Гюстав Флобер ("Госпожа Бовари – это я!") не на шутку перевоплощался в свою героиню. Напомню, что когда романист описывал сцену отравления Эммы Бовари мышьяком, он едва не потерял сознания и "изверг из желудка весь обед". Лев Толстой, вдохновленный смертью неверной француженки, отправил госпожу Каренину на железнодорожные рельсы. Ему это аукнулось: он умирал на глухом полустанке под пыхтенье паровозов и грохот чугунных колес.
Словосочетание "алкогольная зависимость" – это эвфемизм. Так в наш политкорректный век называют алкоголизм. Я честно признаюсь: я тоже страдаю… винной зависимостью. Это писательское страдание. Хотя бы четыре раза в году – зимой, весной, летом и осенью – я непременно пишу что-нибудь о вине. Такие уж у меня "Времена года". Что же это за "зависимость", "зависимость" от чего? Отвечу: от цвета (пурпурного, рубинового, бордового, золотистого, ржавого, багряного), от запаха (земляничного, крыжовенного, абрикосового, смолистого, миндального), от вкуса (терпкого, айвового, кедрового, черносмородинного). Я часто повторяю про себя: "Долой независимость!". Это как с любовью: зависеть от того, кого любишь, – большая удача.
Выбор главного героя и названия книги может стать роковым для писателя любого калибра. Уже много лет я ищу в себе сходство с моим героем – красным сухим – и порой нахожу его. К примеру, слово "сухой" определенно имеет ко мне отношение, хотя и по касательной. Нет, меня нельзя назвать сухим человеком, но от слова "сухарь" – один шаг до "сухарика". А так когда-то на жаргоне называли сухие вина. К тому же сухарик можно макать в вино, и тогда он становится похож на физиономию господина лет шестидесяти с лишним.
Каким еще может быть вино? Скажем, фруктовым (это о запахе). Ну, тогда мне просто повезло с цитрусовой фамилией. Еще вино может быть гармоничным. Это меня, быть может, ждет впереди, а пока что я прохожу процесс "воспитания" (так называют процесс старения вина в бутылках или в бочках). Но определенно я уже не "зеленый" (кислый, сделанный из недозревшего винограда) и не "шероховатый" (грубый на вкус). А какой? "Элегантный" (без агрессии, с пристойными предками)? Хотелось бы. "Агрессия" в винном словаре – это перебор спирта ("кисляк"). Нет, агрессия не по моей части. И "тощим" (скудное на вкус) меня не назовешь. Еще я "выдержанный", хотя и "нервный" (интенсивное, приятное вино с кислинкой), и при этом не "усталый" (утративший свежесть).
Винный угол зрения помогает понять, почему столь трагично сложились судьбы Эммы Бовари и Анны Карениной. У Флобера (француз называется!) вино упоминается буквально четыре-пять раз: "корзина с вином", "кувшин с вином", хорошее вино в качестве лекарства и в сравнении: радость, пропитанная горечью, похожа на вино, отдающее смолой. Правда, есть у Флобера "сладкий сидр" с густой пеной, но сидр ближе к яблочному соку, чем к вину. В толстенном романе "Анна Каренина" вином тоже не пахнет. Ну разве что Лёвин с Облонским два-три раза балуются винишком. Зато слово "вина" (провинность) у Толстого – ключевое и едва ли не самое упоминаемое. Позволю себе сделать дерзкий вывод: антоним слова "смерть" – не "жизнь", а "вино". А синоним слова "вино" – "жизнь".
