по популярности блог опережает сми. Неудивительно, что блоггинг начали изучать такие серьезные организации как "Исследовательский центр Пью" в Вашингтоне, который недавно провел опрос и опубликовал отчет об американском блоге и блоггерах.
Что мы знаем о блоге? Слово "блог" произошло от английского " web - log ", веб-дневник. Мы знаем, что в Интернете появилась новая группа пользователей — обходящиеся без печати авторы, которым хочется, чтобы их произведения читали. В основном они описывают события своей жизни, которыми делятся со сравнительно небольшой аудиторией своих друзей, родственников и других читателей их блога. Они ведут свой личный сетевой дневник, журнал. Пишут и на другие темы.
Но самое главное – статистика: в одной Америке блоггеров 12 миллионов.
"Американский час" беседует со старшим научным сотрудником "Исследовательского центра Пью" Амандой Ленхарт, составительницей отчета об американском блоггинге, которая знает все о блоге и блоггерах.
Аманда, начнем с азов: как вы определяте блог?
Аманда Ленхарт: Вот как мы определяем, что такое блог в нашем Центре: это, прежде всего, веб-страница, которую можно легко и часто обновлять и расширять, и где новый материал добавляется вверху страницы.
Ирина Савинова: Каков демографический портрет американского блоггера?
Аманда Ленхарт: Наш опрос показал, что блоггингом занимаются с одинаковым удовольствием и мужчины и женщины. Американские блоггеры довольно молоды: их возраст от 18 до 30 лет. Они живут в основном в пригородах американских городов, где популярность Интернета выше, чем в самих городах. Интересно, что характерный блоггер не белый американец, а афро-американец или испаноговорящий. Это явление отражает тот факт, что молодое поколение американцев имеет очень разнообразный состав, и представители этих групп в большинстве.
Ирина Савинова: А что происходит в остальном мире?
Аманда Ленхарт: Предметом нашего исследования были американские блоггеры, но мы, конечно, знаем, что происходит и вокруг нас. Блоги на китайском и японском языках встречаются все чаще и чаще. К этим двум языкам можно добавить и несколько других — они вошли в сотню самых активных и самых посещаемых блог-сайтов. Но, конечно, блоги на английском самые заметные.
Ирина Савинова: Блог сегодня — это то, чем был дневник в прежние времена, да?
Аманда Ленхарт: Совершенно верно, блоггеры используют блог как дневник. Однако многие блоггеры нам говорили, что их цель вести дневник не для посторонних читателей, они ведут его для себя. Читатели у них все же есть, но их круг ограничен друзьями и родственниками.
Ирина Савинова: И все-таки о чем пишут в блогах?
Аманда Ленхарт: Самая большая группа блоггеров рассказывает о своем личном опыте. 37 процентов сказали, что их личная жизнь — их главная тема. Конечно, следующая сама популярная тема — политика. 11 процентов блоггеров пишут о политике. По важности затем идут темы развлечений, бизнеса, религии, здоровья, хобби. Многие из опрошенных сказали, что не имеют одной единственной темы для своего блога: они могут писать и о политике местных властей, и делиться любимыми кулинарными рецептами. Так что блог может иметь много тем, но личный опыт остается самым распространенным сюжетом.
Ирина Савинова: Почему люди хотят делиться этой информацией, в чем смысл этой настойчивой публичности?
Аманда Ленхарт: Блог существует в очень интересном культурном пространстве: тут сразу и ищут публичности и скрываются от нее. Поэтому блоггеры пытаются прикрыться псевдонимом. Более половины блоггеров пользуются вымышленными именами. Они пытаются защитить свою настоящую жизнь от той публичной, которую ведут в Интернете.
Ирина Савинова: Что говорит о нашей культуре это новое явление блоггинг?
Аманда Ленхарт: Пока трудно сказать что-нибудь определенное. Одно несомненно: в нашем обществе есть большая группа людей, которые получают удовольствие от того, что делятся событиями своей жизни, ищут взаимодействия с другими людьми, хотят иметь пространство, в котором могут выражать себя, создавать что-то в нем и получать отзывы на свои опусы. Блог показывает, что мы мало изменились, что новые технологии используются для вечных целей - самовыражение и контакт. Так что блоги помогают нам в том, чем мы занимались бы так или иначе, они не изменяют нашей природы.
Ирина Савинова: Влияет ли блоггинг на нашу культуру?
Аманда Ленхарт: Прежде всего, они создают пространство, в котором люди могут удовлетворять свою тягу к творчеству, причем, разным его видам. 30 процентов опрошенных сказали, что показывали аудио-файлы, 15 процентов — видео-файлы, три четверти — фотографии. Несомненно, блог — то место, где люди могут почувствовать себя творцами и продемонстрировать созданное ими. Из блога, например, получается прекрасная цифровая художественная галерея. То есть, влияние блогов на искусство и литературу именно в том, что они позволяют миллионам авторов легко, без затрат, добиться внимания зрителя или читателя и услышать его оценку.
Ирина Савинова: Блоги — новое явление. Каково их будущее, как они будут эволюционировать?
Аманда Ленхарт: Да, интересно бы заглянуть в будущее. По нашим опросам получается, что четыре из пяти опрошенных не бросят блоггинг и через год и через два. Я не думаю, что блоггинг исчезнет. Интересно будет увидеть, как технология разрешит противоречие между размещением аудио- и видео-файлов и желанием остаться анонимным автором. Возможно, у нас сложатся более строгие критерии того, что подходит для блога и что — нет. На сегодня ясности в этом нет, однако в будущем, я думаю, общество выступит в роли арбитра и поможет нам определить, какие личные тайны подходят для того, чтобы их раскрывать в блоге.
Ирина Савинова: А у вас есть свой блог?
Аманда Ленхарт: Да, я участвую в блоге нашего Центра и к тому же я веду личный блог.
Александр Генис: Следя и описывая музыкальную жизнь, какой она видится из Нью-Йорка, мы с Соломоном Волковым постоянно стремимся расширить ассортимент тех гармонических радостей, которыми дарит любителя эта культурная столица мира. Раздумывая над еще не охваченными в этих беседах темами, мы решили прибавить к трем нашим традиционным ежемесячным рубрикам еще одну – новую и экспериментальную: «Музыкальная полка» Соломона Волкова.
Прежде всего, на ней найдется место для новых музыковедческих книг (или фильмов, которые теперь, в формате ДВД, тоже часто стоят на полках).
Второй раздел – будет называться «Личная нота». В нем мы следуем примеру американских критиков из «Нью-Йорк Таймс», которые любят делиться с читателями той записью, что стоит в их СиДи-плейре, именно тем, что они слушают прямо сейчас – и почему. Это сугубо личное, даже интимное прочтение музыки, ставшей почему-либо актуальной для критика, можно назвать страницами из музыковедческого дневника, или, говоря по-новому, блогом музыковеда.
Ну, и наконец, завершит каждый выпуск «Книжной полки» вечный жанр – «Музыкальный анекдот».
Итак, добро пожаловать на «Книжную полку» Соломона Волкова.
Соломон Волков: Первая книга, которую я хотел бы показать нашим слушателям, снять ее с музыкальной полки, будет новейшая, только что появившаяся в магазинах книга под названием «Венецианский либреттист». Ее автор – Родни Боулт. И рассказывает она о Лоренцо Да Понте, знаменитом либреттисте трех великих опер Моцарта – «Женитьбы Фигаро», «Дон Жуана» и «Так поступают все женщины». Жизнь Лоренцо Да Понте сама по себе, как оказывается из этой книги, очень любопытная штука. Это сюжет просто авантюрного романа, это настоящий авантюрный роман. Начнем с того, что этого человека вовсе не звали Лоренцо Да Понте. Его имя был Эммануэле Конельяно. И он был итальянским евреем, которого, вместе с братом, отец заставил перейти в католичество. И не просто перейти в католичество, а даже пойти в семинарию. Лоренцо Да Понте - это имя того епископа, который совершал этот обряд - переход в католичество. Став католиком, и став священником Лоренцо Да Понте, тем не менее, очень мало уделял внимания духовным вещам, а больше бегал за женщинами. В этом смысле он был соперником Казановы, с которым он подружился. И в своих поздних мемуарах Да Понте утверждал, что у него было отличие от Казановы в том, что он, во-первых, не грабил этих несчастных женщин, а во-вторых, действительно их любил. И в этом его преимущество перед своим знаменитым приятелем. Он все время попадал в невероятные какие-то перипетии и неприятности. Начнем с того, что он действительно пользовался успехом у женщин, хотя он был совершенно беззубым. А оказался он беззубым после того, как его соперник-аптекарь снабдил специальной жидкостью, сказав, что он вылечит свои зубы, а вместо этого он дал ему кислоту, которая съела все его зубы. И его успеху у женщин это, тем не менее, как утверждают современники, совершенно не мешало. И ему все время не везло. Император Йозеф Второй пригласил его в Вену, где он стал главным придворным либреттистом. Ни с того, ни с сего, никогда до тех пор не занимаясь сочинением либретто. Первым его соавтором-композитором стал Сальери. Сотрудничество с Сальери закончилось катастрофой. Но зато сотрудничество с Моцартом… тут эти два человека действительно подружились. Причем, каждый из них обладал невероятным самомнением. Моцарт - совершено заслуженным образом, а Да Понте считал, что без его либретто Моцарт не реализовался бы как композитор. Тем не менее, они так сдружились, что когда сочиняли «Дон Жуана», то они жили в соседних домах и переговаривались друг с другом через окна, и, таким образом, сотрудничали. Он друг к другу относились с огромной симпатией, и работа шла у них великолепно. Тем не менее, каждый раз, на каждом своем жизненном витке Лоренцо умудрялся попадать в какие-то затруднения. Его отовсюду высылали, выгоняли. И, в очередной раз женившись, хотя это и запрещалось католическим священникам, он оказался вместе со своей женой в Нью-Йорке.
Александр Генис: Что и объясняет интерес к этой книге в Америке.
Соломон Волков : Конечно. В Америке он пробовал заниматься всем на свете - организовывал оперные труппы, был владельцем овощной давки в Бронксе, но всюду он прогорал. Пока, наконец, не окончил свои дни очень уважаемым в Нью-Йорке человеком – профессором итальянского языка в Колумбийском университете. И в этом качестве он был двойной достопримечательностью. Он был первым профессором-евреем в Колумбийском университете, и, одновременно, первым священником.
Александр Генис: Сейчас очень много исследований, связанных с Моцартом, и я читал такую книгу, где речь шла о возможной биографии Моцарта, если бы он не умер молодым. Речь там шла о том, что Моцарт вполне вероятно мог бы перебраться в Америку, и тогда они бы могли жить вместе со своим либреттистом в Нью-Йорке. То есть, такой вариант событий рассматривается музыковедами как вполне возможный.
Соломон Волков: После тех трех шедевров, которые они совместно подарили музыке, хотелось бы надеяться, что в каком-то измерении такое могло бы произойти, и возник бы еще один шедевр. Но я должен сказать, что эта трилогия - это нечто потрясающее. Причем, должен тут отдать должное Да Понте. Это действительно великолепные либретто. Очень сложные, очень многослойные, с непростой моралью. То есть, для оперы вещь совершенно необычная. И в качестве примера я бы хотел показать финальный номер из оперы Моцарта «Так поступают все женщины». Это одна из моих любимых опер. Взгляд и либреттиста и композитора на женщин одновременно какой-то меланхоличный и циничный. Здесь есть и эротика. И эротика эта какая-то печальная. В Москве недавно поставили эту оперу. По-моему, здорово придумали. Там все время происходят такие прекрасные романы – женщины постоянно меняют, мужчины по этому поводу удручены, но быстро утешаются. А в этой постановке московской действие происходит при фронтовом госпитале, где медсестры флиртуют с ранеными. И, по определению, все эти романы мимолетные. И тоже есть привкус какой-то горечи и одновременно такое ощущение, что вся жизнь после этого будет впереди. Все это действительно есть в моцартовской музыке. Так что я считаю, то это очень здорово придумано. Так вот, все это содержится для начала в либретто Да Понте и в потрясающей музыке Моцарта.
Карл Берн дирижирует оркестром Венской филармонии, запись из Зальцбурга 1962 года
Александр Генис: Ну, а теперь в нашей новой рубрике прозвучит «Личная нота». Соломон, что и почему Вы сейчас слушаете?
Соломон Волков: То, что сейчас стоит у меня на проигрывателе, связано с той невероятной жарищей, которая сейчас наблюдается в Нью-Йорке. Хочется послушать музыку, которая хотя бы немного тебя охладит. Поэтому я хочу показать сочинение американского джазового композитора Реймонда Скотта, которое называется «На сибирских санках». Это очень любопытная штука. Дон Байрон, известный афро-американский авангардный саксофонист, он играет очень заумную джазовую музыку, выпустил диск, на котором собрана музыка, которую можно отнести к джазовому китчу. Причем, китч становится любопытным и интересным в тот момент, когда этот китч исполняют на высочайшем профессиональном уровне. Это именно то, что делал Дон Байрон со своим коллективом. Он взял такие джазовые номера 20-30 годов, которые сегодня серьезные исследователи джаза даже стесняются относить к джазовой музыке. В свое время это были очень успешные коллективы. У самого Реймонда Скотта был джазовый квинтет, он сочинял музыку к кинофильмам с участием Ширл Темпл, так что это был знаменитый автор. Но сейчас ее никто не принимает всерьез, потому что это музыка, которая вся прописана, в ней абсолютно нет места импровизации. Поэтому она как бы не считается настоящей джазовой музыкой. Но я считаю, что невозможно в этом исполнении ее слушать и не начать притоптывать ей в такт, настроение повышается, и ты действительно ощущаешь, как будто в жаркое нью-йоркское лето несешься на сибирских санах по холодным просторам.
Александр Генис: Первый выпуск нашей новой рубрики «Музыкальная полка» завершит «Музыкальный анекдот» от Соломона Волкова.
Соломон Волков: Слово анекдот, в данном случае, я употребляю в его классическом, английском значении. То есть, как такая занимательная история. И я начну с очень популярного у музыкантов профессионального анекдота, который я впервые услышал от Натана Мироновича Мильштейна. История действительно имела место. А именно в 1918 году, в Карнеги-холл, состоялся дебют Яши Хейфеца, которому тогда было 17 лет. Набился полный зал всех живущих тогда в Нью-Йорке скрипачей и, вообще, музыкантов. Кондиционеров не было и в помине, было довольно жарко, и вот когда Хейфец разыгрался и всем стало ясно, что перед ними абсолютная сенсация, то известный скрипач Миша Эльман заметил сидевшему рядом с ним пианисту Леопольду Годовскому, очень саркастичному господину с пробором… Эльман стал нервно утирать пот, который с него градом катил, и заметил, обращаясь к Годовскому: «Как-то жарко здесь сегодня». И Годовский, знаменитый пианист, общаясь к своему соседу - знаменитому скрипачу Мише Эльману, - саркастически ответил: «Да, жарко, но не для пианистов». Эта шутка стала очень популярной, и скрипачи до сих пор вспоминают о ней, когда на сцене появляется новое музыкальное дарование, от которого представителям старшего поколения становится жарко так же, как им было, когда они слышали в исполнении Хейфеца один из его виртуознейших номеров.
