Михаил Соколов: В Московской студии Радио Свобода - депутат Государственной Думы России Дмитрий Рогозин, бывший (к счастью или к сожалению) лидер партии и фракции «Родина».
Ну что ж, Дмитрий Олегович, вы после длительной паузы политической, некоего политического воздержания, молчания после отставки с лидерских постов у нас появились. И я так понимаю, что это молчание трехмесячное вышло на страницы книги «Враг народа». Зачем? Мемуары – это ведь конец политика. Или это не мемуары?
Дмитрий Рогозин Дмитрий Рогозин: Ну, до мемуаров, равно как и до Партии пенсионеров, нам еще далеко. Поэтому я просто написал книгу, пользуясь той паузой искусственной в каком-то смысле, образованной в моей политической жизни, чтобы собраться с мыслями и просто вспомнить то, что было.
Я, так получилось, за последние 15 лет оказался участником всех известных, важных событий новейшей истории России, и постарался изложить их так, как я их видел, как участник этих событий. Ну и, конечно, дал определенную оценку и описал перспективы для русского патриотического движения, я считаю, что это самое важное.
Михаил Соколов: А что, есть такое движение?
Дмитрий Рогозин: Движение в головах есть, конечно.
Михаил Соколов: Ну а на самом деле? Вот пока вы там где-то писательствовали, ваша партия, насколько я понимаю, скончалась и превратилась во что-то такое «жизненно-пенсионерское».
Дмитрий Рогозин: Во-первых, партия «Родина» пока не скончалась. Мои коллеги находятся в непростой ситуации, с моей точки зрения. То есть они понимают, что политика скончалась, не партия «Родина» скончалась, а политика в России скончалась – честная политика, честные выборы, свобода слова. Ну, много чего у нас померло. Но не надолго, конечно, я думаю, годика на два-три, не больше.
Михаил Соколов: Вы оптимист.
Дмитрий Рогозин: Ну, я всегда был оптимистом. Поэтому я считаю, что просто для моих коллег есть задача: как бы им по расчету жениться, чтобы сохранить партию и по возможности еще поучаствовать в выборах.
Ну а то, что сейчас вся оппозиция (я уж не говорю про партию власти) находится на контракте с администрацией президента, я думаю, для вас это не секрет.
Михаил Соколов: Ну, есть какие-то исключения – Лимонов, Новодворская...
Дмитрий Рогозин: Я имею в виду парламентские партии, так называемые оппозиционные, или, скажем, партия власти. Все они, конечно, находится в тесном контакте с администрацией. И администрация грубо вмешивается в политическую жизнь. Сегодня без договоренностей вы не попадете на государственное телевидение, вас не допустят до региональных выборов, найдут возможность и снимут по какому-нибудь дурацкому поводу - за экстремизм, за что-нибудь еще, за социальные, классовые или национальные... сейчас они приняли много разных законов.
Михаил Соколов: Ваша партия в этом тоже поучаствовала.
Дмитрий Рогозин: Ну, в такой ситуации, я просто хочу сказать, что, наверное, политика все равно как бы до конца-то не умрет, потому что наш народ живучий, и не то еще видел, а она просто перетекает в другие сферы. То есть если парламент – это не место для дискуссий, значит, дискуссии будут проходить в других местах, в других формах, порой даже неадекватных.
Поэтому как политик, а не как марионетка, я буду там, где будет настоящая жизнь, где будет возможность самореализоваться, реализовать мои принципы возрождения моей страны, принципы возрождения демократических устоев, без которых невозможно продвижение вперед, возрождение независимой судебной системы, свободы слова и так далее.
Михаил Соколов: Дмитрий Олегович, о неадекватных формах, я вам обещаю, мы еще сегодня поговорим.
А я хотел бы зацепиться за цитату. Я вашу книжку, конечно, не читал, раз она только-только выходит из типографии, но цитаты уже пошли по Интернету. И вот ваша цитата: «Президент Путин должен сделать свой выбор. С кем он – с наглой и льстивой камарильей, облепившей его с головы до ног, или с собственным народом, мысли которого он так часто и так удачно высказывает вслух».
Ну, какой же вы оппозиционер, если, как пишут рецензенты, вы постоянно признаетесь в любви и уважении к нынешнему президенту, и в то же время вы критикуете ту систему, которую он создал? То есть, может быть, вам нравится человек Путин, но политик Путин вам не может нравиться.
Дмитрий Рогозин: А по-моему, в той фразе, которую вы привели, достаточно ясно все сказано. Я говорю, что президент, действительно, удачно и точно произносит то, что у многих в голове. Другое дело, что из того, что произносится, практически ничего не делается. Я не столь наивный человек, чтобы играть в сказки про доброго царя и злых бояр, которые все портят. Как у нас некоторые оппозиционеры говорят: «Вот мы за президента, но мы против правительства».
Михаил Соколов: Да и вы так говорили, по-моему.
Дмитрий Рогозин: Мы так не говорили.
Михаил Соколов: Ну, около того. «Изгоните либералов из правительства».
Дмитрий Рогозин: Конечно, естественно. Мы настаивали на том, чтобы президент, поскольку выборы были не президентские, а парламентские, сформировал иную команду. Я знаю Путина достаточно хорошо. И в книге нет никакой лести, отнюдь. Там прямые диалоги мои с ним по самым разным поводам. А читатель пусть сам уже примет решение, что есть президент Путин не экранный, не телевизионный, а в том числе, с моей точки зрения, моими глазами увиденный.
Для меня это очень сложная фигура, которая стратегически действует очень грамотно. Смотрите, что он сделал. Он практически подавил всякую серьезную оппозицию и всякие серьезные альтернативы.
Михаил Соколов: «Пронзил страну вертикалью», как сегодня написали в «Коммерсанте».
Дмитрий Рогозин: Вполне вероятно. Но есть же и другая ситуация – 2008 год. И я не верю в то, что он будет цепляться за формально президентскую власть. Он уйдет на какую-то очень влиятельную позицию. Но оставить кому бы то ни было еще ту вертикаль власти, которую он выстроил лично под себя, он этого не будет делать.
Михаил Соколов: И что, она отклонится, эта вертикаль, на него, на его теневую позицию или другую позицию?
Дмитрий Рогозин: А я думаю, что та публика, которой он сегодня себя окружил, она первой же и будет его уничтожать, как только он...
Михаил Соколов: То есть она начнет рвать эту вертикаль из рук и разломает?
Дмитрий Рогозин: Естественно. А вот посмотрите, что даже сейчас происходит. Любая раскачка ситуации, где мы имеем дело с какими-то массовыми выступлениями народа, не важно, по какому поводу – либо в защиту водителя Щербинского, либо в Приморском крае в защиту правого руля, либо теперь ситуация в карельском городе – моментально власть демонстрирует абсолютное отсутствие присутствия духа, абсолютное отсутствие ответственности. То есть люди, которые подобраны по одному только принципу «чего изволите, Ваше Величество?», по принципу личной преданности, они в кризисных ситуациях не способны справиться ни с одной катастрофой, ни с одной драмой. Я это видел в Беслане, и я это вижу повсеместно в более мелких эпизодах, в менее трагических эпизодах.
Поэтому Путин тоже должен понять, если он хочет сохраниться как государственная фигура... не сейчас с 70-процентным рейтингом, а так, чтобы о нем говорили в будущем поколения, что «да, он был полезен для страны, он сделал что-то хорошее для страны, были изъяны, но что-то хорошее перевешивало плохое», для этого он, конечно, должен сделать свой выбор.
Я свой выбор сделал. И я от своих принципов не отказывался. А когда вдруг оказалось так, что надо ими жертвовать, я предпочел как бы остаться без всяких формальных должностей, но при своем, что называется.
У него тоже есть выбор, он более сложный, наверное, потому что он все-таки президент, глава государства, но все равно этот выбор пока у него есть.
Поэтому считать, что у нас нет альтернативы для государственного развития, считать, что мы будем жить в стране, которая будет полностью находиться под властью лично преданных людей, дорвавшихся до всей государственной собственности, считать, что мы всякий раз будем жить в стране, которая превратилась в бензоколонку для Запада и которая работает исключительно...
Михаил Соколов: И Востока.
Дмитрий Рогозин: Ну и для Востока, да, возможно. Но это бензоколонка, это не страна с собственным национальным товарным производством. Это страна без среднего класса. Это страна с олигархией, которая сегодня срастилась с коррумпированной верхушкой власти.
Михаил Соколов: Но «крыша» олигархии – это Путин.
Дмитрий Рогозин: Правильно. Так вот и возникает вопрос: он хочет эту конструкцию оставить дальше? Да она же сама его и уничтожит. Поэтому на самом деле выбор у него есть, но он невелик, и времени остается мало. И об этом выборе я пишу, о том, что он обязан его сделать, как глава государства и как лидер нации.
Но на самом деле книга посвящена не Путину. Она посвящена нам с вами, нашему народу, который оказался сегодня на распутье, который не может сформулировать свою национальную идею, который не может сопротивляться давлению бюрократии, которая запрещает всякие демократические свободы и лишает народ права выбора, - об этом книга – о нас, о героях и о трусах нашего времени.
Михаил Соколов: Дмитрий Олегович, вы уже упомянули слово «Беслан». Вот тут была годовщина, она теперь как-то странно совпадает: сначала гулянка на День города Москвы, а потом какой-нибудь разгон митинга правозащитников на следующий день, не санкционированного властями, по тому же поводу. И заодно то же самое изъятие альтернативного доклада о событиях в Беслане депутата Савельева в аэропорту Владикавказа.
Как вы считаете (вы были свидетелем этих событий), чем мог напугать власть доклад депутата Савельева, который состоит в вашей фракции «Родина»?
Дмитрий Рогозин: А я не понимаю вообще, чего они испугались. Юрий Петрович Савельев до избрания депутатом Государственной Думы работал в Санкт-Петербурге ректором Санкт-Петербургского военно-механического университета.
Михаил Соколов: Ну и политикой занимался. Я его и по этой части знаю.
Дмитрий Рогозин: Все-таки он больше ученый. Один из лучших баллистиков России и глубокий специалист в области физики горения.
Поэтому он выступал в рамках этой комиссии. Я сам, еще будучи лидером фракции, направил его работать в эту комиссию как хорошего профессионала. Он выступал как эксперт прежде всего. Он не политик, он эксперт. И он, сопоставив отдельные материалы официальных экспертов официальной комиссии, увидел, что они, скажем так, грешат.
Я внимательно читал доклад, который подготовил Савельев. Один эпизод, например, взрыв на подоконнике. Там такая дырка была в стене, и эксперты, естественно, рассчитывают по объему поражения объем самой взрывчатки в тротиловом эквиваленте. И исходят из того, что такие-то и такие-то показания. Но потом выясняется, что ему, этому эксперту, комиссия дала фотографию, по которой он и делал эту экспертизу, фотографию окна в здании школы, указав, что ширина этого окна, условно говоря, 2 метра. А она не 2 метра, оказывается, а 3 метра, и это установил Савельев. Ширина всех окон там не 2, а 3 метра. А значит, дырка сама по себе в стене была больше, значит, тротиловый эквивалент больше.
И сопоставив эти данные с количеством взрывчатки, он приходит к выводу о том, что такое количество взрывчатки могло находиться только лишь в снаряде, который мог быть выпущен в сторону школу, а вовсе это не взрывчатка, которая была заложена в самой школе. Отсюда эксперт делает вывод о том, что имел место обстрел с внешней стороны здания школы, возможно, с точки зрения необходимости спровоцировать внутренний подрыв в самом спортзале. Но кто это сделал, чья это вина непосредственно, - Савельев не делает таких выводов, и правильно, что не делает. Потому что иначе это была бы уже...
Михаил Соколов: То есть с этим опять должно было бы разбираться следствие?
Дмитрий Рогозин: Конечно. Мы с Савельевым разговаривали до того, как он стал оглашать этот альтернативный доклад. Я ему сказал: «Юрий Петрович, мы находимся в сложном положении. Не хочется уподобляться тем, кто пытается как-то на бесланской крови... тем более, мы с вами были там». Я сам наблюдал всю эту ситуацию, мы там пытались спасать детей. То есть это совершенно ужасная травма для любого человека, даже для взрослого мужчины. Поэтому, конечно, здесь надо быть очень аккуратным с выводами. И мы договорились, что... поскольку Путин встречался с бесланскими матерями, обещал им, что он добьется правды, какой бы она сложной ни была, для него в том числе, для самого, то договоренность наша была такая: Юрий Петрович Савельев первый экземпляр своего доклада отправляет лично президенту. А уж президент должен принять решение по этому альтернативному докладу, допустим, передав его новому генеральному прокурору и возбудив новое рассмотрение дела с учетом вновь выявленных фактов. И Савельев это сделал.
Но поскольку не было никакой реакции, видимо, Юрий Петрович посчитал необходимым уже этот доклад донести уже до экспертного сообщества, чтобы все вместе вмешались и посмотрели, был ли действительно факт внешнего обстрела здания школы, который спровоцировал вот эти трагические последствия.
Михаил Соколов: Да. Но изъятие вот этого доклада, оно, знаете, как-то очень совпадает с мнением россиян. Вот есть данные такого опроса «Левада-Центра»: 56 процентов россиян уверены в том, что «власти стремятся скрыть от общественности ответы на неудобные вопросы»; 15 процентов считают, что «хотя власти и хотят выяснить все подробности трагедии, тем не менее, желают скрыть от жителей ответы на неудобные вопросы». Видите, как. То есть большинство населения, по разным опросам – и ВЦИОМа, и «Левада-Центра» – уверены, что, в общем, власть пытается скрывать здесь правду. Какой интерес в этом власти создавать такое общественное мнение, я лично, например, не понимаю.
Дмитрий Рогозин: Я тоже не очень понимаю. Я думаю, что если создана все-таки парламентская комиссия, в состав которой входят депутаты Государственной Думы, члены Совета Федерации, то надо иметь в виду, что кто-то все равно из этих депутатов не может точно подчиняться единой линии давления властей, представим себе ситуацию. Кто-то обязательно взбрыкнет, если почувствует, что есть факты, которые выходят за рамки логики и показывают, что была некая сторона, заинтересованная в трагической гибели заложников.
Поэтому если уже создана парламентская комиссия, то какой смысл сдерживать, в том числе, альтернативную точку зрения? Если она неправильная, эта точка зрения Савельева, может быть, он ошибается – все мы люди, и Савельев, будь он ректором, профессором, доктором и так далее, он мог и ошибиться, он мог дать ложные сведения, и слава Богу, что он не делал политические выводы, тогда скажите: «Юрий Петрович, как эксперт вы совершили ошибку, и ваши выводы неправильные. Вот есть другая экспертная точка зрения, которая ваш доклад делает ничтожным». Но ведь этого не было сделано.
Поэтому попытка изъять доклад, когда он направляется, скажем, депутатам североосетинского парламента, который тоже проводил свое альтернативное расследование, вот изъятие этого доклада дурно пахнет, то есть показывает, что не будет никакого спора на экспертном уровне с Савельевым. Есть просто попытка создать, причем неуклюже, грубо, тупо создать повод для дальнейших спекуляций в средствах массовой информации.
И я считаю, что бесланская трагедия, которая на весь мир была показана по телевидению, должна быть расследована. И это дело чести высшего политического руководства страны. Ни Савельева, ни Иванова, Петрова, Сидорова, а дело чести президента и всей так называемой нашей властной вертикали. Чтобы ни у кого не было сомнения в том, что действительно заложников нельзя было спасти.
Когда я сам, находясь в Беслане, видел, когда произошел взрыв, мы тогда сбежали вниз... Я, кстати говоря, в книге тоже описываю некоторые неизвестные страницы, но я об этом говорил и парламентской комиссии, я как свидетель выступал перед комиссией. Так вот, когда мы сбежали и ворвались в штаб ФСБ на первом этаже, то я видел, что руководство ФСБ было абсолютно в растерянном состоянии. И офицеры, которые пробегали мимо нас и бежали к школе, офицеры спецназа, «Альфа», «Вымпел», многие из них погибли, они на ходу натягивали бронежилеты, одевали сферы, каски и так далее. То есть представить себе, что наши офицеры взорвали школу с детьми, я отказываюсь это понимать. Но тогда возникает вопрос: тогда кто мог обстрелять? Что это за сила, которая была заинтересована в этой крови?
И доклад Савельева, он лишь ставит вопрос о том, что надо искать еще, что следствие должно быть более широким, более представительным, может быть, привлечь новые силы к этому следствию, но правда должна быть, правда Беслана должна быть абсолютной, в этом я согласен с Савельевым.
Михаил Соколов: Ну что ж, давайте подключим к нашему разговору слушателей. У нас звонок из Москвы. Ирина, пожалуйста, ваш вопрос Дмитрию Рогозину. Добрый вечер.
Слушатель: Добрый вечер. Дмитрий Олегович, у меня три коротких вопроса. Я москвичка, наверное, в десятом поколении, педагог с неприлично огромным стажем. Первый вопрос. Надо ли понимать, что лозунг «Россия для русских!» у нас начал осуществляться с Северо-Запада, то есть из Карелии?
Второй вопрос. В конце концов, чья вина, не наша ли, не России, кто согнал чеченцев с насиженных мест? Причем не в Москву, а Бог знает куда – в Карелию.
И третий вопрос. Кто выдает лицензии, разрешения на занятие какой-либо деятельностью русским, чеченцам, эвенкам, чукчам и так далее? Это делают папуасы или полинезийцы какие-нибудь? Спасибо.
Михаил Соколов: Не обижайте полинезийцев.
Дмитрий Олегович, пожалуйста. «Россия для русских!» - популярный нацистский лозунг.
Дмитрий Рогозин: Во-первых, он не нацистский...
Михаил Соколов: Нацистский.
Дмитрий Рогозин: На самом деле автором этой фразы был генерал Скобелев. И Скобелев имел в виду совсем другое: русский – это любой гражданин Российской империи.
Михаил Соколов: Ну да, раньше это было широкое понятие, как теперь «россияне».
Дмитрий Рогозин: Мне просто очень нравится, как у нас часто этот лозунг, и часто используемый в социологических опросах, используется для того, чтобы шельмовать патриотическую оппозицию.
Михаил Соколов: Ну, он теперь однозначно зашельмован самой патриотической оппозицией...
Дмитрий Рогозин: Я думаю, что «Россия для русских!»... точнее, надо было сказать «Россия для тех, кто любит Россию!» - вот это было бы правильно.
Что касается русских, то сейчас слово «русский» просто понимается как этническая принадлежность. Поэтому он не вполне корректный. Конечно, масса народов Российской Федерации являются коренными на земле России, поэтому они являются равноправными гражданами Российской Федерации.
Вопрос в другом. Вопрос в том, что все граждане должны уважать не только закон, не только Конституцию, но еще и уважать другие народы. Поэтому если кто-то приезжает жить в иную республику, в другой регион, то, конечно, традиции, уклад, норма жизни должны быть приняты ими основательно.
Я буквально вчера встречался с моими коллегами, они по национальности чеченцы, они участвовали во взятии Грозного на стороне федеральных войск, но, тем не менее, настоящие патриоты своего собственного народа. И они мне сказали такую фразу: «Дмитрий, вот мы тебя знаем хорошо. Когда ты приезжал в Чечню, ты всегда точно знал, как разговаривать с мирными жителями, как разговаривать с женщинами, можно ли вообще с ними разговаривать, со стариками, знаешь традиции нашего народа. Поэтому ты нам, может быть, не очень нравишься, твои взгляды нам противны, но как человека, который уважает все-таки наш уклад, мы тебя уважаем и понимаем, что ты не Иван родства не помнящий».
И мы понимаем на самом деле, почему наши соплеменники, приезжающие в другие регионы Российской Федерации, часто вызывают дикое раздражение – именно тем, что они перевозят свои нравы, свои традиции, свой уклад в тот уклад, где как бы иной устав в ином монастыре. Вот что важно понять. Нам надо как-то научиться все-таки жить в одном доме.
Ситуация в Карелии сегодня преподносится либо как «бытовуха», либо как чуть ли не массовое проявление фашизма в этом северо-западном, карельском небольшом городке. На самом деле и то - ложь, и то - ложь. События, которые разворачивались там, говорят об одном – об обнаглевшей этнической преступности, когда жертвами этой преступности стали не представители криминального мира, может быть, другой национальности, а вообще ни в чем не повинные люди. Их просто зарезали на глазах милиции. Потом глава республики назвал это все «бытовой травмой» какой-то, «бытовым случаем». Потом милиция сказала, что это все хулиганство. Никого не задержали.
Если бы власть действовала адекватно – за что мы им деньги платим, этой милиции, содержим ее – и если бы они немедленно арестовали убийц, вне зависимости от того, какой они национальности, сообщили об истинных...
Михаил Соколов: Дмитрий Олегович, они должны были арестовать тех, кто начал этот конфликт, тогда бы уже и убийц этих не было.
Дмитрий Рогозин: Значит, нужно было всех арестовать...
Михаил Соколов: Надо было пресечь все изначально.
Дмитрий Рогозин: Правильно, Михаил.
Михаил Соколов: Вот это и есть криминал, когда милиция, извините, не делает свою работу, за которую им платят деньги.
Дмитрий Рогозин: Оперативно нужно было вмешаться в любую ситуацию. Потому что любая гражданская война зарождается на любой ярмарке, на любом рынке. Вот то, что там произошло... я вам скажу, и резня в Ферганской долине тоже началась с какого-то спора из-за помидоров.
Михаил Соколов: Но давайте о событиях в Кондопоге еще поговорим, поскольку Ирина поставила все-таки еще два вопроса, на которые вы не ответили. Один вопрос все-таки относительно вытеснения чеченцев с их исконной территории. Все-таки вы должны признать, что в результате двух войн в Чечне, в общем, до половины населения расселилось по территории России. И, в общем, многие действительно считают, что в этом есть вина тех, кто начинал эту войну, кто вел ее именно таким способом, поскольку мирное население, конечно, спасало себя.
Да и сейчас, я подозреваю, многим в Чечне не очень нравится режим Рамзана Кадырова, поскольку действует он, в общем, тоталитарными и очень жесткими методами, и я бы слово «криминальные» уже почти-почти бы употребил.
Дмитрий Рогозин: Во-первых, если говорить о том, что происходило на Кавказе, то сначала оттуда вытеснили всех русских, из Чечни, из города Грозного, который был всегда русским городом, крупным нефтеперерабатывающим, нефтехимическим центром. Там половину русских повырезали, половину изгнали, а оставшихся добили бомбами уже федералы. Поэтому если уж говорить, то у чеченцев, прежде чем они будут рассказывать о том, почему началась первая чеченская, а потом и вторая чеченская война, чеченская интеллигенция должна признать, что она не вмешалась в ситуацию, когда к власти пришли бандиты во главе с Дудаевым. И они начали захват власти с резни русских.
Михаил Соколов: То есть вы за то, чтобы покаяние было взаимным?
Дмитрий Рогозин: Да не хочу я никакого покаяния, оно не нужно, и никто в это не верит на самом деле, в это покаяние. Покаяние способны сделать только те люди, кто истинно верует - православные или мусульмане, они могут это сделать. А требовать от политиков покаяния... ну, Михаил, мы же с вами не наивные люди.
Михаил Соколов: Покаяние политика – это отставка.
Дмитрий Рогозин: Поэтому я хочу сказать, что ситуация в Кондопоге, и не только там, но еще и в Сальске, еще в Читинской области...
Михаил Соколов: Ну и в Астраханской области были столкновения.
Дмитрий Рогозин: Да. В последнее время уже слишком частыми стали случаи проявления массового как бы протеста. Потому что представить себе, что все сотни или даже тысячи людей в Кондопоге, все они являются членами какой-нибудь нацистской или даже какой-нибудь националистической организации...
Михаил Соколов: Ну, зачем же все переводить в театр абсурда?
Дмитрий Рогозин: Если люди вышли на улицу, причем наш народ долготерпеливый, который терпеть не может вообще бастовать, в отличие от каких-нибудь испанцев или итальянцев, которые готовы за свои права биться на улицах миллионами...
Михаил Соколов: Там тепло на улице.
Дмитрий Рогозин: Ну, в Англии не так тепло, зато в Лондоне тоже выходят миллионы, протестуя и выступая за свои права.
Наш человек не любит ходить, он любит ругать всех, сидя на кухне. Но если уж наши вышли, как вы сказали, в северо-западной Кондопоге, в холодной Карелии вышли, и все это привело к бунту, к массовым беспорядкам...
Михаил Соколов: К погрому.
Дмитрий Рогозин: Да, к погрому... значит, были основания, которые связаны, прежде всего, с разгулом этнической преступности, с хамством, которое сегодня мы наблюдаем от неких, не уважающих традиции народа, который их принял, гостей наших. И, конечно, это связано с абсолютной коррумпированностью власти, которая на этом деле наживается.
Михаил Соколов: Дмитрий Олегович, я достаточно неплохо знаю ситуацию в Карелии, уверяю вас, все-таки это моя родина, признаюсь, и в Кондопоге был не раз. И я подозреваю, что те люди, которые там затеяли конфликт, они вели себя не менее вызывающе, чем те бандиты, которые приехали с ними разбираться...
Дмитрий Рогозин: Пострадали люди, которые не причастны к этому вообще. Их убили, даже не разговаривая с ними, вонзили в них клинок только потому, что они русские. При этом выкрикивая определенные лозунги.
Михаил Соколов: Ну, не потому, что они русские, а потому что и те, и другие попали в этот оборот – драка. Есть и определенные экономические интересы разных группировок, связанных, согласен, с властью. И не случайно, хочу отметить, милиция не обращала внимания на то, что происходило в центре местной общественной жизни – в этом ресторане, куда приходили люди с деньгами, она не обращала внимания ведь несколько лет. Там постоянно происходили какие-то криминальные эпизоды, разбирательства, а все это покрывалось деньгами.
Дмитрий Рогозин: Конечно.
Михаил Соколов: То есть о чем речь идет? И не только в отношении каких-то этнических, но и местных жителей. То есть и местные жители, которые нарушали закон, точно так же могли откупиться от этой самой милиции районного масштаба, от этих самых прокуроров районного масштаба.
И вообще, представьте себе этот маленький город, где есть огромный целлюлозно-бумажный комбинат, очень изящно приватизированный собственным менеджментом, который заставил рабочих отдать свои пакеты акций в управление себе. И что людям осталось, вот тем, кто остался без работы, например, на этом комбинате? Они пошли в торговлю. Рынок узкий – вот эти магазинчики, еще что-то. И там идет жесточайшая борьба за выживание, как и в любом районном центре. Естественно, что происходят такие конфликты. Это социальные конфликты. Но когда еще власть подбрасывает образ внутреннего врага, то еще кроме этих социальных конфликтов, безусловно, возникает образ врага, которого легко отличить – черноволосого и так далее. Вы не согласны?
Дмитрий Рогозин: Вы все правильно говорите, когда говорите о том, что власть на самом деле является как бы источником данного зла. Власть, которая наживается на нелегальной миграции, которая получает мзду от этнической преступности...
Михаил Соколов: Да там все российские граждане безобразничали...
Дмитрий Рогозин: ...которая получает мзду от наркомафии. Естественно. Михаил, я же с вами не спорю. Я говорю о том, что легкая ошибочка, трещинка вашей позиции в одном. Вы говорите, что власть создает образ врага. Да образ врага сегодня – это русские, а вовсе не приезжие из южных республик.
Михаил Соколов: Посмотрите кино, которое показывают по «Первому» и «Второму» каналам. Там замечательные белокурые бестии-спецназовцы метелят известно кого – вот этих самых бандитов с Кавказа.
Дмитрий Рогозин: Зато в судах метелят как раз белокурых бестий. Возьмите любую потасовку в московском метрополитене, любую драку – не дай Бог, кто-нибудь в этой драке...
Михаил Соколов: Слово «любую» очень опасное.
Дмитрий Рогозин: ...не дай Бог, в любой драке окажется представитель...
Михаил Соколов: Не обобщайте.
Дмитрий Рогозин: ...лицо, как говорят в милиции, кавказской национальности. Если это происходит, то немедленно - «бытовуха», какая-нибудь реальная драка, которая возникла из-за бытовой причины, немедленно будет квалифицирована как «разжигание межнациональной розни». Конечно, гость Москвы или гость столицы будет признан жертвой насилия. А те, кто просто имел неосторожность защитить девушку, например, от хама, немедленно получат два-три года настоящей тюрьмы.
Михаил Соколов: Это зависит от того, что они, например, говорили. Если они свою защиту сопровождали лозунгами, разжигающими межнациональную рознь, на глазах свидетелей, Дмитрий Олегович, ну, им придется за это отвечать.
Дмитрий Рогозин: А вы считаете, что заявление господина Кадырова, который сказал, что он приедет в Кондопогу со своими...
Михаил Соколов: Ну, он уже передумал.
Дмитрий Рогозин: ...со своими бывшими, сошедшими с гор, как лавина, боевиками, переодетыми в милицейскую форму...
Михаил Соколов: Ну, они служат вашей власти.
Дмитрий Рогозин: ...и они научат их, как уважать чеченский народ. Вы считаете, что это нормально?
Михаил Соколов: Он немножко не так говорил.
Дмитрий Рогозин: И то, что он не получил по рукам и его немедленно не отправил в отставку президент Российской Федерации и президент Чеченской Республики, вы считаете, что это не разжигание межнациональной розни?
Михаил Соколов: Я считаю, что деятельность Рамзана Кадырова, она нуждается в квалификации очень серьезной.
Дмитрий Рогозин: Пусть он у себя порядок наводит, у себя, а здесь мы сами будем порядок наводить.
Михаил Соколов: Он и наводит – там и пытают, и убивают.
Дмитрий Рогозин: А если власть не может порядок навести, значит, эту власть надо гнать поганой метлой. Я вот что хотел бы вам сказать. Проблемы, еще раз, - от власти, которая заигрывает с этническим национализмом, которая готова уступать страну, собственность, права граждан только тем, кто наглее всех.
Вот я вспоминаю... давно это пошло на самом деле, Вот Сергей Степашин, которого я, в принципе, уважаю, который сейчас возглавляет Счетную палату, когда он был премьер-министром... события в Карамахи, в Чабанмахи – это как раз Дагестан – еще накануне вторжения Басаева в Дагестан это было, там появились ваххабитские села.
Михаил Соколов: Они появились еще за 10 лет до этого. И жили себе там в горах...
Дмитрий Рогозин: Да. Приезжает Степашин и говорит: «Так, мы вам гуманитарную помощь привезли. Мы вам привезли и то, и то. И даже понимаем вашу национальную традицию носить какое-то оружие». И мне потом дагестанцы, мои друзья, звонили и говорили: «Слушай, вот мы льяльные и верные российской Конституции граждане России, что называется, дагестанского производства – лакцы, кумыки, аварцы и так далее. Почему, объясни нам, пожалуйста, для того, чтобы получить гуманитарную помощь, финансы, поддержку и даже право на ношение оружия, нужно быть просто плохим для России? Чем наглее себя ведешь по отношению к русским, тем больше ты получишь от русских всякой помощи».
Михаил Соколов: Дмитрий Олегович, я не стал бы на вашем месте осуждать Сергея Степашина, хотя бы потому...
Дмитрий Рогозин: Да Сергей Степашин – это просто как пример, и самый мягкий пример.
Михаил Соколов: ...вам такой власти, чтобы дать, например, команду на применение силы, после чего прольется кровь, вам, слава Богу, возможностей не давали.
А раз не давали, то вы не можете судить людей, которым приходилось принимать те или иные решения или уклоняться от принятия таких решений на какое-то время и так далее. Подозреваю, что очень тяжело принимать подобные решения.
Дмитрий Рогозин: Да я как раз к Степашину, Михаил, отношусь с уважением.
Михаил Соколов: Ну, не обязательно к Степашину, я говорю вообще.
Дмитрий Рогозин: Я просто говорю о том, что он это делал демонстративно, публично. И это уже было ошибкой.
Михаил Соколов: А что он делал не публично, мы не знаем.
Дмитрий Рогозин: А вот то, что делается сегодня. Смотрите, все, за что боролась русская армия на Кавказе, все проиграно. Потому что боевики сегодня легализованы, мы отдали им суверенитет, фактически они распоряжаются им полностью. Идет массовое нарушение прав человека, похищения людей, тоталитарный режим, о котором вы только что сами сказали в этой студии. То же самое происходит в других национальных республиках, где созданы семейные кланы, дети управляют...
Михаил Соколов: Ну, не то же самое. Все-таки вооруженных формирований там нет.
Дмитрий Рогозин: Да практически то же самое. Ну, похитрее, скажем, в Татарстане, но, в принципе-то, похоже на то. Это реальный сепаратизм. Сейчас они добиваются новых договоров о разделе полномочий между Российской Федерацией и Татарстаном.
То есть то, за что погибали наши ребята, отправляясь в Чечню, под командованием опять же продажных генералов, которые куда-то все разбежались после этого, теперь оказывается, что все напрасно, что на самом деле то, что за что воевал...
Михаил Соколов: Это называется «несимметричная федерация».
Дмитрий Рогозин: ...то, за что воевал господин Дудаев и за что воевал господин Масхадов, сегодня все сполна имеет та власть, которая просто демонстрирует лояльность Кремлю, а на самом деле поимела все – и деньги, и средства, и суверенитет.
Михаил Соколов: Дмитрий Олегович, значит, это оказалось неизбежным. Что ни делай, все равно все возвращается к несимметричной федерации, где одни территории оказались в абсолютно унитарном состоянии, и у них забрали все деньги, и для того, чтобы сохранить другие территории, приходится им приплачивать, а некоторым еще и оружие давать.
Дмитрий Рогозин: Да не можем мы жить в условиях, когда у нас 150 народностей проживают на территории Российской Федерации, и есть крупные народы, скажем, как татары, как башкиры, те же самые чеченцы и так далее, не можем мы жить в условиях федеративного государства. Такая каша многонациональная может жить только в условиях унитарного государства, которое обеспечивает равные права социальные и политические всем гражданам, вне зависимости от их национальности. А если мы одним выдаем национальную республику, а другим выдаем...
Михаил Соколов: А что, не может быть федерации с равными правами субъектов?
Дмитрий Рогозин: Да не нужна никакая федерация в условиях России – это путь к войне. Любая федерация – это путь к развалу.
Михаил Соколов: Вы путаете федерацию и конфедерацию.
Дмитрий Рогозин: Михаил, я считаю...
Михаил Соколов: Ну что ж, это длительный спор. Давайте мы еще одно мнение обсудим. Вот Жириновский, знаете, какой дал совет в связи с событиями в Кондопоге, вами очень «любимый», ну, мне кажется, ксенофобский? «Надо ограничить контакты местных с приезжими. Местным властям не следует давать разрешения приезжим, прежде всего с Юга, открывать магазины, рестораны и торговать на рынках. Не должно быть прямого контакта приезжих с населением – тогда не будет озлобленности. Пусть они занимаются бизнесом, строят дома, дороги и работают в сфере жилищно-коммунального хозяйства». Вот видите, как Жириновский говорит. А на Юге, наверное, должны с приезжими с Севера России так же поступать. Так что Россия, видно, с такими «замечательными» советами и развалится.
Дмитрий Рогозин: Я вам хочу сказать, что на Юге с приезжими с Севера именно так и поступали, даже похлестче. Вы попробуйте поехать куда-нибудь на грозненский или, скажем, бакинский рынок и поторговать картошечкой или помидорами.
Михаил Соколов: То есть, Дмитрий Олегович, вам нравится совет Жириновского?
Дмитрий Рогозин: Я считаю, что то, что сказал Жириновский... я перевожу на русский язык, точнее, на русско-латинский язык, он сказал о сегрегации, то есть о раздельном проживании людей в рамках единого государства. То есть русские ходят в одни рестораны, татары ходят в другие рестораны, чеченцы – в третьи рестораны...
Михаил Соколов: А вам это нравится?
Дмитрий Рогозин: Нет, я просто говорю, что если мы до этого докатимся...
Михаил Соколов: Так вот катится же страна к этому.
Дмитрий Рогозин: Либо мы будем действительно создавать общенациональную мораль, когда люди должны уважать тот дом, куда они приехали, где они получают уют, и адаптировать свои нравы...
Михаил Соколов: «Наш дом – Россия», напомню вам Черномырдина.
Дмитрий Рогозин: ...либо они будут захватывать, то есть со своим уставом – в чужой монастырь.
Михаил Соколов: А что считать чужим? Знаете, вот ваше поведение для какого-нибудь жителя Карелии может показаться тоже вызывающим, слишком южным. Вам это нравится? Или наоборот.
Дмитрий Рогозин: Но я живу в Москве, и не собираюсь ехать в Карелию. А если я поеду в Карелию, то я буду вести себя уважительно и к карелам, и к русским, которые проживают в Карелии.
Михаил Соколов: А к москвичам вообще отношение специфическое.
Дмитрий Рогозин: Надо уважать традиции того дома, куда ты едешь – это непреклонное правило общежития. В противном случае, будет как по Жириновскому – сегрегация, все живут в отдельных квартирах.
Михаил Соколов: Вот мне Петр пишет: «Соколов оперативно реагирует на погромы и приглашает к себе вдохновителя, так сказать, для подведения итогов успешной деятельности – Рогозина». Вот видите, как «арбузные корки» вам аукаются.
Анатолий Николаевич из Москвы, пожалуйста. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Дмитрий Олегович, вот мне не понятно, вы показали себя умным, грамотным политиком, дипломатом, но как вы могли допустить, когда был произнесен такой лозунг «Очистить Москву от мусора!»? Это же было похоже на какую-то или неумную, или просто какую-то провокационную ошибку, которая явилась одним из поводов для обвинения вашей партии в ксенофобии и в других грехах, и для лишения права участвовать в выборах в свое время.
Михаил Соколов: Вы в книжке-то это описали, Дмитрий Олегович?
Дмитрий Рогозин: Да, у меня есть специальная глава, которая посвящена выборам в Москве. Она называется «Битва за Москву».
Михаил Соколов: Почитайте, Анатолий Николаевич. Я уж прорекламирую.
Дмитрий Рогозин: Я хочу сказать, что, знаете, в чем только ни обвинялась партия «Родина» и я лично московскими властями. Конечно, испугались не роликов, а наших требований о проведении расследования фактов коррупции в высших эшелонах власти города, фактов использования труда гастарбайтеров и нелегальной миграции для получения сверхдоходов – это их здорово задело, поэтому уже стали цепляться за разные вещи.
Кстати говоря, снятие партии «Родина» с выборов, напомню, было по иску ЛДПР, а господин Жириновский в ходе московской кампании наговорил с три короба такого, по сравнению с чем даже самый...
Михаил Соколов: Что ж вы с ним не судились?
Дмитрий Рогозин: Мы подавали на него в суд, ну, естественно...
Михаил Соколов: В Басманный?
Дмитрий Рогозин: Мы подавали в Московский городской суд на снятие Жириновского. Но было очевидно, что он просто как филиал партии власти выступал...
Михаил Соколов: Ему можно, а вам нельзя, видите, как.
Дмитрий Рогозин: А ему вообще все можно, потому что он на контракте, вот в чем вопрос-то.
Михаил Соколов: Ну и ваша партия теперь на контракте без вас.
Дмитрий Рогозин: Михаил, я просто хочу ответить на вопрос. Я хочу сказать, что у нас не было вообще никакого эфира, у нас не было возможности появления на федеральных телевизионных каналах. И ролик... конечно, мы ни в коем случае, просто невозможно представить ни мне, ни авторам этого ролика, что мы могли, скажем, каких-то людей называть мусором. Мы говорили о том, что мусор – это явление неуважения к тому дому, где мы все вместе живем. На этом фоне, кстати говоря, проходили события, помните, в Париже, горели окрестности Парижа.
Михаил Соколов: Захотелось поучаствовать?
Дмитрий Рогозин: Мы сделали раньше на самом деле, мы эту тему подняли вовремя, потому что до сих пор... Хорошо, сняли партию «Родина» с выборов. Что, проблема с нелегальной миграции решена в городе Москве?
Михаил Соколов: Да она нигде не решена.
Дмитрий Рогозин: 3 миллиона людей вообще без всяких прав находятся в Москве и занимаются темным бизнесом.
Михаил Соколов: Поезжайте на Ярославское шоссе, там каждое утро несколько тысяч человек бегают в поисках любой работы в Подмосковье. Пожалуйста, это все есть.
Дмитрий Рогозин: Разве проблема распространения наркотиков в Москве решена путем снятия партии «Родина»? Сняли критика, сняли того, кто говорил правду. Может быть, достаточно жестко, может быть, на грани фола. Но при этом я хочу сказать, что даже когда принималось судебное решение, суд игнорировал пять экспертиз институтов, судебной экспертизы, прокуратуры и областных прокуратур, которые говорили, что нет ни малейших намеков на разжигание межнациональной розни, в том числе и в данном видеоролике. Никто не мог признать...
Михаил Соколов: Да. Но Сурков им дал указание вас снять. Правильно?
Дмитрий Рогозин: А указание было, конечно. Потому что когда суд удалился и стал размышлять... он, видимо, работал по «телефонному праву».
Поэтому мы не верим в то, что нас сняли из-за какого-то ролика. Сняли просто как реальную оппозицию, которая говорила о реальных язвах города.
А если уж говорить о том, что является ксенофобским, а что не является ксенофобским, ну, допустим, одним из лозунгов нашей выборной кампании в Мосгордуму был лозунг такой: «Москву – москвичам!» или «Москва для москвичей!». Все говорили: «Ага, вот, видите, это же ксенофобский лозунг. Это значит, что все остальные – вон». Но хочу напомнить, что лозунг, под которым шел Гавриил Харитонович Попов и Юрий Михайлович Лужков на выборы мэра и вице-мэра в 1992 году, назывался так: «Город для горожан». Теперь найдите мне десять отличий: «Город для горожан» и «Москва для москвичей». Почему один считается демократическим лозунгом, хорошим, правильным, интеллектуальным, и надо погладить Юрия Михайловича по его «лохматой» голове, а другой лозунг, оказывается, является ксенофобским, за который партию надо снимать с выборов? Не кажется ли нам на самом деле, что...
Михаил Соколов: Все зависит от тона и от того, как это обставлено.
Дмитрий Рогозин: Да не от тона, Михаил, зависит, а от того, что просто одни зарабатывают себе миллиардные состояния и являются пчеловодами, которые имеют жену-миллиардершу, сколотившую себе небольшой капитальчик при муже-мэре, а другие просто ставят вопрос: «А как это возможно в любой другой стране, вот такие вещи?», - и при этом еще быть крайне популярным среди москвичей градоначальником.
Михаил Соколов: Ну, это недорого стоит.
Дмитрий Рогозин: А я вам могу сказать почему, в чем московский феномен, я вам могу расшифровать. Он состоит в следующем. Обычно среднестатистический россиянин считает, что вся власть ворует, и все к этому привыкли.
Михаил Соколов: А здесь считают, что делится.
Дмитрий Рогозин: А в Москве считается так, что воруют, но кое-что еще и делают. Поэтому за то, что кое-что еще и делают, и еще дают людям пожить, вот за это надо как бы поддержать и так далее. На самом деле и то, и другое, я считаю, катастрофой просто для страны.
Михаил Соколов: Давайте еще послушаем вопрос. Михаил из Москвы, пожалуйста. Здравствуйте.
Слушатель: Господа, добрый день. Конечно, отвратительно вела себя в Кондопоге власть. Но с другой стороны, сознайтесь, ведь есть определенные параллели между поведением, допустим, нашего... вернее, вашего любимого Путина с бандитом... вот с этим чеченцем и тем, что произошло в Кондопоге.
Михаил Соколов: А в чем параллель-то? Вы скажите все-таки, уже договаривайте, раз вы так резко...
Слушатель: Там, как говорят, буквально вплоть до мэра и уж тем более все милиционеры в Кондопоге за руку здоровались со всеми этими бандитами. А, собственно говоря, до обычных, рядовых граждан там просто дело не доходило. Там их за людей не считали, и до сих пор не считают. От чего это, общем-то, потом все и развилось, весь этот ужас-то.
Михаил Соколов: Дмитрий Олегович, ну что, действительно есть параллель?
Дмитрий Рогозин: Вообще власть не должна обниматься и позволять себя по плечу постукивать каким-то криминальным элементам. Ну, решили вопрос. Но поставьте все равно человека не запятнанного и имеющего нормальную репутацию.
Михаил Соколов: Где ж такого взять-то?!..
Дмитрий Рогозин: Слушайте, я вам скажу, до тех пор, пока во главе Чеченской Республики не будет представителя из федерального центра, не местный, из клана, а вот именно из федерального центра, как внешний и независимый арбитр между враждующими кланами кавказскими, там порядка не будет. В Чечне ведь вся заваруха началась с того момента, как во главе Чеченской Республики, точнее, Чечено-Ингушетии стал Доку Завгаев – первый за всю историю Чечено-Ингушетии местный представитель. Когда там были русские, там был порядок. Поэтому там клановая система, а она построена на тейпах, на родах...
Михаил Соколов: Они коммунистами были, а уж все остальное - потом.
Дмитрий Рогозин: Михаил, там все построено на родовой системе, на феодальной системе. И управлять там может только человек, который не связан с этим.
Михаил Соколов: Ой, слушайте, вас про Карелию спрашивают, а вы все про Чечню. Ну что ж мы передергиваем...
Дмитрий Рогозин: А в Карелии то же самое. Прав радиослушатель. Он ведь сказал о том, что...
Михаил Соколов: ...власть не снисходит до простого человека, она доходит до того, у кого деньги есть.
Дмитрий Рогозин: Не об этом речь.
Михаил Соколов: Об этом.
Дмитрий Рогозин: Вопрос был не об этом, а о том, что власть в лице, скажем, милиции предпочитает быть на коротком рукопожатии с криминальными элементами.
Михаил Соколов: Не обязательно. С богатым человеком.
Дмитрий Рогозин: Она кормится как бы при криминалитете. Поэтому когда она видит, что банда убивает ножами, дубинами ни в чем не повинных людей, то как они пойдут против хозяев? Они назовут это, конечно, хулиганством, «бытовухой» - лишь бы только замять это дело.
Кстати говоря, вы знаете, откуда вообще, видимо, вот эта волна взрыва как бы в Кондопоге произошла? Мы помним о том, что один из этих авторитетных южных представителей в свое время убил девушку в этой самой Кондопоге, получил за это шесть лет, три года отсидел, через три года вышел. И когда убийцы ребят были названы хулиганами, и все это в Кондопоге было названо «бытовухой», то населению просто стало понятно, что речь идет опять о том, что это попытка замять в угоду или под давлением этнической мафии на самом деле реальное кровавое преступление. Поэтому город взорвался в условиях, когда власть вела себя паскудно.
Михаил Соколов: Подождите! Вот я бы все-таки снял здесь национальный момент. А вы вспомните, что было в связи с убийством нескольких человек зятем президента одной из южных республик. Там тоже люди вышли на площадь и потребовали честного и справедливого суда, хотя они были, в общем, насколько я помню, одной национальности, жители одной республики. И никаких приезжих в этом конфликте, который носил определенный криминальный и бизнес-характер, не было. Но люди чего требовали? Они требовали честного суда и нормальных действий милиции, а не покрывательства.
Дмитрий Рогозин: Правильно.
Михаил Соколов: Значит, о чем идет речь? То есть люди хотят нормального гражданского общества. Вы согласны?
Дмитрий Рогозин: Правильно, Михаил. Абсолютно согласен. Если бы это не называлось «бытовухой» и не пытались это все просто свалить на какую-то случайную ссору, а реально были бы арестованы вот те, кто совершил это преступление, то город не был бы возмущен. Город бы понял, что есть власть жесткая и сильная, которая будет преследовать любого правонарушителя. Причем здесь то, что он носит – тюбетейку или кепку? Здесь дело-то не в этом. Но этого не было. Все видели, что власть не будет расследовать это преступление, и что оно останется безнаказанным.
Что касается приведенного вами случая, то, помните, там вообще поступок совершил еще руководитель республики. Он отмежевался от своего зятя. Даже его дочь, по-моему, развелась немедленно с ним. И он сразу сказал, что «это не имеет отношения к репутации власти». Он провел жесткое расследование. И преступление было, действительно, серьезно расследовано и загашена волна возмущения.
В Кондопоге мы видели другой случай – потакание преступлению, и фактически власть ложится под этническую мафию. И сегодня эта ситуация распространяется по всей России.
Михаил Соколов: И еще пару вопросов с пейджера.
«В составе какой партии вы собираетесь идти на выборы?».
Дмитрий Рогозин: Пока я являюсь членом партии «Родина». И если она прекратит свое существование в результате слияния с новыми партнерами, союзниками, то тогда будут думать и буду своим сторонникам что-то говорить. Но это чуть позже, наверное, произойдет.
Михаил Соколов: «Кто будет следующим президентом России?», - спрашивает Геннадий.
Дмитрий Рогозин: Хороший вопрос. Я думаю, что в условиях так называемой суверенной демократии, которая у нас понимается как право заткнуть глотку всем, кто критикует власть, я думаю, что, скорее всего, один из тех, кто будет назван преемником. Ну, видимо, не один из этих двух, а кто-то третий.
Но если оппозиция все-таки соберется, каким-то образом организуется и сможет себя противопоставить полному подавлению демократических свобод в России, и народ поддержит ее, то тогда шансы есть и у оппозиционного кандидата.
Михаил Соколов: «Что заставило господина Рогозина пожертвовать своей политической карьерой? Почему нельзя послать подальше Суркова и сказать: «Никуда я не уйду, а останусь и буду бороться за интересы русского народа»?».
Дмитрий Рогозин: А при чем здесь Сурков? Я, кстати говоря, ушел даже совсем не потому, что мне кто-то угрожал. Угрожали и избивали моих сторонников и снимали партию с выборов, пытаясь ее деморализовать. Я ушел только потому, чтобы забрать на себя весь негатив, чтобы как бы я был главным виноватым для власти, пусть она со мной и расправляется, но чтобы партию сохранили и оставили ее в покое. И это произошло на самом деле.
Что касается продолжения моей жизни политической, то...
Михаил Соколов: Мемуары – это не конец?
Дмитрий Рогозин: Я в писатели не записывался.
Михаил Соколов: «Почему все время подстрекают на нехорошую жизнь? Почему не говорят, чтобы мир, любовь и тишина была? Почему подстрекают на убийства?». Вечный вопрос.
Дмитрий Рогозин: Ну, потому что есть публика, которая может жить только в мутной воде, как рыбка. Я считаю, что только равенство прав граждан России перед законом, унитарное государство, сильная власть, неподкупная, не коррумпированная, независимая судебная система, свобода слова – то есть то, что, в принципе, и так лежит на поверхности, только это может спасти страну от этнической розни.
Михаил Соколов: Спасибо.
Гостем Московской студии Радио Свобода был Дмитрий Рогозин, депутат Государственной Думы России... простой депутат.
