Есть центр тяжести у материального, есть и у духовного.

Центр тяжести всегда – между крайностями. Это объясняет, почему вполне разумные люди истово веруют в русских младенцев, которых кушают евреи, распинают украинцы и насилуют норвежцы. Это обычные люди, у которых, как у всех людей, есть проблемы. Часто, даже обычно – более тяжелые проблемы, чем у других людей. Безработица. Маленькая зарплата. Жизнь под кровавой гэбней. Супружеская неверность, а то и развод, в общем – предательство. Иногда чужое, чаще – свое, которое труднее вынести и важнее забыть. Свой грех жжется и колется, лежит "камнем на сердце". Где тогда центр тяжести?

Чужой грех – отличный балласт, позволяющий переместить центр тяжести пониже, подальше от своей совести. По тому, какой тяжести чужой грех беспокоит человека, можно понять, сколько весит его собственный грех, который он пытается уравновесить. Пропорция обычно не менее одного к десяти. Если человек изменил жене, мало проку разговаривать о чужих супружеских изменах. Это лишь подольет масла в огонь. Продуктивно поговорить о том, как другой изменил отечеству, устроил фашистскую хунту, изнасиловал, убил и съел младенца. Отвлекающий маневр должен быть не на 10 градусов, не на 20, а на все 180.

Только очень глупый и мелкий вор, карманник-щипач, кричит "Держи вора!". Кто крадет миллиарды долларов из государственной казны, кричит "США начали Третью мировую войну!" Кто изменяет жене, пишет трактат не в защиту супружеских измен, а о скором конце света. Поэтому в дело идут не обычные, тривиальные чужие грехи, а какие-нибудь феерические, неимоверные, каких даже сатана не выдумает.

Это вполне рациональное поведение, хотя оно состоит из абсолютно иррациональных элементов – паранойи, фобий, обмана и самообмана. Человек, освоивший перенос акцента со своей вины на чужую, твердо стоит на земле, ничем его не сбить. Он знает, что вокруг враги, лжецы и убийцы, которых раздражает его белая пушистая сорочка. Он – над ними, он вообще над схваткой, центр тяжести расположен низко настолько, что человек сохраняет равновесие в любой ситуации, непробиваем, хладнокровен, в общем – столь любезный ныне многим русским интеллектуалам Великий Инквизитор. Известен так же, как Иудушка Головлев. Смердяков, успешно прошедший курс психологической реабилитации.

Иоанн Предтеча или Иисус пузырятся, нервничают, обзываются ("порождения ехиднины" не Путин сказал) – а эти невозмутимы, следовательно, правы. Как прав всякий палач, как неправа всякая жертва, потому что визжит, когда ей под ногти загоняют иглы.

Возможен, однако, и центр легкости. Он находится между все той же головой – и небом. "Небо", разумеется, понятие – в отличие от земли – несуществующее. Земля бесспорна, небо – безгранично, и одно с другим несовместимо.

Можно избавиться от греха, зарыв его в кучу чужих грехов. Конечно, при этом и себя зарываешь, зато – непоколебимость! основательность!! А можно не избавляться от греха, а вместе с ним сигануть куда повыше. Ну нет такого свинства, у которого не было бы своего дуба! Поднять рыло! На дуб, конечно, не взобраться, но зато центр тяжести будет между самым верхним желудем и своим рылом. Летающей свиньей, конечно, от этого не станешь, но ведь центр тяжести – это не про полет, это про любовь или, скажем на первый раз осторожнее, про условия любви – трезвость, чтобы не видеть у других мнимых грехов и видеть свои реальные, и прощение, чтобы прощать другим их реальные грехи, а себе не мешать принимать прощение от других. Эти условия – зависят от нас: как поставить капкан, зависит исключительно от охотника. А уж попадет ли любовь в этот этический капкан, не от нас зависит.

Яков Кротов – историк и священник, автор и ведущий программы Радио Свобода "С христианской точки зрения"

Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции