Нет ничего удивительного в том, что депутат Ирина Яровая ополчилась на иностранные языки.
– Поскольку вся российская система образования, – заявляет она на сайте "Единой России", – заточена под изучение иностранного языка, то как мы хотим в таких условиях сохранить наши традиции?
– Запросто, – отвечу я на этот крик души, – ведь билингвы Пушкин и Толстой не только сохранили родные традиции, но и преумножили их.
Я понимаю, однако, что власть беспокоит совсем другое. Тот, кто с помощью иностранного языка подключен к мировой грибнице мнений и сведений, вряд ли поверит в шпионов на коровьих копытах, тупо бредущих на Болотную площадь. Ужасно не то, что говорит депутат, ужасно, если ее послушают.
Каждый язык делает мир богаче, внося оригинальный вклад в коллективное сознание. Ведь мы умеем распоряжаться только тем, чему даем название. И тот факт, что одно и то же зовется по-разному, означает, что оно – не одно и то же.
Два языка в одной голове в определенном смысле удваивают личность и позволяют вести цивилизованный диалог, давая им высказываться по очереди и когда надо. Это не метафора, а физиология головного мозга билингвы, которую беспристрастно изучают психологи Эллен Бялосток и Мишель Мартин.
Завоевав мир, английский обнаружил, что одержал пиррову победу, ибо завоеватели остались наедине с одним – родным – наречием
Двуязычие, говорит их исследование, учит нас лучше управлять ресурсами сознания. Привычка жить в двух параллельных мирах делает ум гибким, как лук, и послушным, как стрела. В зависимости от ситуации (на работе или дома, с женой или с другом, в бане или в банке) билингв включает то один язык, то другой, но никогда не смешивает их, оставляя эту манеру малограмотным, снобам и Льву Толстому в "Войне и мире". Искусство сознательно распоряжаться языками сказывается на всех мыслительных операциях, что дает ощутимое преимущество билингвам и там, где от языка ничего не зависит. Статистический анализ, охвативший младенцев и глубоких стариков, показывает, что билингвы быстрее учатся, лучше живут и успешнее борются с Альцгеймером.
В сущности, это наделавшее много шума исследование применимо и в политике. Двуязычие – первый урок демократии. Вывеска, которая, как это раньше было в моей родной Риге, пользуется двумя алфавитами, подает пример терпимости. Родной язык – один из многих, в нем, а значит и в нас, нет ничего бесспорного: на все можно смотреть по крайней мере с двух точек зрения.
В этом, пожалуй, можно увидеть дар империи, навязывающей двуязычие своим подданным. Так чуть не половину СССР составляли билингвы, некоторые из которых, как Фазиль Искандер, стали лучшими русскими писателями.
Сегодня, однако, на место империй приходит общая для всех планетарная цивилизация, которая уже выбрала себе язык и – в той или иной мере – его выучила. Мы живем в эпоху ненасильственного двуязычия, когда английский служит языком не иностранным, а универсальным. Если всякий язык – ключ, то английский язык – отмычка. Открывая любые двери, он всех выпускает на информационную свободу, где приучают сравнивать и выбирать.
Собственно, в этом его беда: дав другим незаменимое средство общения, он обделил своих. Английский – благо для всех, кроме тех, кому он родной. Им-то второй язык не светит: незачем. Завоевав мир, английский обнаружил, что одержал пиррову победу, ибо завоеватели остались наедине с одним – родным – наречием.
Александр Генис – нью-йоркский писатель и публицист, автор и ведущий программы Радио Свобода "Американский час – Поверх барьеров"
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции Радио Свобода
