Почему они себя не взорвали? Четыре года теракту на Дубровке
Заложница в театре на Дубровке: Все видели, как пошел этот газ, и все поняли, что происходит. То есть у них было время все это взорвать. Они просто сознательно не стали этого делать. Вот, просто удивительно. Я не знаю, почему.
Ирина Лагунина: Четыре года назад 23 октября около 9 часов вечера группа вооруженных людей захватила заложников в Театральном центре на Дубровке. Позднее выяснилось, что заложников было 912 человек. Требования террористов – прекращение войны в Чечне и вывод российских войск. После переговоров требования смягчились – прекращение применения в Чечне тяжелого оружия, артиллерии и авиации; прекращение зачисток; телефонный разговор между Путиным и Масхадовым. Что же касается вывода войск, то, понимая, что вывести войска в один день невозможно, захватчики согласились на вывод войск из какого-нибудь района Чечни. Группа людей, захвативших театральный центр состояла из 32 мужчин и 18 женщин. Одетые в черное, с черными поясами смерти, женщины сели в театральные ряды среди заложников. «Черные вдовы» - это название к тому времени уже было на слуху. Приведу хронологию из книги американского социолога Роузмари Скейн «Женщины террористки-самоубийцы».
«9 июня 2000 года Хава Бараева вместе с сообщником врезалась на машине, начиненной взрывчаткой, в здание российского спецназа в Алхан-Кале. 27 военнослужащих погибли. Последние слова Хавы: «Я знаю, что делаю, за рай надо платить, и я думаю, что заплатила за рай». Хава Бараева – первая зарегистрированная «черная вдова».
29 ноября 2001 года в Урус-Мартане Айзан Газуева, протиснувшись сквозь толпу, подошла к командующему Урус-Мартановским районом генералу Гейдару Гаджиеву. «Вы еще меня помните?» - спросила женщина. Затем последовал взрыв, генерал и восемь его телохранителей погибли на месте. За год войны Айса потеряла 16 родственников. Генерал Гаджиев лично в ее присутствии убил ее мужа и отказывался выдавать его тело. Как показывают свидетели, когда Айзан пришла в очередной раз с просьбой дать ей возможность похоронить мужа, генерал сказал «Еще раз увижу, живой в землю закопаю».
Ирина Лагунина: До октября 2002 года было совершено еще несколько небольших терактов с участием женщин-самоубийц. Но никогда ничего подобного театру на Дубровке. 18 женщин одновременно. Мы беседуем с автором книги «Женщины террористки-самоубийцы» Роузмари Скейн. Так почему, на взгляд социолога, эти женщины в театральном центре не взорвали свои пояса смерти?
Роузмари Скейн: В результате исследования я выяснила, что, возможно, сыграли роль несколько факторов. Во-первых, они могли не понять, что происходит. Но скорее всего, без приказа от мужчин у них не было полномочий взрывать.
Ирина Лагунина: Что в их поведении привлекло ваше внимание и на основании чего вы пришли к такому выводу?
Роузмари Скейн: Иногда заложники просили их оказать какую-то услугу, например, дать воды. Но они отвечали: «Спросите мужчин». Вообще заложники считали, что их поведение было крайне жестоким – они ни на кого не обращали внимание, они сидели и читали Коран. В результате заложники вообще перестали к ним обращаться, разговаривали напрямую с мужчинами.
Ирина Лагунина: О чем это говорит с точки зрения роли женщин в чеченском сопротивлении?
Роузмари Скейн: У меня есть своя теория относительно женщин, участвующих в подобных актах. В основе их поведения есть несколько факторов. В случае с этими чеченками – некоторые семьи получили за них большие суммы денег, за то, что они пошли на выполнение этого задания. Но я уверена, что сами они не пошли бы на это, если бы в обществе не было атмосферы, которая этому способствует. Понимаете, многими их них руководит чувство мести, и я понимаю это чувство. В конце концов, что такое война, если не чувство мести за то, что сделала против тебя другая сторона. Как писал в конце 19-го - в начале 20-го века великий социолог Эмиль Дурхайм, надо понять, что у самоубийства всегда есть социальные причины. И по-моему, женщины-самоубийцы, которые таким образом принимают участие в войне, просто отвечают на насилие, в котором они живут, которое стало частью их существования. Питательной средой для чеченского сопротивления, идеологической средой является национализм, а непосредственный импульс пойти на самоубийство исходит из моральной структуры общества или группы людей. Но я должна отметить один момент: в случае с захватом заложников на Дубровке эти женщины пошли на смерть добровольно. Их могли обмануть, их могли запугать, у них могло быть чувство мести, но в последний момент они сами предпочли смерть. И это очень характерно для женщин. Мужчины чаще пытаются избежать смерти, они больше заботятся о собственном благополучии, в том числе и материальном. Женщины же заботятся только о материальном благополучии семьи, не ища ничего для себя. Потому что им самим ничего не надо, они себя убивают.
Ирина Лагунина: В исследовании «Женщины террористки-самоубийцы» Роузмари Скейн приводит следующий пример: Фатима и Хаджад Ганиевы – две сестры, участвовавшие в захвате театра. Их брат Рустам получил за них по полторы тысячи долларов от Шамиля Басаева. Это было первое в истории групповое участие женщин-самоубийц в акции, отмечает социолог. И это очень интересный сдвиг. Но Роузмари, в то же время вы пишете, что у этих женщин не было полномочий взрывать себя. Так что, их берут с собой, даже в группе, но им отводят роль второсортных исполнителей?
Роузмари Скейн: На войне, а я рассматриваю тактику терроризма самоубийц как часть войны, все средств хороши. И сначала женщин использовали потому, что это всегда было неожиданно. И когда оказалось, что это работает, их статус возрос. Они стали пользоваться уважением именно из-за того, что эта тактика работает.
Ирина Лагунина: Показательно, в связи с этим, описание жизни неудавшейся террористки Заремы Мужихоевой, отбывающей 20-летнее наказание за попытку теракта у ресторана «Имбирь» на 1-й Тверской-Ямской.
«Ей было 14 лет, когда началась первая Чеченская война. Бамут, где жила семья, был разбомблен. Воспитавший ее дед рассказывал, что Зарема была сильно напугана, сидела в подвале как мертвая и даже не могла плакать. Это продолжалось с декабря 1994 по апрель 1995. Затем семья переехала в Ингушетию. В 15 лет вышла замуж. Но муж был убит во вторую чеченскую войну. По чеченской традиции жена и ребенок - в случае смерти мужа – остаются с его семьей. Брат мужа фактически отобрал у нее дочь, заявив, что вырастит ее сам. Она сбежала, пыталась получить права на ребенка. Она тайно продала драгоценности бабушки, выкрала своего ребенка и пыталась улететь с дочкой в Москву, начать новую жизнь. Родственники поймали их в аэропорту, и предали Зарему позору».
Ирина Лагунина: Роузмари Скейн, у этих женщин есть религиозная мотивировка? Или ими руководят чисто социальные мотивы?
Роузмари Скейн: В некоторых странах религиозные мотивы сложно отличить от социальных. Например, джихад. Это не только религиозное понятие, это входит как часть закона, по которому они живут. Так что религия, закон и социальные условия для них одно и то же. Что же касается Чечни, то большинство этих женщин даже сложно квалифицировать как террористок. Я бы определила их как бойцов за националистические идеалы, за независимость их страны.
Ирина Лагунина: Я просмотрела мировую статистику женщин террористов-самоубийц. Один факт бросается в глаза. Даже «Аль-Каида» до сих пор не использовала женщин. Единственное исключение – теракт в Аммане в ноябре прошлого года. Полиции удалось задержать террористку-неудачницу Саджиду аль-Ришави. Пояс смертницы на нее надел ее собственный муж. Этот теракт был подготовлен группой аз-Заркауи в Ираке. В остальном же террористки смертницы есть только в Чечне и в Палестине. И это, действительно, подтверждает слова Роузмари Скейн, что не столько религия играет роль, сколько общая атмосфера в обществе, уровень насилия и национализм. Но, тем не менее, эти женщины умирают с Кораном в руках, с убеждением, что попадут в рай. Но когда шахид попадает в рай, ему обеспечена счастливая жизнь с 72 девственницами. Что привлекает женщин-шахидок в рае? Ведь наверняка не возможность обладать 72 девственницами.
Роузмари Скейн: Их цель возвыситься над другими девственницами. Если они не девственницы в земной жизни, то это состояние возвращается им в раю. Этот акт делает их «чистыми», они вступают в вечность, не совершив сексуального акта. А они хотят быть чистейшими из чистых и, по возможности, королевами девственниц.
Ирина Лагунина: И если мерить мерками земной жизни, то девственница – в отличие от вдовы – вновь может выйти замуж, не жить в семье убитого мужа. И никто никогда не предаст ее позору. Мы беседовали с американским социологом, автором книги «Женщины террористки-самоубийцы» Роузмари Скейн. Ничто в этом мире не оправдывает и не может оправдать терроризм, захват заложников, гибель ни в чем не повинных людей. Но обсуждать это явление и пытаться понять его необходимо.
Поэзия о Чечне для российских политиков. Свои стихи читает Игорь Иртеньев.
Ирина Лагунина: К осмыслению процессов на Северном Кавказе всё чаще обращаются литераторы. Пишет о чеченской войне и поэт Игорь Иртеньев. Свои первые антивоенные стихотворения поэт-правдоруб прочитал в ныне закрытой сатирической программе «Итого» телекомпании НТВ старого образца. На взгляд многих, поэту-сатирику особенно удаётся показать цинизм политиков, развязавших войну на территории своей страны, и неприятие этой войны большинством простых жителей России. С поэтом Игорем Иртеньевым побеседовал наш корреспондент Олег Кусов.
Олег Кусов: Игорь Иртеньев в своих стихах о Чечне, чаще всего обращается не к чеченцам, а к тем, кто живёт далеко от неё, но к проблеме чеченской войны имеет непосредственное отношение. Он адресует свои строчки политикам, чиновникам, по вине которых кризис на Северном Кавказе затянулся.
И вновь наступила последняя фаза,
И вновь воцарился порядок в Чечне.
И вновь я стою на вершине Кавказа,
И он подо мною, и все как во сне.
И сказка, о чудо, становится былью.
Дождалась Россия заветного дня.
И гордые внуки, и мама Шамиля
Подносят мне бурку и дарят коня.
И старцев на солнце сияют седины,
И детский звенит колокольчиком смех,
И «барыня» с «зикром» сплелись воедино,
И кружится в танце с контрактником чех.
И чистая радость волной накатила,
И тихие слезы струятся из глаз.
И две аккуратные шашки тротила
Лежат подо мной, но отнюдь не Кавказ.
Олег Кусов: Впервые широкая публика увидела поэта-правдоруба и услышала его стихи на чеченскую тему в телевизионной программе Виктора Шендеровича.
Виктор Шендерович: Я такой свидетель чуда, первый свидетель чуда. Поскольку, как правило, Игорь первому мне читает эти стихи, время от времени возникает чудо. Понимаете, какая штука, есть закон и для моей программы в целом, и в каком-то смысле для стихотворения иртеньевского: чем драматичнее, чем острее тема, тем больше вероятность, что стих будет хороший и программа будет сильная. К сожалению, темами нас обеспечивают. Бывают такие недели вялые, когда Игорь исполняет это стихотворение как пенальти, вратарь в один угол, мяч в другой. Техничное хорошее, качественное стихотворение, видно, что писал профессионал, но не более того, естественно, потому что невозможно раз в неделю писать шедевры. Но бывает, когда бывают очень сильные раздражители, то тогда иртеньевский талант детонирует, я вам скажу, с лермонтовской силой. Это невозможно симулировать, это либо есть, либо нет. В Иртеньеве это есть.
Не мы, а вы поставили страну
В такую позу, что назвать-то стыдно,
Не мы, а вы бездарную войну
Ведете и конца войне не видно.
Не мы, а вы на высшие посты
Своих шестерок верных назначали,
И с вертикали власти высоты
Не мы, а вы нас слабо различали.
Не нас, а вас, рискуя головой,
Крутые бодигарды охраняют,
Не нас, а вас везут по осевой,
Не вас, а нас к обочине сгоняют.
Олег Кусов: Это был отрывок из стихотворения Игоря Иртеньева «Не мы, а вы».
Игорь, вас волнует тема Чечни сегодня?
Игорь Иртеньев: Волнует, конечно. Она, что, к сожалению, нельзя не отметить, постепенно начинает с течением времени замыливаться и отходить на периферию сознания. Но это неизбежное свойство человеческого мозга, восприятия, просто поскольку все время происходит здесь, там, есть эта ситуация, она тлеет.
Олег Кусов: Может быть это кому-то выгодно, чтобы о Чечне стали россияне забывать?
Игорь Иртеньев: Я думаю, что да. Потому что было в свое время сильное движение. Я помню, как в самом начале войны, когда было большое собрание московской интеллигенции в Центральном доме литераторов, и приехали матери чеченские, мы с Сашей Кабаковым просто встали и подняли зал, когда они появились. Я помню эти митинги, собственно, и по сию пору принимаю в них участие, но сейчас они все меньше и меньше нарда собирают просто. Вот такая беда.
Конечно, там была колоссальная абсолютно ошибка руководства с вводом войск. Потому что то, что сейчас мы получили, я не политик, просто в целой России чечинизация конфликта. Варился внутри ставленник кремлевский экстравагантный Рамзан Кадыров, фигура такая пугающая, на самом деле. Потому что как долго его удерживать под контролем с его окружением, которое амнистировано, у которых боевой опыт не забытый? Не думаю, что такие пламенные чувства к метрополии. Как все это долго удерживать можно будет, я не знаю. Эту фигуру можно получить было в лице Дудаева в самые первые дни, если не вести себя как слон в посудной лавке.
Всегда было в традициях России на Кавказе, вообще в колониях, всегда был некий наместник который пользовался доверием государя или центра по-нынешнему, который управлял своим народом, опять же, выражаясь современным языком, держал ситуацию под контролем. Был боевой советский генерал, не было у него религиозных экстремистских взглядов. Конечно, это была идеальная фигура. Дальше они поэтапно выводили за скобки всех тех людей, которые могли каким-то образом процесс наладить, как совершенно в маргинальную зону последовательно выводился Аслан Масхадов, потому что нужен был другой человек. Потом его убили, труп смачно показывали в течение двух дней по всем программам. А сейчас имеют то, что имеют.
Олег Кусов: О Чечне сегодня в России пишут многие, но, как правило, прозу. Поэт Иртеньев читает и мемуары участников войны и записки журналистов и литераторов, но отмечает только отдельные работы.
Игорь Иртеньев: Я читал замечательные рассказы Аркадия Бабченко, писатель, который дважды был в Чечне, сейчас он работает корреспондентом «Новой газеты». С ним я познакомился, когда было в жюри несколько лет назад премии «Дебют». Это были горькие, страшные и в то же время человеческие рассказы, где нет совершенно никакого имперского пафоса, а есть просто ужас, перед этим растерянность, боль и переживание. Вот такие книги я читаю.
Олег Кусов: Если брать литературу 19 века – Пушкина, Лермонтова, Толстого – это прекрасные произведения, великие поэты и писатели восхищались Кавказом. Шел процесс освоения Россией Кавказа. Сегодня очень много литературы, в которой разделяются эти народы - чеченцы и русские. Это что, это говорит о том, что обратный процесс пошел?
Игорь Иртеньев: Процесс, мне кажется, в эту сторону идет. Но Кавказ неоднороден. Потому что какие-то кавказские республики, безусловно, хотят быть в составе России, какие-то совершенно ясно не желают. Я сейчас не уверен, что нынешнее население Чечни после десятилетнего ужаса, что оно так настроено на отделение от России. Просто уйти сейчас, были в свое время призывы немедленно вывести войска и пусть они барахтаются как хотят - это безответственный подход, нельзя столько наворотить, потом взять, собрать манатки, потому что ответственность должна быть перед населением, все-таки это обладатели российских паспортов, это российские граждане. Я думаю, что там будут процессы идти встречные. Допускаю, что весь Кавказ будет не удержать, но кто-то останется, кто-то, видимо, каким-то образом отвалится. Это будет все напряженно, это взрывоопасные районы, нужна большая совершенно точность, и такт, и хитрость, все, что угодно, все те качества, которые присущи дипломатам, чтобы этот процесс все-таки ввести хотя бы какие-то рамки.
Олег Кусов: Чеченцы народ с очень сложной судьбой, но не менее трагично и настоящее у чеченцев. На ваш взгляд поэта-сатирика, чеченцы сохранили чувство юмора?
Игорь Иртеньев: Мне трудно об этом судить, потому что у меня, во-первых, не так много знакомых чеченцев. Вообще чувство юмора восточных народов, а чеченцы принадлежат по культурным корням к Востоку, довольно существенно отличается от русского чувства юмора.
Олег Кусов: А вообще вам нравится кавказский юмор, если есть такое понятие?
Игорь Иртеньев: Грузинский юмор, скажем так. Грузинский, безусловно, потому что я вырос на грузинских фильмах, и грузины в этом смысле удивительно артистичный народ, совершенно с потрясающим чувством юмора, тонким, парадоксальным, очень много напитался от них.
Олег Кусов: Читая Игоря Иртеньева, вспоминаешь фразу другого современного художника слова – поэт в России больше, чем поэт. Рассказывает писатель-сатирик Виктор Шендерович.
Виктор Шендерович: Поскольку суд в России меньше, чем суд, пресса в России меньше, чем пресса, а парламент меньше, чем парламент, то поэт автоматически начинает занимать эти места. Это, к сожалению, русская традиция, которую Евтушенко сформулировал, но на самом деле действительно так. Да и писатель больше, чем писатель. Ведь Толстой и Достоевский для нашего ума, для нашей души - это совсем не то, что Бальзак и Мопассан для французов, разумеется. Бальзак и Мопассан – это беллетристика, блестящая, замечательная, поразительная, нравственная беллетристика. А Толстой и Достоевский – это последние вопросы, мы к ним обращаемся за решением последних вопросов. У них есть авторитет, которого по понятным причинам нет ни у администрации, ни у парламента, ни у администрации, ни у церкви, которая придала анафеме Льва Толстого. Именно поэтому поэт естественным образом занимает это место. Честно говоря, хотелось бы жить в стране, где поэт будет просто поэтом, а суд будет судом, а парламент парламентом. Но мы в такой стране пока не жили.
Не мы, а вы от нас скрывались в тень,
Когда все ждали внятного ответа,
Не вас, а нас взрывают, что ни день,
Не с нас, а с вас пора спросить за это.
А если в чем и виноваты мы,
То в том лишь, что за здорово живете,
Вам дали голоса свои взаймы,
И вы свой долг с тех пор не отдаете.
Олег Кусов: Это стихотворение Игоря Иртеньева называется «Не мы, а вы». Оно написано в сентябре 2004 года после трагедии в Беслане. И адресовано оно президенту России Владимиру Путину.
По пути к Меркурию. Первое испытание межпланетной станции.
Ирина Лагунина: 24 октября американская межпланетная станция MESSENGER, которая летит к Меркурию, совершила первый гравитационный маневр в поле тяготения Венеры. От точности его выполнения зависит весь дальнейший полет станции. Полеты к Меркурию – одна из самых сложных задачи астронавигации. О полете станции MESSENGER рассказывают Александр Сергеев и Александр Костинский.
Александр Костинский: Александр, расскажите немного о станции Messenger.
Александр Сергеев: Станция Messenger – это первый после 30-летнего перерыва полет к Меркурию и вообще второй в истории. То есть единственный раз космический аппарат Маринер-10, стартовавший в 73 году, достиг Меркурия в 74 и пролетал мимо него три раза в 74-м, потом в 75 году. Это были пролетные исследования по касательной, просто проходил вблизи поверхности на расстоянии несколько сотен километров, делал съемку, измерения и улетал дальше. Дело в том, что выти на орбиту Меркурия - это чрезвычайно сложная с точки зрения астронавигации задача. Маринер-10 был первой межпланетной станцией, которая в своем полете использовала гравитационный маневр, то есть использовала тяготение одной планеты для того, чтобы долететь до другой планеты.
Александр Костинский: Когда аппарат летит, у него есть запас топлива. Но топлива много взять нельзя. И поэтому те люди, которые проектируют космические корабли, стараются максимально использовать то, что корабль летит относительно других небесных тел и те его притягивают.
Александр Сергеев: В любом космическом полете главная проблема – это запас скорости, который есть у космического аппарата. Когда я стартую с Земли, то я всегда имею запас скорости 30 километров в секунду, которую мне сообщает Земля, потому что она с такой скоростью движется вокруг Солнца по орбите. Я могу получить скорость чуть меньше 30, чуть больше 30, но все равно у меня есть 30 исходных километров в секунду. А уже от них я могу плясать в зависимости от того, как отработала моя ракета. Проблема в том, что скорость 30 километров в секунду для современной ракетной технологии недостижимая скорость. Рекордная скорость при старте с земли была недавно при запуске комического аппарата к Плутону, он ушел со скоростью 17 километров в секунду. Это максимальная скорость, с которой улетали от Земли космические аппараты. Так вот для того, чтобы лететь к Меркурию, оказываются проблемы большие, чем лететь к Плутону.
Александр Костинский: Казалось бы, Плутон - это самая далекая планета, разжалованная сейчас из планет, а Меркурий - это самая близкая планета, казалось, от нас недалеко.
Александр Сергеев: Чуть более ста миллионов километров, а до Плутония почти пять миллиардов. И тем не менее, к Меркурию лететь труднее. Для того, чтобы улететь к Плутону, достаточно просто набрать скорости, которой хватит, чтобы оторваться от притяжения Солнца. Набрали скорость, направили в нужную сторону - летим. А в случае полета к Меркурию нельзя послать современными ракетами аппарат, чтобы он вышел на орбиту вокруг Меркурия, долететь до Меркурия еще можно без маневра, но чтобы выйти на орбиту - никак нельзя.
Александр Костинский: Тут фокус, видимо, в том, что Меркурий ближе к Солнцу, если мы летим от Земли, то потенциальная энергия, которую мы должны погасить, настолько высокая, что надо делать не с разгоном, а с торможением.
Александр Сергеев: Во-первых, мы выходим на орбиту Земли, естественно, имеем скорость 30 километров в секунду, чтобы начать движение к Меркурию по простейшей траектории, нужно сбросить скорость, потому что иначе мы будем лететь вместе с Землей. И сбрасывать скорость надо примерно на 18 километров в секунду – это предел современных технологий, и тогда мы можем долететь до Меркурия. Но самое смешное, что когда мы долетим до Меркурия, мы практически все это время будем падать на Солнце и мимо Меркурия мы будем лететь со скоростью примерно на 20 километров в секунду больше, чем надо.
Александр Костинский: Которыми погасить не можем никакими двигателями.
Александр Сергеев: Только гравитационный маневр. И тут надо сказать, что траектория, по которой летит Messenger к Меркурию - это один из сложных по траекторному обеспечению запусков межпланетных.
Александр Костинский: Может и самый сложный.
Александр Сергеев: Достаточно сказать, что на протяжении полета от Земли к Меркурию аппарат совершит шесть гравитационных маневров и пять маневров двигателем, что называется, в глубоком космосе, не в близи планеты.
Александр Костинский: Вообще любопытно, что за все это отвечает частная компания.
Александр Сергеев: Да, это интереснейший момент, первый раз за всю историю НАСА обеспечение траекторное доверено частной компании «Кинетикс». И сам аппарат разработан в университете Хопкинса, то есть тоже не в НАСА, по заказу НАСА. Аппарат стартовал 3 августа 2004 года, и надо сказать, что они экономили топливо на всем. Они запустили аппарат по орбите, едва отличающейся от земной орбиты Солнца. По сути дела его вывели из тяготения Земли и пустили вращаться по чуть-чуть отличающейся орбите. И через год, 2 августа 2005 года он вернулся к Земле благополучно, то есть фактически он никуда не улетал, он просто немножко отошел от Земли, двигаясь с ней вместе параллельно.
Александр Костинский: Чтобы погасить часть энергии.
Александр Сергеев: Но когда он прошел мимо Земли через год, он погасил часть скорости настолько, что его траектория стала проходить мимо Венеры. Сейчас 24 октября 2006 года прошло чуть больше года после маневра у Земли, он прошел мимо Венеры, и этот маневр опять использован для того, чтобы сбросить скорость. Если раньше он двигался по орбите, которая одним краем касалась земной орбиты, а другим краем орбиты Венеры, сейчас он выходит на орбиту, которая незначительно отличается от орбиты Вернеры. Пройдет год по времени Венеры и летом 2007 года он встретится с ней снова и совершит еще один маневр, который очень похож на тот, который был возле Земли первый. И этот маневр, как бы ступенька вниз одна, он выйдет на орбиту, касающуюся орбиты Меркурия. Пройдет еще полгода, и в январе 2008 года он в первый раз встретится с Меркурием, проведет новый гравитационный маневр и уйдет мимо на орбиту вокруг Солнца. Потом он встретится с Меркурием еще раз, еще раз притормозит, в 2009 году встретится с ним третий раз и выйдет на орбиту, почти совпадающую с Меркурием. Он будет долго догонять и только в 2011 году, он наконец догонит Меркурий и при этом его скорость будет составлять несколько километров в секунду, и тогда включится двигатель и погасит примерно один километр в секунду лишней скорости. Потому что у Меркурия ничем нельзя затормозить, кроме как двигателем.
Александр Костинский: То есть атмосферы практически нет.
Александр Сергеев: Все межпланетные станции, которые сейчас летают, они стараются использовать какие-то способы торможения у планет, а не двигателем. Тормозят в атмосфере, частично маневрами у спутников. Полеты к Луне, научились выход на орбиту Луны делать более экономно за счет того, что есть взаимодействие Солнце, Земля, Луна, сложное гравитационное поле, можно выстроить такую траекторию, что аппарат выйдет на орбиту сам собой. В случае с Меркурием это исключено, там только Меркурий и Солнце, захват гравитационный невозможен, в такой системе только двигателем приходится тормозить. Но задача сложнейшей траектории в том, чтобы выйти с минимальным избытком скорости. Всего на один километр в секунду надо затормозить, такой запас топлива с собой взять можно, чтобы выйти на вытянутую эллиптическую орбиту вокруг Меркурия. Нижняя точка орбиты находится на высоте двести километров, а верхняя на высоте 15 тысяч километров. Орбита почти полярная, наклонение 80 градусов, чтобы можно было увидеть всю поверхность. Дело в том, что до сих пор нет полной карты Меркурия.
Александр Костинский: Удивительно! Мы уже открываем планеты у других звезд.
Александр Сергеев: Но, правда, карты поверхностей с этих планет нет.
Александр Костинский: Но мы открываем. А Меркурий, казалось бы, вот он - рядышком.
Александр Сергеев: Меркурий мы имеем только половину поверхности, даже меньше, картированных станцией «Маринер». Так получилось с траекторией «Маринера», что он все время пролетал над одной и той же половиной Меркурия, и поэтому часть поверхности оказалась вообще не картированной.
Александр Костинский: То есть эта вытянутая эллиптическая орбита позволит снять всю поверхность Меркурия.
Александр Сергеев: И при этом не просто ее отснять, а отснять в режиме стерео.
Александр Костинский: Александр, а что мы еще можем сказать о самой траектории? Это же какая точность должна быть всех маневров, чтобы он вышел именно на эту орбиту.
Александр Сергеев: Точно, действительно, очень высокая. Сейчас точность навигации межпланетной составляет величины порядка километра.
Александр Костинский: Это сотни миллионов километров проходит и навигация километры.
Александр Сергеев: И при этом, когда речь идет о поправках и коррекции, то там может идти точность до десятков метров. Конечно, нельзя с такой точностью запустить с Земли сразу, метнуть его и он полетит с нужной скоростью в нужном направлении. Безусловно, для того, чтобы обеспечивать такую точность, есть коррекционные двигатели. Кроме того там есть маршевый двигатель, который делает пять маневров в глубоком космосе, чтобы именно менять орбиту запрограммированную. Изменение скорости регулируется с точностью до сантиметра в секунду.
Александр Костинский: При том, что скорость километры в секунду.
Александр Сергеев: Все это невозможно было бы без инфраструктуры определения координат. Все это строится в первую очередь, основа основ системы координат в космосе - это квазарная система отсчета, то есть квазары измеряются самым точным на сегодняшний день угломерным инструментом, это радиоинтерферометр с сверхдлинной базой, это комплексы систем радиотелескопов, стоящие на разных концах земли, которые одновременно наблюдают один и тот же объект. Конечно, обсчеты все идут на земле, потому что на аппарате компьютер стоит ее слишком мощный. Может быть это кого-то удивит, но процессор на аппарате имеет частоту 25 мегагерц.
Александр Костинский: Хотя у каждого школьника уже два гигагерца.
Александр Сергеев: То есть этот компьютер в сто раз слабее стандартного компьютера, стоящего на столе.
Александр Костинский: И почему так?
Александр Сергеев: Дело в том, что они вынуждены использовать процессоры радиационно устойчивые, то есть те, которые не сбрасываются, не сбиваются из-за попадания космических частиц. У Земли станция находится под прикрытием радиационных поясов Земли. В случае Messenger поток солнечных лучей будет в шесть-семь раз больше, чем на Земле, поэтому они вынуждены специальный процессор, разработанный компанией IBM , радиационно устойчивый и используется твердотельная память, один гигабайт для хранения снимков. В этом смысле интересно сравнить с тем, как изменилась технология со времен станции Маринер-10, которая использовала видеокамеру, с которой шла запись на магнитную пленку, но уже в цифровом формате. По тем временам это была вершина технологии, то есть магнитная пленка с цифровой записью та, которая сейчас используется в бытовых видеокамерах.
Александр Костинский: Александр, подведем итоги.
Александр Сергеев: Можно сказать, что мы имеем пример самого сложного по проектированию полета в Солнечной системе. Шесть гравитационных и пять маневров двигателем – это просто уникальный пример, такого до сих пор не было.
Александр Костинский: К сожалению, сейчас общественное мнение прохладно относится к таким замечательным технологическим достижениям, 30 лет назад это было бы на первых полосах всех газет.
Александр Сергеев: Привыкли немного. А чтобы понять, в чем заключаются тонкости, в чем заключаются достижения, нужна некоторая подготовка. Я надеюсь, что та информация, которая у нас сегодня прозвучала, она даст возможность оценить искусство инженеров, которые запустили этот проект.
«Заветная мечта» – хорошая книга. Рассказ о детской литературной премии в России.
Ирина Лагунина: Российская детская литературная премия «Заветная мечта» делает первые шаги. Она учреждена для поощрения лучших книг для подростков, а оценивают качество книг в том числе и те, кто их читает. То есть дети. Рассказывает Татьяна Вольтская.
Татьяна Вольтская: Жалобы на то, что современные дети читают мало, стали уже традиционными. Однако, находятся люди, которые предпочитают не жаловаться на компьютер и телевизор, а улучшать детское книгоиздание. На представлении деткой литературной премии «Заветная мечта», прошедшей в Петербурге, меня вообще поразило обилие энергичных высказываний о том, что нечитающие российские дети – это миф. Именно так считает главный библиотекарь Ленинградской областной детской библиотеки Людмила Степанова.
Людмила Степанова: Взрослые в оправдание своего бездействия придумали миф о детском нечтении. В современном поколении ровно столько же читающих и не читающих детей, которое было всегда. Да, вы скажете, изменились социальные условия, возникла дифференциация, но оправдывать бездействие взрослых, что появился компьютер, телевизор и прочие вещи - это безответственность. Это проверено реальным конкретным примером: как только у ребенка возникает книжная современная среда, которую создает взрослый. Существуют покровители детского чтения в лице лидеров власти, они понимают, что за детское чтение надо платить, чтобы у ребенка был выбор книг. Как только появляется ситуация выбора в книжной среде, он сразу начинает читать. И не нужно мифом детского чтения оправдывать бездействие взрослых.
Татьяна Вольтская: Пообщавшись с детьми разного возраста и их родителями, зайдя в книжный магазин, да и вспомнив собственное детство, можно прийти к заключению, что замечательных книжек для малышей довольно много, а вот для подростков – гораздо меньше. Именно такое открытие и стало толчком для появления премии, – вспоминает руководитель проекта «Премия «Заветная мечта» Вадим Васильев.
Вадим Васильев: Учредителем премии является одноименный благотворительный фонд, который учрежден полтора года назад группой компаний МИАН, советом директоров которой является Александр Сенаторов. У Александра Геннадиевича есть сын возраста, который совпадает с аудиторией нашего конкурса. И однажды, зайдя в книжный магазин, они не обнаружили для себя покупок, которые могли бы совершить. Поймав себя на мысли, что все, что хотели, уже почитали, а все остальное неинтересно или не очень качественное. Таким образом, родилась идея создать литературная премию, которая была бы нацелена именно на попадание книг на книжные полки.
Татьяна Вольтская: Но не любых книг, конечно. У премии есть своя идея, а именно – поиск героя. Не та навязшая в зубах противоестественная советская идея поиска положительного героя – герой должен быть просто новый, современный, понятный и близкий сегодняшним подросткам. Ведь разнообразные Павлики – от Морозова до Корчагина – явно устарели, а взамен пока не предложено ничего. Да и вообще хорошая книга для подростка – проблема, новых Жюль Вернов что-то пока не видно.
Вадим Васильев: Мы хотим, чтобы у подростков появился свой герой. Герой, на которого можно равняться, на которого можно смотреть, с которого можно брать пример, пытаться построить свою жизнь. Действительно, в нашем возрасте были совсем другие герои, которые сейчас не подходят, не работают. А западные далеко не всегда отвечают тем жестким критериям, которые выставляют наши подростки. Поэтому ищем, надеемся, что найдем. Найдем обязательно.
Татьяна Вольтская: В какой степени дети участвуют в написании, отборе книг?
Вадим Васильев: Мы приветствуем произведения от людей любого возраста. На прошлый сезон пришли произведения в очень большом возрастном диапазоне от 8 до 91 года. Поэтому мы будем только приветствовать, если подростки будут писать сами для себя. Член жюри этого сезона Наталья Успенская была лауреатом премии. Ей 14 лет.
Татьяна Вольтская: На соискание премии выдвигаются прозаические произведения для детей на русском языке, написанные авторами любого возраста. Говорит президент благотворительного фонда «Заветная мечта» Наталия Михайлюк-Шугаева.
Наталия Михайлюк-Шугаева: В прошлом году у нас в шорт-лист вошел мальчик, которому было 12 лет, был человек, который прислал на конкурс произведение, ему был 91 год. Из разных стран – Израиль, Канада, Америка, Россия. Мы абсолютно открыты для всех.
Татьяна Вольтская: Сначала все произведения читаются Литературным советом, который составляет список финалистов – претендентов на Большую, Малую и Дополнительные премии. Затем наступает очередь жюри, которое и определяет лауреатов. В жюри, кроме таких известных писателей, как Людмила Улицкая, Марина Москвина, Юрий Энтин, входят и дети. В этом году в жюри был введен 15-летний Михаил Бутурлов, ученик 10 класса города Сланцы. Его голос будет значимым при отборе лауреатов 2007 года.
Михаил Бутурлов: У нас в городе проходил конкурс, круглый стол «Хочу читать, что и почему». К нам в гости приезжали из Питера, и они выбирали в жюри одного человека из шести, кто будет участвовать в конкурсе «Заветная мечта». Я ответил на некоторые вопросы, они выбрали меня.
Татьяна Вольтская: На какие вопросы пришлось отвечать?
Михаил Бутурлов: Что читаешь? Самые обычные.
Татьяна Вольтская: Да, действительно, какие у тебя были любимые детские книжки?
Михаил Бутурлов: Маршак, Чуковский, «Денискины рассказы», очень любил Драгунского.
Татьяна Вольтская: А потом?
Михаил Бутурлов: А потом я перешел на фэнтази.
Татьяна Вольтская: Миша, скажи, тебе удалось поработать в жюри?
Михаил Бутурлов: Нет еще.
Татьяна Вольтская: Как ты думаешь, не страшно быть судьей, отбирать среди чужих произведений?
Михаил Бутурлов: Я попытаюсь быть объективным. Думаю, что у меня получится.
Татьяна Вольтская: Сам Миша тоже пробует перо – пишет стихи.
Михаил Бутурлов:
Ищу, ищу свою любовь -
Волосы светлые, губы румяные
В сердце давно уже капает кровь.
Кто она? Может Джульетта с экрана?
Я твой герой, моя любовь,
Ты муза в прекрасной картине.
Странный мираж, сказочный пляж,
Незнакомка в роскошной машине
Больно от музыки в ушах,
С кем ты танцуешь, дорогая?
В черной кофте, потертых штанах
Сижу я в углу, страдая,
И люди, люди вот там под дождем,
Где стелется ночь, сверкая,
Идет она, прикинувшись сном,
И имя ее - Наталья.
Татьяна Вольтская: Впрочем, стихи на конкурс детской книги пока не принимаются. Премиальный фонд составляет 1 миллион рублей – 500 тысяч за первое место, 300 тысяч за второе и 200 тысяч за третье. Пора назвать лауреата 2006 года – первую премию получила книга «Лис Улисс» молодого израильского писателя российского происхождения, пишущего под псевдонимом Фред Адра. О лауреате говорит Наталия Михайлюк-Шугаева.
Наталия Михайлюк-Шугаева: Он дебютант, он ранее не издавался. Насколько я знаю, он музыкант. И в какой-то момент он придумал название книги «Лис Улисс». Он долго игрался с этим названием само название «Лис Улисс» - понятно, что авантюрное, хитрое путешествие. Когда он приехал, он начал писать эту книгу. Он писал ее достаточно долго, он писал ее для взрослых. И он давал читать своим знакомым. Знакомые узнали о нашем конкурсе по интернету, и они убедили его отправить на наш конкурс. Когда Успенский объявлял лауреата, он считал, что Фред Адра – это девушка. У нас был ужасный казус. И оказался дядя, ему где-то лет 30. Но он молод, он оптимистичен, настолько вдохновлен своим успехом. Сейчас, я знаю, начал писать продолжение «Лиса Улисса». Мы ждем, что через год пришлет на нашу премию.
Татьяна Вольтская: Многие и родители, и библиотекари выражают опасение, что жанр фэнтази поглощает все. И «Лис Улисс» тоже фэнтази?
Наталия Михайлюк-Шугаева: Может быть фэнтази, может быть авантюрное приключение, может быть и рассказ об отношениях, о дружбе, это и детектив.
Татьяна Вольтская: Нужно ли так бояться фэнтази, как ее боятся?
Наталия Михайлюк-Шугаева: Я думаю, что бояться фэнтази не стоит. Литература развивается своим ходом и как-то корректировать ее принципиально не стоит.
Татьяна Вольтская: Об этих вопросах задумываются многие, думают о них и в областной школе детского чтения и читателей сланцевской библиотеки – именно там нашли и пригласили в жюри премии Мишу Бутурлова. Миша, что это за школа чтения?
Миша Бутурлов: В нашей библиотеке проводятся круглые столы, мы обсуждаем книги, которые читали, высказываем свое мнение.
Татьяна Вольтская: Более обстоятельно об этой школе рассказывает руководитель сланцевской библиотеки Татьяна Соловьева.
Татьяна Соловьева: На школу детского чтения собираются взрослые и дети со всей Ленинградской области. Она проходит в ноябре месяце. Ребята говорят не только о книгах, они говорят о том, как они читают.
Татьяна Вольтская: Конечно, в эту школу ходит и 14-летний сын Татьяны Соловьевой, Ваня.
Ваня: Читательский клуб – это собрание детей, которым нравится читать. Они рассказывают про книги, делятся своим мнением.
Татьяна Вольтская: Что же больше всего волнует сегодняшних подростков? Говорит Миша.
Миша Бутурлов: Я хочу, чтобы у меня в первую очередь было хорошо в моем доме, отношения с родителями. Я отца никогда не видел, поэтому у меня такая мечта. Даже если брать понятие «любить родину», то все начинается с малого. Надо начать с порядка в своем доме, с любви к родителям, к друзьям потом уже придет все остальное.
Татьяна Вольтская: Честно скажу, от книги «Лис Улисс» я оторваться не могла, прочла запоем. Есть там, правда, и то, что меня чрезвычайно покоробило – издевка над христианским учением, я не знаю, зачем оно понадобилось автору такой легкой и остроумной книги, но это уже другая тема. А вот то, что здесь удивительно выпукло дан мир современного подростка, это точно. Вот, например, одна из главный действующих лиц, лисенок Берта, поссорилась с родителями и ушла из дома – навсегда. И познакомилась с лисом Улиссом.
«Никогда не говори «навсегда», - назидательно сказал он. «Всегда говори: так, на какое-то время...». «Я не говорю, я делаю. Уже сделала». «А если ты решишь, что это неправильный поступок, передумаешь?». «Конечно, не передумаю». «Понятно. Ты права, раз ушла навсегда, то все - с концами». «Ура!» - подумала Берта. «Но это тебя недостойно», - добавил Улисс. «Не ура», - разочаровалась Берта. «Это как?», - спросила она. «Родители теперь тебе враги, верно?» «Да». «Но их дом это же и твой дом?». «Ну да…». «Так неужели ты отдашь свой дом врагам?», -воскликнул Улисс. «Ты придешь к себе домой, как и полагается хозяйке – гордо». Берта задумалась. А правда, чего она покидает поле боя – это же поражение. Ну уж нет! «Правильно, - решила она, - я им покажу, кто в доме хозяин».
Татьяна Вольтская: Это был отрывок из книги Фреда Адра «Лис Улисс». Говорит Людмила Степанова.
Людмила Степанова: Вообще современный ребенок по нашим исследованиям, какой бы он жанр ни читал, доминанта его позиции - это прежде всего он хотел бы узнать новое о самом себе. Это его главный мотив и главная доминанта. И если вы с этой точки зрения посмотрите на шорт-лист, то вы обратите внимание, что и жюри первого сезона, и члены литературного экспертного совета общем поддерживали ребенка в этом отношении. Вторая безусловная доминанта - это возможность ребенка, вне зависимости от того жанра, который он выбирает, возможность диалога со взрослым человеком, который рядом с ним. Это еще одна доминанта, по нашим исследованиям, это еще один критерий для оценки шорт-листа. Потому что я хотела сказать, что будет издавать издательский дом «Самокат» книгу Екатерины Мурашовой, которая называется «Класс-коррекция», она получила малую премию «Заветная мечта» - это как раз возможность ребенка адоптироваться в современной ситуации и выбрать способы диалога с окружающим миром.
Татьяна Вольтская: Недавно Вадим Васильев побывал в Болонье на крупнейшей выставке детской литературы, где его поразило оформление детских книг.
Вадим Васильев: Уровень работ очень высокий, и в нашей стране, в наших книжных магазинах такого уровня нет. Действительно, это был культурный шок. Европейское общество находится на таком этапе развития, когда коммерческая составляющая неотрывно связана с творческой составляющей. Они прекрасно понимают, что если издадут плохую книгу, ее никто не будет читать, это значит на ней нельзя будет заработать денег. Мы собираемся стимулировать развитие творчества иллюстраторов. Мы сами не являемся коммерческой организацией и не можем издавать книги для их продажи или делать что-то еще. Но мы можем влиять на развитие данного профессионального сообщества.
Татьяна Вольтская: Что же касается самих премий, то они есть во всем мире, - говорит Людмила Степанова.
Людмила Степанова: Есть множество премий и в Англии, и в Германии и давно объявляются премии по детской литературе, потому что там давно существует национальные программы детского чтения. Без всякой помпы, там просто понимают, что детскую литературу нельзя исключать из культуры. И в Германии, и в Англии премии, и в Соединенных Штатах Америки. Кстати, два года назад детская школа чтения у нас в Сланцах утвердила свою премию тоже, она называется «Знак». Нравится детям в Ленинградской области, она присуждается десяти лучшим книгам.
