Праведник и грешник – может быть, это наиболее часто встречающаяся в мировой культуре пара антонимов. Понятия эти были актуальными всегда и в XX веке, и в XXI. Исследователи вновь и вновь обращаются к печальному опыту прошлого столетия, понимая, что близкие по времени события еще могут хоть чему-то научить человека и человечество. Опыт показывает, что никто никогда и ничему не может научиться на чужих ошибках, учатся всегда на ошибках своих. И хорошо еще, если остается, кому учиться.
Александр Безнасюк, Вячеслав Звягинцев «Трибунал. Арбат, 37» Издательство «Терра», 2006 год В этом смысле книга Александра Безнасюка и Вячеслава Звягинцева «Трибунал. Арбат, 37» представляется весьма поучительным и благородным проектом издательства «Терра». Причем порой поучительность проявляется помимо воли и замысла авторов. Чего стоит, к примеру, фраза из предисловия: «Ежегодно военные трибуналы столичного округа работают с большим напряжением». Звучит это примерно как продолжение тезиса товарища Сталина об обострении классовой борьбы по мере приближения к социализму. Впрочем, в современной России не обязательно читать книгу о трибунале, чтобы знать о том, сколько громких преступлений совершается в российской армии. Изучая историю наиболее громких дел военного трибунала, от темы праведников и грешников никуда не уйти. Постоянно ловишь себя на мысли о зыбкости критериев. Тех, кого в былые годы расстреливали практически без суда, впоследствии становятся едва ли ни героями эпохи.
«Любые попытки как-то оправдать действия судей, рассматривавших дела в трибунале на Арбате, 37 в те трагические годы, были бы жалкими и неуместными. Архивные документы свидетельствуют, что многие понимали, к каким последствиям может привести узаконенный на самом верху произвол, и пытались ему противостоять. Трагичны и полны драматизма судьбы таких людей. Часть из них и после осознания того, что они вершат не правосудие, а расправу над безвинными людьми из страха за себя и своих близких, смирились с судьбой. Они продолжали делать свое черное дело, пополняя заключенными-контрреволюционерами ГУЛАГовские лагеря. Кто-то предпочел уйти, решил вырваться из железных тисков обреченности, чтобы сохранить свою издерганную, израненную совесть. Некоторые судьи прозрели и начали борьбу с произволом, когда оказались в заключении, а до этого сами выносили расстрельные приговоры в отношении безвинных людей».
Чем дальше в историю уходят советские годы, тем труднее становится определяться с характеристиками – кто был грешником, кто праведником, скажем, в истории советского военного трибунала. Авторы книги праведником называют генерал-майора Романовского, возглавлявшего трибунал Московского военного округа с 1941 по 1947 годы. Может быть, наиболее слабое место книги – попытка авторов давать оценки своим персонажам. Ведь количество и качество документов, опубликованных в исследовании, в том числе опубликованных впервые, дает читателю отличную возможность разобраться самому, кто есть кто в истории военного трибунала и отчего же в год, когда военных действий страна формально не ведет, количество военных преступлений растет. Во всяком случае, история трибунальских грешников и праведников 40-ми годами не заканчивается. В книге рассматривается множество дел, с виду не вполне военных. Есть, например, история личного пилота министра обороны Советского Союза, который с сообщниками возил контрабанду в Афганистан и обратно на министерском самолете. Есть дела о разбойном нападении на инкассаторов, о лейтенанте, который расстрелял свадебную церемонию, о покушении на Бориса Ельцина и о последнем полете авиагруппы «Русские витязи».
В одном месте глаз цепляется за фамилию председателя военного суда, который вел дело испытателя Сергея Нефедова, прозванного «космонавтом номер 0» и осужденного за спекуляцию аудиотехникой. Фамилия судьи – Безнасюк, то есть это один из авторов книги, генерал-лейтенант юстиции, председатель Московского окружного военного суда Александр Безнасюк. Он дал в тексте своей книги подробную справку о себе, указав все регалии.
Объективность исследования, выполненного лицом, безусловно, заинтересованным, — вопрос отдельный. Мы вправе подвергать сомнениям и факты, и выводы. Но стоит ли сомневаться в том, что грешников в истории военного трибунала больше, чем праведников.
История учит и другому. Порой грешниками называют несомненных праведников. Ладно бы, дело относилось ко времени, когда подвиг праведника, скажем, совершался против законов некоего государства, а уж потом история ставила все на свои места. Нет, даже когда исторических сомнений в праведности поступка не остается, праведники подвергаются и хуле, и нападкам, и преследованиям. «Книга праведников», изданная фондом «Холокост» и издательством «МИК», рассказывает как раз о тех, кто, можно сказать, официально получил статус праведника — о людях, спасавших евреев от смерти в годы Второй мировой войны. Людей этих много на территории бывшего Советского Союза. И, разумеется, особенно актуальна деятельность центров, подобных «Холокосту», там, где проявления холокоста были очевидными, например – в Киеве, где память о жертвах Бабьего Яра до сих пор наталкивается на глухое, но вполне отчетливое сопротивление многих политиков, а также и обывателей.
Выход издания, где слово «Праведник» пишется с большой буквы, сами праведники поименованы, а праведные дела их описаны с максимальной тщательностью, дело, безусловно, историческое. Я попросил рассказать о московском издании «Книги праведников» ее составителя, президента Московского фонда «Холокост» Аллу Гербер: «Это книга о праведниках, о тех, кто спасал евреев, рискуя собственной жизнью, рискуя жизнью своих близких, своих семей, своих детей. Сегодня, когда мы живем вот в такой атмосфере ненависти, агрессивности, недоброжелательства, жестокости, мне кажется, что эти люди – святые. Мы их по-прежнему разыскиваем, находим, многих уже нет в живых, а есть их дети, есть их внуки. И каждый год правительство государства Израиль вручает им медали "Праведников мира". В эту книгу, конечно, не могли попасть все праведники, там есть только данные о том, сколько сегодня найдено. Но о каких-то самых замечательных фигурах мы написали. Мне думается, что эта книга очень важна сегодня для школьников, для учителей, просто для читателей, потому что она несет в себе сюжеты очень драматичные, наполнены таким, я бы сказала, почти кинематографическим содержанием, настолько они сами по себе содержательны. Но, самое главное, не в сюжетах дело, а в том, что за люди, какие герои их сюжетов – люди, которые себя не считали героями, которые это делали, потому что они не делать этого не могли. И я думаю, что, может быть, нужна не одна такая книжка, много нужно. Потому что говорят о каких-то программах толерантности, какие-то пишутся довольно занудные трактаты на тему о толерантности, которые никто не читает. У меня есть такая надежда, что «Книгу праведников» прочтут, потому что она обращена к людям, она — проста. Она говорит о сложнейших вещах, о жертве во имя человека, о том, что люди фактически жертвовали собой для того, чтобы спасти другого человека, но мы старались говорить об этом просто, ясно, без пафоса, это — правило жизни: спаси другого – и ты спасешь себя самого».
Мнение президента Московского фонда «Холокост» Аллы Гербер однозначно: память должна работать всегда. И потому «Книга праведников» так перекликается с книгой «Трибунал. Арбат, 37». Оба издания – о памяти, оба исследования насыщены историей и дышат временем. Оба выдвигают свое понимание праведничества и свое видение греха. Книга «Арбат, 37» обильно цитирует приговоры, «Книга праведников» называет имена. Среди «Праведников народов мира» — 122 гражданина России. В живых сегодня осталось 17. Один из них – ростовчанин Михаил Зирченко – спас 7 еврейских семей, всего 32 человека. По законам оккупационного времени этот праведник, безусловно, был бы казнен.
