Лиля Пальвелева: Сегодня мы с Максимом Кронгаузом, директором Института лингвистики РГГУ, продолжим начатую в прошлой передаче «От А до Я» беседу об устойчивых выражениях, вошедших в широкий языковой обиход из определенных литературных, исторических и прочих источников. В языковедении для этих цитат существует неожиданно поэтичный для научной дисциплины термин - «крылатые слова».
Среди прочих, авторами таких выражений являются политические деятели, причем, всех времен и народов. Достаточно сказать, что широко распространенное «деньги не пахнут» пришло к нам из Древнего Рима. Так ответил сыну император Веспасиан на упрек в том, что он ввел налог на общественные уборные.
Советская эпоха была насквозь идеологически цитатной. Непременным требованием для диссертации (пусть даже медицинской), любого доклада, предисловия к любой книге (пусть даже к сборнику стихов) и прочее, и прочее была ссылка на высказывания основоположников марксизма-ленинизма и здравствующих на тот момент руководителей партии. Поневоле, такие изречения (на самом деле, нередко вздорные, скажем, «экономика должна быть экономной»), хорошо запоминались и вновь и вновь воспроизводились с легкостью необыкновенной.
Сейчас, говорит Максим Кронгауз, массив "крылатых слов" из советского наследия заметно сократился.
Максим Кронгауз: Идеологические фразы, скажем, ленинское "Учиться, учиться и еще раз учиться", лозунги типа "Религия - опиум для народа" Маркса, на мой взгляд, немножко уходят - по понятным причинам. Изменилась жизнь, изменилось наше общество.
Лиля Пальвелева: Я еще должна сказать, что прежде, в советские времена, такого рода фразы нередко звучали торжественно. Они даже в заголовки газет попадали, например, "Профсоюзы - это школа коммунизма". Теперь, если такие цитаты и приводятся в качестве "крылатых выражений", то исключительно в ироничном ключе.
Максим Кронгауз: Я думаю, что сразу они именно так и использовались.
Лиля Пальвелева: В живом разговоре - да, зачастую. Но при этом существовала и традиция очень серьезного цитирования.
Максим Кронгауз: Да, разумеется. Здесь еще одна проблема. Она состоит в том, что мы с ними делаем, с этими "крылатыми выражениями", когда мы их воспроизводим. Можно очень грубо провести границу между точным цитированием, когда мы просто воспроизводим что-то сказанное, воспроизводим, условно говоря, также, как это было в первоисточнике - с тем же настроением, с теми же словами и так далее.
Второе, когда мы искажаем это клише, искажаем сознательно, а не потому что забыли. При этом искажение может быть двух родов. Первое - искажение словесное, когда мы просто меняем слова. Об этом можно сказать чуть больше. Скажем, сейчас это любимая игра газетчиков, прежде всего, в заголовках. Есть газеты, которые практически все заголовки придумывают, обыгрывая "крылатые выражения", прежде всего, искажая их.
Лиля Пальвелева: Я думаю, что в первую очередь вы здесь имеете в виду такие издания как "Московский комсомолец".
Максим Кронгауз: Безусловно, да, "Московский комсомолец". Но речь идет даже не о, скажем, разделении "желтая пресса", не "желтая".
Это и любимое занятие в газете "КоммерсантЪ", которая является одной из самых серьезных наших газет, но при этом заголовки придумываются именно таким путем. Есть, насколько я понимаю, специальные люди, которые этим занимаются. Это не доверяется автору, а есть человек, который уже на этом собаку съел.
Лиля Пальвелева: Взяв в руки «КоммерсантЪ», сразу же натыкаемся на заголовок "Фальшивый «Опиум» для народа". Речь идет о продажи на торгах подделки работы художника под названием «Опиум» и обыгрывается, разумеется, все та же фраза «Религия - это опиум для народа». А вот в одном из последних номеров «Московского комсомольца» - целая россыпь составленных по такой модели заголовков. «По ком звонит холод», «Перекуем мечи на мячи» (подзаголовок расшифровывает - «Подмосковных военных заразили стритболом») и вот совсем уж гремучая смесь - «Маугли в зубровой шкуре». Здесь отсылка сразу к двум классическим литературным произведениям.
На мой вкус, «Московский комсомолец» слишком назойливо обращается к игре с крылами словами. Сильнодействующими средствами злоупотреблять нежелательно.
К слову сказать, упомянутая нами с Максимом Кронгаузом «желтая пресса» - это тоже "крылатые слова". Об источнике мало кто помнит, а выражение живет, причем, с давних уже пор. В 1895 году в ряде номеров одной нью-йоркской газеты появилась серия фривольных рисунков с юмористическим текстом. Среди персонажей был ребенок в желтой рубашонке. Вскоре на страницах другой американской газеты стали встречаться аналогичные рисунки. Издания начали из-за «желтого мальчика» спор, и тогда в третьей газете, в « New York Press » появилась статья, в которой оба конкурирующие издания были презрительно названы «желтой прессой».
Но вернемся к заголовкам. Такие искажения легко считываются и лингвистам не слишком интересны. Однако, говорит Максим Кронгауз, встречаются и более тонкие искажения.
Максим Кронгауз: Когда, собственно, фраза никак не искажается, но искажается контекст или ситуация, в которой это произносится. Тогда эта фраза имеет противоположный эффект. Когда в бытовом разговоре на кухне, на даче или в какой-то неформальной обстановке цитируется некий политический лозунг, то он, скорее всего, цитируется для обратного эффекта, то есть иронически или даже саркастически. Есть довольно грубые искажения такого рода, скажем, надписи в туалетах или на наколках, когда точно цитируется некие лозунги, но понятно, что они имеют обратный смысл. Это некое прочтение наоборот. Вот это как раз низовая культура.
Лиля Пальвелева: То есть, если у зека встречаешь татуировку "Слава КПСС"...
Максим Кронгауз: То понятно, что это не "Слава КПСС", а ровно обратное. Или, например, в туалете "Дело Ленина живет и побеждает". Понятно, что это издевательство над этим лозунгом. Так что, искажение могло быть, как словесное, когда заменялась часть лозунга, любого клише, либо искажение контекстное, когда это погружалось в непривычный, неправильный контекст. Одна из классический фраз, которая обыгрывалась многократно - это тост "За нашу победу" с подчеркиванием "нашу". Вот в эту "нашу" каждый вкладывал свой смысл. Для непосвященных - это один… Но ведь это же цитата из речи разведчика из кинофильма «Щит и меч», кажется, когда разведчик вкладывает в это слово "нашу" противоположный смысл. То есть он пьет в компании, по-моему, немцев за победу, естественно, советскую. Но потом этот тост воспроизводился опять же в неформальной обстановке, где каждый раз в "нашу" вкладывалось что-то свое, близкое для узкого круга тех, кто сейчас пьет. Вот это тоже очень интересный прием - перевода клише в незнакомую ситуацию, в незнакомый контекст, противоречащий его стандартному употреблению.
Лиля Пальвелева: Примета наших дней: современных российских политиков цитировать стали чаще, чем классику. Прежде, имея в виду, что человек заврался, вспомнили бы про 35 тысяч курьеров. Теперь Хлестакова успешно потеснил Жириновский с его «будем мыть сапоги в Индийском океане». Кстати, как это нередко бывает, язык обкатал высказывание, довел абсурдность до совершенства. В книге Константина Душенко «Зернистые мысли наших политиков» находим точную цитату: «Я мечтаю, чтобы русские солдаты омыли свои ноги теплой водой Индийского океана».
Кстати, знаменитое «мочить в сортире» в устах автора прозвучало тоже несколько по-иному.
Поразительно, но Черномырдин, которого к первым остроумцам эпохи никак не причислишь, свой афоризм «хотели как лучше, а получилось как всегда» именно в этой редакции и произнес. И вот вопрос Максиму Кронгаузу.
Эти выражения, всегда ли они возникают спонтанно, или все-таки в них можно угадать некие домашние заготовки?
Максим Кронгауз: Тут требуется скорее психологический, чем лингвистический анализ. Я не думаю, что из тех фраз можно вывести - заготовленные они или нет. Конечно, у любого из нас может быть гипотеза о такой заготовке. Я бы склонялся в случае Черномырдина к импровизации, а в случае Путина, наверное, к подготовленному экспромту. Но это мое мнение, не более того. Мне кажется, что у Черномырдина (а у него несколько таких знаменитых "крылатых выражений") они, действительно, случайным образом возникают. Между тем, «хотели как лучше...» это же целый афоризм! Действительно, в этом есть некая глубокая истина. Притом, что Черномырдин, скажем так, не...
Лиля Пальвелева: Чрезвычайно косноязычен!
Максим Кронгауз: Да, да, но вот вы говорите более категорично. Я хотел через отрицание эту мысль провести. У него, действительно, есть несколько абсолютно блестящих фраз. Мне кажется, мало вероятно, что они были заготовлены заранее. Едва ли он смог бы их так потом реализовать.
Что же касается нескольких известных фраз Путина, они в основном связаны с грубым регистром и были сказанны в определенной ситуации. Но вот просто, воспроизводя эти ситуации, можно понять, что есть некая тенденция такого перехода в более грубый разговорный регистр. Но опять же, вполне возможно, что в некоторых случаях это просто результат эмоциональной реакции президента. Как ученый, я бы не стал высказывать никакого мнения: может быть - так, может быть - сяк. Другое дело, что если высказывание Черномырдина просто стало фольклором, то фразы президента в данном случае оказывали определенное воздействие либо на собеседников, либо на тех, о ком это говорилось. В этом смысле можно предполагать, что они были, так или иначе, задуманы.
Лиля Пальвелева: Многие «крылатые слова», взятые из речи политиков, уходят из языка вскоре после ухода их авторов с заметных постов. Но бывают и исключения. Думаю, не ошибусь, если скажу, что пройдет два-три десятилетия, и Виктора Черномырдина в первую станут вспоминать как исторического деятеля, произнёсшего прославившую его фразу. Не сразу смогут сказать, в какие годы он возглавлял правительство, уточнят при необходимости в справочниках название партии, к которой он принадлежал, спохватятся - ах, да! - вел переговоры с Басаевым, но вот парадоксу «хотели как лучше…», вне всяких сомнений, обеспечено долгое существование.
