Программу ведет Андрей Шароградский. Принимают участие корреспондент Радио Свобода Александр Дядин и Владимир Абаринов.
Андрей Шароградский: В Петропавловском соборе Петербурга сегодня предан земле прах императрицы Марии Федоровны, матери последнего русского царя Николая Второго. Мария Федоровна похоронена рядом с могилой ее супруга, царя Александра Третьего.
Александр Дядин: Гроб с прахом императрицы Марии Федоровны сегодня захоронен в Соборе святых Петра и Павла Петропавловской крепости Санкт-Петербурга. Этому события предшествовала торжественная панихида в Исаакиевском соборе, которую отслужил святейший патриарх Московский и всея Руси Алексий Второй. Выступая перед собравшимися, он сказал...
Алексий Второй: Сегодня мы отдаем дань благодарной памяти дочери датского королевского дома, которая стала верной супругой российского императора Александра Александровича. Горячо полюбив ставший для нее единоверным православный русский народ, императрица Мария Федоровна много сил положила на благо нашего отечества. Ныне императрица Мария Федоровна, имевшая желание быть похороненной в России, возвращается в дом, ставший для нее родным.
Александр Дядин: В церемонии перезахоронения участвуют многочисленные гости, среди которых около 60 членов Ассоциации дома Романовых, приехавших в Петербург из разных стран мира. В Петербург также прибыли из королевства Дания крон-принц Фредерик и крон-принцесса Мэри, кузен британской королевы Елизаветы Второй принц Майкл Кентский, представители некоторых других королевских домов Европы. В Соборе святых Петра и Павла с гроба был снят императорский штандарт, и гроб с прахом императрицы Марии Федоровны опустили рядом с могилой ее супруга, императора Александра Третьего. Святейший патриарх Алексий Второй и митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Владимир бросили на крышку гроба горсти земли, которую специально передала для церемонии королева Дании. К могиле были возложены венки, в том числе от президента России и от датской королевской семьи. Прозвучал 31 пушечный залп - по количеству залпов, которые были произведены ровно 140 лет назад, когда датская принцесса Дагмар, впоследствии российская императрица Мария Федоровна, впервые ступила на русскую землю.
Андрей Шароградский: Перезахоронение праха императрицы Марии Федоровны оживленно обсуждается сейчас в кругу старой российской эмиграции. С просьбой высказать свое отношение к этому событию корреспондент Радио Свобода в Вашингтоне Владимир Абаринов обратился к члену Дома Романовых, князю Давиду Чавчавадзе и графу Владимиру Толстому, оба живут в американской столице.
Владимир Абаринов: Давид Павлович Чавчавадзе - внук князя императорской крови Георгия Константиновича, праправнук Николая Первого. Его прадед, великий князь Константин Константинович, известный читающей публике под псевдонимом "К. Р.", был, кажется, слегка влюблен в юную датскую принцессу Дагмар, как звали Марию Федоровну в девичестве, и запечатлел ее образ в мечтательно-нежных стихах:
На балконе, цветущей весною,
Как запели в садах соловьи,
Любовался я молча тобою,
Глядя в кроткие очи твои.
Тихий голос в ушах раздавался,
Но твоих я не слушал речей:
Я как будто мечтой погружался
В глубину этих мягких очей.
Князь Чавчавадзе - крестник покойной императрицы.
Давид Чавчавадзе: К сожалению, я ее никогда не встречал, хотя она моя крестная мать - Мария Федоровна.
Владимир Абаринов: Давид Павлович одобряет идею перезахоронения.
Давид Чавчавадзе: Я это приветствую, потому что она все-таки умерла православной и умерла русской царицей, и ей место - вместо с Романовыми в Петропавловской крепости.
Владимир Абаринов: Однако среди родственников покойницы есть и те, кто возражал против переноса праха императрицы в Россию. В частности, резкие заявления по этому поводу делала Ольга Куликовская - вдова внука Марии Федоровны и императора Александра Третьего Тихона Николаевича Куликовского. Она утверждает, ссылаясь на мужа и свекровь, великую княгиню Ольгу Александровну, что покойница никогда не выражала желания быть погребенной в России. А завещания императрица не оставила. Давид Чавчавадзе полагает, что к свидетельствам Ольги Куликовской надо относиться с осторожностью. Он, в частности, напомнил, что Ольга Куликовская препятствовала идентификации екатеринбургских останков.
Давид Чавчавадзе: Я знаю ее, я знал и его. Но она очень часто возражает против разных вещей и называет себя Романовой. Она запретила ему давать кровь. Она любит запрещать. Кровь Тихона была важной, потому что через материнские линии она передается. Наконец, они получили кровь по материнской линии от дочери и внучки Юсупова. Тихон, я думаю, совершенно не возражал бы, если бы она не внушила, что это нельзя делать почему-то.
Владимир Абаринов: И все-таки - стоило ли тревожить прах, погребенный по православному обряду, со всеми подобающими почестями, рядом с отцом и матерью - королем Дании Кристианом Девятым и королевой Луизой?
Давид Чавчавадзе: Я не разбираюсь в таких вещах совершенно. Все-таки государя и его семью тоже перезахоронили, если так можно сказать.
Владимир Абаринов: Это был князь Давид Чавчавадзе, праправнук императора Николая Павловича.
Наш второй собеседник - граф Владимир Сергеевич Толстой. Его семейство близко знало императрицу Марию Федоровну.
Владимир Толстой: Когда моя мать, Волконская, дочка товарища председателя Думы, на английском корабле поехала в Данию, и там она соединилась вместе с императрицей, и они вместе помогали новым эмигрантам из России.
Владимир Абаринов: Граф Толстой тоже одобряет перезахоронение.
Владимир Толстой: Если это может помочь современной России как-то соединиться со своим прошлым, я приветствую. Только в этом смысле.
Владимир Абаринов: Владимир Толстой предполагает, что за идеей перезахоронения останков Марии Федоровны стоит первая леди России.
Владимир Толстой: Госпожа Путина страшно этим заинтересована и этим болеет.
Владимир Абаринов: Вместе с тем Владимир Сергеевич признает, что перезахоронение - вопрос деликатный.
Владимир Толстой: Родственники мои - Рахманиновы, и у них есть такая проблема. Если попросят перевезти тоже гроб Рахманинова в Россию - да или нет. Есть завещание, что он просил, чтобы его не возили в Россию. А другие говорят: "Да, но это было во время большевизма, а он до такой степени русский, что должен был бы там быть".
Владимир Абаринов: Это были Давид Чавчавадзе и Владимир Толстой.
