Александр Генис: АЧ откроет наша ежеквартальная рубрика “Зеркало”, в которой мы с Соломоном Волковым обсуждаем наиболее интересные материалы американской прессы, посвященные России.
Начало «холодной войны-2», как теперь часто пишут в американской прессе, да и в российской тоже, среди прочего означает, что сейчас в строй вернется целая плеяда академических умов, которые раньше назывались советологи, а теперь, наверное, кремленологи или кремлеведы. Это люди, которые пытаются расшифровать мысли и намерения российских властей, попросту говоря - сознание Путина. Путиноведение вновь окахалось очень важной дисциплиной как в американской Академии, так и в американской прессе. Сегодня я предлагаю обсудить новинки таких исследований. В первую очередь это, я бы сказал, энциклопедическая статья нашего героя Дэвида Ремника, который редактирует журнал «Ньюйоркер».
Соломон Волков: Ведущий американский интеллектуальный еженедельник.
Александр Генис: Это так, но с этим журналом у меня свои проблемы. Я читаю «Ньюйоркер» много лет, как и многие, наши соотечественники в Америке — это любимый журнал русской Америки, отчасти и потмоу, что тут печатался Довлатов. Так вот за эти годы у меня к нему накопились претензии. Слава «Ньюйоркера» во многом связана с Сэлинджером. Это был журнал, где его печатали, потом еще Апдайка, но в первую очередь Сэлинджера. Именно его проза создала магическую ауру вокруг этого журнала. Но с тех пор прошло много лет, и хотя в каждом номере журнала печатается рассказ, который я честнолибо читаю, либо пытаюсь прочесть. Еще ни один мне, честно говоря, не понравился
Соломон Волков: Для меня «Ньюйоркер» - это в первую очередь журнал того, что называется нон-фикшн. У меня есть друг - художник Гриша Брускин, у него большие претензии ко мне именно по поводу употребления слов «фикшн» и «нон-фикшн». Но как ни напрягаюсь, лучшего не могу варианта придумать.
Александр Генис: Это как “шаротык” употреблять вместо бильярда. Вошло и вошло в язык, я уже тоже согласился.
Соломон Волков: Так вот, что касается нон-фикшн, то я считаю, что «Ньюйоркер» является в этом смысле непревзойденным образцом. На сегодняшний день мне трудно себе вообразить русский аналог. Я знаю, что такие попытки делались воспроизвести в России, устроить журнал типа «Ньюйоркера». И они все лопались.
Александр Генис: Я даже участвовал в одной из таких акций. Это был журнал, который был сделан не по образцу «Ньюйоркера», а просто копировал его макет. Я тогда разговаривал с редактором журнала Дэвидом Ремником и спросил, как ему нравится этот русский проект. Он говорит: «Как мне может нравиться? Украли, не спрашивая». Так или иначе, журнал все равно быстро закрылся, хотя я успел там напечататься. Проблема заключается в том, что нет достаточного количества читателя для такого издания.
Соломон Волков: Сначала, скажу я, нет такого уровня авторов. Потому что из недели в неделю заполнить отнюдь не тонкий журнал качественным нон-фикшеном — это задача, которая в России на сегодняшний момент является неразрешимой.
Александр Генис: Согласен. Потому что если «Ньюйоркер» не может заполнить журнала хорошей прозы, то нон-фикшн тут всегда высокого уровня. Другое дело, что далеко не всегда меня интересуют весьма неожиданные сюжеты, которые они разрабатывают. Но ведь прелесть любого журнала в том, что ты и не знаешь, чего ждать. Задача - не идти за читателем, а ошарашить его. Например, я никогда не забуду «Ньюйоркеру» один номер, в котором рассказывалась такая история. Американская девушка вышла замуж за гондольера в Венеции. Она на десятках страниц описывала быт гондольеров, а в конце рассказала, как на свадьбу гондольеры подарили экскурсию на гондоле, открыв им такую, Венецию, которую никто, кроме гондольеров, никогда не видел. Вот такая редкая история.
Соломон Волков: На этом они специализируются.
Александр Генис: Во многом успехи журнала связаны с деятельностью главного редактора журнала Дэвида Ремника, человека, которого мы чрезвычайно уважаем.
Соломон Волков: Мы ему премию «Либерти» дали. И это был чудный вечер - ведь получали эту премию в тот раз он и Михаил Барышников.
Александр Генис: Хорошо бы почаще такое. И оба, Барышников и Ремник, говорили друг другу комплименты.
Соломон Волков: Это было незабываемо.
Александр Генис: Барышников сказал, что Бродский ему говоил: «Читай «Ньюйоркер».«Но я по-английски не понимаю». (Барышников только что появился в Америке). «Но хоть карикатуры смотри». Так началась любовь между журналом и Барышниковым.
Дэвид Ремник - интересная фигура. Он, конечно, непревзойденный специалист по России, особенно по России перестроечной, по России современной. Но у него есть еще другое качество - он очень хорошо пишет. Вот это совсем необязательно. Потому что нон-фикшн, скак читается - по неграмотности критиков - не требует особых стилистических излишеств.
Соломон Волков: По-моему, нон-фикшн, который не является блестящей прозой, невозможно читать.
Александр Генис: Верно. Тогда это - «Википедия», а не нон-фишкн. Я совершенно с вами согласен, нон-фикшн требует стиля в гораздо большей степени, потому что там нет сюжета. Там нет персонажей, нет авантюры, нет женской любви и мужской тем более. Там требуется искусная проза - умением сухо, но увелакательно, остроумно и точно писать.
Соломон Волков: Плюс огромное количество исследований.
Александр Генис: Само собой. И Ремник обладает качествами стилиста, которые проверяются на других материалах. Дело в том, что Ремник, кроме того, что он специалист по России и политическим делам...
Соломон Волков: ... пишет еще о боксе.
Александр Генис: Совершенно верно, он страстный любитель бокса. Сам я бокс не люблю и не смотрю никогда, но я всегда читаю Ремника о боксе, потому что он пишет о спорте так, как писал Хемингуэй.
Соломон Волков: Причем он сам совершенно не спортивный такой. Он похож на персонажа Вуди Аллена больше всего.
Александр Генис: В общем-то да. Кстати, Вуди Аллен обожает баскетбол, так что это тоже неслучайно.
Статья, о которой идет речь сегодня, называется «Глядя за закат», или “Наблюдая за закатом”. Но это не просто актуальная журнальная статья — это энциклопедия сегодняшней России. Я был просто потрясен, как много можно было вложить в один материал, пусть это даже очень большой материал. Я думаю, что это глава из новой книги Ремника, которая рассказывает о Путине номер три, о том Путине, который действует сегодня. Важно, что автор дает всю идеологическую картину, весь спектр настроений в нынешней России. И объясняет все абсолютно бесстрастно, надо сказать.
Соломон Волков: Без эмоций излишних. Без того, что я это называю “сопли и вопли”.
Александр Генис: Да, без этого. Без соплей и без воплей он описывает эпоху умственного заката. Картина ужасающая, потому что он упоминает дикие концепции странных людей — Проханова, Дугина. Все это вызывает ужас и омерзение. Но не у него, он информирует, создает портрет России, объясняет, как такое могло получиться, как Россия из союзника Запада так быстро превратилась в его врага. Он приводит слова Путина, где тот еще в 2000-м году говорил, что у нас с Западом не может быть разных путей, ибо Россия — это часть Европы и так далее. Ремник пытается объяснить, как тот же самый народ, который рукоплескал перестройке, за 20-25 лет превратился в народ, который рукоплещет агрессии.
Есть в статье одна деталь, которая меня особенно задела. Дугин, - и это по телевизору все показывают для миллиона людей - излагает свои бредовые исторические концепции. А мне говорят люди, которые сейчас живут в Москве, что подобное об истории сейчас все время говорят по телевизору. Вроде того, что о этруски — “это русские”. Мы над этим смеялись еще 20 лет назад, теперь такое стало приемлемой теорией. В другой телепередаче объясняют, что водку изобрели поляки и специально споили русский народ, ну и так далее. Так вот, Дугин говорит, что главный конфликт человечества — это борьба между морской цивилизации и крестьянской. Россия — это крестьянская нация, а Америка — морская. Поэтому грядет новая пуническая война, ибо Россия — это Рим, а Америка — Карфаген.
Знаете, меня что поражает: эти слушают люди, которые ходили в университет, они же знают, что в Америке есть, например, Сенат. И он называется Сенатом в Америке, потому что вся американская государственность была списана с римского образца.
Соломон Волков: И Америку традиционно сравнивают с Римской империей, к лучшему или к худшему.
Александр Генис: Я думаю, что Дугин хотел сказать, что Карфаген основали семиты - как евреи, даже хуже.
Соломон Волков: Я думаю, что у него главным образом засела фраза «Карфаген должен быть разрушен».
Александр Генис: Может быть и в этом дело. Вернемся к энциклопедической, повторю, статье Ремника, которая должна объяснить интеллигентным, грамотным американцам, как могло произойти, что Америка потеряла Россию.
А Вы поняли, как это произошло?
Соломон Волков: У меня очень сложные, как вы понимаете, чувства по всему по этому. Главное, конечно, глубочайшее сожаление, что отношения между двумя великими странами, которые являлись союзниками в самых серьезных испытаниях, начиная даже с борьбы за независимость американской, где Россия поддерживала Америку. Воевали же тут и русские добровольцы. Русские добровольцы - профессиональные военные принимали участие, и в Гражданской войне в Соединенных Штатах, причем на прогрессивной стороне — на стороне северян. Вторая мировая война, для Советского Союза Великая отечественная война, опять объединила Америку с Россией. У меня, скажем, лежат дома, я покупал, тогда это было возможно, сейчас уже днем с огнем не сыщешь, на улицах продавали старые номера журналов «Тайм» за военные годы, где на обложках регулярно появлялся Сталин. Причем, уверяю вас, вполне позитивные были оценки были в тот момент. Потом, конечно, мы помним о «холодной войне», но ведь она так и не переросла в горячую.
Александр Генис: И это был самый большой дипломатический успех, который когда-либо знала история. Ведь с тех пор, как кончилась Вторая мировая война, мы все живем так или иначе в мире. без большой войны. Это гигантское достижение, мы даже не отдаем себе отчет, насколько оно велико. И тем страшнее то, что сейчас опять начинается жизнь поданая угроз и напряженности.
Соломон Волков: Статья Ремника построена в виде профиля недавнего посла Соединенных Штатов в России Макфола. В самом начале статьи автором сравнивает его с Джорджем Кеннаном, который послом, кстати, никогда не был.
Александр Генис: Он был четыре месяца.
Соломон Волков: Он был поверенным делам, по-моему, формально он послом не был.
Александр Генис: Пока его Сталин не выслал.
Соломон Волков: Он работал в дипломатической службе того времени, но Кеннон вовсе не занимал там заметного места.
Александр Генис: Он никогда не был официально большим чиновником, но его концепция сдерживания стала центральной в истории «холодной войны».
Соломон Волков: В этом величие и грандиозность Кеннана. Мне повезло быть с ним знакомым, я ездил в Принстон и там был ему представлен. Скажу два слова о том, как он выглядел: вот это был настоящий патриций, римский патриций. Ты видел что такое американский аристократ, а он и был настоящим аристократом. Именно благодаря Кеннану и его идеям «холодная война» никогда не переросла в войну горячую. Потому что это был человек необычайно здравого ума. Он одним из первых понял, что нужно как-то противодействовать сталинскому Советскому Союзу и в то же время он всегда напирал на то, что нужна именно политика сдерживания, а не встречной агрессии. И всегда предостерегал от того, чтобы переступить очень зыбкую, почти невидимую красную черту.
Александр Генис: Кеннан был, конечно мудрецом, и он очень хорошо понимал Россию. Это он сказал, что в русском языке нет слова «бизнесмен», есть только «купец», а «купец» слово обидное. Он, конечно, прекрасно понимал, к чему может привести конфликт двух ядерных держав. Но интересно еще и другое: он считал, что если Америка будет вести себя разумно, то Советский Союз и вся коммунистическая система развалится сама под тяжестью собственных противоречий.
Соломон Волков: Как в известном анекдоте: само отвалится.
Александр Генис: Именно так произошло. Поэтому сегодняшние западные политики, опять изучают концепцию Кеннана, как мы видим.
Еще один аспект в статье Ремника связан с пропагандой. Он описывает, как пропаганда повлияла на российских жителей и смогла развернуть их на 180 градусов, чтобы приветствовать все на свете, включая санкции против самих себя, например, продовольственные санкции. Как же это могло произойти?
Ремник пишет о том, что многие деятели сегодняшнего телевидения — это отнюдь не люди “от сохи”, напротив, это - люди, которые начинали как либералы, это - образованные, люди, которые говорят на иностранных языках. Такой человек, как Киселев, например, говорит по-норвежски, прекрасно знает Запад. То же можно сказать и многих других. Они перешли на сторону Путина и стали заниматься пропагандой, при этом они даже не видят в этом ничего постыдного, ибо считают себя профессионалами, решающими поставленную задачу. Вот я и подумал о том, в чем сила этой пропаганды? Почему в брежневское время, когда мы с вами жили в Советском Союзе, пропаганда не имела ни малейшего влияния на советскую жизнь, мы просто ее не замечали? Да потому что другими были люди, которые тогда занимались пропагандой. Я их знал, когда работал в Риге в Гостелерадио. Начальником был Петр Еранс, он был, как тогда говорили, видный журналист, но Еранс сам ничего не писал, он руководил. И главной рубрикой считал «Вести с полей». Как вы думаете, сколько человек смотрели телевизионную передачу «Вести с полей»?
Соломон Волков: Я точно знаю: никто. В том числе и на полях не смотрели.
Александр Генис: И вот этот человек руководил пропагандой. Представляете, какая пропаганда получалась — никто ее не смотрел. А теперь ею занимаются образованные специалисты, они умеют пользоваться пропагандой более изощренно, чем это делалось раньше. Я думаю, что во времена Брежнева люди, которые занимались телевидением, думали, что Маршалл Маклюэн — это военный, раз маршал — значит в мундире. Но теперь телевизионщики, я думаю, прекрасно знают, кто такой Маршалл Маклюэн.
Соломон Волков: И цитируют его кстати и не кстати.
Александр Генис: Знают, что такое холодная медиа и горячая медиа. Обратите внимание, что телевизионный образ Путина — это в первую очередь “холодный человек”. Когда-то этот самый Маршалл Маклюэн сказал, что если бы сначала изобрели телевидение, а потом радио, то не было бы ни Гитлера, ни Ленина - и тот, и другой смешно бы смотрелся на телевизионном экране. Телевизионный экран не терпит темперамента, не терпит истерики, политик должен выглядеть холодным, ибо сама эта медия - холодная, в отличие от горячего радио. так что те люди, кто советует, как себя вести Путину перед камерой, читали Маршалла Маклюэна.
Возьмем, скажем, Константина Эрнста, который занимает такое важное место в путинском телевидении. Я ведь печатался у него, когда он работал в журнале «Матадор». Это был такой безумно авангардный орган, куда меня пригласили поработать, я уже не помню, что я туда хулиганского писал. Тогда это было нормально. Но Путин и вся его команда сумели использовать вот этот авангардный рессурс, они сумели его приручить и пользуются им до сих пор.
Соломон Волков: У меня по этому поводу следующие соображения. Мне представляется, что в данном случае Путин ли это или какие-то ближайшие советники, о которых мы ничего не знаем и может быть никогда не узнаем, потому что на самом деле, подумайте, о том, как действительно работает этот механизм принятия решений в Кремле сегодняшний, мы знаем не больше, чем Запад знал о механизме принятия решения в сталинском Кремле. Поэтому все происходит где-то под ковром, как говорил Черчилль. Предположить же можно следующее: были очень серьезно восприняты и учтены уроки русско-грузинской войны 2008 года, которая формально с точки зрения наземных, условно говоря, операций была выиграна Россией в тот момент. Но фактически эта война в сознании Запада во многом была проиграна. Проиграна она была в информационном поле. Потому что маленькая Грузия в лице Саакашвили, который имел личные контакты с ведущими западными журналистами, он это дело поставил на такую крепкую основу, они очень быстро сделали легитимной свою версию событий. На сегодняшний момент те грузины, которые, когда Саакашвили пришел к власти, принимали его восторженно, задним числом оценивают его позицию негативно.
Александр Генис: Я тоже знаю немало грузин, которые говорят, что Саакашвили искоренил коррупцию из самой коррумпированной страны постсоветского региона. Знаете, это такой подвиг, очистить авгиевы конюшни, что ему долго это будут помнить.
Соломон Волков: Николай Первый, которым я сейчас как раз интересуюсь, тоже коррупцию искоренял в России. Мы говорим — Николай Палкин, но на самом деле он первым кодифицировал все российские законы. Он ненавидел коррупцию, он любил говорить, что единственный человек в государстве, который не ворует — это он, что, наверное, соответствовало действительности. Но итогом в оценке Николая было впечатление полного крушения. Почему? Он проиграл в этой самой крымской войне, имея превосходящую по силам армию. И вдруг оказалось, что это был колосс на глиняных ногах.
Александр Генис: Но вернемся к нынешней ситуации. Интересно, что Ремник описывает эту ситуацию в категориях чрезвычайно пессимистических. И тем не менее, его разговор с послом, бывшим уже послом Макфолом заканчивается на позитивной ноте. Тот говорит, что выросло новое поколение, образовавшее средний класс, и их не вернуть ни в Советский Союзни загнать в путинскую Россию. Причем, сам я не понимаю - где эта Россия, она рассеялась, ее не видно, если судить по опросам, она куда-то исчезла. Но Макфол считают, что это не важно: каким бы ни был рейтинг Путина, эта Россия вернется, потому что ей просто некуда деться - будущее за ней, а значит ситуация развернется.
Вы верите в это?
Соломон Волков: Нет. Тут я должен сказать, при всем моем огромном уважении к Ремнику, он очень часто предсказывал верные вещи в отношении России, здесь я, к сожалению, его оптимизм в этом отношении не разделяю и объясню — почему. Народилось новое поколение, но это новое поколение — это не тот средний класс, о котором говорили в связи со всеми этими антипутинскими и продемократическими демонстрациями в Москве, которые действительно, казалось бы, знаменовали собой появление совершенно новой генерации, с которой связывались совершенно новые надежды.
Что же мы видим на самом деле? Путин свел все политическое влияние этой группы людей практически к нулю на сегодняшний момент — с этим никто не спорит, это признают все обозреватели западные. А второе: именно со стороны ведущих представителей вот этой самой демократической страты так называемой, либеральной я слышу растерянные заявления о том, что вслед за этим потенциальным средним классом, который так почему-то на наших глазах и не реализовался как политическая сила, появилось новое поколение людей. И это поколение людей совсем молодых, им действительно где-то от 20 до 25, максимум 30 лет, этих людей совершенно не интересуют ценности ни либеральные, ни демократические ценности. Я в связи с этим вспоминаю о теории Льва Николаевича Гумилева. Помните, он говорил о пассионарности?
Александр Генис: Я помню прекрасно эту теорию и всегда находил ее лженаучной.
Соломон Волков: Она может быть лженаучная, но очень многое объясняет с психологической точки зрения. Кто побеждает в современных ситуациях? Побеждают мотивированные люди с Калашниковыми в руках. Я наблюдаю за тем, что происходит в мире. Это может быть к лучшему, как, предположим, в каких-то революциях продемократических на арабском Востоке, но это могут быть и демонические силы. Важно, что побеждают эти самые пассионарные люди. Называйте это как хотите — мотивированностью, идеологической устремленностью, люди, которые на первый план ставят не финансовое благосостояние, стабильность, процветание страны, они все ставят на какую-то фанатическую идею. И такого рода поколение сейчас наступает на пятки - оно вытесняет на наших глазах с политической сцены тот самый потенциальный средний класс, на который мы возлагали столько надежд.
Александр Генис: Об этом рассказывает другая статья, автор которой чрезвычайно интересно изучает к феномену Путина. Это статья в журнале «Ньюсуик», ее автор Мэтьюс, и называется она так: «Владимир Путин сам себя загнал в угол». Смысл ее заключается в том, что Путин стал жертвой собственной пропаганды, он заложник той истерики, которую сам же и создал. Но в этом еще ничего нового нет. Хотя там есть новые для меня цифры, которые, конечно, удручают невероятно. Например, два года назад - совсем недавно - только 17% немцев относились к России плохо, теперь их 79 процентов. И это прямой эффект путинской власти.
Но самое, на мой взгляд, значительное в этой статье заключается в следующем. Западные исследователи, эти самые кремлеведы или кремленологи, говорят: вслед за Путиным идут только то, кто намного хуже Путина. То есть они говорят дословно то, что вы сказали только что. Конечно, Путин создал специально такую ситуацию, когда все остальные хуже него - альтернативы ему нет. Я даже видел, как это делается.
Однажды я приехал в Москву, это были еще 2000 годы, так получилось, что я проезжал на такси из аэропорта через Красную площадь. Тогда еще были времена вегетарианские, и я увидал демонстрацию протеста. Это были лимоновцы. Выглядело это так: каких-то 20 прыщавых юношей в черных кожаных штанах, которые выглядели как на гомосексуальном параде, что-то кричали и держали какие-то лозунги. Но их было так мало, что только я их и заметил, потому что увидал слово «Лимонов», а Лимонова мы с вами хорошо знаем по Нью-Йорку. Приезжаю я в гостиницу и вижу на экране телевизора свежие новости: “Сегодня состоялась демонстрация радикальных националистов, лимоновцев, которые требуют всяких экстремистских акций”. И уже эта демонстрация на экране показывалась крупным планом, создавалось впечатление будто вся Красная площадь заполнена этими юношами в черных штанах. Вот зритель и думает: если не Путин, то власть эти жуткие недоросли.
Конечно, это страшная политика, которая напоминает, как все теперь, историю немецкого фашизма. Почему Гитлер пришел к власти? Потому что многие тогда думали, что лучше он, чем коммунисты, чем красные.
Соломон Волков: Красные отберут сразу все, а этот наоборот защитит.
Александр Генис: Кто был Гитлер, думали образованные немцы? Он же паяц, он плохо пишет по-немецки, он мелкая сошка, капрал, которые и во время войны не смог продвинуть по службе, он никто, он ничтожество, он не может удержаться у власти долго. Но выяснилось, что ничего страшнее этой ошибки и быть не могло.
И еще. Когда мне говорят о том, что нет будущего у России, потому что следующее поколение хуже предыдущего, то я вспоминаю прошлое. Когда мы с Вами приехали в Америку из России 70-х годов, из Советского Союза времен застоя, то никакой надежды на будущее не было.
Соломон Волков: Это я точно помню. Люди уже это забывают, а я помню.
Александр Генис: Мы уехали от безнадежности, мы точно знали, что никогда в нашей жизни коммунисты не исчезнут, нас с ними жить всегда. И когда нас спрашивали здесь, а меня точно спрашивали: советская власть когда-нибудь кончатся? Я отвечал, что не знаю, но мы никогда этого не увидим. Потом произошло чудо, в которое верил только Солженицын: он считал, что он лично вернется в Россию, свободную от коммунистов.
Знаете, Соломон, года два назад я выступал в Петербурге перед такой милой университетской аудиторией. Там была одна девчушка, на мой взгляд, ей было лет 17-18, совсем молодая, румяная такая, она спросила: «Как вы считаете, стоит ходить на демонстрации против Путина?». Видимо, она считала, что я такой старый и мудрый, как Карамзин. И я ей говорю: «Слушайте, ну ведь это очень опасно. Как я могу взять на себя ответственность, ничем не рискуя, дать вам такой совет. Я могу сказать одно: когда я был такой же молодй, как вы, я точно знал, что проживу свою жизнь при коммунистах и никогда не увижу конца. их режима. А оказалось, что это произошло. Мы не знаем, что будет: история - это сюжет с открытым концом”.
Соломон Волков: История нам всегда предъявляет сюрпризы. Самое, мне кажется, последнее дело выступать в роли прорицателя. Это, к сожалению, то, что меня поражает и удручает в современном кризисе, может быть это благодаря тому, что я торчу так много времени в Фейсбуке, меня поражает количество пикейных жилетов, домашних прорицателей, которые, не вставая с дивана, точно предсказывают, что будет завтра и что будет послезавтра.
Александр Генис: Так всегда было, просто теперь у них есть такое могучее оружие как сетевой форум.
Соломон Волков: Ничего предсказать невозможно. Еще год тому назад, и уж точно два года назад никто бы не сказал, что волна этой пассионарности, называйте ее пассионарным национализмом, вдруг возникнет. И рассуждения Льва Николаевича Гумилева, (которого я тоже знал лично в Ленинграде, когда-нибудь отдельно мы поговорим о нем, потому что он был очень любопытным персонажем), его теоретические рассуждения обретут кровь и плоть. И вы правы совершенно относительно Лимонова, он казался эксцентриком. Мы с вами его знали, я был большим поклонником первых романов Лимонова, и считаю, что «Это я — Эдичка» до сих пор непревзойденный очерк эмигрантской жизни 70-х годов в Нью-Йорке, никто лучше не написал. Но вдруг оказывается, что идеи, которые он все эти годы озвучивал, как нам казалось, в полном одиночестве, находят все большую и большую аудиторию. Кто бы мог предсказать?
Александр Генис: Сам уровень непредсказуемости сегодняшней ситуации, по-моему, говорит о том, что нынешняя политика Кремля чисто импульсивна. Она не результат десятилетнего заговора Путина против демократии, а его внезапная реакция на сиюминутные события. Всегда в таких случаях мелкие детали очень убедительны. Я прочитал у Юлии Латыниной, что Путин не собирался воевать с Западом еще совсем недавно. Знаете, почему? Потому что если бы он готовился к конфликут, то ни за что на свете не выпустил бы Ходорковского. По-моему, очень убедительная логика. Зачем ему было выпускать Ходорковского, которого он ненавидит, если он собирался все равно плевать на Запад?
Соломон Волков: В тот момент это был жест с его стороны, и значимый жест.
Александр Генис: Который был нужен для того, чтобы была одобрена Олимпиада. Но зачем была нужна Олимпиада, если сразу после нее так поссориться с Западом?
Соломон Волков: Вы как раз упомянули Константина Эрнста. Помните, мы сравнительно недавно говорили о том, как удачно Эрнст придумал вступительную церемонию Олимпиады, в которой впервые абсорбировал все достижения 20 века, сделав их имиджевыми для России.
Александр Генис: И именно эту Россию хоронит сейчас Путин.
Соломон Волков: Но надеемся, что история на этом все-таки не закончится.
